Традиция (гет)

Рейна очень отчётливо помнила всю свою довольно-таки недолгую жизнь.

Помнила, как она, девчушка трёх лет от роду, смотрела на непонятное маленькое кричащее существо, закутанное в простыни и лежавшее на руках матери. Её брат, объяснили ей, названный в честь дедушки — Эйгоном. Но он совсем не был похож на дедушку! Дедушка был большим и хмурым, а этот Эйгон — маленьким и очень смешным. Рейна помнила, как, увидев её, он, маленький братец, улыбнулся очаровательной беззубой улыбкой. И именно в тот момент сердце Рейны растаяло, и она поняла — вот он, самый любимый её человек на всём белом свете, её лучший друг, её младший брат.

Рейна помнила, как умер дедушка Эйгон. Такого большого количества людей, как на погребении, она не видела ни до этого, ни после. Она помнила погребальный костёр и юркие, непонятно чему радовавшиеся, язычки пламени, охватившие тело умершего короля, ярко-оранжевые искры, взметавшиеся в чёрное небо, и пепел, из которого, когда огонь потух, отец достал Чёрное Пламя. Помнила, как отец, покрутив огромный меч в руках, опустил его и протянул Мейгору украшенным рубинами эфесом вперёд. «Ты достоин больше, чем я», — набатом звучали в голове Рейны слова.

И сейчас Рейна смотрела на Чёрное Пламя, казавшееся в темноте ночи даже чернее, чем было на самом деле, и думала… думала, что, если бы отец не отдал меч, если бы не старался во всё угодить брату, если бы…

Рейна помнила, как Эйгону, её уже такому взрослому, но всё ещё младшему братцу, даровали титул принца Драконьего Камня. Только тогда она взглянула на него совсем по-другому — не как на мальчишку, над которым она некогда подшучивала, о котором заботилась больше всех на свете, и даже не как на её маленького рыцаря, как он сам себя называл. Нет, теперь это был уже юноша, подававший большие надежды, наследник шести из семи королевств, её будущий король. Рейна была горда, — о, как она была горда! — но отчего-то в тот момент ничем не обоснованная грусть сковала ей сердце. Но не все радовались этому так же, как она. Мейгор и королева Висенья кипели яростью. Оскорблённая, Висенья, не дождавшись официальной церемонии, удалилась на Драконий Камень, а Мейгор и Цериса улетели в неизвестном направлении верхом на Балерионе. В очередной раз за какие-то пару-тройку дней двор был потрясён, снова начались пересуды, поползли сплетни — ни у кого не было сомнений в том, что Чёрный Ужас больше никогда не будет оседлан, и, как оказалось, зря.

Рейна помнила, как отец сказал ей, что она выходит замуж за Эйгона. Помнила своё удивление и спонтанное желание рассмеяться. Она! И Эйгон! Конечно, он уже не был мальчиком, да и вообще очень сильно изменился за те два года, что прошли с дарования ему титула. Возмужал, вырос, похорошел… но всё ещё был её маленьким младшим братцем! Она могла признать его своим будущим королём и сюзереном, но не мужем! Тем не менее, тогда Рейна спокойно приняла этот факт, не относясь, впрочем, к нему серьёзно.

В том же году Мейгор взял себе вторую жену, с которой венчался по древнему валирийскому обряду. Драконий Камень тогда буквально взорвался возмущением и негодованием. Рейна помнила ярость отца и его прилюдный ультиматум: либо Мейгор оставляет «девчонку Харровей» и возвращается к законной жене, либо отправляется в изгнание в Пентос. И Мейгор, уже всерьёз сомневавшийся в способности Церисы родить ему наследника, предпочёл отправиться в Пентос… с Алис.

Рейна помнила свою свадьбу — роскошную церемонию с тысячами цветов, громкой музыкой и увеселениями. Помнила неловкий, но до ужаса милый танец Джейхейриса и Алисанны, помнила и другой танец — её с Эйгоном. Помнила, как сразу же после церемонии изменилось поведение брата, дразнившего и задиравшего её вплоть до того момента, как они встали друг перед другом у алтаря. Как будто за несколько часов Эйгон стал взрослее и спокойнее, терпеливее и уважительнее. С этой стороны Рейна увидела его впервые в тот момент.

Рейна помнила свою первую брачную ночь. Помнила свои ожидания — и смех, распиравший её изнутри при одной лишь мысли об Эйгоне в её постели. Но всё оказалось не так уж и плохо, на самом деле, и даже вовсе не плохо. Её маленький братец действительно стал её мужем… и теперь Рейна вовсе не была против.

Рейна помнила свои роды. О, как она была зла на Эйгона за эту адскую боль, за это унижение, за эти бесконечные часы мучений, крики и суету. Но когда она услышала первый крик, а через несколько минут — второй точно такой же, Рейна забыла и о пережитой боли, и о злости, и об изощрённом плане мести для драгоценного мужа. А когда Эйгон практически влетел в душную комнату, и его взгляд упал на дочерей, и во взгляде этом засияло счастье и облегчение, Рейна осознала, как же сильно она его любила — не брата, а мужа.

Рейна отчётливо помнила и бережно хранила в памяти первые шаги и слова Эйреи и Раллы и восторг Эйгона, с которым он за всем этим наблюдал. Рейна долгое время была единственной «маленькой принцессой» Эйниса. Отец любил и лелеял её, во всём потакал, но эта любовь не шла ни в какое сравнение с любовью Эйгона к их дочерям. И из-за этого Рейна любила его ещё сильнее.

Рейна помнила, как умер отец. После долгой болезни, да, но ему становилось лучше, и все думали, что опасность уже миновала, но одна-единственная ночь полностью изменила жизнь всего королевства — и её жизнь тоже. Она помнила, как вернулся из изгнания Мейгор — с Алис и ещё одной, новой, женой, дикаркой-пентошийкой Тианной. Вернулся, увенчанный короной Завоевателя, верхом на Балерионе и с Чёрным Пламенем наперевес. Вернулся и объявил себя королём. Знать возмутилась, головы полетели с плеч — Мейгор доказывал свою правоту, власть и могущество.

Рейна помнила многочисленные тайные собрания, на которые ходил Эйгон и с которых возвращался возбуждённым и взбудораженным. Рейна помнила свою злость и бессильную ярость, ведь, планируя заговор, желая вернуть «свою корону», он подставлял под удар не только себя и верных ему лордов, но и мать, и Визериса, служившего у Мейгора оруженосцем, и Джейхейриса с Алисанной, и её, и их детей…

Рейна помнила и тот день, когда Эйгон полетел на встречу с Мейгором, собираясь вызвать его на бой. Тогда она в сердцах крикнула, чтобы он больше не возвращался. А он и не вернулся — ни через день, ни через неделю. Не вернулся и никогда больше не вернётся.

Рейна помнила, как после смерти Висеньи, единственной, кто сдерживал ярость Мейгора, королевские войска явились на Драконий Камень. Помнила, как матери и Джейхейрису с Алисанной чудом удалось бежать в Штормовой Предел. Им удалось, а она не побежала — не смогла, когда её дочери были в окровавленных руках воинов Мейгора.

Когда они прибыли в почти достроенный Красный Замок и до Мейгора дошла весть о побеге Алиссы с младшими детьми, Рейна испугалась так, как никогда не боялась за всю свою жизнь. Но, вопреки ожиданиям, Мейгор лишь радушно приветствовал её, забрав с рук своих головорезов Эйрею и Раллу, отчего у Рейны на мгновение остановилось сердце, и вежливо пояснил, что ей придётся оставаться под арестом в башне. Тогда она спросила, что он собирается сделать с её детьми, на что Мейгор рассмеялся, как будто всё, что происходило, было в порядке вещей, будто он не убивал её мужа и не посылал войска перерезать всю её семью. «Они будут жить вместе с другими детьми и кормилицами, — ответил он. — Если будешь слушаться, будешь видеться с ними». Рейна восприняла его слова с сомнением.

Но через девять дней во дворе замка, прямиком под окнами её башни, Рейна увидела искалеченный труп Визериса… и стала кроткой и послушной, словно лань, страшась того, что в один день на месте брата могли оказаться её дочери.

Рейна помнила, как был достроен Красный Замок, помнила пир, который Мейгор дал строителям и мастерам. И помнила, как через три дня все они были убиты, чтобы оставить тайны замка лишь достоянием Таргариенов.

Рейна помнила, как однажды Мейгор пришёл к ней с Эйреей на руках. Тогда она была так рада видеть дочь, повзрослевшую и похорошевшую, что не сразу заметила, что что-то не так. Мейгор говорил медленно и осторожно, время от времени с опаской косясь на неё. Он говорил, что хочет порадовать Рейну, и, раз у него нет своих детей, дарует Эйрее титул принцессы Драконьего Камня. Он спрашивал, была ли Рейна довольна, понравился ли ей его жест, благодарна ли она… «А где Ралла?» — оборвав Мейгора на полуслове, срывающимся голосом спросила она тогда. Он замолчал и, поджав губы, сухо бросил: «Сломала шею, упав с лестницы».

Рейна помнила, как Мейгор спросил, выйдет ли она за него замуж. Помнила, как ответила согласием, не желая, чтобы и Эйреа «сломала шею, упав с лестницы». Она помнила и церемонию, и ещё двух девушек, стоявших по обе стороны от неё. Тогда она чуть было не рассмеялась Мейгору в лицо: у него было две жены, и он собирался взять ещё трёх?..

Рейна помнила брачную ночь, последовавшую после пира. Большего отвращения она не испытывала никогда прежде, а две другие девицы, казалось, были вовсе и не против. Только потом Рейна узнала, что их дети, как и её собственная Эйреа, служили залогом послушания матерей.

Рейна помнила, с какой чудовищной скорость по замку разнеслись слухи о беременности Джейн и Элинор. Сразу два ребёнка — ну не долгожданное ли благословление богов?

Рейна помнила, как началась лихорадка и как ей принесли бледную, исхудавшую Эйрею. Она умерла спустя четыре дня, и Мейгор позволил Рейне самой сжечь тело дочери. В следующие несколько дней лихорадка унесла жизни двоих из детей Элинор.

Рейна помнила, какое недоношенное чудовище родила Джейн, и как Мейгор буквально несколько часов назад пришёл к ней в башню искать утешения. И сейчас, когда он спал рядом, Рейна неспешно перебирала все эти воспоминания своей жизни и сверлила невидящим взглядом Чёрное Пламя.

Ничто больше не могло удержать её в этом проклятом замке, да и не удерживало уже. Но почему же она тогда медлила?

Поднявшись с кровати и напряжённым взглядом следя за мерно вздымавшейся грудью Мейгора, Рейна тихо прошагала к выходу и в последний раз окинула взглядом башню, в которой прожила четыре года. Снова её взгляд наткнулся на Чёрное Пламя, и в голове возникла безумная мысль, храбрая и дерзкая, которая могла стоить ей жизни, но… Джейхейрису меч может понадобиться больше, чем ей — жизнь.

Достав меч из кучи одежды на полу, Рейна, неотрывно глядя на Мейгора, вышла из комнаты.

— Миледи.

Рейна подпрыгнула от испуга.

— Я бы сейчас вспорола тебе брюхо этим мечом, знаешь, — недовольно прошипела она. Белогвардеец потупил взгляд. — Всё готово?

— Да, миледи, — ответил уже другой рыцарь и показал ей связку ключей. — Драконье Логово под нашим контролем. Все охранники усыплены.

Рейна кивнула. Пути до Драконьего Логова, построенного совсем недавно, она не знала, и поэтому ей приходилось полностью положиться на белогвардейцев, которые, она надеялась, действительно были ей верны.

Пламенная Мечта, её красавица, единственная оставшаяся в живых радость Рейны в этом мире, при виде хозяйки довольно зарычала и завозилась, гремя цепями. Забрав у рыцаря ключи, Рейна бросила мимолётный взгляд на других драконов. Среброкрылая, Вхагар, Балерион и другие — все были здесь, все, кроме Вермитора. Значит, всё не так уж и плохо, раз Джейхейрис смог сохранить своего дракона.

Освободив Пламенную Мечту от оков, Рейна проворно взобралась на неё, будто в последний раз делала это вчера, а не в прошлой жизни. Белогвардейцы с трудом, но тоже вскарабкались на спину дракона и опасливо разместились позади Рейны.

— Если нас поймают, вас казнят как клятвопреступников, — прежде чем взлететь, предупредила Рейна.

— Мы знаем, миледи, — чуть помедлив, откликнулся один из рыцарей. — Но мы не клятвопреступники. Мы поклялись служить королю, и мы хотим служить королю. Настоящему королю.

Рейна кивнула уже тогда, когда Пламенная Мечта начала набирать высоту.