Отравленная роза (гет)

— Аллегра, это весьма сложное задание, проблема в том, что снять Пророчество с полки может только тот, о ком оно.

— То есть только Поттер и сам Лорд, — подхватила я.

— Именно, есть еще некие затруднения, мне не удается узнать, где именно оно находится, информация строго засекречена. Соответственно, проникнуть в сам Отдел Тайн представляется практически невозможным.

— Практически — это уже обнадеживает, — задумчиво произнесла я, наблюдая как стальные глаза собеседника мучаются от безысходности и еще от кое-чего....

И снова общее дело. На этот раз слишком трудновыполнимое, но мы просто обязаны справиться с работой, потому что мы — Кэрроу и Малфой — хитрые интриганы, не останавливающиеся ни перед чем на пути к цели. Это азарт, потрясающе интересный процесс игры, опасный, захватывающий. Лорд возложил на меня большую ответственность, посвятил в главные тайны, приблизил к себе за отличное служение. Утонуть в похвале оказалось так завораживающе, по телу пробежали мурашки, а глаза светились щенячьим восторгом, ощущением своей силы, способности на многие свершения. А еще доверие Люциуса, он оказался вовлечен в мои сети. Этот взгляд... Равная по статусу, равная в противостоянии, но мы не враги, а союзники — крепкий дуэт власти, куража душ. Он перешел на «ты», серые глаза съедают похотью, хочет меня и не скрывает этого, я ожидала подобного, еще вчера были предпосылки. Но есть одно но — мои приоритеты немного изменились, Северус в голове, в сердце, в душе… Отдаться другому, значит, предать темную зачарованную насилием любовь…

Разум возвращался к рейду, когда Люциус не позволил мне убить, а я все равно это сделала, пускай и ненамеренно. Лицо мертвого аврора является мне в кошмарных снах, но еще чаще я вижу как погибает Снейп, как мучительна и болезненна схватка со смертью, ведущая к единственному финалу… Я исковеркала свою жизнь, согрешила уже не единожды, и это только начало, потому, что хозяин имеет особую власть надо мной. Красные глаза Волан-де-Морта подчиняют своей воле, разрушая остатки добра. Я действительно хочу играть и хочу побеждать, он заманил меня в ловушку алчности, это так горячит кровь…

— Итак, какие сведения вам уже удалось получить? — спросила я.

— Лишь крупицы, я никак не сдвинусь с мертвой точки, пока известны лишь имена работников, должности, но подступиться к ним не так-то просто, а уж выкачать информацию — и подавно. Первый этап — проникновение в архив с датами и расположением Пророчеств, слишком затянулся. Туда и мышь не просочится, но каким-то образом удалось сделать это Нагайне, хотя безрезультатно, — с досадой произнес Люциус. — Однако теперь есть громадный плюс, повторю слова Темного Лорда: наше сотрудничество приносит плоды, однако твои методы иногда заставляют поволноваться.

— Скорее всего, импровизация в этом деле не понадобится, однако иногда она бывает очень полезной.

От его глаз, цвета расплавленного серебра, раздевающих меня с особой наглостью стало как-то не по себе. Завуалированные жесты с проскальзывающими намеками, когда вместе потянулись к одному документу, наши руки соприкоснулись, и контакт продлился немного дольше, чем происходит в подобных ситуациях, а в хитрых глазах пробежала искра. Люциус даже не пытается скрыть своих намерений, мне отчего-то захотелось поскорее завершить разговор и спровадить «коллегу» домой к жаждущей его жене. Вот и сейчас лисий взор копается в душе, в плоти. А я внезапно расхотела его… Нет, вру, не правда, Люциус очень красивый мужчина, умный, хитрый, его невозможно не желать, не желать прикосновений крепких рук, страстных поцелуев, невозможно насытиться ароматом дорого парфюма, тонкого, элегантного запаха мужского тела, хочется зарыться в светлые волосы и овладеть, но я не могу… Не могу, потому что ощущение измены любви сжимает сердце в судорожный комок, не позволяя плоти взять свое. Он и так целиком и полностью мой, но эти голодные глаза, жаждущие плоти, похоть, заигрывания, скрытые комплименты и улыбка. Завлекает… Как, мантикора его задери, сложно отказаться от такого любовника…

И в этот момент Люциус учтиво подливает мне еще чая из небольшого чайничка... Что-то кольнуло в груди: его галантность, манеры, приятный голос, рука, поглаживающая голову змеи на трости, а внутри меня ощущение, что он гладит, трогает меня и, самое главное, знает какой эффект производит. Обладать им так заманчиво, никогда не видела настолько дикого необузданного зверя… Не будь фирменного малфоевского фасада, он бы набросился на хрупкую серну, сожрал бы её целиком. Опасный взгляд, все жесты и намеки холодно игнорировались мной не потому, что это была часть игры по поимки в ловушку, я просто боялась, боялась своих желаний. Отказаться от предлагаемого у самой черты, когда весь план сработал на отлично… Глупо, лишний раз я доказала себе, что слишком тороплю события, иногда не понимаю чего хочу и какова цена последствий.

— Не откажитесь от дуэли на шпагах? — внезапно произнесла я, когда Люциус поднялся со своего места.

Эта фраза вылетела совершенно случайно, на автомате, нервы, покушение на мое тело, а его резкие движения заставляли подпрыгивать на месте и нести чушь, лишь бы занять его чем-то, ведь хищник не может долго сидеть в неволе. Предложение было глупым по своей сути, но оно уже было произнесено.

— Хорошая идея, я сам собирался предложить тебе в ближайшие дни.

~~

Аллегра распахнула двери фехтовального зала и вошла внутрь, Люциус — следом, отмечая в каждом её движении нервозность. Забавно, девочка передумала возводить его в статус любовника, испугалась. Может, всему виной страх из-за боязни мужчин после изнасилования? Нет, это вряд ли, когда она перевоплощалась в Нарциссу в глазах цвета пасмурного лондонского неба не было тревог и переживаний, была лишь похоть, жажда… Что приключилось? После того как Люциус вытянул её с того света словно все изменилось. Аллегра сторонится каждого его взгляда, случайного соприкосновения, видит, чувствует, что теперь не отвертится, но отчаянно игнорирует. Нет, личико не краснеет, но мимолетные движения — расплескавшийся на бумаги чай, уроненный на пол карандаш — выдают стресс. Он намеренно давит на нее, выставляя сети на добычу, право на обладание. В таком состоянии дисбаланса она похожа, скорее, не на стерву, которую лепит из себя мастерски, а на маленькую смущенную девочку.

«Ты сама заварила эту кашу. Доигралась — получай».

Не сможет, не выдержит долго строить из себя неприступность, ведь Люциус всегда получает желаемое. Может, это поможет отвлечь ее от пустых мыслей о Северусе? Снейп — единственное отталкивающее обстоятельство, но он не помеха.

Глупое предложение о фехтовании он воспринял положительно — это отличный повод вывести Аллегру из себя, довести до агрессии, заставить выплеснуть эмоции. Она все еще носит траур по отцу: черные брюки, черная рубашка, черный кардиган, который был сброшен на спинку небольшого диванчика в углу, чтобы не стеснять движения. Черная кошка и белый кот. Сегодня спортивное состязание закончится обязательной программой. Люциус желал увидеть на стройном теле невесомое платье, едва прикрывающее вожделенные части плоти, а не брючный костюм. На самом деле он мечтал увидеть её обнаженной, без скрывающего главные достоинства белья. Мысли впивались в жаждущий разум, заставляя возбуждаться от одних иллюзий. И все же, она так мила, когда пытается скрыть смущение, но это быстро лечится, главное дойти до апофеоза. Неопытность — не порок, она отличная актриса и чертовски пластичная в пору юности, быстро научится. Да, Люциус будет отличным наставником, искусителем, еще ни одна женщина не устояла перед его ласками. Аллегра сняла со стены две шпаги, на гардах которых были выгравированы рунические символы.

— Амикус знал толк в оружии, не умея им владеть, — Люциус усмехнулся, проводя по гладкой стали двумя пальцами.

— Да, гоблинская работа, идеальная... — отозвалась она с благоговением.

Даже эти мимолетные движения были наполнены сексуальной энергией, а говоря это, он смотрел на струсившую девушку, прищурив глаза. Аллегра отвернулась, не желая принимать участие в откровенном фарсе, небольшой прелюдии перед главным актом. Давно поняла, что с ним шутки плохи. Как только он вошел в кабинет сегодня утром, она словно нутром почуяла и стала держаться на расстоянии, которое Люциус нарочно сокращал. Пропадет ли интерес после насыщения? — всё возможно, он никогда не отличался постоянством. Все пассии не задерживались в его постели дольше двух недель, а иные исчезали из сознания уже утром, но другое дело — шизофреничная Аллегра, маленькая маньячка, с которой еще и работать… Может, он зря все это затеял? Она может отомстить ему, но не станет идти вопреки собственным желаниям. Обоюдная страсть, только отчего-то она решила соскочить с крючка, который изначально готовился для самого Люциуса. Удовлетворить спортивный интерес… Однако прихоть одного превратилась в прихоть другого. А вдруг это снова актерская игра в невинность?

От нее можно ожидать всего…

Они разошлись каждый по своим местам и приготовились к схватке.

«Давай начнем представление…».

Два грациозных дуэлянта сузили глаза, один — с желанием победить, подчинить, другая — с азартным блеском, мыслями, что если выиграет, все обойдется… В любом случае, проигрывать будет глупо, может устроить пари?

— Аллегра, не люблю фехтовать на интерес, просто так.

Она опустила шпагу, передумав нападать, и немного раздраженно посмотрела на него. Молчание, не может и слова выдавить, потому что осознает, что Люциус может у нее попросить.

— Увы, я не настолько азартна, — холодный голосок был неуместен.

— А я наоборот люблю выигрывать и получать за это награду.

Она ухмыльнулась.

— Вы так уверены в своей победе, мистер Малфой?

И снова на вы, опять официал. Но Аллегра определенно ведется, принимая раздражающие факторы за чистую монету.

— Разве плохо быть уверенным в себе? — елейно произнес он.

— Самоуверенность иногда не лучший друг.

И она говорит, что не настолько азартна, да взгляд свинцовых глаз раздирает в клочья возможность проигрыша, поражения Аллегра не приемлет, не станет поддаваться, будет идти до конца, размахивая колющим оружием. Игрок опасен своей болезнью.

— Мои условия вас весьма заинтересуют, — хитро пропел Люциус.

— Все же воздержусь.

Но взгляд не соврет, как бы не отнекивалась хозяйка, интерес очевиден. Немного нервные движения, встала в стойку. Оборона разума, абстрагирование внешне и внутренне.

«Со мной бесполезно спорить».

— Ты не выслушаешь?

Он поднял шпагу, и острия двух пик слегка коснулись друг друга, вновь продвигая к заветной цели овладения. Соприкосновение стали в коротком щелчке.

— Люциус, прекратите этот спектакль, говорите и начнем.

Невольное любопытство обязательно сгубит эту кошку.

— Выигрываю я, ты перестанешь мне выкать, — холодно произнес он.

Неожиданность? Полное непонимание, она явно ожидала совершенно другого.

— Побеждаешь ты…

— Мне кажется, я сама вольна устанавливать свой выигрыш, — дерзко перебила она.

— Перебивать старших — дурной тон, Аллегра, — игриво добавил он.

Закатила глаза, готовясь выплюнуть немного яда кобры.

— Вы…

— Ты.

— Вы еще не победили, мистер Малфой.

Ну, вот и все, птичка в клетке.

— Твой выигрыш — я восстанавливаю условия сделки.

Облачное небо серых радужек застыло в одном выражении — ступор… В этом выигрыше просто не будет смысла, но Люциус знал как её заставить.

— Это нелепо… — наконец, выдохнула она. — Бессмыслица какая-то, мы, кажется, с вами договорились, вы спасли мне жизнь…

— Всё же, я в неоплатном долгу перед тобой за дело Уэмпшира, — с нажимом сказал Люциус, напирая всеми возможными средствами, заговаривая зубы.

— Это невозможно, — холод, беспристрастность.

— Я предупредил…

— Вы так хотите выиграть, пускай даже ценой форы, сложения соперником шпаги? — начала осознавать она.

— Очевидно…

— Я отказываюсь от ваших условий, давайте уже начнем.

«Бесполезно…».

Она сделала первый выпад, нервозно, неровно, в состоянии агрессии; удар был парирован, она едва не выронила оружие, но, уклоняясь от противника, изогнулась дугой, раскинув руки, когда острие прошло в миллиметре от её спины. Люциус успел отскочить от нового броска и, наклонившись, напал. Вывести из себя дуэлянтку оказалось просто, но первобытная ярость только предавала ей сил. Аллегра делала неуправляемые движения, но все же ловко уходила от опасности. Хвост черных волос снова привлекал внимание, оставляя в воздухе отпечаток на долю секунды. Разворот, опять нападение, невольно Люциус стал отходить к стене, слишком агрессивные пассы, но психология фехтования требует сдержанности, хладнокровия, которое растеряла Аллегра во время разговора. Сыграть на ее страхе, слабости, наверное, нет подходящего слова для состояния задавленной хитрой дуэлью Люциуса ведьмы, которая началась еще до того, как скрестились шпаги в стальном щелчке. Предмет защиты и нападения со звоном упал на мраморный пол, продолжая дребезжать еще некоторое время. Обескураженная, обезоруженная девушка с неистовой злобой смотрела на полного достоинства мужчину, опустившего оружие с улыбкой на устах. Еще немного и из ноздрей дьяволицы повалит пар…

~~

Гордая осанка Люциуса, сквозящий мороз ухмыляющегося лица, снова похоть. О да, ты победил, но лишь на этот раз. Больше всего было интересно, зачем он поставил эти нелепые условия, на которые, ясное дело, я не соглашусь? Глупец, ты не нужен мне, не оправдывай себя низкими диалогами.

«Аллегра, возьми себя в руки…».

Я словно извергала пламя, ощущала, как глаза наливаются кровью. Люциус показал красную тряпку разъяренному быку. Не смогла сдержаться, понимая, что он намеренно выводит меня из равновесия. Успел изучить, знает, что импульсивность — недостаток моего характера. Всё ради победы, как это по-малфоевски играть нечестно. Но мне никто и не обещал…

«Возьми себя в руки…», — повторил внутренний голос.

Одержать победу в полном невладении ситуацией практически невозможно. Я смогу, я проколю твое наглое самодовольство, чванливый осколок тщеславия! Поднимая шпагу, я не отводила взгляда от пышущего гордыней Люциуса, боясь получить в спину удар, несмотря на паузу в игре.

— Я выиграл, — со смешком произнес он.

— Я не слепая, — глупо процедила я в ответ на не менее глупую фразу.

— Аллегра, я имел в виду, что теперь никаких «вы».

Шокированный взгляд в сторону нахала.

— Я, кажется, не давала согласия на пари или у вас с памятью проблемы, Люциус? — огрызаться вошло в привычку.

— С памятью у меня все в порядке, — ровным тоном изрек тот, в конце обворожительно улыбнувшись. — Да и потом, неужели я прошу слишком многого?

Ответа не последовало, я еле сдерживала себя, чтобы нахамить в лицо невинного праведного ангела, использующего свои штучки в игре. Стараясь не раздражаться, я снова встала в позицию, откинув левую руку назад. Он последовал моему примеру, все еще откровенно заигрывая взглядом с прищуром. Подлец…

Дуэль продолжилась, на этот раз я вела себя намного сдержаннее, стараясь не обращать внимания на гнев, и постепенно успокоилась, с легкостью отметая его шпагу в разные стороны. Выпад. Мне пришлось резко отскочить назад и сбить несущееся прямо в живот хладное острие. Рывок, и вот уже я лидирую. В фехтовальном зале раздавались все новые металлические щелчки, легкий шепот мягких ботинок, скользящих по начищенному до блеска полу и громкое дыхание противников, чья партия продолжается уже довольно длительное время. Мы не делаем перерыва, потому что каждый отчаянно хочет победы, возможно, в моем случае — это реванш, способ доказать, что вывести меня из себя не так уж просто. Ярость сменилась отчаянным азартом, стало невыносимо хорошо двигаться в такт странному танцу двух превосходных фехтовальщиков, ощущать кураж игры, чувствовать оружие продолжением своего тела.

Словно загипнотизированные, мы продолжали сумасшедшее танго, не сдаваясь, не отвлекаясь от зрительного контакта, вводящего в лёгкий транс. Единство противников — разве это не самая гениальная и в тоже время нелогичная вещь? Завораживает, поглощает действом, ты становишься легкой, как пушинка, в то время как твои выпады тяжелы и смертоносны, но оппонент не дремлет, и, с невероятной грацией отводя от себя удары, набрасывается вновь. Кровь не бегает по венам, потому что по артериям, капиллярам носится чистый адреналин, заставляя сердце буйствовать, получать неизменное удовольствие от процесса. Легкое покраснение лиц, разгоряченные тела. Мы не устали, этот бой может длиться вечно, я и забыла насколько понимаем друг друга и наоборот, не можем предугадать тактики соперника, отчего становиться еще интереснее. Нас бросает в жар от противостояния, со стороны выглядящего все агрессивнее и агрессивнее, а в инфраструктуре совершенно иного, подобного невесомому бризу. Отточенная хватка, ехидные улыбки и уважение. Железо плавился в руках, соединяясь, летая в метре над паркетом пола, бликуя в лучах садящегося солнца морозного февраля. Изысканность в каждом жесте — это воистину спорт настоящих аристократов, наш спорт, наше достояние и любовь, за пределами площадки не имеющая смысла.

Можно рассказать все о человеке, вступив с ним в дуэль, элементарная психология, и пусть Люциус начал нечестно, но сейчас все изменилось. Мы похожи на птиц, грациозных журавлей вышагивающих в неизвестном вальсе инстинктов, где лишь душа и реакция соратники. Обязаны остановиться, сделать передышку, но не можем, слишком увлечены, возбуждены до предела и неприемлем фор и поражений. Сложно одержать верх над сильным соперником, но я должна…

Двойной выпад, сталь скрестилась, давление, напор, интрига, он не отступает, не выворачивает шпагу, но и я не сдаюсь. Напряжение действующих лиц, жилка, забившаяся на его шее, глаза в глаза. Не осталось сил, не имею права проиграть и реванш. Сильный рывок, спиралеобразное движение, оружие противника подлетает ввысь и падает где-то справа. Острие у горла мужчины, дышащего как загнанный зверь… Победа! Я победила! Восторг, мандраж, внутренняя истерика взорвавшегося возбуждения, улыбка. Он, как и я, улыбается, принимая честное поражение; восторг в мужских глазах, гордыня в женских… Легкое движение руки, он просто откидывает от себя длинную сталь, расстояние в полтора метра преодолевается последним выпадом поверженного, Люциус обхватывает меня и сжимает со всей силы, притянув лицо к себе…

— Подлец!

~~

Аллегра, едва освободившись от настойчивых губ, пытается ударить, но свободная занесенная для пощечины рука перехвачена резким движением. Теперь ее плечи окружены кольцом стали, но это не оружие, а крепкие мужские руки, не позволяющие вздохнуть. Разгоряченное боем и победой тело юной ведьмы дрожит яростью, щеки пылают, возбуждение от выигрыша легко перенести в иное русло. Она готова, она проиграла в нечестной игре дьявола с серыми глазами, не дающего сказать и слова, снова цепляющегося за неё в поцелуе страсти. Лишь непонятные звуки срываются с занятых уст. Его тело вибрирует в агонии похоти, и он наполнен до предела. Желание, грубость, она не боится, но судорожно вздрагивает, не понимая, что её провели…

— Не прикасайся ко мне! — кричит она, одновременно пытаясь вздохнуть и направить длинную шпагу в угрозу, но позволив сделать вздох, Люциус снова накрывает рот грубым поцелуем.

Оружие больше чем в метр не грозит опасностью, это как пытаться застрелиться из кавалерийского ружья. Сильные мужские пальцы разжимают мертвую хватку, и в следующее мгновение холодная сталь падает и катится к Мерлину. Женские коготки пытаются оцарапать, причинить вред, но причиняют боль лишь себе, потому что сильные руки зажимают пальцы в кулак, и она стонет от боли.

«Ну, же, девочка, успокойся, больно не будет».

Аллегра пытается нанести удар в воспаленное желанием место, но не попадает, стерва… Люциус отталкивает её, но гневные глаза не сдаются, состроив гримасу всепоглощающей ярости, дьявол пытается нанести пощечину обидчику, но снова промахивается. Раздражение — не лучший товарищ в бою, и как она не понимает? Взвинченная до предела, она разворачивается, чтобы покинуть залу, крича забавные ругательства, жестикулирует, сжимает кулаки, но он не даст ей уйти, только не сегодня…

Хватает жертву со спины, снова заключая в объятия силой…

— Не смей, слышишь? — орет она в бешенстве, но все тщетно.

— Ты приняла условия пари.

И с ужасом понимает, во что вылилось фамильярное тыканье; наконец, она осознает, что вовсе не победила.

— Подлый, ничтожный…

— Кто? Я? Ты сама виновата, Аллегра, — шепчет ей на ухо Люциус, пока она вновь ищет пути к отступлению.

— Ты сволочь… — скрежет сквозь зубы.

— Ну, ну, ну, успокойся, ты сама этого хотела, — наигранно успокаивает он, гладя шелк черных волос.

— Я передумала, Люциус, отпусти меня, — потеряв самообладание, она срывается на хриплый вскрик.

— Со мной никто не имеет права играть, особенно такие маленькие девочки как ты, — теперь уже шипит он.

— Что ты говоришь такое…

А вот это были слова отчаяния, дежавю, сцена повторяется, теперь Аллегра напугана, её нужно только успокоить. Люциус имел слишком большой опыт, чтобы понять, что сбившееся дыхание адресовано вовсе не страху, гневу, оно поет элегию похоти, а разум пытается бороться…

«Ты хочешь меня, это всё из-за адреналина, полученного в дуэли…».

Он развернул её к себе и увидел увлажнившиеся глаза, всего лишь воспоминания о грубо поруганной чести, но он будет другим, не станет насиловать, да и в этом нет смысла, если она признается самой себе...

— Прошу, не надо… — шепчет затравленным голоском.

Понимает, что фехтование, предложенное ей очень кстати, стало прелюдией, взгорячившей кровь. Аллегра попалась в ловушку. Теплая мужская ладонь нежно обхватывает точеную скулу, уходя к затылку. Это взгляд, эти слезы так возбуждают…

— Ты, ты не посмеешь… — а голос все слабеет.

— Я предупреждал, куда заведут тебя игры. Я всегда получаю то, что хочу…

Глаза в глаза, он приближается, теперь медленно, не прерывая зрительного контакта, читает душу, собирая кусочки страсти воедино, пламенное дыхание опаляет кожу мужчины. Ладонь ослабляет хватку на затылке, давая шанс отстраниться, но Аллегра продолжает судорожно хватать воздух. Взгляд спускается ниже к слегка приоткрытым губам Люциуса… И вот, она сама преодолевает последний дюйм. Как она хороша, как горит ее плоть, вибрирует пространство в поцелуе, в котором доминирует женщина. Он сжимал талию теперь некрепко, позволяя осторожным рукам подняться вдоль груди и лечь на широкие плечи. Она не может сопротивляться таинственному желанию, одному на двоих. Хотеть — это так сладко, так приторно… Отстраняется, раскрасневшееся лицо кажется таким прекрасным, в свинцовом небе глаз искры желания быстрее освободиться от одежды, отдаться…

«Как же ты хороша, маленькая дрянь…».

Молчит, быть может, стесняется, но, скорее всего, не знает что сказать.

— Подлец… — шепот смирения.

Люциус подхватывает на руки несопротивляющееся тело.

«Еще немного и ты будешь принадлежать мне… Только мне…».

Несет по коридору прямо к хозяйской спальне, не отрывая взгляда, пресекая на корню все попытки к бегству. Картины предков прожигают дыру в спине, фыркая и говоря глупые вещи, которых не слышат два человека воспылавших естественным инстинктом.

— Бесстыдники…

— Развратники…

Но их возмущение игнорировалось парой совершенно разных людей. Ему сорок два, ей — семнадцать, он — зрелый мужчина, состоящий в браке по расчету, она — обманутая в чувствах девушка с поруганной честью, одинокая, несчастная, превращающаяся в холодного монстра. Но связывают их куда более важные вещи, оба приближены к Лорду больше других, равные по статусу, чистокровные, сильные соратники, превосходные дуэлянты, интриганы и с сегодняшнего дня любовники…

Аккуратно, словно фарфоровую куклу, Люциус положил ее на кровать, заправленную синим шелковым покрывалом, и позволил притянуть себя, зарыться маленькой ручке в светлых волосах. Не выдержав долгого приближения, Аллегра приподнялась и поцеловала его, нежно, но уверенно. Горит, горит от испепеляющего вожделения, закрывает глаза на вздохе, когда он вновь прерывает мучительно долгий, долгожданный поцелуй, чтобы избавиться от мешающей одежды. Она вторит движениям, расстегивая его рубашку, закусывает губу, не в силах тратить время на пуговицы. Слез больше нет. Она прекрасна, пальчики легко расправляются с последними застежками, сначала медленно, но потом все быстрее. Не может ждать, воспламеняя взглядом остатки его самообладания, рассматривающего черный кружевной лиф и с изящными серыми вкраплениями узоров. Безумно красивое белье, подчеркивающее юность.

— Я смотрю, ты готовилась к встрече… — усмехнувшись, произнес он, нарушая тишину.

Краска залила молодое лицо, Аллегра открыла было рот для саркастичных излияний, но мужская ладонь накрыла его.

— Только не говори что все неразвратное белье в стирке, — снова смешок из его уст.

Несмотря на свою жизненную холодность и стервозность, Аллегра побагровела от стыда, а может, от гнева, но не смогла возразить, так как руку, закрывающую рот сменили губы, и она позабыла о яде, уйдя в утопию чувств. Требовательно язык изучал ровный ряд зубов, проникая глубже. Рука скользнула вниз, расстегивая строгие брюки любовницы, а затем свои. Небольшая неуверенность, о, конечно, у нее совсем нет опыта в подобных делах. Уста коснулись тонкой шеи, отчего Аллегра подавила тихий стон. Люциус спустился к груди, попутно расстегивая застежку бюстгальтера, очень кстати, находившуюся спереди. Две половинки лифа распались, обнажив красивую грудь с симметричными маленькими сосками. Власть, вот она власть над женским телом, ее телом. Руки накрывали плоть, по-хозяйски распознавая все эрогенные зоны, а губы продолжали целовать. Ниже…. Ниже, влажные поцелуи... Вздрогнула и подалась вперед; гулко вздохнув, выпятила хрупкие ребра, втягивая живот. Чувственная, очень чувствительная. Не желающая преград рука просто сорвала с нее расстегнутые брюки и белье, рывком стянув их вниз.

Обжог губы, касаясь самого нежного места, когда она скомкала покрывало в порыве страсти. Ничто не заставит его оторваться от желаемого, никто не способен оторвать Люциуса от Аллегры, иначе получат путевку на тот свет. Практически обезумел… рот сменили пальцы, а он вернулся к изучению пленительного тела. Схватив ее за руку, потянул кисть вниз.

Она снова вздрогнула, ощутив возбуждение в своей ладони, не такая уж и неопытная… Как приятны её прикосновения, как желанно тело, которое он держит в руках, вдыхая аромат лепестков роз и вишни. Тянет к себе, умоляет, не может больше терпеть, но он намерен еще немного поискушать тело, содрогающееся от проникновения властных пальцев. Смотрит прямо в закатывающиеся глаза. Свободная рука потянулась к черным как вороное крыло волосам и стянула резинку, распуская локоны. Словно гладил шелк… Красивая смертоносная кобра, нет, он снова склонялся к определению кошки, а может, и вовсе богини Баст. Осознавать, что это хрупкое прекрасное тело принадлежит ему одному — это ни с чем несравнимо.

— Люциус…

Тихий шепот страсти, сколько мольбы в одном взгляде. Назвала его по имени, значит и в мыслях никого иного… Женские руки скользили по спине, голова запрокидывалась, он и сам больше не мог сдерживаться. Давно никого так не хотел. Аллегра поняла намерения и раскрыла бедра, обхватывая ногами его талию. Он проник в нее медленно, под стон, наполненный страстью. Улыбка на её устах, сходит с ума, рефлекторно прижимаясь ближе. Чувствует, насколько приятно быть заполненной, а сердечный ритм ускоряется, посылая новые волны желания. Люциус поднял худые ноги себе на плечи и, двигаясь, изучал руками грудь, гладил сокращающийся живот, а она его торс. Спустя время Аллегра приподнялась, снова обхватив талию в кольцо ног, заставила сменить положение. Люциус притянул её и усадил на себя, позволяя двигаться самостоятельно. Она хотела сильнее, грубее, глубже, когда с восторгом опускалась на него. Обхватив руками, он стал приподнимать яростно бьющееся тело. Восхитительна, немного резка, доминирует. Поцелуй, ожесточенные ласки. Темные волосы, спускающиеся по его телу... Взгляд, полный жажды, она утопала, маня за собой. Нравится сила…

Люциус откинулся на подушки, инициатива была перехвачена полностью. Стоны, вздохи, он не мог поверить, что Аллегра так безумна в постели, это было похоже на изнасилование… Изнасилование Люциуса Малфоя, задери ее акромантул. Пораженный зрелищем, он наблюдал, как она ласкает свое тело, трогает грудь. Не может остановиться, все больше и властнее чувствуя себя на нем. Совершенство, совершенство в его руках… Его женщина, его полоумная Аллегра…

Рывком она склонилась над ним и снова поцеловала, заключая лицо в ладони. Резко развернув хрупкое тело, он снова оказался над ней. Хитрый взгляд, он стал еще неистовее, грубее, а Аллегра практически взвизгивала от удовольствия, прикусывая губу и морща лоб. Волевые брови рисовали эскиз удовлетворения. Казалось, трясется дом от сумасшествия двух тел, а она хотела еще, не приемля остановки, когда у обоих онемели пальцы ног. Новые поцелуи, новые ласки, безумие повторялось снова и снова… Сколько времени они провели в постели, изучая все новые формы искусства физической любви... Неугомонная, ненормальная, она заставляла повторять все заново, содрогаясь от бесконечных финалов. Люциус не мог отказать, хотел её все больше, то грубо, то нежно. Полна сил, энергична, Аллегра заставляла успевать за собой.

* * *

Обнаженная, прекрасная, он наблюдал за тем, как красивая фигура скрылась за дверью в ванной комнате. Но спустя пять минут он не выдержал одиночества и снова заскучал, заскучал по несносной девчонке и застал её в душе. По мокрому телу струилась вода, еще желаннее, еще безупречнее…

Целовала губы, грудь, спускаясь ниже…

— Дьяволица… — хрипло произнес он перед последним на сегодняшний вечер стоном.

Что он чувствовал, прижимая к себе Аллегру, когда они обессилено упали на кровать? — спокойствие, ему было так хорошо сегодня… Им обоим…

* * *

КОЛЛАЖИ:

http://www.pichome.ru/c7