Рики Макарони и Наследники Врагов (джен)

– Отдохните. Вам надо отойти. Этот шкаф – та еще штучка, – говорил Доматор.

Департамент по надзору за магическими существами в эту пору лета почти пустовал. Единственный сотрудник – пожилой колдун, гостеприимно позволивший им здесь остаться, угощал чаем.

– Так мы сразу отправимся в Африку? – у Дика даже глаза загорелись.

– Да. Там у меня есть кое-какая работа, – небрежно заметил Доматор. – Вам будет интересно увидеть некоторых магических существ. Собственно, это не поездка для развлечения, – уточнил он. – И даже не совсем охота. Африканские магические твари таковы, что охотиться на них в одиночку чаще всего невозможно, снаряжаются экспедиции из профессионалов.

– А что за работа? – поинтересовался Пит.

Профессор и пожилой сотрудник департамента обменялись снисходительными усмешками.

– Полный идиотизм, по сути, – ответил Доматор. – Есть такой чудаковатый старикан, которому деньги девать некуда. Так ему тут взбрело в голову, что заботливые племяннички пытаются его заразить, причем не нормальным способом, а экзотическим. Есть в Восточной Африке такое существо, весьма опасное. Его дыхание вызывает страшные болезни. Надо собрать это дыхание и передать на экспертизу. Конечно, этот бред хорошо оплачивается, в том числе поэтому я и согласился. Из-за свадебного путешествия нам приходится теперь экономить, а со счета снимать не хочется, там проценты. Ну, оно того стоило, Карлотта пожелала отправиться в Индию и накупила там кучу всего.

– Так Вы все-таки женились на ней! – отметил Рики.

– Вроде бы да, – с несколько удивленным видом констатировал профессор. – Я ничего ей не говорил насчет командировки, пусть это будет приятный сюрприз. Жена думает, что я помогаю бабушке на ферме с пегасами. Но не хотел бы я быть родственником этого старого болвана!

Причина, по которой Доматор решил, что пора отправляться, осталась для мальчиков совершенно неизвестной. Возможно, он заранее запланировал это дело на без двенадцати три, или же решил так спонтанно. Но именно тогда Рики и его спутникам пришлось вернуться к шкафу.

Как только двери бесшумно закрылись, отгородив их от пространства и времени, Рики всерьез задался вопросом, не развилась ли у него клаустрофобия. Присутствие взрослого колдуна, конечно, придавало уверенности, и вообще он уже переживал нечто подобное, но, однако, Рики однозначно понял, что путешествовать за границу он предпочитает на самолете.

Внутри так же временами мигал свет, завывало и трещало. Через бесконечное количество времени лифт, однако, замер, и к великой радости, его дверцы начали медленно открываться. Никто не пожелал задержаться внутри.

Помещение, в котором оказались члены африканской экспедиции, было необычное. Вдоль стен по коридору стояли статуи божков, деревянные, глиняные, каменные. Возле некоторых горел огонь, другие были снабжены курильницами, за спиной каменной фигуры, изображающей одноглазую русалку, била струя воды. Фрески, изображающие чаще всего сцены охоты на диковинных, никогда не виданных Рики тварей, заполняли пустующее пространство на стенах. Колдуны в тюрбанах неспешно переходили от одного идола к другому.

– Великолепно, правда? – раздалось у плеча. – Идемте со мной. Я принес дары для бога охоты.

Рики обернулся к Доматору. То, что убранство производило на него сильное впечатление, было почти не заметно, а вот Дик и Питер, стараясь не слишком бестактно вертеть головами, вели себя так, словно оказались в музее.

– Это традиции здесь такие? – предположил Пит.

– Да. Если мы не выполним ритуал, нас не допустят, – сказал Доматор.

Божество, казалось, совместило в себе все стихии. Крылатое, с русалочьи хвостом и четырьмя лапками, как у ящерицы, оно дышало огнем. Пламя попадало на подставку, установленную, как догадался Рики, специально для жертвоприношений. Рядом стоял, укутанный с ног до головы в лиловые одежды, жрец. С помощью палочки он призвал себе ярко-алое перо из рук Доматора и переместил его на подставку. При последующем выдохе перо превратилось в горстку пепла.

– Твой дар принят. Иди с миром, – сказал жрец на чистом английском.

Доматор, вероятно, слышал это не в первый раз, поскольку почтительно кивнул и повернулся к ребятам.

– Выход в той стороне. Мы почти на месте, – сказал он.

Рики не переставал удивляться. Несомненно, все помещение было пронизано магией сложных уровней, и даже Волдеморт не знал, как сделаны некоторые вещи. Коридор внезапно оборвался; впереди, где только что была сплошная стена, обозначилась арка, а за ней – сверкающий под солнцем песок. Однако, подойдя ближе, Рики понял, что сверкает, словно посеребренная, только узкая полоска песка, уходящая вдаль, куда-то в выцветшую траву.

– Когда выйдете, ступайте только по этой сверкающей тропке, – проинструктировал профессор. – Не оглядывайтесь и ничего не бойтесь. Метров сто – и мы встретимся. Риккардо, ты первый!

Шагнув за пределы здания, Рики не сдержал удивленного возгласа. Он оказался в саванне – редкие деревья и высокие травы заполняли пейзаж, насколько хватало глаз. В отдалении мирно паслись носороги. Не исключено, что в траве кто-то прятался.

Ступенька под ногой медленно растаяла. Чувствуя, что за спиной ничего уже нет – Рики не стал оборачиваться, не желая нарушать запрет Доматора, – он двинулся вперед. Полоска сверкающего песка просматривалась на метр, не более, а дальше исчезала в траве.

Рики шел и шел; был момент, когда он заметил, что на него нацелился леопард. Но, не успел парень отшатнуться, зверь перемахнул через него и исчез в зарослях на противоположной стороне. «И чего я испугался, – подумал Рики. – Пожалуй, уважающий себя леопард и не станет есть такого мутанта, как я». Собственное бессмертие, впрочем, не казалось ему теперь таким тяжелым грузом, как жара. В том месте, где песок перестал сверкать, он остановился. Вскоре к нему присоединился Пит, потом – Дик. Рики отметил, что оба они сдерживают радость от того, что больше не одни; хотя, после всех сегодняшних прыжков по географии, оказаться брошенными здесь, пожалуй, было лучше, чем остаться навсегда замурованными в тускло освещенном министерском шкафу. В общем, ребята были вне себя от восторга и других, менее приятных переживаний.

– Кажется, я видел термитник, – сказал брат.

– Да тут полно всяких тварей! Будет здорово, если… В общем, никогда я не был в Африке, – бодро произнес Дик.

Доматор пришел не так быстро по уважительной причине – он получил багаж. Нагруженная тележка перед ним катила сама по себе, а сам он, казалось, прогуливался по давно привычному маршруту.

– Не расплавились? – поинтересовался он. – Теперь налево. Минут через двадцать будем у егеря.

– А откуда Вы знаете, что найдете здесь этого зверя с заразным дыханием? – резонно поинтересовался Пит. – Пока что я видел тут только обыкновенных африканских животных.

– Скоро увидите сами, почему я в этом уверен, – усмехнулся Доматор.

Марафон по жаре, казалось, длился целую вечность; и все же он кончился непозволительно скоро. Рики даже не успел, как будто бы, все как следует разглядеть. Аккуратный, чисто выбеленный домик егеря возник словно из-под земли. Зеленая дверь была приветливо приотворена, но профессор на нее даже не взглянул.

– Будет лучше, если мы не воспользуемся парадным входом, – сказал Доматор.

Пока они огибали дом, Рики показалось, он слышал стон. Но профессор никак на это не отреагировал. Он поднялся по ступеням, целеустремленно толкнул дверь, и его спутникам ничего не оставалось, как следовать за ним. Продолговатый коридорчик, в который они вступили, был залит светом, напоминающим освещение в школах и всяких конторах, но исходящее ниоткуда.

Комната, куда они свернули, оказалась довольно просторной – размером примерно с треть домика, каким он казался снаружи. Там имелся очаг с трубой, два дивана, кресла и низкий столик. В тонком замысловатом предмете на подставке перед очагом с большим трудом распознавался светильник.

Профессор немедленно принялся размахивать палочкой. Если не смотреть на него, то получалось, вещи распаковываются сами. И, прежде всего, в кресло полетел средних размеров мешок.

– Маски и перчатки в этом мешке, – сказал он. – Наденьте их. Я хочу, чтоб вы кое на что посмотрели, прежде чем отдыхать.

К «маскам» цвета хаки, в которых прорезь для глаз была закрыта прозрачной пленкой, оказались пришиты довольно длинные, до колен, мантии. Рики чувствовал, что выглядит в этом глупо, да и все остальные со стороны напоминали помесь монахини с десантником. Но Доматор облачился в это одеяние безо всякого смущения.

– Затяните шнуры на шее, – распорядился он.

Если бы подобным тоном разговаривал с ним дядя Гарри, год назад Рики назло не стал бы слушаться. Но последствия своеволия ныне тяжелым камнем висели на его шее. Рики затянул ремешок и завязал, полагая, что свой смысл в этом маскараде должен же быть.

Группа снова высыпала в коридорчик. По следующей двери профессор слегка стукнул.

– Это ванная, – донесся до ребят его приглушенный маской голос. – Лучше, чтобы сегодня она нам не понадобилась!

– Почему? – возмутился Рики, поскольку до сих пор он очень рассчитывал на душ. Но Доматор уже направлялся к последней двери, которая распахнулась навстречу, и в проеме возник человек в точно такой же маске.

– Приветствую, Марио, – сказал он по-английски с кошмарным акцентом.

Профессор поприветствовал его кивком головы и жестом указал внутрь комнаты.

– Прости, я забывал, что не понимать ты, – произнес человек уже по-итальянски. Судя по тому, что удалось разглядеть через прорезь, он был чернокожим. – Вы зайдите? Не трогать!

Профессор не последовал за ним, а пропустил подопечных вперед. Переступив порог, Рики ощутил сильнейшее побуждение тут же выйти. Помещение наверняка было расширено волшебным образом, поскольку такой огромной комнаты, перестроенной под палату, в доме просто быть не могло. На приличном расстоянии одна от другой располагались три кровати, возле которых суетились люди в масках. Половую и расовую принадлежность пациентов не имело смысла определять, разве что одним был ребенок лет пяти. Одного взгляда на больных хватало, чтобы понять, что их поразил страшный недуг. Маска немного приглушала стоны, но не вызывало сомнений, что все трое находятся во власти бреда. Вся кожа несчастных была покрыта вздувшимися фиолетово-кровавыми волдырями, а у того, что находился ближе к двери, лицо так вздулось, что, казалось, у него вообще нет глаз.

– Егерь, – указал на него вошедшим сидящий рядом целитель: Рики разглядел на его маске, на плече, эмблему, которую раньше видел Воолдеморт, волшебную палочку, по которой ползет змей. – Лучше бы не выходил ночью. Все равно от браконьеров ничего не осталось.

– А другие? – прошелестел кто-то, Рики не мог разобрать, Дик или Пит.

– Его жена и дочь. Как они себя чувствуют, Игунна? – спросил Доматор.

– Уже гораздо лучше, – ответил лекарь, побудив воображение Рики заработать в неприятном направлении, как же может быть еще хуже. – Жить будут, но вот этот, – он кивнул на мужчину, – придет в норму месяца через два. Когда им память стирать – не представляю. Пожалуй, только тогда.

– Так проще всего, – согласился профессор и сделал знак своим спутникам, что пора возвращаться. Рики не нужно было упрашивать, других тоже. Пит даже специально тщательно закрыл дверь за профессором, который тут же снял маску.

– Теперь вы видели? – спросил он ехидно. – Если бы моего заказчика и в самом деле заразили дыханием нунды, он вряд ли сумел бы кому-нибудь об этом сообщить. Но и его наследники, как бы им ни хотелось от него избавиться, тоже не стали бы так рисковать, разве что по глупости. Связываться этим зверем очень опасно; но это именно то, чем я собираюсь заняться.

Рики подумал, что у лорда Волдеморта все же, невзирая на его кровожадность, хватило осторожности не связывать свои надежды на мировую власть с этой тварью, и то слава Богу.

Он не меньше других был потрясен, когда Доматор напомнил о том, что, собственно, подошло время обеда, и будет совсем недурно, если ему помогут накрыть на стол. В углу обнаружился умывальник, и пришлось вымыть руки, потому что ладони после прогулки по саванне сделались почему-то почти черными. Но еще веселее оказалось за едой. Профессор, явно забавляясь, наблюдал, с каким подозрением ребята разглядывают бутерброды.

– Нет здесь ядовитого воздуха, – успокоил он пару раз. – На двери палаты установлены приспособления для дезинфекции.

Но Рики видел, что и брат его, и Дик склонны больше верить собственным глазам, чем любым аргументам; да и сам он предпочитал лишний раз ничего не трогать, хотя впадать в панику ему было не свойственно. Желающих мыться в этом доме после экскурсии не нашлось, но к планам Доматора ребята проявили, пожалуй, даже неумеренный интерес.

– Мы что, будем ходить за ним? – поинтересовался Рики.

– Нет, только наблюдать. Издали, – уточнил Доматор. – Не нужно таких разочарованных лиц. Когда вы увидите его, вам этого на всю жизнь хватит, не сомневайтесь. Нунда до сих пор появляется в этих местах, и возможно, что не один.

– Марио, приехать маринованные слоновьи ухи, – проинформировала маска, заглядывая в комнату.

Рики вместе с братом отпрянули от него, а Дик застыл на месте. Теперь любой в этом доме, а вообще-то и сама открытая дверь, казались источником заразы.

– Спасибо, сейчас иду. Это приманка, – объяснил он ребятам. – Так, пора распаковывать технику.

Оставив в комнате приспособление, подозрительно напоминающее обыкновенный насос, Доматор выбросил в окно соединенные с этой штукой шнуры, перебросил через плечо сумку и жестом пригласил Рики и компанию следовать за ним.

Только выйдя из домика, Рики осознал, что на улице свирепствует поистине адская жара. Сухой воздух опалял, но это немного успокоило парня. Он был уверен, что никакие вредоносные микробы не выживут в таком пекле.

Доматор отправился к окну, подобрал шнуры и принялся их разматывать. Направлялся он, по всей видимости, к группе колдунов, которая стояла в отдалении, почти возле горизонта, как показалось Рики. Но, по счастью, шнуры размотались на полпути к ним, и в руках профессора остались только овальные вогнутые листы, напоминающие как раз маленькие уши.

Установка ловушки не потребовала от ребят особенных усилий. К концу одного шнура профессор прикрутил странные штуковины, чуть дальше – солидную емкость. Все это по плану надлежало спрятать. Взрыхлив с помощью палочки землю, профессор принялся маскировать шнуры, закапывая их. При содействии других магов это не заняло много времени. Результатом Доматор остался доволен.

– Вот эти фильтры, – сказал он, – как раз годятся, чтобы собрать воздух после дыхания нунды. А вот это – что-то вроде колбы, здесь он будет храниться, а попадет внутрь благодаря насосу. Я собираюсь управлять им из дома.

– А сработает? – догадался спросить Рики.

– Надеюсь, что да. По крайней мере, я все рассчитал, – усмехнулся Доматор, пожимая плечами. – До сих пор таким делом еще никто не занимался, так что всю техническую сторону я проектировал сам.

– И все из-за чокнутого ипохондрика, – покачал головой Пит.

– Не только, – сказал Доматор, малость обидевшись. – Если повезет, колдомедики получат бесценный материал для исследований. Хоть это утешает, что не совсем глупостями занимаюсь.

Вечер наступил подозрительно быстро. Рики не мог не заразиться всеобщим состоянием, которое он окрестил атмосферой научного поиска. Ничего не происходило, но все вокруг как будто знали, что грядет нечто грандиозное и неизбежное. Однако до некоторого момента это напоминало игру. По распоряжению Доматора, на закате ребята уселись у окна и стали ждать. Прошла минута, другая. Рики очень быстро ушел в себя, и тут же дал волю унылым мыслям о безнадежности всего сущего. Интересные переживания проходящего дня отступали перед вечным вопросом «К чему все это?». Скоро все закончится, и его проблемы никуда не денутся. Но, однако же, трагическую картину портило то, что он все равно, невзирая ни на какое бессмертие, не хотел бы заразиться так, как хозяин этого дома.

– Хорош красавец? – не без гордости осведомился профессор.

Его шепот стер из головы Рики все мысли, как только его взгляд сфокусировался. Гигантский леопард, способный, наверное, ударом лапы смести весь дом, в котором они находились, отчетливо выделялся на фоне полыхающего заката. О его приближении, однако, невозможно было бы догадаться, если бы компания не наблюдала за ним; шаги мягких лап были не только бесшумны, но совершенно неощутимы. Рики не раз оглянулся, но чашки на столе так и не затряслись. Однако мощное дыхание заставляло траву расступаться перед животным, стелиться, как от ветра.

– Этот дом герметичен? – шепотом спросил Пит, оглядываясь. Рики легко догадался, что он ищет маску.

– Теперь – конечно, – кивнул профессор. – Черт, опять эти твари вырвались из резерваций! Так я и знал, еще один!

Новая особь нунды появилась с той же стороны, что и первая. Казалось, она идет по следу.

– Ну, этот вроде поменьше, – робко заметил Дик. Впрочем, ему не показалось бы так, если бы он не видел первого.

– Самка, – кивнул профессор. – Хуже всего, что сейчас на них нельзя охотиться – брачный сезон. Придется ближе к зиме собирать бригаду, ловить их и увозить отсюда. Кстати, ваш профессор, скорее всего, изъявит желание в этом поучаствовать.

– Да, он точно не откажется, – проворчал Рики, глядя, как ноздри огромного животного сокращаются, пока оно принюхивается. Хагрид, один из самых нелюбимых его учителей, точно позавидовал бы ему сейчас. Опасные, желательно крупные магические создания были его страстью, и он постоянно старался завлечь ими и учеников, впрочем, без особого успеха.

Нунды между тем приобрели поистине великанские размеры. Рики пришлось смотреть снизу вверх, чтобы разглядеть брюхо, густо поросшее шерстью. Одна за другой твари обошли домик. Тут до сидящих внутри донеслось мягкое фырканье.

– Запах им не нравится, – предположил Дик страшным шепотом.

У Рики возникло острое чувство нереальности происходящего. Как будто он попал в фильм ужасов или в научную фантастику, сейчас проснется – и услышит в голове голос Назойлика. «Вот черт!» – выругался он про себя.

Нунды между тем повернули в ту сторону, где лежала запрятанная приманка.

– Иногда я удивляюсь, как люди вообще решились управляться с ними. Вот что значит – верить в свои возможности, – заметил профессор очень тихо, как будто его слова могли побудить чудовищ вернуться обратно.

– Многие верят, что человек – венец творения, – сказал Пит. – И он все может.

Пренебрежительное фырканье Доматора заставило Рики вздрогнуть – на секунду у него мелькнула мысль, что нунды не ушли, а наоборот, ворвались внутрь, несмотря на то, что их размеры не позволяли этого. Напомнив себе, что ему, собственно, особо бояться нечего, Рики тут же нашел оправдание: он беспокоился не за себя, а за своих спутников, которые отправились в эту поездку вроде бы из-за него.

– Венец, говоришь? – протянул профессор не без сарказма. – Люди эту глупость повторяют, хотя венец, по сути, это нечто вроде никому не нужного на попе бантика – так, для украшения, явление совершенно безразличное для жизнедеятельности организма. Ты хочешь сказать, что если человечество вымрет, для планеты в целом это будет безразлично?

– Иной раз я думаю, что даже лучше, – признался старший брат.

– Было время, я тоже так думал, – кивнул профессор. – За каким вот чертом человек живет, спрашивается?

Рики отвернулся к окну. У него вообще нет никакого смысла – впереди вечность, пустая и холодная.

– Наверное, все люди хотят знать ответ, – пожал плечами начитанный Пит.

– А вот многие индусы считают, что это вопрос глупый, – проинформировал Доматор. – Так, начинаю качать воздух. Отойдите к двери на всякий случай. И маски наденьте. Передай мою… Спасибо.

Ребята без лишних слов покинули наблюдательный пост. Рики вместе со всеми затаил дыхание, когда профессор нажал на рычаг, и в комнате раздался свистящий всасывающий звук. Он повторился несколько раз, после чего Доматор вынул из кармана какой-то прибор и посветил на него. Страх Рики ослабел после того, как профессор, отложив прибор, медленно снял свою маску.

– Воздух в комнате обычный, – сказал он. – Пожалуй, я больше не буду работать с насосом.

– Мы можем вернуться? – спросил, наконец, Пит.

Когда профессор кивнул, Рики устремился к окну чуть ли не бегом. Существа в ночи пугали его. Но в то же время и гипнотизировали своей внушительной мощью и опасностью.

Нунды оставались там же. Приманка убывала медленно, причем как-то странно. Не то, чтоб они от нее откусывали, но она становилась все ниже и меньше по всей поверхности.

– Вдыхают они ее, что ли? – предположил Пит.

– Ну вот, достаточно, я надеюсь, – сказал Доматор, отставил насос и первым отстранился от окна. Ребята тоже сразу отпрянули вглубь комнаты. – Риккардо, задерни штору, пожалуйста, – попросил он.

– Вы собираетесь свет зажечь? – напряженно спросил Пит. – А вдруг звери заметят?

Его голос доходил до Рики в темноте, когда он коснулся шершавой ткани занавески, и последний раз бросил взгляд в темноту снаружи. Два вздрагивающих силуэта напротив друг друга слегка колыхались, а контуры туши между ними постепенно таяли.

– Никогда не видел ничего более пугающего, – признался Дик. Рики обернулся, услышав скрип стула. В неровном свете масляной лампы в руке профессора лицо друга казалось серым.

– Это потому, что ты никогда не встречал вампира в чистом поле, – сказал Доматор, возясь со светом. Он открыл очаг, и света прибавилось. Управившись, профессор поставил светильник на стол и уселся напротив Дика и Пита. – Впрочем, есть твари и похуже.

Рики последним присоединился к компании. Когда он сделал шаг от окна, выяснилось, что ноги стали тяжелыми.

– Надо же, магические чудовища действительно существуют, – задумчиво произнес Пит.

– В Африке их особенно много, – кивнул Доматор. – Впрочем, в каждой части света свои. Но есть особенная тварь, – Доматор подпер голову рукой и некоторое время сидел так, в задумчивости. – Да, особенная и очень опасная. Ее невозможно ни поймать, ни убить. Во всяком случае, до сих пор это никому не удавалось. Обитает, кстати, в тропиках.

– И что это за тварь? – не удержался Дик как раз в тот момент, когда Рики внял голосу благоразумия и собирался предложить отправиться спать.

– Смертофалд, – произнес Доматор. – Его еще называют накидкой смерти. Сколько историй ходит!

– Я читал в учебнике Рики, – кивнул Пит. – Это такая толстая накидка темного цвета, которая ползает по поверхностям и кушает людей.

Рики в изумлении покосился на старшего брата. Дик и Доматор тоже не ожидали осведомленности от парня, который никогда не был колдуном, однако профессор быстро справился с собой.

– Не только людей, конечно, – кивнул он. – Но только люди имеют обыкновение болтать об этом. Мне один старик, из местных, кто сопровождает экспедиции, однажды рассказывал. Как-то путешествовал он с магизоологами, они изучали то ли крокодилов, то ли громамонтов; нет, пожалуй, они были магглы, точно не помню, да и неважно. Факт то, что выпил он с ними здорово и свалился прямо возле походного костра. Кто-то там поддерживал огонь и, наверное, отодвинул его подальше, чтоб не обжегся. Ну, тот проснулся, и чувствует, что-то холодновато. Глаза открыл и видит, что совсем рядом серое такое одеяло, вроде толстое. Он даже руку протянуть не успел, а оно на колено заползает. Старик, хотя тогда он стариком еще не был, поначалу обрадовался, надо же, как удобно, одеяло само ползет!

Последняя фраза вызвала среди слушателей нервное хихиканье. Рики предполагал благоприятный исход – ведь старик сумел рассказать об этом. И все же ему было страшновато.

– А через несколько секунд его так укутало, что он пикнуть не мог, хотя куснуло больно; он всем показывает свою ногу, от которой тварь кусок таки успела отхватить. Но старик не растерялся, и покатился прямо в костер. Смертофалд, говорит, как-то сразу развернулся, слинял с него и – в ночь. А мой знакомый отделался ожогами.

Он закончил. Только тут Рики заметил, как стало тихо вокруг.

– Отсюда мораль: хочешь жить – полезай в пекло, – пробормотал Пит.

В полумраке Рики заметил на лице наставника одобрительную усмешку.

– Повезло, – сказал Дик.

– Да. Он вовремя вспомнил, что все мерзкие твари так или иначе боятся огня, – кивнул Доматор. – Кстати, об огне. Кажется, у нас завелись саламандры.

– Да, точно, – сказал Рики, зевая. Ящерицы сновали в очаге, и Пит с восхищением следил за ними.

– Ладно, пора спать, – и профессор заставил себя подняться. – Надеюсь, утром мы уберемся отсюда пораньше.

– А этот – смертофалд может сюда залезть? – поинтересовался Дик.

– Маловероятно. Здесь все закрыто, – сказал профессор, взбивая себе подушку. – Он, конечно, тварь хитрая. Смертофалд может даже к костру подползти. Надо постоянно оглядываться, если ты в тропиках. Ладно, доброй ночи всем вам.

Рики здорово устал за этот день. Круговерть впечатлений обрывочными яркими образами вспыхивала в его мозгу, и хотя уснул он не сразу, чувство приятной, настоящей усталости убаюкивало его. Юноша не заметил, как уснул.

Разбудил его чей-то шепот. И поначалу он не понял, почему Дик в пижаме стоит возле него, и трясущееся рукой заносит погасшую лампу, как будто для удара.

– Рики, – прошептал он, – а что это там такое черное на окне?

Со сна юноша не сразу разглядел зловещие очертания на подоконнике, но тема вечернего разговора всплыла в сознании мгновенно. В какой-то момент он воспылал уверенностью, что плоское и черное существо шевелится.

Два вопля одновременно пронизали тишину ночи.

Рики не помнил, каким образом у него в руке оказался собственный башмак. Дик воспользовался лампой. Сорвав для лучшей видимости занавеску, они принялись лупить по опасному существу.

– Что происходит? – из темноты рядом с Диком возникло сонное лицо профессора.

– Тут… смертофалд! – пробормотал Рики, указывая на черное покрывало на подоконнике. Оно не двигалось.

Профессор отстранил Дика и жестом попросил Рики отойти. После чего склонился над страшной тварью, изучил ее, и, к ужасу ребят, потянул вверх. Когда профессор развернулся к ним, Рики как раз собирался предложить ему зажечь свет и посмотреть, что стало с монстром. Но Доматор не собирался этого делать.

– Перестаньте колотить по моей рабочей мантии и ложитесь спать, – сказал он.

Душа Рики, окрыленная подвигом, вмиг завяла. Ему ничего не оставалось, как послушаться. «А ведь я совсем не испугался», – подумал он, и на этот раз быстро уснул.

Во сне он самым хулиганским образом обмазывал дверь мистера Филча взбитым яичным белком, а завхоз стоял рядом и как ни в чем не бывало читал мелко исписанный длиннющий пергамент, да еще и посмеивался. Оказывается, в школе продавались анекдоты про слизеринского завуча.

Тот повсеместно зверствовал, наказывая учеников за упоминание любых шуток из свитка, и недоброжелательно отмечал все улыбки в своем присутствии. Поначалу Рики пребывал в убеждении, что так и надо, а потом, после смутной череды блужданий по замку, вдруг обнаружил, что почерк на пергаменте и есть почерк профессора Снейпа.

Вне себя от возмущения, слизеринец… выпрямился на кровати. Пара минут ушла на уразумение того, что это сон, но негодование на образ действий Снейпа все еще сохранялось. А что, вполне по-слизерински: продавать через посредников запрещенные собой же вещи, да еще потом наказывать тех, кто покупает. Своеобразное чувство юмора профессора Снейпа в реальности, впрочем, до сих пор подобным образом не проявлялось. И, кроме того, шутки его сочинения вряд ли имели бы большой успех среди школьников.

«Зачем я согласился охотиться?» – подумал Рики, переворачиваясь на другой бок. Хорошо, Доматор собирался только наблюдать или фотографировать. Ему, Рики, повезло, но ведь могло быть и по-другому.

Парень не знал, как это нормально объяснить кому-нибудь, но при всем своем отменном здоровье и не маленьком уже возрасте он физически чувствовал хрупкость своих нервов. Жизнь вдруг предстала перед ним безжалостной, несправедливой и терзающей, чем-то вроде профессора Снейпа из его недавнего сна. И покончить с таким печальным положением вещей у юноши не было возможности. А также, увы, он сам не мог избавиться от тягот жизни.

Мелькнула мысль, а не пойти ли в ванную, умыться холодной водой. Да, да, другие вот могли запросто свести счеты с собой. А его старания прошедшей жизни увенчались обретением бессмертия. Но в ванную он не пошел.

Наутро ночное происшествие стало казаться забавным. Профессор вспомнил еще парочку случаев, когда люди, наслушавшись на ночь страшных историй, делали всякие глупости.

– Что за путешествие без приключений? Зато будет, что вспомнить, – сказал он. – Тем более, больше не будет никаких опасностей. Как только солнце нагреет воздух, мы отправимся в лабораторию в противоположный конец континента. Именно там будут брать лабораторные пробы.

– А почему так далеко? – удивился Пит.

– Паранойя заказчика, – пожал плечами профессор. – Считает, если все делать в одном месте, племянники кого-нибудь обязательно подкупят.

Перемещались они с помощью портшлюса, что Дик перенес стоически, а вот Пит, получивший возможность на опыте проверить недовольство Рики, отступил от своей вежливой манеры и пожаловался.

Лаборатория в Буркина-Фасо представляла собой стерильный с виду и по содержанию стеклянный корпус. Она была очень похожа на обычную лабораторию, и даже Пит отметил, что в ней нет ничего волшебного. Пока профессор находился в одной из стеклянных комнат, ребята ожидали его за дверью в коридоре и развлекались тем, что высматривали в окно странные растения. Впрочем, скоро им это надоело, и они принялись читать информацию на стендах, записанную главным образом по-английски.

– Надо же, глобализация и сюда проникла, – сказал Пит.

Узнать удалось много интересного. Например, как выяснилось, кормить дириколей привозной клюквой ненаучно, и на всеобщем обозрении красовался выговор некоему профессору Сэмуэлю, который вздумал кушать ее сам и обманывать сотрудников, убеждая их, что подопытные птички клюют не подходящий для них корм. Или вот некий фанат магической науки поставил себе прививку от бешенства громамонтов – надеялся вывести универсальное средство, способное в любых ситуациях успокоить истеричных ведьм.

– Да, за это он, наверное, получил бы всеобщий почет и премию, – согласился Пит. – А что он теперь с десятью копытами делать будет?

– Вылечат! Мерлин! – воскликнул Дик, бросаясь к окну. – Что это?

Рики, изучающий под руководством любителя всевозможных чудищ уход за магическими существами вот уже три года, вдруг почувствовал стыд за то, что понятия не имеет, как называется новая диковинная тварь, представшая перед ними. Пит замер, совершенно ошарашенный. Ростом существо, пожалуй, было не намного выше Доматора, но окраска, как у тигра, наводила на размышления, что это создание такое же опасное. Однако оно, несомненно, относилось к другому классу чудовищ, потому что у него вместо шерсти сверкала под солнцем гладкая и блестящая, как у лягушки, кожа. В довершение всего, у твари было три головы, и весь ее облик в целом не то что маггла, а даже Рики заставил глубоко проанализировать, а нет ли у него галлюцинаций; в памяти кстати всплыли рассказы итальянских дядюшек о белой горячке.

– Ничего себе! И такое бывает, – выдохнул старший брат. – Нет, я, конечно, читал в твоем учебнике про этих, как они там называются? Они, помнится, еще и не опасные. Но я теперь несколько раз подумаю, прежде чем самостоятельно путешествовать в Африку.

Вышедший узнать, что случилось, Доматор, как ни странно, тоже был потрясен, однако иначе, чем другие. Его взгляд, направленный на яркое полосатое чудовище, был, несомненно, влюбленным.

– Целый! Все три головы на месте! – прошептал он и полез в карман.

Существо не имело ничего против того, чтоб его фотографировали. Оно по-прежнему раскачивалось на том же месте, пребывая как будто бы в блаженной дремоте.

– Фотография целого руноследа в фазе мечтания! Бывает же такое везение, – пробормотал Доматор. – Да что с вами такое! Представьте, покажете себя школьным товарищам в такой компании! Риккардо, встань левее. Необязательно делать похоронную физиономию…

Через несколько часов Рики оказался на пороге дома профессора Доматора, нагруженный впечатлениями от фото-сессии, посещения лаборатории и обратного путешествия посредством магического шкафа.

– Подождите здесь, – сказал профессор, бесшумно приблизился к двери, очень тихо лязгнул замком и подался внутрь.

– Тебе не пришло в голову, что я тоже захочу навестить ферму твоей бабушки? – раздался тут же четкий голос Карлотты. – Она умная старушка, честно объяснила мне, куда ты подевался. Здравствуй, Риккардо…

Бывшая классная наставница показалась во всей красе. Карлотта прекрасно выглядела в новой золотистой робе легкого покроя и, очевидно, была счастлива. Рики представил ей ребят по-английски, после того, как она предложила гостям войти.

Пока профессор объяснялся с супругой, мальчиков отправили в комнату, отдохнуть перед ужином. Вытянув короткую спичку, Пит, согласно жребию, первым отправился в ванную.

– Поверить не могу, что мы вот только что были в Африке, – вздохнул Дик. – Однозначно, я буду путешествовать. Ты, я вижу, не в таком восторге, – заметил он.

– Вовсе нет. Просто у меня есть опыт чужих путешествий, – сказал Рики.

– Перестань! Какое тебе сейчас дело до Темного лорда? Он многим надоедал, но они же не вспоминают о нем постоянно! – в голосе Дика наметились признаки нетерпения. – Например, представь, что пережил директор Дамблдор, столько лет в напряжении!

– Ты знаешь, Альбус Дамблдор ненавидел Тома Реддла, – раздраженно заметил Рики. – Точно так же, как и наоборот. Эта ненависть была основана на страхе.

Он сам не обрадовался, зачем поднял эту тему.

– Но Дамблдор не боялся Темного лорда, – уверенно возразил Дик. Эта уверенность позабавила Рики, но он досадливо отмахнулся.

– Не его самого. Того, что он представлял собой. Осколок Гаунтов. Часть семейного безумия.

– Понимаю, – медленно произнес Дик. – Дамблдор ведь тоже из Гаунтов.

Воображение понесло Рики еще дальше.

– Дамблдор победил в себе всякие гадкие наклонности, надо думать, не без страданий. Но он все время помнил, как нелегко ему далась победа. И вот он видит перед собой ребенка, которому еще предстоит эта борьба. Естественно, у него все время были сомнения, выстоит ли он. Вся его подозрительность касательно Тома – на самом деле страх перед тем, чего он боялся в самом себе.

– Не думал, что ты так относишься к директору, – в голосе Дика наметились признаки тревоги. – Надеюсь, ты не станешь добиваться от него всяких разных объяснений?

– Нет! Я не стану, конечно, врать тебе, что обожаю этого старикашку. И все-таки он святой. Он ведь предоставил так называемый шанс Тому, которого остерегался и возможно, уже тогда ненавидел. Не знаю только вот, способны ли святые испытывать ненависть, – Рики закусил губу и отвернулся к окну.

– А что говорит твоя… интуиция? – спросил Дик.

Рики честно попытался прислушаться к внутреннему голосу.

– Да, – с некоторым удивлением обнаружил он. – Ведь все люди наделены одинаковыми чувствами.

И всем людям, по мнению Рики, шла на пользу горячая ванна. После нее он почувствовал себя другим человеком. Другой человек вполне готов был к встрече с бывшими одноклассницами, в том числе – со своей первой любовью.

Франческа, племянница Карлотты, Дику, в отличие от Рики, никогда не нравилась, и, чувствуя это, поздоровалась с ним весьма холодно. Ее подруга Марина, напротив, постаралась сгладить грубость подруги. Обе они мало изменились с прошлого года, Ческа все так же много смеялась и болтала без умолку. Девушки только что вернулись с прогулки по берегу. Как выяснилось, Карлотта пригласила их для компании в отсутствие мужа, и теперь Ческа не скрывала желания как можно скорее попасть домой.

– У моей канарейки Фифи должны уже вылупиться птенцы! – повторила она раз пятнадцать.

Ужин запаздывал. Все собрались на кухне, смеялись и шутили; по мнению Карлотты, это помогало ей готовить.

– А синьора сперва сыплет соль! – запищал тоненький голосок. От неожиданности Рики подскочил на стуле, но рука Карлотты даже не дрогнула.

– Будешь ты еще учить варить – меня! – фыркнула она и повернулась к гостям. – Это матушка моего благоверного подарила нам помощницу. Можно сказать, от сердца оторвала – в свое время эта эльфийка перешла ей от родителей.

Рики прикинул, в каком почтенном возрасте должна пребывать помощница.

– Домашний эльф очень полезен в хозяйстве, – примирительно сказал Доматор.

– Вот я запрещу ей ходить к мамаше и докладывать, как я пыль вытираю один раз в неделю, – невозмутимо кивнула Карлотта. – Иной раз хочется специально заморить тебя голодом.

– А вы видели, – защебетала Ческа, – последние газеты?

Доматор недовольно покосился на нее.

– Ческа, перестань! – укорила ее Марина.

– А Карлотта говорит, что ничуть не переживает!

– Давайте после ужина сыграем в карты, – предложил тактичный Дик. Рики бросился переводить, чем и занимался весь вечер…

* * *

Не спалось. При этом в голове не обнаруживалось никаких особых мыслей. Но впервые за долгое время это ощущение пустоты не было тягостным бессилием, напротив, оно заключало в себе жажду деятельности. Кажется, ему не удалось до сих пор переварить столь скорое возвращение к цивилизации, из жарких песков и бескрайнего пространства – к свежим наволочкам и столовым приборам. Но и здесь также было очень жарко.

Не набрасывая халат, в одной пижаме Рики вышел на веранду – ощупью, потому что почти ничего не видел в беззвездной ночи. Море казалось очень близким, оно шумело за виноградными листьями. Изредка луна пробивалась сквозь тучи и рассекала кромешную темень, которая не пугала, потому что вокруг все было живым, даже воздух.

– Душно, – сказала Карлотта. Он узнал ее по голосу. Она остановилась в двух шагах и оперлась локтем о перила.

Рики не ответил.

– Считаешь, все мы должны бояться оставаться с тобой один на один? – насмешливо спросила молодая женщина.

– Только не Вы, – ответил он сухо. – Я слишком хорошо помню вашу воспитательную строгость.

– Как видишь, с Ческой у меня ничего не получилось, – констатировала она.

– А что такого пишут в ваших газетах? – спросил он.

Короткий проблеск лунного света блеском отразился в ее глазах.

– Ринальдо вернулся из своего путешествия, – сказала Карлотта.

Встрепенувшись, Рики попытался вглядеться в ее лицо, скрытое тьмой. Он слишком хорошо помнил, что Ринальдо, бывший жених Карлотты, долгое время не сходил с языков итальянских магов из-за своих романтических поисков легендарного клада. Карлотта не решалась его оставить, пока все над ним смеялись. Но теперь, очевидно, все же бросила.

– Он что, нашел сокровища Кьяпацци? – небрежно спросил юноша.

– Нет, – ответила Карлотта. – Но в горах он наткнулся на заброшенный храм весталок. Там нашли пару ценных научных разработок типа вредноскопов, не говоря уже об исторической ценности и архитектурной. Теперь это событие года! А Ринальдо – герой. И все считают, что я должна локти кусать. Боюсь, Марио тоже иногда над этим задумывается.

– Но это же вздор! – Рики знал это точно. Он был, определенно, первым человеком, который узнал, что ждать Ринальдо Карлотте надоело, и так было еще полтора года назад. – Те, кто знает Вас, синьора, так не думает.

– Тетя говорит, эта сенсация скоро пройдет, – согласилась Карлотта. – Но что происходило накануне моей свадьбы! Ринальдо явился, и хотя я ему давно все написала, устроил сборный концерт возле дома моих родителей. Начал с серенады, потом взялся драму ломать, а под конец…

– …драка была, – закончил Рики.

– Была, – подтвердила Карлотта. – Моя свекровь здорово рассердилась, потому что Марио порвал парадный костюм. Но после этого у Ринальдо настойчивости поубавилось. У него теперь куча поклонниц. И Ческа в том числе, – иронично произнесла Карлотта.

Рики вспомнилось, что раньше Ческа считала указанного искателя приключений болваном. Хотелось отпустить какую-нибудь шпильку по этому поводу, но, как назло, чувство юмора не спешило просыпаться. Кроме того, на слизеринца давила необходимость сказать Карлотте что-нибудь утешительное, так что он в итоге отказался от шпильки.

– Не огорчайтесь, синьора. Все пустяки, – сказал он и неожиданно для самого себя сник. – По сравнению с моей проблемой.

– Ты который раз на неделе это повторяешь, мученик? – осведомилась бывшая классная наставница. Не дожидаясь ответа, она развернулась и ушла.

Рики остался стоять на веранде. Поначалу он обиделся. Ведь, удивительное дело, он так проникся неприятностями Карлотты, что забыл о своих! Частично до него дошло, почему никто здесь ему не сочувствует – не хотят, чтоб он захлебнулся в великой жалости к самому себе. Но, помимо этого, Рики твердо усвоил: эгоизм – фундаментальное свойство человеческой натуры. Он по себе знал, что сострадание к ближнему быстро надоедает, особенно если ближний входит во вкус и начинает страдать, так сказать, по привычке.

Покопавшись в себе, Рики отметил, что ему самому, как ни удивительно, уже далеко не так тяжело, как после раскрытия тайны исчезновения лорда Волдеморта. И даже не так тяжело, как было дома. Должно быть, перемена обстановки и в самом деле пошла ему на пользу. Нельзя же омрачать переживанием тлетворного бессмертия такую прекрасную погоду!..

Утром брат разбудил его, объявив, что лучше бы ему привести себя в порядок.

– Мне сказали, что сегодня придет в гости директриса итальянской школы, – сказал он. – Она хочет встретиться с тобой.

Что ж, Рики ждал этой встречи с ощущением, сопровождающим все неизбежное. Профессор с порога дежурно улыбнулась ему и поинтересовалась, как дела. Он тоже ответил обычным приветствием. Но было совершенно очевидно, что им предстоит другой, отнюдь не формальный разговор. Рики не видел смысла оттягивать его. Между тем директориса, она же тетка хозяйки, поздоровавшись, изъявила желание пройти в малую залу.

– Риккардо проводит меня туда. Да? – Джиовинеза кивнула ему, и он кивнул в ответ.

В комнату Рики «пропустил даму вперед», а сам закрыл дверь. Директриса «МентеСана» обернулась к нему уже с другим, довольно неуравновешенным выражением на лице.

– Только одно скажи мне, – потребовала она. – Ты доволен?!!

Экспрессии Рики почему-то не ожидал от этой всегда добродушной, выдержанной пожилой ведьмы, хотя и слышал от заслуживающей доверия Марины, что она способна на эмоциональные поступки.

– Нет, – сказал он, подумав.

– Эти дети, о Мадонна! – Джиовинеза воздела руки к небесам. – Все вам надо! Да что уж теперь…

В волнении она села. Кресло угрожающе скрипнуло, так что Рики даже подался вперед, но она махнула рукой.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала она, пристально разглядывая его. – Синьор Поттер писал мне, что ты сравнительно стойко перенес удар.

– А ему откуда знать? Он мне не показывается, – буркнул Рики.

– Ну, это понятно, – отмахнулась Джиовинеза, потом вскинулась и подозрением поглядела на него. – Ты не понимаешь, почему?

– Понятия не имею, – пожал плечами юноша, думая, что это, пожалуй, привычно для него – не понимать причин поведения дяди Гарри.

– Какой смысл это скрывать теперь? – восстановив прежнее спокойствие, директриса пожала плечами. – Он остерегается глазного контакта с Темным лордом, дитя мое.

В этот момент Рики глубоко осознал, какой же он недогадливый болван.

– Я получила результаты экспертизы твоего сознания, – сказала профессор. – По неофициальным каналам.

Это Рики не удивило. Еще бы, дядюшка Гарри не отказал бы ей в информации; однажды он уже скрыл от нее, кто такой Рики, и за это схлопотал по физиономии.

– Значит, Лорд разговаривает с тобой, – продолжала она.

– Уже нет, – ответил Рики. – Понятия не имею, что с ним такое случилось.

– Сядь, – профессор похлопала по сидению напротив себя. – Давай сюда свою руку, – потребовала она, как только он расположился перед ней.

Она долго и пристально изучала рисунок на ладони, так что Рики даже забеспокоился.

– Ну что? – не выдержал он.

– Все линии стали четче, – ответила прорицательница. – И старые, и твои тоже. В общем, этого следовало ожидать.

– Как это понимать? – спросил Рики, не скрывая настороженности.

– Ну, дорогой, все по-прежнему зависит от тебя, – ответила Джиовинеза. – Личное счастье, награды…

– Восемь детей, хорошие друзья, – кисло подхватил Рики. – Неужели Вы не помните, синьора, что я мутант? Я не умру, как все нормальные люди, которые дорожат своими привязанностями.

– Так ты чужд всех человеческих привязанностей? – Джиовинеза хитро прищурилась.

Рики вынужден был признать, что нет, но от этого его пессимизм только усилился.

– Кстати, – Джиовинеза вновь притянула его ладонь к глазам, – могу тебя обрадовать. Ты, несомненно, умрешь. Хотя это событие случится еще очень и очень нескоро.

– И для этого я тоже должен постараться?

– Ну и вопросы задают нынешние дети! – покачала головой почтенная директриса.