Обливиэйт и его последствия для коры головного мозга (гет)

Декабрь 2000 года. Магический Кембридж

В разгар рождественской вечеринки Драко ощутил острую потребность отсюда убраться. На самом деле до Сочельника оставалась еще неделя, но кто же в Кембридже празднует Сочельник согласно календарю? Сегодняшнее буйство со всеми атрибутами праздника — пудингом, устрицами, йоркширской ветчиной, индейкой с крыжовенным соусом, огромной сверкающей елью, стайками пикси, выкрашенных волшебной серебряной краской, и рождественскими гимнами в стройном исполнении сводного профессорско-студенческого хора — происходило в последний день перед началом каникул.

Главный зал собраний магического Кембриджа был полон нарядных и смеющихся людей, повсюду то и дело взрывались петарды из магазина братьев Уизли, а рок-группа с астрономического факультета уже настраивала свои инструменты, обещая еще несколько часов веселья и оглушительно громкой музыки.

Малфой сказал Ребекке Ивнинг — которая сейчас считалась его дамой сердца — что забыл подарок для нее в кампусе и должен за ним вернуться. Он пробился сквозь толпу, пожимая руки и отвечая на пожелания счастливого рождества, отделался всего лишь тремя обещаниями потанцевать и клятвой найти на каникулах время, чтобы просмотреть доклад Раджа Румпала о применении магии в лечении маггловских заболеваний, выслушал краткую хвалебную оду в свою честь от профессора Венжика — и вышел наконец из зала, прихватив с собой два бокала пунша.

Оказавшись на свободе, Драко вздохнул с облегчением и уверенно направился в университетскую часовню святой Терезии — он совершенно точно знал, что в это время там никого не будет. Но почему-то совсем не удивился, обнаружив в часовне Грейнджер.

— Вот так встреча, — сказал он, усаживаясь рядом с ней и протягивая бокал. — Как знал, что найду тебя тут, захватил вторую порцию.

— Что ты сказал Ребекке? — поинтересовалась Гермиона, принимая бокал.

— Что я болван, забывший ее подарок в своей комнате. А ты — Ференцу?

Грейнджер отпила глоток и улыбнулась.

— Ровно то же самое, Малфой. У нас обоих хреново с фантазией, да?

Драко тоже сделал глоток, полюбовался тем, как красиво на шею Гермионы падает локон, выбиваясь из «специальной рождественской» прически, и как при каждом вдохе вздымается ее грудь, обтянутая атласным корсетом пышного вечернего платья — и только когда пялиться стало уже совсем неприлично, произнес:

— Я думаю, у нас обоих хреново с отношениями, раз мы не можем быть честны со своими партнерами. Ни ты, ни я не можем сказать прямо: Дорогой, ну, или, дорогая, я просто хочу немного побыть в одиночестве. Я не собираюсь тебе изменять, я не полезу под юбку Джинни Петерс с алхимического, хотя она сама об этом просила, и выглядит сегодня просто охренительно, но не настолько охренительно, как ты, Грейнджер, я тебе этого еще не говорил? Ты правильно делаешь, что не носишь такие платья ежедневно — никто не смог бы учиться, все только и делали бы, что пялились в твое декольте.

Грейнджер рассмеялась.

— И я не затащу Роджера Уилкинсона с третьего курса, — продолжал Драко, — в мужской туалет, потому что считаю трах в туалетах моветоном, даже если у Роджера встает при одном только моем появлении.

— У него действительно встает при твоем появлении? — спросила Грейнджер сквозь смех.

— При твоем, Грейнджер, не при моем. Не перебивай, на чем я... Ах, да! Я просто хочу побыть немного в одиночестве, подвести итоги уходящего года, дементор тебя раздери, дорогая, ну, или, дорогой, я весь семестр пашу как домовой эльф, прости, Грейнджер, но это самая удачная метафора, по восемнадцать часов в сутки! Неужели я не могу просто провести полчаса в тишине и покое?

Гермиона хохотала так, что не могла остановиться. Малфой забрал из ее рук бокал — чтобы не расплескала — и пижонски подвесил в воздухе вместе со своим.

— И если, Грейнджер, — подытожил он, — ни один из нас не может произнести такую речь, обращаясь к своему партнеру и надеясь услышать в ответ: Да, дорогая, ну, или, дорогой, конечно, иди и обрети немного нирваны, медитируя над бокалом пунша, — это значит, что у нас в самом деле проблемы с отношениями.

— Неправда, — отсмеявшись, заявила Грейнджер. — Нет у нас никаких проблем. Я всегда могу быть честной со своим партнером, могу произнести перед ним любую, самую бредовую речь, даже бредовей, чем ты только что сочинил, и он прекрасно меня поймет.

— Ты уверена? — прищурился Малфой. — Ты хочешь сказать, что у Петефи все-таки есть чувство юмора, и он не такой жуткий ревнивец, как демонстрирует всем и каждому, буквально лопаясь от гордости, что наконец-то смог добиться твоего расположения?

— Кто говорит, что я имею в виду Петефи? — произнесла Грейнджер, и Малфой вдруг понял, что ему становится очень жарко в полутемной прохладе часовни.

— Я сказала «могу быть честной со своим партнером», а не «со своим парнем». Это разные вещи, Малфой. Конечно, идеальный вариант, когда они совпадают, но кто из нас может похвастать тем, что нашел идеальные условия в жизни?

Драко отмахнулся от бокала, который настырно замаячил прямо перед его лицом. А Грейнджер, наоборот, схватила свой — только тут Малфой понял, что у нее сегодня это далеко не первая порция пунша.

— Что ты хочешь сказать? — спросил он, чувствуя себя ужасно глупо.

Гермиона осушила бокал и попыталась опять подвесить его, но чары Левитации не удались ей с первого раза.

— Упс! — сказала она, глядя на осколки. — Что бы мы все делали без старого доброго Репаро. Волшебный мир был бы совсем другим, Дрейк, поверь мне. Как удобно иметь такое заклинание в арсенале! Разбил что-то — и немедленно собрал заново. Словно ничего и не случилось!

Она собрала бокал из осколков и сделала попытку подняться и устоять на ногах. Малфой перехватил ее руку и посмотрел снизу вверх.

— Грейнджер, — тихо и умоляюще сказал он. — Пожалуйста, объясни, что ты имела в виду.

— Опять Грейнджер, — вздохнула она, покачиваясь на каблуках. — Ты словно боишься моего имени, хотя я давно уже зову тебя Драко. Думаешь, если ты оставишь между нами последнюю преграду, мы сможем предотвратить катастрофу?

Малфой открыл рот и тут же закрыл его. Его разум отказывался верить, что она на самом деле думает то, что говорит.

Гермиона Грейнджер сделала шаг, покачнулась и оказалась на коленях у Малфоя.

Он чувствовал, как колотится ее сердце. Она больше не смеялась. Ее губы пахли вином и корицей, а волосы, как обычно, лавандой. Все слова разом застряли в горле Малфоя, и его мозг отключился, отдавая управление ситуацией другим частям тела.

Целовалась Грейнджер просто восхитительно. Наверное, если бы он знал об этом раньше, ему стало бы слишком сложно удерживать себя в рамках прежнего «я свой в доску парень для нее». Он не хотел прерывать этот поцелуй — с чудесным привкусом пряностей на языке. Он обнимал ее, поддерживая за спину одной рукой, а второй неторопливо поглаживая ее бедро — и ей нравилось. Ей в самом деле это нравилось, пока его рука, лежащая на бедре, не перешла к более активным действиям по приподыманию пышных юбок ее наряда.

Тогда Гермиона решительно прекратила поцелуй, отстранилась от него, насколько это позволяло ее положение, и выдохнула:

— Нет.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что она сказала.

— Нет — что? — переспросил Малфой. — Нет — не целовать тебя, нет — не пытаться лезть тебе под юбку, нет — не думать о том, что ты пять минут назад назвала меня своим партнером, пожалуйста, будь конкретней.

— Нет, — опять повторила Грейнджер, неловко слезла с его коленей и выбралась-таки в проход между скамейками.

— Не делай того, о чем потом пожалеешь. Не надо ничего усложнять, Драко, пожалуйста, — сказала она и пошла к выходу, все так же покачиваясь на своих чересчур высоких для нее каблуках.

Малфой залпом допил остатки пунша, вытянул свои ноги как можно удобнее — насколько это вообще возможно сделать на церковной скамье со скамеечкой для коленопреклонения внизу — и поднял голову к своду часовни. Разумеется, зачарованный венок омелы покачивался в воздухе на высоте пяти футов прямо над головой Малфоя.

— Кто бы в этом сомневался, — сказал Драко статуе святой Терезии и невесело расхохотался, слушая, как его смех отскакивает от высокого сводчатого потолка.

Портключ в Уилтшир был у Малфоя заказан только на послезавтра, в то время как Ребекка уезжала наутро, после завтрака. Драко был крайне счастлив распрощаться с ней и неторопливо пройтись по влажному от недавнего дождя парку, направляясь к лабораторному корпусу А. Надо было провести один эксперимент с ядом наперстянки болтливой, но думал он совсем не о пропорциях зелья, а о том, как себя вести сегодня с Гермионой — сделать вид, что ничего не было? Попросить прощения? Признаться ей, наконец, в любви? Все три варианта имели свои плюсы и свои минусы, но Гермиона Грейнджер, как обычно, решила все за него.

Она догнала его у входа в корпус — судя по виду, Грейнджер бежала, ее лицо раскраснелось, она выглядела взволнованной. Почему-то он решил, что Роджер Уилкинсон таки добрался до нее своими грязными лапами, и теперь ему непременно следует убить негодяя. Принятое решение немедленно сделало его жизнь проще.

Малфой ринулся ей навстречу.

— Что случилось?

Грейнджер перевела дух и выпалила:

— Кардифф, Драко! Нас ждут в Кардиффе — хоть сегодня.

— Что? — не сразу сообразил он. — Почему в Кардиффе? О боги!

— Именно! — закивала она своей кудрявой, сегодня привычно взлохмаченной головой. — Госпиталь святого Мунго отказал нам в работе с живыми пациентами, а клиника девы Марии в Кардиффе дала добро. Утром со мной связался их представитель по каминной сети. Драко, у них в отделении для безнадежных больных пятеро, представляешь, пятеро пациентов с необратимыми нарушениями памяти вследствие глубокого Обливиэйта, и родственники всех пятерых дают согласие на эксперимент. Им все равно больше нечего терять, они согласны, согласны, представляешь?

Малфой пожалел, что не умеет летать, подхватил Грейнджер на руки и закружил ее по лужайке перед лабораторным корпусом.

— Осторожнее, мистер Малфой! — крикнул ему преподаватель акушерства и гинекологии, молодой профессор Збручек, проезжая мимо на маггловском велосипеде. — Не уроните мисс Грейнджер, она обещала мне расширить свой доклад и прочесть его на ежегодном собрании нашей Ассоциации в феврале!

— Обязательно, профессор! — звонко крикнула Грейнджер, когда Малфой поставил ее на траву. — Ну, заказываем порт-ключи или добираемся каминной сетью?

— Гермиона, насчет вчерашнего... — мягко сказал Малфой, но она протестующе покачала головой.

— Просто забудь, ладно? В конце концов, это была рождественская вечеринка, на таких мероприятиях люди всегда делают глупости.

Малфоя резанула ее формулировка, но он и сам понимал, что сейчас момент неподходящий — надо было собираться в Кардифф.