Крылья "Поиска". Эпизод 1: Потерянное пространство (джен)

Редакция 031023

Въехав на площадку, разведчики оказались прямо возле "Жаворонка". Этот корабль был подобен военным, так что никаких иллюминаторов и остекления кабины у него не было. Сплошная гладкая обшивка цвета серых скал, ничего лишнего. Серо-блестящие грани, треугольные крылья изменяемой площади, острый нос, антенны, обращённые назад; плоская башенка и два ствола турели обороны нижней полусферы. Стоял он на трёх телескопических опорах без колёс. Под его тенью, достаточно большой, чтобы в ней разместить, к примеру, несколько палаток, на бетоне лежала спускаемая погрузочная площадка с бортиком по одной стороне. Мерси завела ховербайк прямо на площадку и погасила лучи.

— Отлично, мы в "приёмном покое", — сказал Эган по связи. — Поднимайте.

— Поднимаем, — воодушевлённо сказали в ответ.

Тихо, шипяще загудело, и, поднявшись на высоту метра в три, площадка стала полом внутреннего помещения, где автоматически включился свет. "Приемный покой" — гласила белая надпись на серой переборке.

"Жаворонок" был серийным транспортом медицинской помощи и эвакуации, построенным во Вторую волну. Этакий большой летающий реанимобиль. Или мини-больница. Здесь было всё для первой помощи и реанимации, для быстрой и бережной транспортировки пострадавших. Когда его передали "Поиску", медицинское оборудование демонтировали, превратив корабль в мастерскую и лабораторию. Прочие плюсы специальной машины остались.

Теперь здесь вместо каталок вдоль стен громоздились состёгнутые вместе универсальные гермоящики с оборудованием и инструментами; лежала большая антенна, несколько грави-излучателей, похожих на большие фигурно деформированные, блестящие тёмным металлом стаканы. Сохранилась и одна из каталок: на ней вместо больного лежал какой-то вытянутый, причудливой формы прибор с кабельными шлейфами.

Из приёмного покоя внутрь вели сразу две шлюзовые камеры. Мерси спешилась, нажала кнопочку пульта на стене справа; гермодверь с легким шелестом отошла. Эган, до сих пор с головой погруженный в свой компьютер, "на автопилоте" зашёл в камеру следом за спутницей. Зашумело где-то сверху: пошла процедура смены воздуха, проверка на радиоактивность, токсические и инфекционные агенты. Вторую дверь подсветило зелёным, затем она открылась.

— С возвращением, — раздалось из динамиков внутреннего оповещения.

Они оказались в комнате, которая изначально служила операционной. В центре к потолку крепилась характерная люстра всестороннего освещения, однако у стены стоял верстак: бортовой техник делал здесь свои наиболее сложные работы. Углы, как водится в таких случаях, были заставлены ящиками и шкафами, прикреплёнными к стенам и друг другу: так положено на кораблях. Белые стены, пол приятной текстуры под тёмный гранит; мягкий свет исходил из светоэмиссионных полос (как большой светодиодный кристалл, излучающий равномерно всем объёмом) между стенами и потолком. Проход, достаточно широкий, чтобы разминуться в разгаре работы, дальше плавно изгибался, мимо дверей лаборатории и хранилищ, миновал дверцы жилого отсека, санузла, и выходил в рубку. Здесь каждый был на посту.

Техник Пётр Лашин, сидящий перед огромным дисплеем корабельного коммуникатора, встречал их вполоборота. Он служил здесь с первого своего дня в "Поиске". Всем своим видом это был мирный, затейливый и находчивый технарь. Среднего роста, немного шире коллег в плечах и фигуре, с рыжими курчавыми волосами. Не раздумывая насчет своей внешности, он носил серый с оранжевыми элементами рабочий комбинезон механика с эмблемой ЭКСиС.

Пилот Виктор Тван, напротив, был высок, строен, выглядел подтянутым и загорелым. Его чёрные волосы были немного короче, чем у Мерси, а точёное, словно ветрами далёких планет, лицо видом вполне соответствовало его профессии. В чёрном жилете поверх белой рубашки с коротким рукавом, чёрных брюках с блестящими кнопками на карманах, он несколько напоминал рок-музыкантов XX века, на заре этого направления. На груди его блестел пилотский значок в виде серебряного орла, выдаваемый тем, чей налёт парсеков превышал определённый рубеж.

Эган выдвинул стул от стола кают-компании, уселся и отсоединил шлем:

— А вот и мы.

Мерси оперлась на перегородку возле коммуникатора, подняла стекло. Чувство приятной усталости победителя, заработавшего отдых, овладело ею.

— Петя, поможешь снять крылья?.. — она искоса пустила взгляд на техника, который ей в таких вещах никогда не отказывал: рабочий момент. Петя взглянул на Эгана, на борту выполняющего роль капитана.

— Оставьте всё до базы, — отрезал Эган. — Все по местам. Поднимаемся.

— Так сразу?

— Десантникам нужно посадочное место для транспорта. И у нас есть дела наверху.

— Ох. Даже переодеться не дашь?.. — с укором вздохнула Мерси.

— По данным, которые я вижу, ты получила "электромагнитку" в дозе на несколько лет вперед, по нашим нормативам. Совершенно пока неясно, что это была за штука, от которой сходила с ума твоя электроника. Тебе ли говорить о том, чем это чревато. Поэтому мы сейчас максимально быстро летим наверх, и, как только стыкуемся, ты немедленно отправляешься в медотсек. Это приказ капитана "Жаворонка" — вам, лейтенант Мерцедес Сигиль, — он отчеканил последнюю фразу, глядя на неё снизу вверх столь серьёзно и настойчиво, что вся истома мигом испарилась, и она вытянулась по струнке.

— Есть, капитан, — взяла под козырёк.

— Вик, поднимай машину аккуратно, не пыли. Вольно, лейтенант. По местам.

Эган занял штурманское место справа; Петя пристегнулся у коммуникатора; Мерси отсоединила "Зонтик", немного приоткрыла крылья, устроилась в левое кресло позади пилота и следом за всеми пристегнула ремень; и наконец-то сняла полушлем. И снова не заметила момент, как планетолёт оторвался от поверхности. Пейзаж на экранах слежения, заменявших окна, плыл вниз, здания скрылись из виду. Затем нос корабля стал плавно подниматься. Пилот выполнял указание о быстром подъёме: когда нос нацелился в лиловую вышину, дал ход главными планетарными. Опять же очень мягко, но быстро наращивая усилие, сиденье надавило в спину, сбоку мелькнула "корона" башни, скорость пошла возрастать десятками метров в секунду — вот что значит корабль скорой помощи. Мерцедес немало летала пассажирскими бортами, и только лучшие из лайнеров способны были на такой быстрый и плавный полёт. Обычные транспортники стартовали резче, покачивались и медленнее ускорялись. Сейчас, как всегда при взлёте, появилось необычное, торжественно-пугающее чувство затянувшегося ускорения. Нарос небольшой воздушный шум.

— Купол надо будет закрыть до следующей пыльной бури, верно? — спросил Петя. — А то всё там заметёт, не откопаешь...

— Да, — ответил Эган спокойно. — Десантники сами закроют, когда нагуляются. Теперь в этом нет ничего сложного. Мерси, скинь мне, пока летим, свои трекерные видео-файлы.

В самом крайнем мониторе блеснуло местное солнце, звезда Опилио-362, названная так в честь орбитального телескопа, нашедшего здесь перспективную экзопланету, с порядковым номером находки. Позади стала видна подсвеченная золотистая пустыня, напоминавшая собой застывшее навеки море. Причудливая пестрота тёплого света и теней.

— Это, между прочим, песчаниковое дно исчезнувшего древнего моря, — выдал Петя. — Почти как на Земле.

— А куда оно делось, это море? — Мерси "включила дилетанта", надеясь на продолжение рассказа. — На Лилее нет даже облаков...

— Иногда бывают, — вступил Эган. — Хотя, в атмосфере влаги столь мало, что они тут большая редкость. Осадков вообще не замечали. Но раньше воды было больше, и жизнь была, наша, углеводородная. Об этом говорят атмосфера и минералы. Впрочем, атмосфера тут уже не та, что в далёком прошлом: для нашего дыхания мало пригодна. Несколько часов в ней без дыхательной смеси выдержишь; за сутки устанешь до изнеможения; через трое попадёшь в реанимацию с гипоксией... Куда делась вода? Как планета могла её растерять? Колония раскрыла бы ответы, если бы её не разорили.

— Кто-то предлагал сбросить сюда ледяной астероид, — вставил Виктор, — как на некоторые другие, и посмотреть, что будет...

— Сбрасывать — дело не хитрое, — вклинился Петя, — но вот понять, отчего, да почему, и к чему этот сброс приведёт — вот задачка.

— Именно, — одобрил Эган. — Мы уже имеем примеры, как головотяпно изменённая планетарная среда деградирует до полной непригодности.

— Марсус 87-ой? — подкинула Мерси.

— Он самый, — ответил Петя. — Надеялись разбудить на нём тектонику для извлечения из коры связанных газов: сбросили на него один здоровенный астероид, затем второй. Что-то зашевелилось. Обрадовались, сбросили третий, до кучи, — Петя философски улыбнулся, — и тектоника проснулась. За пять лет из недр изверглось столько радиоактивных минералов, что теперь вся планета просто поёт в ионизирующих спектрах, и, по всем расчётам, лет пятьсот к ней будет не приблизиться. И выбросы продолжаются...

Мерси слушала их беседы внимательно. Всё-таки, коллеги занимаются планетами уже по нескольку лет, а она — здесь новенькая — быстро поняла, что в предмете разбирается очень и очень поверхностно.

"Жаворонок" тем временем покидал атмосферу, шум стих, лиловый фон почти выцвел, уступив место звёздной бездне. По мере снижения планетарного притяжения на корабле нарастала искусственная гравитация, имитирующая земную. Вик, не дожидаясь условной границы, включил орбитальные двигатели на полпроцента. Скорость снова стала ощутимо расти, экраны отобразили разноцветное ионосферное сияние, сопровождающее планетолет. Воздушные шумы погасли, полёт стал абсолютно плавным; навигационный телескоп вывел на экран пока немного мутное изображение базы, висящей на геостационарной орбите над городом. По мере приближения картинка стабилизировалась. "Жаворонок" полностью перешёл на орбитальные и лёг на кривую сближения.

К данной сцене рекомендую музыкальный трек

Yakov "Ivory" Oskanov — Distant waypoints (remix by Disou)

Корабль-база, транспортник класса Т7, переоборудованный под множество целей, мерцал россыпью огоньков, очерчивающих его форму. В целом он походил на здание-небоскрёб этажей на тридцать, какие были долгое время популярны в крупных городах Земли. Передняя его часть, заостренная пирамидой "крыша" с несколькими шпилями антенн, гладкий со скруглёнными рёбрами корпус, украшенный названиями брендов — Марсианской Космоверфи, КСР, и других; вместо фундамента — модульная двигательная группа, которая могла быстро отсоединяться для замены.

В открытом космосе уже необязательно было сидеть по креслам под ремнями.

— Подставляй мне, Мерси, свои крылья, — сказал Петя.

Та отстегнулась, откинула спинку кресла и повернулась к нему спиной. Присоединение и отсоединение лётной системы было непростой процедурой. Мерси, конечно, могла бы сама, выворачивая шею, отомкнуть все шесть замков и две контактные группы на ощупь... Но зачем, если есть бортовой техник? Петя справился за полминуты, и лётчица отсоединилась от лётного модуля, и почувствовала какую-то непривычную, ненормальную лёгкость. Вздохнула и с удовольствием потянулась, прогибая спину.

— Ох, спасибо.

Петя всегда работал аккуратно, и производил впечатление, что знает и умеет всё на свете. Мерси обожала Петю.

Эган через навигационный коммуникатор запросил стыковку. На экране высветилась зеленая цифра 16. Планетолёт уверенно приближался к базе, синхронизировал движение. Примерно за час разделявшее их огромное расстояние сократилось до нескольких километров, и стали видны голографические огоньки посадочной трассы. Раздалась команда занять кресла.

Виктор вручную ввёл корабль в дугу, занял нужную траекторию и вписался между дорожками. Стыковку можно было поручить автопилоту, который стал бы всё делать медленно, скрупулёзно и не так красиво. Выровняв сближение, "Жаворонок" замедлился, и целиком примостился на одной из сторон космического "здания". Мягко толкнуло снизу. Из коммуникатора раздалась автоматическая фраза:

— Есть посадка. Стыковка шлюзов... Готово. Добро пожаловать на борт "Базы-607".

Пилот первым отстегнул ремень. Мерси поймала себя на том, что неотрывно смотрит на него. Точный и уверенный, он делал всё, что касается корабля, на одном дыхании, ловко и непринуждённо. Мерси восхищалась им. И удивлялась, почему, ко всему прочему, он не стал лётчиком персональной лётной системы?

Лейтенанту Сигиль не требовалось лишний раз говорить. Она молча отстегнулась, взяла полушлем и направилась к шлюзовой камере.

— Мы будем ждать тебя, — прозвучал вслед голос Виктора.

Атмосферное давление на базе равнялось одной стандартной атмосфере, на "Жаворонке" его снижали, подстраиваясь под более низкое на планете. За время подъёма оно автоматически выровнялось так плавно, что никто этого не заметил. Пройдя проверки, лётчица проехала в лифт-камере и оказалась в широком пустом коридоре со сглаженными углами и мягким светом продолговатых светильников сверху. Белые с нежной охрой декоративные панели на стенах, лючки технического доступа к различным системам корабля, сглаженные эллипсы закрытых дверей в помещения... Шестнадцатый порт был удобен тем, что отсюда недалеко до основных мест посещения, в том числе медотсека. Она быстрым шагом последовала к своей цели. Слева открылась дверь, вышел загорелый мужчина в бежево-коричневой форме экипажа станций КСР с большим планшетом под мышкой. Бросив на спешащую лётчицу какой-то странноватый взгляд, он остался позади. Больше на пути никто не встречался. Ну и хорошо. Несколько поворотов, и Мерси, нажав кнопку открытия дверей, вошла в медотсек.

Дежурный врач базы, немолодой уже лысоватый мужчина в белом, сидел за монитором учета пациентов.

— О, Мерцедес, — сказал он, не отводя глаз от монитора. — Приветствую. Давненько у нас не были...

То ли утверждение, то ли вопрос.

— Здравствуйте... С прошлого планового обследования.

— Так, Сигиль... Да, пора ещё не пришла. Что привело вас? — теперь врач удостоил её внимания своих кажущихся равнодушными светло-серых глаз, оценивая внешний вид.

— Я только что с планеты.

— Это видно... А, вот, мне ваш капитан сообщение написал, — он говорил медленно, задумчиво и взвешенно. — Общая электротравма. ЭМИ неизвестного источника. Носовое кровотечение. Гематомы. Растяжения. И ожоги. Самопомощь, значит, всё заглушила. Хо-хо... Давайте, без промедлений, под медпроцессор. Как подключаться — вы знаете.

Она прошла в середину овального белого помещения и села на край ложа, над которым висела огромная люстра, и вокруг — целое нагромождение приборов и манипуляторов. Ненадолго замерла в задумчивости.

— Я вас об одном попрошу, доктор: не говорите пока ничего никому об этом вылете и его последствиях. Чем всё это кончится — ещё неизвестно.

— Разумеется, — был ответ. — Врачебная тайна. Это очень правильно, что ваш капитан сразу отправил вас сюда. Сами понимаете, основной недостаток самопомощи в том, что она глушит проявления, но полностью ликвидировать последствия для вашего организма не способна.

Мерси нашла обменник — большую белую шайбу с косой шлангов и проводов, нацепила полушлем, улеглась под нависающей массой оборудования и поместила шайбу у себя чуть ниже груди, где находится обменный порт самопомощи. Дальше — работа доктора. Опустила стекло. В памяти компьютера хранилось множество материалов к просмотру и прочтению, по планетам, экологии и множеству сопряжённых тем. Но ничего не хотелось. Она лежала и смотрела на переплетения проводов, и как на стекле появляются отчеты самопомощи, взятой под контроль врачом. Пустота. Усталость. И какое-то напряжение, не сильное, но постоянное.

— Так, — раздалось из-за перегородки, сейчас я соберу данные обо всех стрессорах и процессах, проанализирую ваше состояние, и подготовлю компенсирующую биосмесь... Расслабьтесь; всё позади; вы справились с задачей, несмотря на все осложнения. Теперь — пора заслуженного отдыха, и вся база в вашем распоряжении...

"Откуда же он-то знает, как мы справились?.."

Шло время в потоке каких-то неспокойных мыслей о предшествовавших сегодняшним событиях на Лилее, о прошлой войсковой операции, почему-то столь мало результативной... И касательно всяких догадок.

— Ну, вот и всё, — вдруг объявил врач, — можете отсоединяться. Рекомендую вам пока не стремиться снова на планету; снимите костюм, заклейте точки капиллярного ввода, выспитесь получше, а потом, с этого момента через сутки, напишите мне о своём самочувствии.

— Хорошо, — отозвалась лётчица поддержки, поднимаясь и снимая полушлем, чтобы сегодня больше не надевать. По телу расходилось приятное чувство полезного вмешательства, своеобразное "послевкусие" процедуры, произошедшей с нею.

А вот теперь: Yakov "Ivory" Oskanov — Home planet

Поблагодарив медика, Мерси лёгкой походкой покинула медицинский покой. На пути повстречались два биолога базы, парень и девушка в бело-зеленом, увлечённо беседующие друг с другом. Мерси вежливо поздоровалась с ними, и, не тормозя, бочком вписалась между этой парочкой и стеной. И вот, дверь шлюзового лифта N°16. Проверок больше не требовалось, но, прибыв на уровень палубы "Жаворонка", лифт-камера не поспешила открыться, а вместо этого зажгла синий огонёк. Вдруг пол стал уходить из-под ног. Это пугающее в первый момент чувство — как будто начинаешь падать, но при этом остаёшься на месте — пощекотало нервы: плавно отключилась искусственная гравитация. Мерси, регулярно летая, научилась реагировать на вертикальные силы и не пугаться, а также не взлетать сразу к потолку, как делали некоторые даже опытные космонавты. Дверь отворилась.

Во всех кораблях с искусственной силой притяжения было предусмотрено множество ручек и поручней на случай выхода из строя таковой. Мерси, привыкшая к жизни на орбитальных станциях, вполне ловко ими пользовалась. И сейчас одним прыжком перелетела к дальней стене кают-компании. Было тихо, и никого. В воздухе плавало несколько незакреплённых предметов: кружка, планшет, пустая коробка...

— Эй, ребята! — окликнула она пространство с неподдельным интересом в голосе. — А что это у нас тут происходит?!

Отозвался Вик из-за перегородки кабины пилотов:

— Это Эган с Петей в приёмном покое ховербайк кверх тормашками переворачивают. Что-то им там понадобилось...

— Ясно...

Её целью сейчас была собственная комната — маленький отсек, где можно присесть или прилечь, и там ждало всё необходимое для освобождения от белых с тёмными элементами пластин композита. Она сгруппировалась, словно кошка, и прыгнула точно к двери.

Уж кто, а Мерси жаловаться на жильё бы не стала: ей досталась каюта старшего офицера, единственная на корабле полноценная: тут была койка, являющаяся рундуком, столик и полка-шкаф над койкой. Есть, где разложиться. Другие в экипаже довольствовались спальными ячейками.

Едва она, зависнув над койкой, избавилась от полушлема, как по внутренней связи приглушённо зазвучал голос Петра Лашина:

— Мы закончили, приготовьтесь! Вспомните, где пол, включаю...

Мерси плавно прижало к кровати, заваленной принадлежностями для "Эмки".

Настал черёд самой долгой и трудоёмкой процедуры, к которой Мерцедес уже не привлекала техника. Помнится, иногда после тренировок в ОКБ, от усталости ни на что не способная, она так и засыпала с крыльями, за что её журили тренера и сверстники, называя спящим ангелом, голубкой, и приводили тому подобные образы.

Она не была самой лучшей на курсе, вполне спокойно это принимая. Лучшей была Катарина Вион, изящная черноволосая девушка с Земли, с мурлыкающим говором, которая выделывала в полёте такие трюки, что голова вскружилась бы у зрителя, притом не добавляя к своему времени ни секунды. И несколько ребят из "мужского крыла", как в народе прозвали их дружную компанию, вытворяли нечто подобное. Им пророчили карьеру в спорте... Мерцедес же маневрировала точно и дозировано, без лишних жестов, стремясь лишь к цели.

— Ты летаешь по-мужски, — заявил как-то тренер после разбора полётов.

Но разве не хладнокровие и точность маневров являются залогом того, что ты успеешь, тебе хватит энергии, в тебя не попадут в жёсткой обстановке реальной задачи?..

Наконец, все части брони и плотный, гибкий и гладкий базовый костюм были разложены на кровати. Тонкая и сложная сеть датчиков, вплетённых в специальную ткань, улавливала все движения тела и нервную активность, и на основании этих данных осуществлялось управление полётом. На бронепластинах остались серые пятна выгоревшего активного вещества противолучевой защиты, которое под действием лучевого нагрева выделяет плотный дым, задерживающий лучи. Но у Пети есть инструмент, способный восстановить напыление — не останется ни следа. Мерси, теперь в бежевой форме корабельного экипажа КСР, классического покроя, из легкой и приятной ткани, почувствовала себя словно голой. Но пора выйти к коллегам. Из-за двери слышались разговоры, сигналы кухонного аппарата и мягкий стук его дверец. И хотелось есть, в конце концов.

Капитан "Жаворонка" сидел за столом у стены, перед экраном, на стуле рядом лежало программирующее устройство, в котором стояли те самые блоки, что помогли открыть ворота и купол. Техник и пилот расположились за столом по обе стороны. На столе стояла еда. Петя отвернулся к пульту кухонного аппарата, что-то там нажимая.

— ...Ну и верно. Иначе мы бы так и оставались с носом, — заявил Виктор.

— В этом я вас полностью поддерживаю, первый пилот, — заявила, входя, Мерси с неповторимой смесью серьёзности и улыбки на лице. Все замолчали, уставившись на неё.

— Так, ребята, место спасительнице операции, — прервал тишину Эган. И тоном мягче обычного осведомился:

— Как твоё здоровье, Мерси?

Он подхватил программатор со стула. Виктор, пересаживаясь, передвинул свой стул ей в положение во главе стола.

— Да ничего... — она пожала плечами и невинно улыбнулась, устраиваясь. — Доктор сказал написать ему через сутки; потом видно будет.

Петя поставил перед ней тарелку с ужином, приготовленным умной машиной. Затем извлёк оттуда по очереди ещё три, и столовый прибор. Машина перемолола варёный картофель, смешала с молоком, яйцом, добавила фарша, специй, присыпала зеленью и запекла. Перед запахом не устоять... На столе был также свежий хлеб с включениями семечек, и через некоторое время появилась бутылка прозрачной золотистой жидкости.

"Золото Ла-Плата" — сообщала надпись на украшенной по краю цветами фотографии уходящих в голубую даль зелёных кучерявых гор под бело-голубым небом Земли. С краю указан состав, включающий десятка два экстрактов субтропических растений. Петя с шипением откупорил универсальную пробку, из толщи вина струйками побежали пузырьки.

— А разве можно на вахте? — встрепенулась Мерси, читая названия растений.

— Безспиртовое, — успокоил Петя. — Тут не более двух процентов.

Аромат напитка из узкого, высокого стакана с магнитным донцем вызывал целую феерию, многоцветную и неповторимую, легкую и быстро проходящую, оставляя приятное послевкусие. Прикрывая глаза, лётчица космических сил чувствовала как будто бы рядом эту неповторимую живую планету, тёплый воздух которой так приятно треплет чёлку, а органы чувств наполняются вдохновляющей гаммой ощущений. Мерси наслаждалась деликатно, но всё равно стакан закончился слишком быстро, а после второго — и вся ёмкость. Но, ни малейших признаков "изменения состояния" не наблюдалось; лишь приятное тепло, разливающееся по душе.

Настроение "вечеров" в кают-компании проиллюстрирует

Within Temptation — Summertime Sadness

Отзвенело стекло, и над столом повисла удовлетворённая тишина. Эган снова уставился в монитор, казалось бы, просто так. Но, всё же, мельком поглядывая на товарищей, Мерси выделила в их глазах какое-то новое, необычное настроение: разумеется, они просмотрели видео-треки, запечатлённые визором на её полушлеме. Свежие воспоминания пробудили беспокойство; она постаралась скрыть это под маской блаженной усталости. Петя собрал пустую посуду и отправил в зев кухонного аппарата. Зашумело. Машина всё помоет, высушит, а воду отправит в биопереработку.

— Спасибо повару, — озвучил Виктор, вставая.

— Всегда пожалуйста, — отозвался Петя, — хотя, не я готовил-то, а вот эта штука, — он похлопал аппарат по дверце.

— Всё равно, штука эта хоть и умная, но сама на себе кнопки не нажмёт, — улыбнулся Виктор, пересаживаясь к коммуникатору корабля. Петя встал, собираясь тоже уйти, и Мерси вскинула голову, поймала его ореховые глаза своими. Смесь зелёного с карим вспыхнула тёмным огнём тревоги. Ей хотелось, чтоб он при намеченном разговоре был.

— Ну как, — начала она, с лёгким вздохом переводя взгляд на Эгана, — сколько пунктов инструкции мною сегодня грубо нарушены?

Состроила ироничную ухмылочку на всякий случай. Зависла секунда тишины, и Эган выдал на одном дыхании:

— Чистая самооборона по всем пунктам.

— Причём такая, — добавил Петя, подняв указательный палец, — что в ОКБ с восторгом встретят все её подробности. Реальное испытание всех систем модели "2М" на предельных нагрузках! Твои треки будут для них дороже золота.

Мерси чуть выждала.

— Как думаете, что скажут в КСР и на главной базе "Поиска"? Ведь план работ подразумевал исключительно мирную разведку ситуации... Что будем отвечать?

— Мирный план рухнул, как только не нашли планетолёт геологов, — ответил Эган, — а по инструкции на этой планете, и вообще за пределами околоземного пространства, редко что получается. Инструкции идеализированы. Но "Поиском" руководят не такие уж пацифичные буквоеды, как может показаться на первый взгляд. Думаю, они сделают верные выводы из развития ситуации. А мы сегодня сдвинули дела на Лилее с мёртвой точки, преодолели психологическую черту, державшую наших от интенсивного возврата этой экзопланеты. И раскрытия произошедших событий. Кстати...

Эган отодвинул планшет, сделал серьёзно-торжественное лицо, и объявил:

— Поздравляю вас, коллеги, с успешным выполнением операции.

— Служу космофлоту! — откликнулся Виктор, появляясь из-за перегородки.

Эган продолжил:

— И тебе, Мерси, принадлежат не менее пятидесяти процентов заслуги в наземной части. "Поиск" гордится тобой.

Виктор и Петя зааплодировали.

— Служу КСР, и "Поиску", — мягко сказала та, откидываясь на спинку стула и светясь застенчиво-счастливой улыбкой.

Глядя на её профиль, очерченный уверенными и аккуратными линиями, Петя отчётливо видел благородный самоцвет естественной окатки, уровнем выше простых распространённых материалов; удивляясь, что такой достался урезанному после Второй волны "Поиску", упорно пытающемуся решать большие, дальновидные задачи малыми силами в весьма трудно прогнозируемой обстановке.

— Время отдыха может быть короче желаемого, — напомнил Эган, — итак, кто первым в душ?

— Смотрите, тут десантники что-то написали, — Виктор уже успел вернуться к коммуникатору. Мерси и Петя прильнули тоже.

— Группа "Фокстерьер" обследует тоннели и обнаружила несколько далеко уходящих проходов да какой-то бункер.

Высветились фотографии жёлтых песчаниковых стен в лучах прожекторов и шестиугольный гермолюк, присыпанный песком.

— Значит, первым я, — заключил Эган сзади.

— Давненько не открывался, — комментировал люк Петя.

— А этих бандитов с лучемётами пойди теперь выследи, — отозвался Вик. — Бесконтактники-то не оставляют следов.

— Видимых — нет, а магнитные — да, — ответил техник. — Если в этих породах есть хоть капля магнитных элементов, и там ездили сколько-нибудь регулярно...

— Их же собственные гравибайки будь здоров как фонят, — ответил Вик.

— Так мерить нужно, выходя вперед по тоннелю на достаточное расстояние. Калибровка, отсечение фона...

— В общем, не быстрое это дело, — заключил Вик, — но, ребята давно хотели размяться...

— Хотелось бы пожелать им — без сюрпризов... — тихо добавила Мерси.

— Только — с находками, — ответил Вик.

На экране появилось ещё несколько фотографий: разрушенные здания — делились впечатлениями другие группы десанта.

— Смотри-ка, — Петя показал на остов шестиколёсного вездехода на экране. Старина "М-45". Выпотрошили до каркаса... Кош-мар.

Зашумела дверь душевой камеры.

— Кто следующий? — раздался голос Эгана.

— Наверное, я, — Мерцедес распустила свой "рабочий" хвостик, распушила, затем пригладила волосы, золотистые, как подсолнечное масло. Тонкие, мягкие, уставшие от укладки. Наконец-то дождались свободы.

Раздевшись в специальном довольно тесном отсеке, Мерси зашла в душевую кабину. Цилиндр из полированной нержавеющей стали минимально достаточных размеров, подсвеченный мягко сияющим ободком сверху. В стенах десятка два форсунок, смонтированных на кольцах, способных двигаться вокруг, и непромокаемая панель управления. Выбрала"оптимальную" программу. Зашумело, кольца быстро задвигались, обрабатывая тело со всех сторон моющим спреем и упругими струями воды автоматически выбранной комфортной температуры. Сквозь шум снаружи донеслись переговоры, что-то решали. День ещё далеко не окончен. Ну как тут задержишься в душе? Дождавшись окончания основной процедуры, она попала под плотные струи тёплого воздуха, бьющие из тех же форсунок, и заставляющие волосы разлетаться, как на средиземноморском ветру.

Эган в обход коллег, обсуждающих онлайн-блог десанта, добрался до экрана:

— Смотрите, какое у нас тут сообщение: капитан Катран хочет к нам зайти на совещание, и спрашивает, когда это сделать. Может, сейчас? По горячим следам? Что думаете, товарищи?

Петя в раздумьях покривил ртом.

— По мне, так лучше потом. Отдохнём, всё обдумаем...

Виктор перечитывал сообщение, почесывая бритый подбородок.

— Мне, честно говоря, не принципиально...

Дверь душевого "предбанника" открылась как раз вовремя.

И Вик тут же избавился от неопределённости:

— О, а вот и Мерси... Давайте, как она скажет, так и будет.

Мерси скептически покосилась на них, заканчивая расчёсываться:

— Думаешь, как я решу — точно будет лучше?..

Капитан первого ранга Ян Катран — один из старших офицеров мостика базы, заведующий всеми работами КСР на Лилее. Спугнутое умиротворение испарилось вместе с водой; улучшение кровообращения придало сил; иррациональное беспокойство, что украдкой возвращалось на пустое место, подтолкнуло к решению.

— Хорошо, пусть приходит. По горячим следам, — она снова собрала посвежевшие волосы в хвостик.

Она хорошо помнила Первую волну. Родная Мелиора: небеса, зелень, океан. Ей тогда было десять. Отец уехал как-то внезапно и быстро. Затем началась суматоха, посадка на корабли. Летим, Ме́рче. Именно так родители сокращали её имя. Куда летим? На Землю. Почему?..

С высоты двух десятков с лишним лет кажется, что ничего особенного: обычная эвакуация. Все корабли долетели, пираты не напали, всё прошло гладко. Но чувство, которое появилось тогда, тоскливое, тянущее, зовущее куда-то, к чему-то, оставленному не по своей воле в прошлом, снова и снова заставляло её оторваться от текущих дел и задуматься, глядя в бесконечность. На Мелиоре обошлось без нападений, дома стоят тихими и пустыми: эта планета, как и Лилея, не заселена по сей день.

Теперь уже не Мерче, а Ме́рси — такой вариант впервые озвучили на Земле, и подхватили два земных месяца назад на "Жаворонке". И началась в её жизни эпоха других людей, чем-то непохожих на прежних. Людей дальнего космоса, Эгана, Пети и Вика, эпоха "Поиска". И это только начало изменений, которые, ещё не осознанные, уже легли в основу настоящего.

Раздался входной звоночек, и на пороге кают-компании появился высокий мужчина с коротко стриженными курчавыми тёмными волосами, с небольшим планшетом в руке. Вопреки обыкновению экипажа базы, он был не в форме, а в обычном тёмно-зеленом свитере, черных брюках и белоснежной жилетке, на груди которой крепился капитанский знак отличия и эмблема КСР с номером корабля. Кроме того, он носил интерактивные очки, которые, как и стёкла скафандров, позволяют взаимодействовать с компьютером одними глазами. В бездействии они поблёскивали на его остром, точёном носу прозрачной полоской, придавая учёный вид.