Scholasticus (гет)

Гермиона не сразу приняла решение. Все это звучало безумно — от начала и до конца. Она какое-то время сидела у себя за столом, потом быстро встала, переоделась в джинсы и теплый свитер, накинула сверху куртку и выскочила из своей спальни. Бегом по коридору, затем в вестибюль, оттуда — к главным воротам. Покинув территорию Хогвартса, Гермиона резко остановилась, нащупала палочку в кармане и аппарировала.

Когда серебристая выдра влетела в кабинет, Гарри уже собирался домой.

Голос Гермионы сначала повторял: «Скорее-Скорее-Скорее» и Поттер, проклиная себя, чуть не аппарировал к Хогвартсу, но потом прозвучал адрес. Гарри выдернул ящик из стола, схватил карту Лондона с обозначенными доступными каминами и уже через минуту напугал до полусмерти какую-то семью в пригороде.

К нужному дому он бежал, задыхаясь, с палочкой в руках.

Гермиона стояла сразу за дверью. Она бросилась к нему:

— Гарри, их трое, — ее дыхание было сбивчивым.

Он поднял палочку, но тут Гермиона добавила: «Все мертвые». Она прижалась к его груди и прошептала: «Гарри, неужели это мог сделать ребенок?».

В ближайшей комнате лежали три трупа. Он без заключения эксперта был уверен — маглы.

Все три тела были изломаны. Как будто их перемололи огромные лопасти. Кости торчали как из дырявых мешков. Голова была цела только у одного. Совершенно спокойное выражение лица. Он или не видел то, что через мгновение убило его, или не мог двигаться. Лежали они тут явно не один день.

Гарри выругался и пошел вызывать мракоборцев, стирателей памяти и докладывать министру.

— Я сейчас попрошу кого-нибудь доставить тебя… куда ты захочешь, — отправить Гермиону подальше от этого места было важнее.

— Не нужны мои п-показания, или еще что?

— Я сам разберусь, давай домой, договорились? Хватит уже. Глупая была идея.

— Гарри, не могу я домой. Нет, не смотри так на меня, все сложнее. Я не отказываюсь. Я вернусь в Хогвартс. Только пусть меня отправят туда. Я сама не смогу аппарировать в таком состоянии. Вам придется собирать меня по кускам, — она вздрогнула от своих слов.

— Дьявол, как же трудно объяснить, когда ничего нельзя рассказывать! Вот представь, что есть какое-то оружие. Да, назовем это оружием. И оно, скорее всего, находится у некоего влиятельного волшебника. И мы не можем просто взять и провести обыск. Из-за каких-то нелепых слухов. Да мы и не знаем что искать. А в качестве доказательств у нас какие-то сказки! А наш информатор — это вообще отдельная история. И тут мой человек узнает, что, возможно, с помощью этого оружия уже было совершено… что-то. И даже не знает подробностей. Знает только где. А когда прибывает туда… — Гарри махнул рукой и толкнул пустой стакан к Рону.

— Согласен, полный мрак. Вот именно поэтому я и ушел. Да — благое дело, все дела, но не могу я! — Рон наполнил стакан и себе и другу.

Какое-то время они молчали.

— Рон, как ты вообще один? — Гарри смотрел в свой стакан, пытаясь что-то разглядеть в плескавшемся там огневиски.

— Известно как. Паршиво. А она скрывается не только от меня. Никому ничего не говорит.

Гермиона проверяла последнюю работу, когда он наконец-то пришел.

— Я получил ваше послание, мэм. Оно полно нежности и загадок. Так и манит, — он вытащил смятую записку и гордо прочитал. — «Жду сегодня вечером. Принеси карту». Признавайся, что ты имела в виду, чертовка?

Гермиона улыбнулась и одним движением палочки отправила контрольную в общую стопку. Джордж бросил куртку на стул и плюхнулся рядом на кровать.

— Я думала, что ты придешь раньше. А потом думала, что вообще не придешь.

— Меня вызвали к директору.

— Зачем? — удивилась Гермиона.

— Болото, — серьезно сказал Джордж. — Сказали, что я так и не понес за него наказание, а теперь должен буду посещать уроки магловедения и дополнительные занятия по магловедению до самой смерти, которая, скорее всего, наступит очень быстро. От скуки. Спасти меня может только вовремя подоспевшее безумие.

Гермиона толкнула его локтем.

— У меня есть две бутылки огневиски, вон там, на верхней полке, за книгами.

Джордж открыл рот, чтобы сморозить очередную глупость, но увидел ее глаза и заткнулся. А потом молча встал и пошел за бутылками.

Он рассказывал ей про беседу с директором. Про его предложение — ограничить продажи студентам товаров, которые специальная комиссия назовет опасными. И тогда директор позволит ему организовать прямо в Хогвартсе продажу товаров, которые эта же комиссия назовет полезными и безопасными. Джордж рассказывал про «висельника», который не может пережить орфографические ошибки, про прыщевыводитель, всевозможные щиты и многое другое. Он сказал, что это, возможно, повлечет за собой увеличение продаж, но это совершенно нечестно по отношению к детям, которые не хотят выводить прыщи, а мечтают о взрывах, «обморочных орешках» и стоящей жизни. Когда уже нечего было рассказывать, он замолчал и спросил:

— Гермиона, ты не хочешь домой?

— А ты сам не хочешь домой?

Джордж подумал и отрицательно покачал головой. Они сидели на кровати друг напротив друга, поджав ноги. Между ними — пустая бутылка, из которой они пили по очереди. В руке Джорджа — еще одна, уже початая.

Гермиона поняла, что достаточно пьяна и сможет задать свой вопрос. Вот только смелости смотреть ему в глаза ей не даст весь алкоголь в мире. Она развернулась и втиснулась между боком Джорджа и стеной. Тот аккуратно опустил бутылку на пол.

— Джордж, для меня вчера на какое-то мгновение закончился... мир. Я не могу рассказать всего, но я увидела что-то настолько ужасное, омерзительное. Оно было ужасно не просто само по себе, а ужасно по своему значению. Тому, что может произойти. Это было совсем не так, как на войне. И в этот момент, на какой-то короткий миг, долю секунды, я думала про себя. Понимаешь? Не про других, а только про то, что случится со мной. Ты когда-нибудь… нет, я знаю когда. Что ты чувствовал? Я хочу знать: думал ли ты про себя? — она говорила это, уткнувшись ему в плечо. От него пахло усталостью, алкоголем и чем-то родным.

— Ты ошибаешься. Тогда я не думал про себя. Я думал про то, как мама будет бесконечно рыдать. Как отец постареет. Как Перси будет чувствовать себя виноватым, что помирился с нами только сейчас. Я чувствовал это уже в тот момент. Одновременно за всех. Я думал даже про то, что Анджелина теперь может забыть про свое чудесное платье, по которое она трещала через день в нашей квартире. Про себя я точно не думал. Я просто забыл, что остался в живых. Не подумал, что придется как-то дальше…

Гермиона закусила губу, чтобы не разрыдаться.

— Но я понял, о чем ты говоришь. Я почувствовал нечто похожее. Когда меня не волновала судьба моей жены, моих детей. Это было короткий миг ненависти ко всем, кроме меня. В тот вечер я понял, что моя жена до сих пор жалеет, что умер не я.

Они молчали какое-то время, Гермиона слушала его дыхание. Она подняла глаза и посмотрела на то место, где должна быть ушная раковина.

— Почему ты подстригся?

— Во-первых, ты очень обидно обзывалась.

— А во-вторых?

— Хотел убедиться, что она еще помнит за кого вышла замуж.

Рон и Гарри уже успели начать трезветь и собирались по домам, когда в магазин ввалился пьяный Джордж. Рон посмотрел на него и неуверенно спросил:

— Ты в Хогвартсе был?

— Был. Я наверху переночую, а вы как хотите.

— Подожди, — Рон остановил его, — ты с ней поговорил?

— Поговорил. Она безумна.

Рон вопросительно посмотрел на Джорджа.

— Твоя жена напоила меня, а потом заставила говорить про моего… нашего брата, — сказал Джордж, направляясь к лестнице. «А потом засунула мне в рот свой язык», — подумал он, поднявшись на второй этаж.