Кода к эпилогу: Двадцать лет спустя, или детишки в порядке (джен)

На следующий день Малфой пришел к выводу, что канализация расходится на два туннеля, и он был не уверен, который именно им нужен.

Дети уже совсем ослабели.

– Я пойду вперед и проверю, – предложил Гарри. – Если туннель пойдет вверх, значит это правильный путь, я прав?

– Ты прав, – кивнул Малфой.

Гарри неловко замешкался, задумавшись на мгновение, и решил попросить Эла пойти с ним. К тому же ему было необходимо поговорить с сыном насчет дурмштранговских мальчишек, и насчет этих его планов, какими бы они ни были.

– Лучше, если кто-то пойдет со мной, – наконец сказал он. – Где Эл?

Он огляделся и понял, что на Эла уже можно было не рассчитывать – черноволосая головка прикорнула на Малфоевском локте. Малфой взглянул на малыша с каким-то насмешливым удивлением.

Гарри почувствовал, как кто-то сжал его локоть, и, взглянув вниз, встретил взгляд холодных серых глаз.

– Не нужно будить Поттера, – сказал Скор Малфой, – я пойду с вами.

Гарри чуть было не ляпнул, что вообще-то он и один справится, но Малфой наблюдал за ним… и к тому же Скор защищал Эла и отдал ему отцовское пальто, так что…

– О, спасибо, – кивнул он.

Скор выпустил его локоть и быстрым шагом направился в туннель. Гарри толком не успел выбрать, в который он собирался идти, но кажется, за него уже все решили. Сделав несколько шагов, Скор обронил через плечо:

– Вы идете, мистер Поттер?

Гарри последовал за ним. Голоса Малфоя и детей затухали где-то позади, и Скор, очевидно, не собирался ни единым звуком нарушить тишину. Он лишь шел прямо, склонив голову, и Гарри вдруг понял, что манера Скорпиуса ходить четким шагом имеет те же корни, что и его командный голос. Гарри стало неловко оттого, что он недооценил мальчишку, но не мог же он объяснить, что искал в нем аристократа и не заметил сына полка.

И поскольку взрослым среди них был именно Гарри, он попытался найти тему для разговора, хотя Эла ему никогда не приходилось подбадривать. Он подумал о том, что бы он сказал, если бы говорил с Джеймсом.

– Так что, Скор, – Гарри прокашлялся. – Как твои успехи с женским полом?

Скор одарил его уничтожающим взглядом.

– Мистер Поттер, мне двенадцать лет!

– А, ну да, – смутился Гарри. – Ну это даже лучше, если начнешь позже.

Скор фыркнул, и Гарри против воли подумал, что у старшего Малфоя манеры куда лучше.

– Ты всегда такой грубый? – спросил он.

– Нет, – холодно взглянул на него Скор. – Я просто думаю, что вы тоже прибор.

Малфой прав, Скорпиусу срочно необходимо расширить словарный запас.

Гарри попытался вовлечь Скорпиуса в разговор, и к несчастью, ему это удалось. Скор говорил и говорил, его медленный тягучий голос становился злее с каждым словом, и казалось, нет никакой возможности его заткнуть.

– Вы сделали моего отца несчастным, а все про вас говорят, будто вы почти что бог... А я думаю, что вы даже не читали письма Поттера, – гневно вскричал Скорпиус, – Он их сотни для вас написал, а вам наплевать.

Гарри попытался сообразить, как бы получше преподнести ему тот факт, что сотни эссе на тему "Все Народы Мира Провозгласили Скорпиуса Малфоя Своим Богом и Королем" были слишком выматывающими, чтобы их полностью осилить, и вместо этого взвился:

– Почему это наплевать?

– Я вам больше скажу, – продолжал Скор, сверкая глазами. – Мы тут застряли внизу, и этот прибор бесконечно всех уверял, что вы скоро появитесь, и все ему верили, но я не хотел, чтобы вы нас спасли. В детстве мне не рассказывали никаких героических историй про вас, и сейчас я тоже не желаю их слышать. Мне не нужно, чтобы вы меня спасали. Все говорят, что Слизеринцы трусы, но я никогда в жизни ничего не боялся. Что бы ни случилось, я знал, что мой отец придет!

– И мой отец пришел, – после паузы добавил Скор. – Он всегда приходит. Потому что он мне это пообещал, в то время как остальные тратили время, рассказывая истории про ваши подвиги. Он пообещал, что всегда, всегда, будет рядом… и он всегда был, и есть. Пусть все остальные думают, что только вы можете их спасти, но мне вы не нужны. Вот так вот!

Наступила пауза.

– Странное дело, – четко произнес Гарри, – как вообще, с таким отношением ко мне, ты умудрился подружиться с Элом?

– Я этого не планировал, – бросил Скор. – Я был в курсе, что ваши дети тоже будут со мной в школе, и папа велел, чтобы я не позволял им доставать себя. Я знаю, он желал, чтобы я держался от них подальше. Я так и хотел. Я даже не собирался разговаривать с ними.

И теперь, когда Скор, казалось, наговорил больше, чем за все предыдущее время, Гарри расслышал, что его протяжная манера речи была скорее вызвана легким иностранным акцентом.

– У тебя был отличный план, – съехидничал Гарри. – Почему не сработало?

Он взглянул на этого удивительно рассудительного ребенка и в изумлении увидел, как тот улыбается. Если бы он ранее вдруг подумал об улыбке Скорпиуса, то скорее ожидал бы увидеть типично Малфоевскую усмешку, сложную, кривоватую, едва уловимую, но Скор улыбался легко и даже очаровательно.

– Поттер завоевал меня своим чудачеством. Вот что сработало!

– Не понимаю…

Скор помедлил, но потом пояснил:

– Он бегал из одного купе в другое. Он искал кого-нибудь, кто думал, что попадет в Слизерин. Мне стало… любопытно. Так что я сказал, что, наверное, я попаду, и тогда Поттер рассказал мне, как его тошнило в туалете, и о том, как он обдумывал то, что вы ему сказали на платформе. Ну, в смысле, что его назвали в честь храброго Слизеринца.

Видимо сегодня все дороги вели к Снейпу. Гарри попытался вспомнить черты его лица, но воспоминания кружилась в водовороте, будто в Омуте Памяти. Все, что он уловил – резкий взгляд черных глаз и закрывающуюся дверь.

– Поттер думал, что если был такой Слизеринец, которого вы посчитали храбрым, значит люди все врут, болтая о Слизерине. И он сказал, что он собирается это изменить.

Так вот значит как: это и был крестовый поход Эла. Видимо, он был слишком юн и впечатлителен, когда они познакомили его с теткой Гермионой, и вот результат.

– Я не знал, – беспомощно отозвался Гарри.

Скор взглянул на него так, будто хотел пнуть.

– Я знаю, что вы не читали его письма!

– По крайней мере, я всегда отвечал!

Гарри тут же устыдился, что зарычал на ребенка, еще до того, как Скор побледнел, чисто по-Малфоевски, так что кожа приобрела сероватый оттенок.

– Я пытался, – вздохнул Скорпиус, – но не особо получалось. Я послал ему свитер…

– Прости, – быстро сказал Гарри. – Он все время его носит.

– Это хорошо. Он так легко простужается…

– Послушай, – решительно начал Гарри. – Я люблю его, очень. Может я не всегда все делаю правильно, но я пытаюсь.

Никогда раньше он не говорил, что любит Эла, по крайней мере, вслух. Это оказалось легче, чем он ожидал. И он никогда не говорил об этом Элу: ведь тот и так знал.

– Ну ладно, – Скор смягчился. – Тогда все в порядке. Папа говорит, что всегда нужно пытаться, даже если боишься, что не справишься. Он говорит, что сначала нужно решить чего ты хочешь, а потом очень сильно постараться, – он замолчал, а потом добавил, размышляя: – Кроме того, вы росли без родителей, верно? Так что я думаю, вам было нелегко решить, как и что делать правильно. Ведь ваши родители умерли, – добавил он так, будто это все объясняло.

Гарри неопределенно промычал в ответ.

Скор кивнул с глубокомысленным видом.

– Мой дед умер до моего рождения, но я всегда знал, что он был бы хорошим дедом. Потому что был хорошим отцом. Мой папа – замечательный, самый лучший, и, конечно же, ему было у кого научиться.

– Я думаю, твой отец приобрел немало новых навыков, – сказал Гарри.

Скор глянул на него с осторожностью и снова кивнул.

А Гарри подумал, что теперь знает, как заставить Скорпиуса Малфоя говорить:

– Так значит, вы с Элом неплохо поладили?

Скор кивнул опять.

– Я всегда хотел братишку, но мама сказала, что она уже стара, чтобы рожать. Но теперь все отлично!

– Эээ… Но у Эла уже был брат, – заметил Гарри. Он, разумеется, не считал Скора сияющим утренним солнцем в человеческом обличье. Наоборот, Гарри был бы невероятно встревожен, если бы так думал.

– Да, но ведь он прибор, – терпеливо пояснил Скор.

– Ты даже не пытаешься быть тактичным, не так ли, Скорпиус?

– Нет, – честно ответил Скор. – Мама говорит, в этом я в нее пошел. Она считает, что лучше пристрелить, чем прибегнуть к дипломатии. Это папа любит поговорить. Он переживал насчет того, как я буду общаться с людьми, пытался подготовить меня к тому, что в Хогвартсе придется заводить друзей. Но Поттер все нормально воспринимает, так что не о чем волноваться.

– А твои другие друзья, кроме Эла?

– Другие? – равнодушно отозвался Скорпиус. – Ну, в общем. Неважно. Там полно народу, и никто меня не достает из-за того, что я Слизеринец, потому что я высокий и лучше всех играю в квиддич. К тому же все боятся, что я дам волю своим коварным планам.

– И у тебя получается, честно говоря, – заметил Гарри.

– Папа говорит, что мои планы становятся все лучше и лучше, – поведал Скор. – Я тоже так думаю, все от них просто в ужасе. И Уизли теперь очень боятся, что однажды им небо на голову упадет.

– Небо – что? – изумился Гарри.

– Ну, не совсем небо, – неохотно признал Скорпиус. – Оно просто всегда похоже на небо. В смысле, потолок в Большом Зале, – он задумался на секунду. – Наверное, это будет проблемой, если я заставлю небо упасть, когда Поттер будет Министром Магии.

– Когда Эл – ЧТО??

– Послушайте, вам действительно пора начать читать эти письма, – посоветовал Скорпиус и затем произнес по слогам, будто объяснял для недоразвитых: – Ми-ни-стром Ма-ги-и. Ну вы поняли. Так что он сможет, как он говорит, осуществить социальные изменения. Кто-то должен понести ответственность, он говорит.

– Ему всего двенадцать лет!

– Ну ясное дело, сначала он станет префектом, потом старостой школы, – снисходительно пояснил Скор. – К тому времени люди будут думать о Слизерине совсем иначе. Я думаю, планы Поттера очень хороши, – добавил он. – Папа всегда говорил, чтобы я нашел что-то, во что действительно буду верить. И планы Поттера именно такие. К тому же, очень удобно, что Поттер проводит свою кампанию, когда у нас перерыв в квиддиче. Так что я могу к нему присоединиться. Его часто тошнит, знаете ли. Ему лучше, когда я рядом. Все же очень обидно было, что мы пропустили Торнадос.

Тут Гарри полагалось бы сильно устыдиться, но его чересчур захватила идея о том, что Эл станет Министром Магии.

– И дело не в том, что придется выбирать какую-то сторону, как говорит Поттер. Смысл в том, чтобы люди смогли объединиться. И он посвятил меня в этот свой план по дороге в Хогвартс. Мы так захватились, что его ему снова поплохело, – Скор посмотрел на Гарри. – Это хороший план. Поттер соображает.

– Расскажи подробней, – попросил Гарри.

– Ну, – протянул Скор. Он выглядел немного утомленным разговором, но явно желал продолжать дальше, чтобы донести всю информацию в лучшем виде. – В общем, Поттер говорит…

И тут Гарри, с изумлением и даже с некоторым удовольствием, осознал, что они идут по правильной дороге, и все это время Скорпиус произносил речь, которую можно было бы озаглавить: "Как Народы Мира Соберутся Вместе Чтобы Провозгласить Эла Поттера Своим Богом и Королем".

Но вдруг они услышали крик.

– Эл, – выдохнул Гарри, этот крик пронзил его насквозь…

– Поттер! – в ту же секунду выкрикнул Скорпиус, и они оба схватились с места, спотыкаясь и вздымая брызги, каждую секунду ожидая услышать новый крик.

* * *

Никто не двигался. Все дети стояли, вжавшись в дальнюю стену, кроме Эла и Франца. Похоже было, что Эл сбил Франца с ног и повалил на спину прямо в грязную воду и теперь стоял прямо перед ним: рукав Малфоевского пальто оторван, по руке стекает кровь.

Напротив них возвышался Малфой с палочкой в руке. Кровавые ошметки плоти аллигатора, размазанные по стене, сползали в канализационные воды. Малфой повернулся на их шаги, взъерошенный, с трясущимися губами и окровавленным лицом. Но Гарри почему-то был уверен, что это не его кровь.

Разглядев их, Малфой заметно расслабился.

– Не представляю, как ты справляешься, Поттер, – его голос зазвучал неожиданно спокойно. – Очень тяжело следить за ними, если их больше одного.

– Все нормально, мистер Поттер, – переведя дух, спокойно сказал Скорпиус, но его спокойствие было сравнимо с отцовским, не более чем айсберг походил на тонкую корочку льда. – Папа использовал Сектумсемпру. В этом он мастер. Все время практикуется… Хотя ему совсем не нравится ее использовать, – запнувшись, добавил он.

Застывшее оцепенение Гарри внезапно прервал уткнувшийся в него Джеймс, бледный как мел.

– Я… Я не видел… Я бы тогда... Все случилось так быстро, – бормотал он. – Этот идиот Франц пошел тут рыскать, а Эл побежал за ним…

– Все нормально, Джеймс, – на автомате ответил Гарри, и тут голос Скорпиуса Малфоя прорезал воздух, как тесак.

– Приготовься погрузиться в море боли, – зловеще протянул он.

Джеймс, мгновенно прекратив неловкую возню, вскинулся, глаза за стеклами очков потемнели.

– Океан… – поправил он.

Гарри перехватил взгляд Малфоя, и они оба быстро схватили воинствующих сыновей за загривки и оттащили подальше от бедолаги Франца.

– Спасибо… папа, мистер Малфой, – сказал Эл, и в этот момент Скор, наконец, прекратил неистово вырываться из отцовских объятий.

Франц уже был на ногах, испуганный, будто в любую секунду ожидая либо смерти в пасти аллигатора, либо осуществления другого коварного плана. Но к его облегчению, только лишь Эл подошел к нему – воплощенная зеленоглазая решимость.

– Спасибо… – начал Франц, но Эл покачал головой.

– Не благодари меня, – сказал он, а потом вытянул окровавленную руку и толкнул его, почти нежно. Но Франц все равно отшатнулся: Эл оставил на его рубашке кровавый след. – Просто подумай, – тихо продолжил Эл, – Хорошенько подумай в следующий раз, когда захочешь назвать Слизеринцев трусами.

В полной тишине он отошел, и Скор бросился к нему. Гарри опустился на колени, чтобы осмотреть руку Эла, но Скор уже начал накладывать исцеляющие чары со спокойным профессионализмом бойца, привыкшего к боевым ранениям, так что кожа стала быстро срастаться под его палочкой.

– Как удачно, что пальто мистера Малфоя такое на меня большое, – радостно объявил Эл. – Аллигатору в основном достался болтающийся рукав. Не суетись, Скор.

– А ты не двигайся, идиот, – рявкнул тот.

– Этот кровавый отпечаток… Я не переборщил?.. – прошептал он.

– Хороший жест, полагаю, – сказал Малфой слабым голосом. Скор с Элом улыбнулись друг другу.

– Эл!! – громко возмутился Гарри.

Эл посмотрел на него своими огромными честными глазами и широко улыбнулся, сверкнув сколотым зубом.

– Пап, я Слизеринец, помнишь?

Скор стер кровь с кожи Эла нежными прикосновениями, так резко контрастирующими с его грубым тоном.

Гарри охватили мрачные подозрения по поводу своего ребенка и того, каким способом этот ребенок, если задуматься, так часто добивался своего, когда ему действительно это было важно. Но тут его размышления прервал Скорпиус, стремительно и обеспокоено обернувшийся к отцу.

– Папа, может тебе стоит поблевать? – спросил он. – Поттеру обычно помогает.

– Нет-нет, – спокойным тоном отозвался Малфой, овладев собой. – Все хорошо, Скорпиус, я прекрасно себя чувствую. Разве что, схожу немного умоюсь.

Он развернулся и пошел прочь. Гарри хотел было пойти за ним, надеясь поговорить, но увидел, как почти все дети, видимо подумав о том же, потянулись за ним, со Скорпиусом во главе.

Немало зрителей собралось вокруг Малфоя, пока он заклинанием очищал в воду в грязной луже и смывал кровь с лица. Его трясло. Ни на кого не глядя, он закатал рукава до локтей и попытался отмыть руки.

Шокированный возглас дюжины детишек эхом пронесся по туннелю.

Все знали, что означает Темная Метка.

Малфой был похож на загнанное животное, сжавшееся у воды, рычащее, взбешенное охотой на него. И тогда Скор вышел вперед и загородил собой отца, угрожающе глядя на остальных детей, а Эл встал рядом с ним.

Гарри обернулся и не особо удивился при виде быстренько ретирующихся под злобным взглядом Скорпиуса детишек. Зато Роуз, с поразившей Гарри тактичностью, молча поглядывала за ними издалека, держа за руку испуганную Беттину Гойл, и внимательно следила, чтобы они не отошли слишком далеко.

Лишь только Джеймс остался радом с Гарри. Скор нахмурился.

– Чего уставился? – резко спросил он. – Давай, вали отсюда!

– Я просто... – начал Джеймс.

Скор набросился на него как Гнев Господень, толкая его в грудь.

– Вот и нечего тут просто!

Джеймс оттолкнул его.

– Да я даже не начал...

– Именно, даже и не начинай!

– Да ну? Или что? – не унимался Джеймс. – Иди сюда и попробуй, если ты думаешь...

Раздался шлепок и возмущенный крик Джеймса. Гарри пожал плечами и перевел взгляд на Эла, который спокойно стоял возле Малфоя.

– Похоже, ты не удивлен, – заметил Малфой, дрожащими руками спуская рукава.

– Нет, – просто ответил Эл. – Мы со Скором все друг другу рассказываем, знаете ли.

– Ааа, – протянул Малфой, затем сглотнул и продолжил: – Я не отказываюсь платить за свои поступки... точнее, мне ненавистно это положение, но понимаю, что это честно. Я...

– Скору это не грозит, – уверенно сказал Эл, ясный как солнышко. – Я прослежу. И дело не только в том, что Слизеринцы потерпели неудачу. Всем остальным просто не было до них дела. Но Слизерин начнет все сначала. Вы увидите. Все увидят.

Малфой неожиданно улыбнулся своей кривоватой усмешкой. Он с едва заметным сомнением взглянул на Эла.

– Собираешься спасти мир?

– Неее, – широко улыбнулся в ответ Эл. – Мой папа уже сделал это. Мир не нужно спасать, – он запнулся, слегка смутившись, а затем выдал: – Я собираюсь изменить его.

Малфой рассмеялся, немного дергано, но определенно не над Элом.

– Желаю удачи!

Эл кивнул. Удостоверившись, что у взрослых все в порядке, он поспешил к Скорпиусу, который как раз успешно топил его брата.

– Все нормально, Поттер? – немного резковато осведомился Малфой. – Наслаждаемся пейзажем, верно?

– Знаешь, – медленно начал Гарри, – я понимаю, что ты сильно переживаешь из-за того, что произошло, когда нам было по семнадцать лет, но ведь это было так давно. Не пора бы прекратить? К тому же, ты начинаешь меня доставать.

– Прошу прощения?

– Слезь с креста, Малфой, нам нужны дрова, – жестко сказал Гарри. – Я спасал мир не для того, чтобы ты мог ныть по этому поводу.

– Я не ною!

– Мне только не хватало, чтобы ты тут валился с ног каждую минуту, – продолжал Гарри. – В данный момент меня другое заботит: либо мой младший сын – золотце, либо властитель дум.

– Может и то, и другое сразу. Он хороший парень, – сказал Малфой и, поднявшись на ноги, добавил: – Твой другой, тем не менее, полный прибор.

– Джеймс – не прибор! – строго сказал Гарри и отправился его спасать.

Джеймс насквозь промок, так что Гарри отдал ему свой пиджак.

– Да я даже слова не сказал про его папашу! – шипел Джеймс. – Он ненормальный! Полный псих!

Он надел пиджак и прижался к Гарри. Роуз также примостилась рядом.

Дети теперь немного опасались Малфоя, но Эл и Скор уселись по обе стороны от него, а Беттина прилипла к нему, как только он вернулся на место.

– Мне все равно, что они болтают, дядя Драко. Мой папа говорит, что вы герой, во время войны вы спасли ему жизнь.

– Спас, – подтвердил Гарри. – Я видел.

Малфой порозовел. Беттина пожирала его сияющими глазами.

– Разумеется, не прошло и тридцати секунд, как Поттеру пришлось спасать нас обоих, – протянул Малфой.

– Правда, папа? – удивился Джеймс, приподымая голову с Гарриного плеча. Его волосы торчали во все стороны, в глазах недоверие: – А я всегда думал, что ты считал мистера Малфоя полным прибором.

Гарри прочувствовал, теперь пора и Джеймса поучить жизни.

– Нехорошо бросать кого-то на погибель только потому, что считаешь его прибором, Джеймс.

– Я бы бросил тебя на погибель, – Скор уверил Джеймса, в своей обычной тягучей манере. – Но это расстроило бы Поттера.

– Аналогично, – отозвался Джеймс.

Даже в таком состоянии Малфой продолжал кого-то изображать, так что детишки снова потянулись к нему поближе, забыв про осторожность.

Эл переполз к Гарри, со Скором на буксире.

– Папа пародирует так, что это просто оскорбительно, – с легкой улыбкой сказал Скор. – Думаю, ему уже лучше.

– А ты-то как? – спросил Гарри.

Скор моргнул.

– Нормально. Папа нервный, мама орет, так что, полагаю, всегда рядом должен быть кто-то, ну знаете, кто сохраняет спокойствие.

– Ты прямо проповедуешь Дзэн, – нахмурился Гарри.

И в этот момент прехорошенькая девчушка, кудрявая и шоколадная, приподняла голову:

– Да? – спросила она.

Все на нее уставились.

– Ксенофилия Клио Томас, – представилась она. – Все зовут меня Дзэн. Ну, у них нет другого выбора, не так ли?

Гарри подумал, что Дин и Луна живут в Англии, и сказал об этом вслух.

– Ну, да, – согласилась Дзэн. – Но, видите ли, мама не была счастлива в Хогвартсе. Она подумала, что было бы неплохо, если бы я с кем-нибудь подружилась до четвертого курса. Конечно, мама также сказала, что эти аллигаторы скорее всего вегетарианцы и достаточно дружелюбные, но полагаю, что в этом она ошиблась.

– Не беспокойся, – покровительственно отозвался Джеймс, – Я тебя защищу.

– Прибор, – не глядя, автоматически отметил Скорпиус. Он смотрел на своего отца с тенью беспокойства. Малфой как раз предлагал детишкам что-нибудь спеть, и Скорпиус довольно улыбнулся.

Потом он заметил, что Гарри за ним наблюдает.

– Папа очень чувствительный, – пояснил он. – Мы думаем, именно поэтому он начал лысеть.

К сожалению, Малфой услышал.

– Я не лысею! У вас у всех массовые галлюцинации из-за этих канализационных испарений, – возмутился он. – Вам следовало бы побеспокоиться.

А позже Малфой спел им португальскую колыбельную. Скор задумал очередной коварный план, и они с Элом и Роуз обговорили детали и придумали, как его осуществить, но именно Гарри и Малфою, собственно, пришлось его воплотить, ведь дети не должны играть с огнем. И теперь небольшой походный костерок покачивался над водой.

Почти все дети уже заснули. Джеймс и Роуз спали, склонив головы друг к другу, их очки сползли на кучу тряпья между ними. Скор и Эл сидели у огня, тихо ведя один из тех увлекательных разговоров, которые побуждали Эла говорить в пятьдесят раз больше.

– Но мы не можем на этом закончить, Скор, разве не понимаешь? Нужно принять в расчет гоблинов. Мы должны положить конец притеснениям гоблинов.

– Ну раз ты так хочешь, – снисходительно согласился Скорпиус, явно расценивая прекращение гоблиновских притеснений как особое одолжение для Эла.

Эл сонно вздохнул и устроился поудобней рядом со Скорпиусом.

Малфой продолжал мягко напевать. Гарри был уверен, что Малфой даже не подозревает о Гаррином знании португальского… и что он поет только для своего сына. Он поймал полный любви взгляд Малфоя, устремленный на Скорпиуса, а потом с удивлением узрел точно такое же выражение на лице Скора, направленное на лохматую черноволосую голову Эла.

И дело не только в том, что Слизеринцы потерпели неудачу. Всем остальным просто не было до них дела.

Его Эл, все же, умный парень.