For Want Of A Relic (джен)

— Это больно?

— У меня бывало и хуже, — вздохнув, Вэйвер быстро пролистал одну из множества книг, разбросанных на полу, щурясь в тусклом свете свечки (было слишком самонадеянно думать, что в доме будет электричество). Как только они вернулись домой, он понял, что рука Лансера всё ещё ранена из-за битвы с Берсеркером, и он решил её подлатать.

К сожалению, как постоянно напоминали ему многие в Часовой Башне, Вэйвер не был искусным магом. Лечебная магия была для него трудной задачей, хотя для большинства она была лишь частью основ.

— Просто… дай мне пару минут. Я разберусь с этим.

К счастью, Лансер не жаловался. Вэйвер мог и не знать, что делать, если бы его серьезно ранили, ему пришло в голову, что, возможно, ему следовало заранее изучить эту конкретную магию. Зеленые глаза просматривали страницу за страницей, а Лансер только молчаливо наблюдал… в конце концов, однако, он осмелился прервать мысли своего Мастера:

— Я должен извиниться. Тогда у меня был идеальный контратакующий маневр для Берсеркера, и всё же я не смог его быстро прикончить. По правде говоря, я боюсь, что мог подвести вас.

Вэйверу потребовалась секунда, чтобы обработать то, что сказал Лансер, он слушал лишь в пол уха, пока читал методы исцеления. Как только его слова, наконец, достигли разума, Вэйвер в полном замешательстве посмотрел на него:

— Ты называешь это неудачей? — слова прозвучали более резко, чем он хотел, но это было явно нелепо. С каким идиотом он разговаривал?

— Незавершенный бой — это провал сам по себе. Тем более учитывая тот факт, что у меня была сила положить этому конец, если бы я был более способным, — его взгляд был опущен в пол, больше из уважения, чем из стыда. Казалось, что Лансер смирился со своей предполагаемой ошибкой и был готов принять осуждение за неё.

— Ты идиот. Стой спокойно, мне нужно сосредоточиться, — Вэйвер зажал рану на руке Лансера, и со слабым свечением праны она начала закрываться. Он не мог поверить, насколько отсталой была логика его Слуги. Всё, что меньше какого-то недостижимого идеала совершенства, было неудачей, так что ли? Вэйвер перевел взгляд с заживающей раны на лицо своего Слуги: тихая покорность. Было очевидно, что он был недоволен результатом, но это было неправильно. Конечно, это было неидеально, но они приобрели гораздо больше, чем потеряли. Наконец Вэйвер опустил руки: не осталось ничего, кроме едва заметного следа. Неплохо по сравнению с неправильным результатом. — Ну как?

— Я смогу драться в полную силу. Вообще это была не более чем поверхностная рана.

—…Скажи мне, больно это или нет. То, насколько хорошо ты сможешь с этим сражаться, может быть на втором месте, — Лансер запнулся при этих словах, как будто осознал, что как-то неправильно выразился.

— Это… не больно, Мастер.

— Хорошо. А теперь расскажи мне больше о Берсеркере… ты сказал, что у тебя был идеальный момент. Я видел, что он сделал с тем деревом и мечом Арчера, так как ты этому помешал? — Лансер выпрямился на этих словах, объяснение он произнес терпеливым голосом, тщательно составленными предложениями, чтобы его Мастер понял:

— Мои копья — проклятые клинки: один несет в себе способность наносить незаживающие раны, когда другой может отменить подобный навык. Видите ли, когда лезвие соприкасается с формой магии — в данном случае с собственным сокрытием Берсеркера — оно нейтрализует её. Так что этот клинок, при встрече с чем бы то ни было в его руках, всегда будет одерживать вверх, возможно, за исключением мечей Арчера.

Лансер сделал паузу, как будто хотел задать свой собственный вопрос, под выжидающим взглядом Вэйвера он продолжил:

—…Разве вы ещё не знаете этого? — теперь настала очередь Вэйвера колебаться. Конечно… если он планировал призвать этого Лансера, он должен был знать всё о его истинном имени и личности. Должно быть, поэтому он никогда не говорил об этом — Лансер полагал, что Вэйвер уже знал, кто он такой. Но поскольку использованную реликвию он не искал… — Понятно. Признаюсь, у меня были сомнения насчет того, кто мог бы специально меня искать… так что вы не знаете, кто я такой.

В голосе Лансера не было обвинения, в его глазах не было укора, но почему-то Вэйвер почувствовал глубокий стыд. Отведя взгляд, он повернулся, чтобы закрыть книгу, лежавшую рядом, отвлекаясь, вместо того чтобы смотреть Лансеру прямо в глаза. Вся та вера, которую его Слуга возлагал на него, теперь ничего не стоила: он доверял вору, на войне ради личной выгоды и мести.

— Превосходно, — это было не то, что он ожидал услышать. Обернувшись с перекошенным от замешательства лицом, Вэйвер наткнулся на явно довольного Лансера, размышляющего о ситуации: — Если даже вы не знаете, то это хорошо послужит нашим целям; признаюсь, мне не нравится секретность имён классов, но если это необходимо для Войны за Святой Грааль, тогда я подыграю.

— Ч-что ты такое говоришь?! Ты не сердишься? Я украл реликвию Кейнета только для того, чтобы призвать Слугу и показать ему, на что я способен! — рявкнул Вэйвер, выбрасывая вперед руку и обвиняюще указывая на Лансера.

— Почему мне следует сердиться? Вы уже забыли мои слова? Ваша причина и желание участвовать в этой войне принадлежат только вам. Я не имею права и не хочу осуждать вас или ваши методы. Всё, что для меня важно — это сражаться за честь моего Мастера.

Он был смешон. Он был действительно, действительно, до невероятного смешон. Если бы Вэйвер ударил его по лицу, он бы извинился за то, что поранил руку своего Мастера.

— Неужели у тебя совсем нет своего собственного мнения?! Тебе всё равно, что я за человек?!

— Нет, — покачал головой Лансер, решительно отвечая: — Вы мой Мастер. Поэтому я последую за вами даже в Ад, если потребуется. Итак, если вы не знаете моего имени, это хорошо нам послужит — другим Мастерам, несомненно, будет труднее распознать меня, если даже моё собственное имя будет неопределенным. И нет никакой великой техники или Благородного Фантазма, которые открыли бы знание моего истинного имени, так что это тоже ничего у нас не отнимает, — отказавшись на время от более крупной проблемы, Вэйвер раздраженно прижал руку к лицу и тяжело вздохнул:

— Кейнет, вероятно, знает, кто ты, — признался Вэйвер, опуская руку в левый карман. — С самого начала это была его реликвия, так что он, наверно, искал тебя по какой-то причине.

— Я сомневаюсь, что он кому-нибудь расскажет: он, кажется, не из тех, кто отказывается от преимущества. Даже если он и знает, это мало повышает шансы Берсеркера, — пожал плечами Лансер — удивительно небрежный для него жест, продолжая размышлять над этим вопросом: — Я думаю, это даже к лучшему. У меня есть странное чувство, что нам с ним было бы трудно сосуществовать- что это такое?

Вэйвер вынул из кармана реликвию, использованную для вызова Лансера, пока Слуга говорил, из-за чего его фраза закончилась довольно… тревожно? Осколок был маленьким и легким, каким и обычно, и Вэйвер почувствовал ещё более сильное чувство неверия, что он мог призвать стоявшего перед ним рыцаря.

— Это то, чего добивался Кейнет. Я столкнулся с доставкой в коридоре и вроде как… украл её. Я не знал, что это было — я имею в виду, я до сих пор не знаю, на самом деле. Ты можешь сказать мне, что это… Лансер?

Он не сводил глаз с крошечного осколка в руке своего Мастера. На его лице было почти неуловимое выражение удивления, заметное лишь в малейшем подергивании уголков рта или небольшом расширении глаз невозможного цвета. Было ли это шоком или чем-то ещё? Казалось, что Лансер в этот момент находился за тысячи миль и даже лет, полностью погруженный в свои мысли.

— Лан….сер…? — Слуга моргнул, возвращаясь к реальности и глядя на своего Мастера.

— Это фрагмент бивня кабана, Мастер. Не больше и не меньше, — легкая улыбка на лице его Слуги только ещё больше расстроила Вэйвера: был ли это взгляд человека, пытающегося показать, что он в порядке, когда на самом деле это было совсем не так? Вэйвер, конечно же, достаточно часто видел этот взгляд в зеркале, чтобы узнать его.

—…Если бы я спросил тебя, кто ты, ты бы мне ответил? — вопрос Вэйвера был встречен утвердительным кивком. — Даже если ты сказал, что ты не герой, и даже если ты думаешь, что я буду смотреть на тебя свысока из-за этого?

— Я не могу изменить себя или то, что я сделал. В моем сердце нет сожаления, которое заставило бы меня по-настоящему скрыть от вас своё имя.

Вэйвер хотел знать. Это сводило его с ума — не знать, каким человеком на самом деле был Лансер. Но он никак не мог быть массовым убийцей или кем-то в этом роде: он был слишком чертовски милым для этого. И в данный момент стратегия перевесила его собственное любопытство. В наступившей тишине, когда Вэйвер повернулся, чтобы сдуть паутину с треснувшей полки у стены и расставить на ней свои книги, он решил сменить тему:

— Слушай, ты сегодня действительно хорошо поработал. Спасибо— я имею в виду, никто никогда так за меня не заступался. И ты сражался… это было потрясающе, Лансер, действительно потрясающе. Я никогда не видел ничего подобного, — он оглянулся через плечо, видя, как настроение его спутника заметно улучшилось от нескольких небольших слов похвалы. — Так что сделай мне одолжение и не будь так строг к себе. Это только первая ночь.

— Да, Мастер. Я непременно принесу вам победу.