Мысли вслух (джен)

Медленно, до жути. Искусно, до отрешённости. Плавно, словно утопаешь с головой.

Сладостно до крика. Радостно до приступа отчаяния.

Пальцы зарываются в волосы с привкусом безнадёжности. Зубы с преотвратным усилием выскребают скорбь. Это конец. И нужно быть полным идиотом, чтобы это отрицать.

Упасть на колени и молотить кулаками о пол, роняя на него слёзы. Даже если всё вокруг указывало на то, что это должно было произойти, никто не заикнулся предупредить, как горестно будет после.

Зверский оскал заполнил каждую мышцу образа. Мрази. Прошлого не вернуть, естественно. Мучения не предугадать, кто бы сомневался. Просить прощения привычно, потому завершение должно быть логичным.

Должно быть. Они действительно думали, что после всего случившегося они его заслужили. Наивные.

Едкий смех сковал в свои объятия весь тот мрак, что окружал и творился вокруг. Размечтались, идиоты. К чёрту всех, кто хоть раз посмел окунуть в одиночество, а следом с самыми «добрыми» намерениями с размаху выдернуть оттуда.

Переведя дыхание, устало поднять голову, безнадёжно стараясь разобрать чёрный на составляющие. Чёрный мир. Чёрный мрак. Чёрное одиночество.

Единственная мысль, заводом стучащая в голове, лишь о том, чтобы всё поскорее закончилось. Как глупо. Если бы не собственная гордость, можно было бы спокойно сдаться, без боя и траты сил на сражение. Принять новую чужую жизнь, как свою. И радоваться новому дню не так, как привычно, а так, как теперь положено. Всего-то.

Сидя на коленях, опустить голову на землю, зажмуриться и разрыдаться. По-настоящему. Живому. Захлёбываясь дурацкой водой, текущей из глаз. Проклинать всё и вся. Тоже выход. Вот только… если решать вопрос так, то как жить теперь?

Ледяной воздух раздражающе звучал рядом, собственной остротой пытаясь задеть, уколоть. Унизить. Уничтожить.

Удар. Чётко и ровно, глубоко внутри.

Заливать всё вокруг собственной горечью можно бесконечно. Смысл? Свершившееся свершилось. Выбор, сделанный не тобой, был сделан. Исход перед глазами. Осталось лишь решить, как действовать, или же нет дальше. И можно было бы задаваться этим вопросом до скончания веков, но ровное дыхание отвлекает, а пустые, как серебряное отражение, глаза пытают.

Потребовался всего лишь миг перед тем, как последняя капля упала на пол. Полыхающая ярость сменилась заострённой до краёв жестокостью.

Находясь во мраке, разум заполняется самыми разными и часто далеко не лестными мыслями.

Хочется побыть наедине с собой, со своими переживаниями и страданиями, чтобы ни одна тварь не смела потревожить. Но, как видно, некоторым насрать на эту негласную истину.

Подняться на ноги действительно тяжело. Особенно под весом всех этих мерзостных чувств. Но иначе никак. В противном случае эта тварь раздавит своим молчанием. Или разорвёт на части, там уж как повезёт.

Глаза в глаза. Молчание на теперь уже задушенную истерику, превратившуюся в аналогичный ответ. Всю жизнь чужие, а здесь внезапно ставшие такими родными и близкими. Да люди душу дьяволу готовы продать, чтобы не встретить его никогда в своей жизни. И ведь никто из них никогда не задумывался, что сила одиночества зависит лишь от мастерства дрессировщика.

Подойти ближе, сжигая внутреннюю панику. Пёс, что сейчас сидит впереди, огромен в своих размерах. Любой кошки просто не станет, стоит ему всего лишь лечь на неё. Но расстояние сокращается, а он и не думает двинуться с места или оскалиться. Обманчивое добродушие.

Усмешка. Если призадуматься, что такое одиночество? Состояние потери, утраты, ненужности? Добротно. Но тогда сразу же возникает вопрос — почему люди как полоумные ищут его, при этом приписывая ему совсем не характерные повадки, и вообще называют величайшим злом и проблемой мироздания.

Изверги. И прирождённые мазохисты.

Расстояние сократилось до единственного шага. Одного-единственного шага. И разницы в росте.

Присесть на корточки и повнимательнее рассмотреть чёрную, как смоль, морду — заманчивая идея. Вот только слишком беспечная.

И снова смех, будто бы кислота облепила всё вокруг. Детский сад. Снизойти до мрака, а потом находить в себе силы бояться его.

Рука протянута медленно, но властно. И, походу, эта самая война за власть далеко не односторонняя. Стоит только ладони приблизиться к собачьей пасти, как острые, будто бритва, зубы впились в кожу немного выше запястья.

Боль моментальной волной разлетелась по телу. Ясно, чего в такой момент хотелось, но ни единый звук не нарушил давно воцарившее молчание. Разве что короткое шипение потревожило его, и только.

Придирчивый прищур из разряда «и это всё, что ты можешь?».

Кровь медленной струёй стекала на пол. Зубы держали мёртвой хваткой, не желая отпускать, но и не причиняя дополнительную, новую боль.

Ситуация приобрела интересный оборот. Если подумать, игнорируя пустые гневные отзывы, — что такое одиночество? Состояние души. Могущественное, властное, беспринципное. И одинокое. Но тогда почему при учёте, что многие хотят прогнать его печаль, ничего не меняется? Быть может, потому что никто не желает помочь ему найти его собственное уединение.

Присесть на корточки всё-таки пришлось, дабы ухватиться за загривок и тянуть назад, заставляя отпустить руку и наглядно демонстрируя, кто здесь главный.

— Ты прирождённый охотник, Чейз, — намного приятнее, когда у того, кто рядом, и неважно, насколько это друг или враг, есть имя. Родиться же оно может из банального действия. — Будем знакомы. Я — Евс.

Кажется, услышав имя чуть ранее схваченной в захват, Чейз и сам пустился в смех. Ну, конечно. Сцепились, как кошка с собакой и уже битый час разобраться между собой не могут.

В горле неприятно зашуршало после произнесённого. Надо же, как давно, оказывается, из красных от крови губ не звучало ни слова. Совсем безрадостно, но, увы, не без этого. К тому же, никто не смеет мешать исправить положение.

Выпрямиться, ровно встать на ноги, раскинуть руки в стороны, и, мельком бросив взгляд на стоящего рядом, кажется, нового друга, заключить, что действительно пришёл конец. А одиночество? А одиночество не панацея. Пора начинать всё сначала. И без всяких страданий-переживаний на сущий год. Это всё должно остаться во мраке, под полным его покровительством.

Звонкий хлопок — и вся тьма вокруг рассеивается, обнажая миру двух не желающих мириться со своей выдрессированной судьбой. Не хочешь проиграть собственной душе — властвуй над ней. Не хочешь тащить на себе в очередной раз обузу унылого существования — принимай перемены.

Чёткий жест, приказывающий следовать за. Конкретный шаг, холодное дыхание. Идти только вперёд. Не оборачиваясь. Свой выбор уже сделан. Теперь его очередь решать, готов ли он внести в свою жизнь перемены после бесконечного заточения или же одиночеству милее остаться навеки одиноким.