Голубой карбункул (джен)

* * *

— А если нет? — как ни в чем не бывало продолжила Артанис после ленча. — А если вор подумал, что все это подстроено? Что нашедший сильмарилл не стал шуметь, а просто отдал его Оромэ, и теперь вора ловят, как на наживку?

Келеборн был сбит с толку окончательно, о чем и сказал. Артанис позвонила.

— Где у нас справочник «Весь Тирион» за этот год? — обратилась она к вошедшему мажордому.

— Сию минуту, моя госпожа.

Мажордом ушел.

— По-моему, мы перетрудились. Слишком много всего и сразу, наши головы уже плохо соображают. Нам надо отвлечься. Давай вечером сходим в эту «Серебряную мидию».

— Я… — Келеборн растерялся. Хотя и сделанное дружески, это было самое настоящее приглашение. Не только в ресторацию, он отправился бы и куда-нибудь за Пелори, на самый край Арды, но не знал, как выразить согласие, и молча проклинал собственную бестолковость. Спасло его возвращение мажордома.

— Спасибо. Вы можете идти, — кивнула Артанис и принялась листать алфавитный указатель. — Так… На «эс»… «Сердитый петух», кабачок... Никогда не слышала. Интересно, где он?.. «Серебристый журавль», «Серебро и свисток», «Серебряная башня», «Серебряная звезда»… Просто поразительно, до чего у нас любят серебро. Вот! «Серебряная мидия», ресторан тэлерской кухни. Репейная улица, тринадцать. Открыто: ежедневно с шести часов пополудни. Все выглядит очень невинно, — и, прежде чем Келеборн успел вставить слово, добавила: — Но идти туда просто так нельзя.

— Почему? Из-за гуся?

— Нет. Потому что это, — Артанис сделала страшные глаза, — Сомнительное Заведение.

Это было правдой. Ресторан под названием «Серебряная мидия» открылся в Тирионе всего пару лет назад. Там были превосходная кухня, приятная обстановка и отменно вежливые официанты. Одним словом, «Серебряная мидия» соответствовала всем признакам первоклассного заведения. Но отчего-то довольно скоро она приобрела славу места подозрительного — хотя никто не мог внятно сказать, почему именно. Ресторан не фигурировал в хронике происшествий. Там не устраивали разнузданных гульбищ, благочинцы не выводили оттуда дебоширов. О «Серебряной мидии» даже не ходило темных слухов. Однако леди не стоило показываться там без сопровождения, если она сколько-нибудь дорожила своей репутацией. Дочь лорда не должна была появляться там вообще. Тем более, родственница короля.

— Как же быть? — спросил Келеборн, выслушав это впечатляющее разъяснение.

Артанис понизила голос до таинственного шепота:

— Я все обдумала. Я переоденусь в мужчину. Ты согласен?

— Да! — выдохнул Келеборн.

— Тогда за мной!

Со стороны сада второй этаж дома Арафинвэ опоясывала длинная галерея. Любой из обитателей мог выйти туда из своей комнаты. Кадки с растениями, поставленные в простенках, создавали видимость некоторого уединения. Там-то, напротив входа в комнату Артанис, и продолжился разговор.

— Костюм можно взять у Финдэ — мы с ним одного роста. Только надо что-то сделать с головой.

Многие мужчины эльдар носили длинные волосы, но волосы Артанис были уж слишком приметными. Переоденься она хоть в паука, в Тирионе ее моментально опознали бы по серебристо-золотой шевелюре.

— Будь я женщиной, я убрала бы волосы под шляпу. Но мужчине неприлично находиться в головном уборе в помещении.

— А если завязать платок, как носят у нас? Его можно и в помещении не снимать. У нас, во всяком случае, не снимают.

Даже скрученные узлом, волосы занимали слишком много места.

— Не голова, а котел, — сказала Артанис, разглядывая себя в зеркальце. — Наверное, придется обрезать.

— Только не это! — взмолился Келеборн.

— Я же не собираюсь стричься наголо. Только обрежу чуть ниже плеч, через пару лет они опять отрастут такие же, — тут она заметила горестное выражение лица Келеборна и обернулась: — А ты любишь меня только за мои волосы?

— Не только! — с жаром возразил он. — Я… — тут он сообразил, что сейчас сказал, запнулся и начал неудержимо краснеть. — Я не… Я имею в виду, что это неразумно. Один визит в ресторацию не стоит того.

— Да, ты прав… Нужно что-то другое.

После некоторых раздумий выход все же был найден. Мокрые волосы Артанис стянула в тугую косу, и, высохнув, они изрядно уменьшились в объеме. Однако тэлерский платок требовал и соответствующего наряда.

— Финдэ нет дома, — сказала Артанис, вернувшись, — но я справилась и без него. Смотри, что я разыскала.

В руках у нее был настоящий праздничный тэлерский костюм. Он состоял из расшитого жилета, короткой куртки и коротких же, до колен, штанов. Дополнял все это широкий шарф, которым полагалось подпоясываться. Такой наряд имелся у каждого тэлеро, от короля до последнего рыбака, отличаясь только стоимостью ткани и пышностью отделки.

— По-моему, именно то, что нужно. Мы будем выглядеть как двое приезжих тэлери. Житель глубинки, которым буду я, конечно, одет в свой лучший костюм. Что скажешь?

— Замечательно придумано!

Она удалилась переодеваться, тщательно задернув шторы. Келеборн коротал время ожидания, пересчитывая листья на ближайшей плакучей фиге. Вернулась Артанис минут через двадцать.

— Готово. Ну как?

— Хорошо, — восторженно отозвался Келеборн. — Тебе идет.

На высокой и широкоплечей Артанис костюм и впрямь сидел почти идеально. Только рукава были несколько длинноваты.

— А туфли? — она крутанулась на носке. С туфлями пришлось помучиться. Те, которые имелись у Финдарато, были размера на три больше, чем нужно, и надевать такое, пусть даже и натолкав внутрь бумаги, Артанис не согласилась бы ни за что. В собственных запасах она разыскала возможно более похожие — черные с пряжками, на невысоком каблуке. — Не очень заметно, что они женские?

Келеборн перевел взгляд на ее стройные ноги в белых чулках.

— Не думаю, что кто-то будет рассматривать туфли.

— Я похожа на мужчину? Только честно.

— Пройдись. Нет, — сказал он, глядя, как Артанис разгуливает по галерее. — Ты похожа на девушку в мужском костюме.

— Почему?!

— Ты не одолжишь мне на пару минут свою юбку? — сказал Келеборн вместо ответа.

Артанис хихикнула, глядя, как он вертит юбку вокруг пояса, разбираясь, где зад, а где перед.

— Будем считать, что я ее застегнул, — и Келеборн в свою очередь прошелся туда-сюда. — Похож я на девушку?

— Нисколько. Ты похож на парня в юбке.

— А почему?

Артанис не стала упоминать о мужской рубашке и торчащих из-под юбки мужских ботинках. Речь, очевидно, шла не об этом.

— Ты ходишь, как мужчина. У тебя слишком широкие шаги, и ты размахиваешь руками при ходьбе и слегка раскачиваешься из стороны в сторону.

— Вот именно! — Келеборн принялся вылезать из юбки. Артанис пришла ему на помощь. — У тебя то же самое, только наоборот, — сказал он, приглаживая взлохмаченную голову. — В брюках ты семенишь, как будто на тебе по-прежнему юбка. Держишь руки и плечи почти неподвижно, ну и остальное… — он жестом изобразил покачивание бедрами.

— Нда… А идея была хорошая. И костюм мне понравился. Но, может быть, этому можно научиться?

— По всей видимости, да, — сказал Келеборн. — Вряд ли женщины рождаются с умением носить платья, а мужчины — брюки.

До вечера оставалось еще несколько часов, и их можно было потратить с пользой. Артанис и Келеборн спустились в сад. Там, вдали от любопытных глаз домашних, Артанис привыкала к той свободе движений, которую позволял мужской костюм. Она ходила быстро и медленно, поворачивалась, размахивала руками, копировала походку и жесты Келеборна. Природная грация, присущая всем эльдар, очень помогала. Потом они немного передохнули и продолжили. Время летело незаметно.

— Нам давно пора! — вспомнила Артанис, наконец-то обратив внимание на удлинившиеся вечерние тени.

Они разошлись по своим комнатами, договорившись встретиться здесь же в саду.

Переодеваться Артанис не требовалось. Она поднялась к себе, только чтобы еще раз взглянуть в зеркало и убедиться, что все в порядке. Заодно она вспомнила, что следует прихватить с собой кошелек — ведь если она переоделась в мужчину, расплачиваться за ужин придется самой. Но кошелек был дамским. Не было времени добывать мужской, и Артанис переложила деньги во внутренний карман куртки. Там уже лежало что-то, показавшееся забытой монетой. Но это была не монета, а какой-то кружок, сделанный вроде бы из кости и раскрашенный в черный и белый цвета. Артанис видела такую штуку впервые и даже отдаленно не могла представить, чем бы она могла быть. С любопытством рассмотрев кружок как следует, она вернула его в карман и отправилась обратно в сад на условленное место встречи.

Ждать Келеборна пришлось недолго — он явился минуту спустя, одетый в лучший из привезенных с собой костюмов. Чтобы лишний раз не попадаться на глаза кому-нибудь из домашних, решено было покинуть дом через садовые ворота.

И тут в тишину сада вторгся чей-то разговор. Артанис сделала знак не шуметь и прислушалась.

— Какое ваше дело?! — громко возмущался голос, в котором она без труда узнала голос старшего садовника. — Какое ваше дело, кто и куда ходит или не ходит в этом доме?!

Ответа было не разобрать — собеседник говорил намного тише.

— Вас это не касается! — продолжал старший садовник на повышенных тонах. — Нет, я никому ничего не буду передавать. Если вам нужно что-то передать, идите через парадный вход. А здесь больше не попадайтесь. Если увижу тут еще раз или услышу, что вы тут были, скажу, чтобы тут держали собаку. И проваливайте! Сказано вам — проваливайте!

— Это уже интересно, — пробормотала Артанис.

Садовые ворота, рядом с которыми, судя по всему, разыгрывалась интермедия, находились неподалеку, однако там уже не было никого, кроме старшего садовника.

— С кем это вы здесь воюете? — спросила Артанис как можно более равнодушно.

Если старший садовник и удивился ее мужскому костюму, то вида не подал.

— Лезут и лезут! — произнес он, все еще в запале. — Прошу прощения, госпожа.

— Кто же?

— Я их не знаю. Они не представляются. Крутятся у садовых ворот. То ли высматривают что-то, то ли караулят. Пристают с расспросами. Этот, по-моему, примеривался через ограду перелезть, когда я его застукал. И завел все ту же песню: выходят ли господа в сад и не возьмусь ли я передать. Я слушать не стал, что и кому.

— И давно это началось?

— Как вам сказать, госпожа… — протянул старший садовник, припоминая. — Недели две… нет, поменьше. Дней десять назад.

— А это один и тот же любопытный или разные?

— Дважды я приметил одного. А сегодняшний новый. Не знаю, кого видели остальные садовые работники. Но я строго запретил им разговаривать с посторонними и что-либо от них принимать.

— Вы все сделали правильно, — сказала Артанис. — Но в следующий раз, если сюда еще кто-нибудь пожалует, отправляйте его ко мне. Я сама поговорю с ним.

— Да, госпожа, будет сделано.

— В этом доме что-то происходит, — задумчиво произнесла Артанис, отпустив старшего садовника заниматься своими делами. — Хотелось бы мне знать, что.

* * *

Сомнительное Заведение снаружи напоминало не то склад в порту, не то просторный двухэтажный сарай.

— Забавно! — сказал Келеборн, оглядев здание. — В совершенно сухопутном городе — и вдруг ресторан с таким внешним видом и названием. Подозреваю, не все тут даже знают, что такое мидии.

— Чтобы привлекать публику. Хозяева «Мидии» решили поразить жителей чем-то непривычным. Настоящая кухня тэлери, экзотические блюда из обитателей моря по рецептам побережья.

— Идем внутрь?

— Да, сейчас.

Артанис медлила, собираясь с духом. Появиться публично в новом облике было гораздо труднее, чем представлялось. Конечно, никто не ошикает ее, если узнает, и не покажет пальцем. Однако вряд ли обойдется без пересудов, а становиться их мишенью очень не хотелось. Артанис порой не считалась с условностями, но все же до известных границ.

— Не забывай, что я теперь мужчина. Поэтому не вздумай открывать передо мной дверь, пропускать меня вперед и подавать мне руку. И следи, как я выгляжу со стороны. Если я сама забудусь, немедленно меня одергивай.

— Постараюсь. А имя? — спохватился Келеборн. — Как мне к тебе обращаться?

— Ах, да, имя… — она задумалась. — Артано! Я буду Артано. Звучит похоже, легко запомнить.

— Хорошо… Артано, — выговорил Келеборн.

Они оба смущенно рассмеялись. Новое имя звучало так неестественно! Надо было привыкнуть произносить его, не испытывая неловкости. Артанис вдруг оборвала смех.

— Единый! — прошептала она, бледнея.

— Что такое?

— Нет, ничего…

Только сейчас она сообразила, что в дамскую комнату ей теперь нельзя, и в случае чего придется пользоваться мужской. Но зайти туда — это было хуже, чем зайти в логово, населенное тиграми, львами и медведями. А если кто-то узнает ее там… Нет, ни за что! В случае чего она просто уедет домой.

Первый этаж казался темным. Освещены были только деревянная лестница c перилами из толстого каната, идущая вдоль стены, и живописная пирамида бочонков под ней. Все в самом деле выглядело, как прибрежный склад, и служитель в костюме портового рабочего прекрасно вписывался в общую картину.

— Добрый вечер, господа, — вежливо кланяясь, приветствовал он вошедших. — Вы сделали правильный выбор, решив поужинать у нас. Прошу вас следовать за мной.

Наверху, в дверях, их встретил распорядитель. Будучи знатоком своего дела, он весьма тактично усадил двух провинциалов в уголок, где они могли бы чувствовать себя более непринужденно, чем в середине зала.

Келеборн открыл меню с видом знатока. Однако, читая содержимое, он слегка опешил.

— Это блюда побережья?! — вопросил он официанта.

— Несомненно, это так, господин.

— Вы уверены?

— Совершенно уверен.

— Тогда расскажите, пожалуйста, что такое, например, эта «Милость Ульмо».

— Когда Ульмо милостив, воды морские успокаиваются, и тогда обнажаются обширные отмели и невысокие скалы, где находят пристанище многочисленные ракушки-устрицы...

— Во-первых, приливами и отливами ведает майа Оссэ, а не владыка Ульмо, — возмущенно перебил его Келеборн. — А во-вторых, вы что же, хотите сказать, что это всего-навсего устрицы?!

Официант был приветливее родного брата.

— Это лучшие устрицы, господин.

— Невероятно. Ну, хорошо, а вот эта «Красная отмель»?

Под этим именем прятался береговой салат из осьминога.

— О, хехтиапса! — воскликнул Келеборн, наконец-то увидев знакомое название знаменитого рыбного супа побережья — его бесчисленные разновидности зависели от улова, и хозяева портовых таверн могли бесконечно спорить, какая хехтиапса более правильная. — Давайте ее сюда. Посмотрим, как вы ее готовите. «Барашек по-искаженному»… По-вашему, тэлери едят и это?!

— Отчасти, господин. Классическое тэлерское блюдо дополнено искаженным соусом. Этот соус — изобретение нашего главного повара и пользуется неизменным успехом.

— Какая профанация!

— Когда вы попробуете, господин, уверен, ваше мнение изменится.

Пока Келеборн допрашивал официанта, Артанис со скучающим видом, но очень внимательно изучала зал. Ресторан тщательно имитировал портовый кабак — только размерами был побольше и почище. Пол из неструганых досок. Нарочито грубые столы, стулья и лавки. Правда, неотделанными они казались только на вид, а на ощупь вполне гладкие. На сиденьях — плетеные из разноцветного шнура подушки. На как будто дощатых стенах развешаны куски неводов, гирлянды поплавков и детали корабельной оснастки. Официанты в тэлерских костюмах, таких же, как на Артанис, только без курток и роскошной вышивки. Посуда тоже соответствует стилю заведения: никакого столового серебра, никаких сервизов тонкого фарфора. Вместо подсвечников — бутылки с отбитыми горлышками. Приборы для специй на столах в виде закрытых раковин мидий. Огромные керамические тарелки, а иные блюда подают прямо в сковородах. Господину за соседним столиком как раз принесли такую с весьма аппетитным на вид куском трески и крошечными запеченными картофелинами, а его спутнице лангустов в соусе и половинку будто нарочно разбитого кувшина — для пустых панцирей.

Чем закончился диалог, Артанис прослушала. Сейчас официант смотрел на нее.

— Мне то же самое, — сказала она.

— Теперь я понимаю, почему у этого ресторана такая репутация, — сказал Келеборн, когда официант с заказом удалился. — Здесь сплошное надувательство.

— То есть?

— Выдуманные названия, за которыми непонятно что скрывается. Креветки в соусе из карамели — это же какой-то компот. Жареная макрель — нелепость! Ни одному тэлеро не придет такое в голову. Макрель и без того жирная рыба, ее надо либо запекать на решетке, либо мариновать, тогда она…

— А что не так с устрицами? — с интересом перебила Артанис.

— Они вообще не еда.

— Как?! Что же мы с тобой ловили и ели?

— Мы это делали просто так, забавы ради. Кто стал бы есть их всерьез и тем более подавать в ресторане?!

На побережье устрицы были пищей бедняков. Нанимаясь на работу, опытные хорошо обученные слуги ставили условием, чтобы их не кормили устрицами чаще четырех раз в неделю.

— Суфле из устриц — надо же было до такого додуматься! Им следовало сперва ознакомиться с настоящей тэлерской кухней, а не дурачить публику.

— Возможно, ты и прав, но, полагаю, что «Мидия» имеет свою репутацию отнюдь не из-за этого, а из-за чего-то другого.

Теперь можно было спокойно осмотреться. Публика, разумеется, весьма отличалась от посетителей береговых кабачков. С первого взгляда было видно, что здешние гости сплошь из общества. Пожалуй, отличие от других рестораций заключалось лишь в том, что в зале было очень мало женщин. Со своего места Артанис заметила только троих, и все они были замужние дамы, давно миновавшие возраст совершеннолетия. Не слишком обычно, но ничего неприличного, ничего сомнительного.

— Никто не поет скабрезных песен и не пляшет на столах, — резюмировала Артанис. — Все очень респектабельно. Отчего же у «Серебряной мидии» репутация с душком?

— Не могу понять. Может, все это только напоказ?

— И что за этим может скрываться?

— Даже не представляю, — признался Келеборн.

— Будем надеяться, что-то непременно выплывет, если подождать.

После закусок официант поставил перед каждым по две тарелки. Одна была наполнена золотисто-шафрановым бульоном, на другой лежали горкой куски рыбы. Венчал горку присыпанный зеленью лангуст. «А соус?» — уже готов был потребовать Келеборн, но в этот миг на столе возникли соусники и тарелочки с безупречно обжаренными гренками.

Официант исчез. Келеборн в замешательстве смотрел на сервировку.

— И как это есть? — спросил он и украдкой бросил взгляд по сторонам. Как назло, никто поблизости хехтиапсы не заказывал.

— Ты же тэлеро, ты должен знать, — отвечала Артанис.

— Но у нас это едят из одной тарелки!

— Почему ты не спросил?

— Ну нет! Тут уже и так исказили тэлерскую кухню, чтобы еще и я искажал всех тэлери.

— Тогда… я думаю, есть это надо по очереди. Отсюда — ложкой, а тут — ножом и вилкой.

— Кругом искажение, — вздохнул Келеборн, но, попробовав, сменил гнев на милость: — Хм. По крайней мере, все пять положенных видов рыбы. Неплохо.

Милость, впрочем, была недолгой — ровно до той минуты, когда Келеборн намазал соус на хлеб.

— Нет, они все-таки издеваются! Этот соус делается из свежего чеснока. А они сделали его из печеного.

— Но это вкусно, — сказала Артанис, проделав то же самое.

— Да, но это не тэлерская кухня.

— Приготовься, я собираюсь сказать очень неаппетитную вещь.

На всякий случай Келеборн поспешно проглотил то, что было во рту.

— Наши предки у Вод Пробуждения считали особым деликатесом содержимое беличьих желудков.

— Они ели такую гадость?! Не может быть!

— Но это так. Об этом пишет Оромэ.

Некоторое время назад Хозяина Лесов все же удалось уговорить издать свои дневники. Вышедшее небольшим тиражом «Путешествие к берегу Куивиэнен и жизнеописание квенди» почти сразу же стало редкостью.

— Теперь представь, что кто-нибудь откроет ресторан «Куивиэнен» с настоящей древней кухней и будет подавать там такое. Вряд ли его поймут.

— Да, это уж точно.

— Приспосабливание под местные вкусы неизбежно. Поэтому здесь готовят не в точности так, как на побережье. Тебе остается смириться с этим.

Келеборн и сам чувствовал, что ведет себя как заправский зануда.

— А что еще пишет владыка Оромэ о наших предках? — спросил он, чтобы сменить тему.

За обсуждением давно забытых обычаев первых квенди они покончили с хехтиапсой, и услужливый официант подал вторую перемену.

— Что скажешь?

Искаженный соус был обжигающим и пряным. Келеборну пришлось признать, что он не против такого искажения. Да и барашек, несомненно, провел жизнь на приморских лугах.

— Ну что же, ничего подозрительного так и не произошло, — заговорила Артанис. — Мы пришли в Сомнительное Заведение, а тут все оказалось до отвращения благопристойно. Может быть, эта нехорошая репутация просто еще один ловкий трюк для привлечения публики. И теперь, раз мы перестали умирать с голоду, можно перейти к нашей загадке. Вот что пришло мне в голову. Мы занимаемся не тем. Мы ищем ответ на вопрос «кто мог взять камень?» А спрашивать надо совсем другое. Не «кто его взял?», а «почему его взяли?» И если мы поймем, почему, мы поймем, и кто это сделал.

— Давай попробуем, — покладисто согласился Келеборн.

— Давай! Вот для чего, по-твоему, могут украсть камень?

Келеборн немного подумал.

— Чтобы продать, обменять… в общем, для наживы. Или просто чтобы присвоить себе. Чтобы иметь его у себя. Ничего больше вообразить не могу.

— Я тоже. Но для продажи или обмена все равно нужен кто-то, кто хочет иметь у себя сильмарилл. Все неизбежно упирается в такую персону, если не сразу, то потом, — Келеборн кивнул, Артанис продолжила развивать мысль: — Но дело в том, что сильмарилл слишком приметный. Он вообще уникальный, его ни с чем не спутаешь. Его не переогранишь и не выдашь за другой самоцвет. Им никогда нельзя будет владеть открыто — его сразу узнают.

— Может, он мечтает владеть им тайно. Будет хранить под матрасом и тайком любоваться по ночам.

Артанис пожала плечами:

— Среди эльдар безумцев вроде бы еще не было. Хотя кто знает, конечно. Может, уже и завелся такой. Но почему взяли только один сильмарилл?

— Шкатулку трудно унести, ее заметят.

— Шкатулка же была открыта! Вот перед вором три сильмарилла — он может взять все три. Три камня спрятать так же легко, как один. Почему он берет только один?

— Значит, ему нужен был только один, а не все три! — воскликнул охваченный внезапным озарением Келеборн. — Значит, он брал его, чтобы кому-то продать. А у этого кого-то денег хватало только на один. Сколько стоит сильмарилл?

— Сколько угодно. Сильмариллы одни в своем роде, на них нет цены. Понятно, что дороже любого драгоценного камня, но насколько — тебе никто не скажет.

— Насколько я понимаю, это значит, что если кто-то согласен отдать гору золота за один сильмарилл, он может за ту же гору получить и все три.

— Да, приблизительно так. Почему же этот кто-то захотел получить только один?

У стола бесшумно возник официант. Артанис и Келеборн замолчали, пока он наполнял бокалы.

— Кажется, я нашла ответ на свой вопрос, — заговорила Артанис, когда тот удалился. — Или хотя бы догадываюсь. Только один камень украден потому, что вор или заказчик — назовем его так — не осмелился замахнуться на все три. Похищение даже одного сильмарилла — это невероятно дерзкое деяние, для которого, я уверена, надо было долго собираться с духом. А похитить все три — на такое страшно посягать даже в мыслях.

— Значит, дело не в деньгах?

— Определенно в них. Ведь если бы вор хотел взять камень себе, он не отнес бы его куда-то на ферму. Он унес бы камень домой и спрятал там под матрас. И если камень оказался в гусе, в это дело замешан еще кто-то. Тот, кого мы назвали заказчиком. Красть для кого-то — если вор пустился на такое не из-за денег, то из-за чего?

— Да, вряд ли из-за большой любви, — задумчиво сказал Келеборн. — Но, может быть, — добавил он, подумав еще, — заказчик что-то знал о воре. Какую-то его тайну и угрожал разгласить ее всем.

— Очень интересно, что же это за тайна, ради сохранения которой кто-то пошел на воровство. Такого у нас тоже еще не случалось. Как тебе пришло это в голову? Ты просто прирожденный злодей. Очень опасная личность. Послушай-ка, — прищурилась Артанис, — а вдруг этот неведомый заказчик — ты? Все указывает на тебя. Сильмарилл нашелся в твоем гусе. Ты сделал заказ заранее, ты забрал его на следующий день после кражи. Поэтому вор и принес камень на ферму.

Келеборн выглядел очень польщенным.

— А зачем я показал камень тебе?

— Ты понял, что хранить его тайком под матрасом — это слишком мало. Тебе захотелось похвастаться своим приобретением.

— Но сейчас-то он у тебя.

— Ты не мог протестовать, когда я оставила камень у себя, потому что боялся себя выдать. Теперь я в опасности!

— А почему я вообще все это затеял?

— Чтобы тайно владеть. Ты же сам предложил эту причину — и проговорился. Ни у кого из тэлери нет света Древ, ты захотел быть единственным и возвыситься над всеми. Ты думал, что не особенно рискуешь, ибо кто станет искать среди тэлери. Признавайся!

— Похоже, ничего другого мне не остается, — вздохнул Келеборн. — Я разоблачен.

Разговор снова пришлось прервать — официант осведомился, не настало ли время для десерта. Они едва дождались, когда закончатся хлопоты вокруг стола.

— Не проще ли мне было украсть камень самому? Подходящего исполнителя еще надо найти, и вдобавок это лишняя осведомленность. Он способен намеренно выдать или проговориться случайно.

— Ты не мог сам подобраться к сильмариллу. И не был приглашен на праздник.

— Все больше убеждаюсь, что это я.

— Кажется, мы ходим где-то рядом с разгадкой, но никак не можем ее ухватить.

— Мне в голову пришла абсурдная идея… Есть ведь еще Внешние Земли.

— Но там никто не бывает, — немедленно возразила Артанис. — И оттуда никто не приходил уже вечность. Там даже неоткуда знать о самом существовании сильмариллов!

— Да, я все понимаю. У меня есть только одно в защиту этой идеи — во Внешних Землях сильмариллом можно владеть совершенно открыто. Может быть, кто-то захотел украсть сильмарилл и сбежать с ним туда?

— Но Мелькор никак не мог оказаться на ферме. Все говорят одно: он не покидал праздника, а оттуда отправился прямиком в Мандос. А если это не он, то я не могу представить, кто еще мог бы такое замышлять.

— Разве что опять я, — сказал Келеборн. — Мне есть на чем удирать во Внешние Земли.

— Не забудь взять меня с собой. Мне ужасно хочется там побывать.

— Команда набирается, — в свою очередь попробовал отшутиться Келеборн, надеясь, что выглядит не очень глупо. — Теперь деваться некуда, придется плыть.

— Здесь поразительно вкусный кофе, — заметила Артанис. — Хотела бы я знать, как они его варят.

И в этот момент около самого ее уха вкрадчиво прошелестело:

— Не желает ли леди сыграть?

Сердце Артанис куда-то ухнуло и заколотилось. Как она могла забыть, что говорить о себе следует в мужском роде?! Как глупо! Не осмеливаясь обернуться, она растерянно пробормотала:

— Да, конечно. Почему бы и нет?