Оригами (джен)

Перси, не мигая, смотрел на чёрного пса, и что-то внутри него кричало, что пора сматываться отсюда, пока они сами не стали кусочками ароматного стейка. Переведя взгляд на Гермиону, он понял, что та не собирается уходить, более того — она уже делала неуверенный шаг по снежному склону, протягивая руки к зверю.

— Гермиона, это может быть опасно! Возвращайся обратно.

— Брось, Перси! Это же Дружок, что плохого он может нам сделать?

— Я правда думаю, что это плохая затея! Посмотри, кажется, он готовится к атаке.

Гермиона лишь махнула рукой.

— Я уверена, что префект не даст погибнуть мне такой бесславной смертью. Ой!

— Гермиона!

Перси сорвался с места и побежал по рыхлому снегу, запинаясь, падая и поднимаясь вновь. И то, что он увидел, заставило его храброе сердце сжаться: Гермиона лежала в сугробе, а зверь склонился над ней с разинутой пастью, прижимая тело мощными лапами к земле.

— Нет! — порыв стихийной магии отбросил пса чуть поодаль от Гермионы, что позволило Перси подбежать к ней.

Не зная, что предпринять, он лепил снежные комки и кидал их в зверя в надежде отпугнуть.

К удивлению Персиваля, Гермиона приподнялась на локтях и наблюдала, как Дружок с громким лаем ловит в воздухе снежки. В какой-то момент, когда запал кончился, пес остановился и стал усиленно махать хвостом, требуя продолжения игры. Тогда она достала еще один кусок мяса и протянула его Перси. Тот, успокоившись и видя, что пес и в самом деле не намерен никого терзать, подкинул стейк в небо. Дружок, буксуя в рыхлом снегу, успел поймать свою награду до того, как она окажется в ледяной панировке. Спустя минуту, довольный, он уже вылизывал ребятам ладошки, пропахшие запахом жареного мяса.

— Я же говорила, что Дружок не причинит никакого вреда. Правда ведь?

— Но он же почти тебя съел! — попытался оправдаться Перси.

— Он меня так приветствовал. Кто тут хороший мальчик? Кто хочет поздороваться с моим другом, а?

Дружок в ответ громко тявкнул и повалил Перси в сугроб, старательно вылизывая ему щеки.

Приподняв морду, как бы оценивая результат своих трудов, он тявкнул еще пару раз, прежде чем завалиться на спину у ног Гермионы.

— Сладкий мальчик! Думаю, время почесать тебе пузико! Перси, давай!

Персиваль же, утирая рукавом свои обслюнявленные щеки, лишь вздохнул. Женщины! Попробуй с ними не согласиться, если они чего-то сильно хотят!

Но, как ни странно, все это успокаивало: свежий воздух, общение с Гермионой и большой пушистый радостный пес отгоняли тревожные мысли все дальше. Особенно расслабляло то, что можно было зарыться пальцами в черную шелковую шерсть.

— Сколько лет гуляю по деревне, никогда его здесь не видел!

— Может, он чей-то? Волшебники же заводят дома собак?

— М-м-м, как тебе сказать? Это считается дурной приметой.

— Почему?

Гермиона застыла, и пес начал требовательно ластиться мордой о её ладонь, прося продолжения.

— Ну сама посуди. Испокон веков оборотни, церберы, орфы, адские гончие и… черный пес всегда считались темными существами. Многие из них перешли на сторону Сама-Знаешь-Кого во время войны.

— Черный пес?

Дружок навострил уши и зевнул, причмокивая. Со стороны показалось, что зверь был недоволен обсуждаемой темой, если бы, конечно, животные вообще могли ворчать.

— Наверное, ты знаешь его под именем Грим.

— О Мерлин! И ты туда же. Рон мне все уши прожужжал, когда мы впервые встретили Дружка. Но ты ведь просто большой добряк, да?

Пес примирительно лизнул Гермиону в лицо и, поднявшись, стряхнул со спины налипший снег. Пару раз тявкнув — мол, погодите! — он скрылся среди голых стволов деревьев. Перси и Гермиона остались сидеть на склоне, наблюдая, как постепенно долина, окруженная лесом, заливается краской уходящего солнца.

— В любом случае, — назидательно сказал Персиваль, — даже полукровки побаиваются заводить дома собак. Другое дело — кошки.

— А с ними-то что не так?

— Наоборот! Всё так! Кошки издревле считаются не только светлыми существами, но и теми, что передают энергию источника волшебникам. Зачастую у людей, фамильярами которых являются существа, имеющие родство с кошками, заклинания получаются более сильными. Я думал, ты знала, когда покупала полукнизла летом.

— Честно, мне просто понравилось, что он такой пушистый и милый. А когда хозяйка сказала, что он вот уже несколько веков ищет свою семью, у меня совсем не осталось сомнений.

— Думаю, у нас дома еще остались старые издания по волшебным существам; если хочешь — я могу привезти тебе. Только они, гм, немного зачитанные. И починить их уже не получится. Я пытался.

— О, спасибо! Я буду тебе очень благодарна Перси!

Гермиона засияла как новенький галеон.

И Персивалю показалось, что никогда в жизни он еще не видел её такой счастливой. Возможно, он просто не обращал на нее внимания. Да и с чего бы. Гермиона всегда была для него другом Рона, можно сказать, второй малышкой Джинни: она так же влипала в неприятности, за которые Перси приходилось отчитываться, так же крутилась вокруг Гарри, и Перси искренне считал, что именно Поттер является эпицентром неприятных событий, но только, в отличие от Джинни, эта девушка вносила немалый вклад в межфакультетское соревнование. Теперь же он открыл для себя интересного собеседника. Да, с ней нельзя было обсудить что-то, что входило в программу ЖАБА, но зато можно было узнать что-то новое для себя, например, о мире магглов. А ещё, пусть Персиваль и не давал себе в этом отчёт, ему нравилось обучать, смотреть в глубокие карие глаза, в которых читалась немалая жажда знаний.

— Кхм, уже закат. Думаю, нам стоит поспешить в замок. Рождественский ужин, конечно, не сравнится с новогодним, который тебя ожидает, но и на него опаздывать не стоит.

Встав на ноги, Перси протянул Гермионе руку. Нерешительно она приняла помощь и, все еще держась за руки, они одновременно повернули головы на громкий лай, доносящийся со стороны. Черный пёс, склонив голову набок, держал в зубах ярко-красный маггловский бумажный пакет.

— Дружок! Ты вернулся! У меня для тебя как раз осталось немного овощей и мяса для твоего маленького рождественского пира. Не знаю, разрешает ли твой хозяин кушать сладкое, но здесь, — Гермиона достала из сумки ланч-бокс, зачарованный из пергамента, — есть несколько кусочков тыквенного пирога.

Дружок, услышав слова о хозяине, серьезно оскорбился, отвернув голову. Однако хвост, машущий во все стороны, предательски выдавал истинные чувства.

— Думаю, он сам по себе, Гермиона. Знаешь, такой бродяга. —

Пес начал радостно вертеться на месте, и, уловив момент, Перси аккуратно забрал из пасти пакет.

— Ну-ка, Дружок, что тут у тебя? Смотри-ка! Это тебе!

Гермиона аккуратно положила на снег ланч-бокс и взяла в руки увесистый сверток, на котором каллиграфическим почерком было написано: "Гермионе Красавице Грейнджер"⁽¹⁾. Отправитель не был указан. Аккуратно развернув обертку, она обнаружила книгу, обтянутую черной кожей, с серебряной гравировкой "Магическое общество Британии".

Перси, увидевший, какое издание она держит в руках, не смог сдержать изумленный вздох.

— Если я не ошибаюсь, это очень и очень редкое издание. Возможно, такие сохранились только у Малфоев, Дамблдоров и еще у парочки древних и очень состоятельных семей.

— Ох, — вздохнула Гермиона, открыв содержание, — тут не только есть история развития волшебников, но и домовиков, гоблинов, троллей и даже оборотней!

Гермиона в чувствах обняла Дружка и хорошенько почесала его за ушами.

— Где же ты взял такое чудо, а? Кто тебе его передал?

Вместо ответа пес потерся своим боком о её ноги и выжидательно уставился на Перси. Тот достал из пакета еще пару свертков, адресованных Гарри Джеймсу Поттеру и Рональду Уизли. Но последним подарком оказалась книга с приклеенным клочком пергамента, на котором значилось: "Другу Гермионы". Это была копия издания, которое досталось ей самой. Перси не мог не заметить, что копия была сделана очень искусно. Пожалуй, только волшебник из аристократической семьи мог бы заметить небольшую разницу в составе кожи, используемой для обложки, и в отливе чернил.

На обороте записки тем же красивым почерком было выведено: "Приглядывай за Гарри и не давай Гермиону в обиду. Друг".

Эта надпись заставила Перси нахмуриться, очевидно, кто-то наблюдал за ними все это время. Возможно, даже кто-то из Темных магов, который, как ни странно, не желал им зла. Пока что.

— Пойдем, Гермиона! Уже начинает темнеть. Если хочешь успеть в замок вовремя, самое время выдвигаться в путь.

Гермиона напоследок еще раз взлохматила шерсть псу и начала подниматься по склону. Дружок тряхнул мордой и подбежал к Перси, поставив лапы тому на плечи. Синие глаза пристально смотрели в карие.

— Не знаю, кто ты и кому ты помогаешь, но спасибо тебе. Обещаю, что буду приглядывать за Гарри и Гермионой. Ну, прощай, Бродяга.

Пес спрыгнул и довольной походкой направился к своему ужину, остывшему на снегу. Взяв в пасть ланч-бокс, он в последний раз окинул взглядом странную парочку и через пару минут скрылся за черными деревьями белого леса.

Обратно они оба шли в хорошем настроении. Гермиона никогда бы не подумала, что Персиваль Уизли обладал искусным чувством юмора. Только шутки были его иного рода, чем у близнецов: здесь главные роли были отведены игре слов и историческим особенностям тех или иных событий. Чувствуя себя раскрепощенно в обществе префекта, она позволила себе неосторожность показать модификацию Люмоса, где свет исходил не только из палочки заклинателя, но и направлял сотни ярких капель вокруг него, что позволяло хорошо видеть местность метров на пять.

— Ух. Это завораживает.

— Я впервые попробовала это заклинание месяц назад. Сначала ничего не происходило, но потом… мне показалось, что весь кабинет состоит из сотен тысяч солнечных бликов.

Они остановились и какое-то время молча наблюдали, как капли, догоняющие друг друга, постепенно замерли, будто сами начали присматриваться к волшебникам, нарушивших их веселую игру.

— А так и не скажешь, что тебе тринадцать. Ты сильная ведьма, Гермиона.

— На самом деле, мне немного больше. На первом курсе, осенью, мне исполнилось уже двенадцать.

"А сейчас так уже почти все пятнадцать", — отметила про себя Гермиона.

Она уже несколько недель скрупулезно вела дневник времени, замаскированный под тетрадь по древним рунам.

"И все же ты сильная, не забывай об этом".

Перси запустил пальцы в золотые капли. Магический потенциал, заложенный в них, приятно щекотал кожу. Магия Гермионы больше всего напоминала море с его стихийным характером. То она успокаивала своей непоколебимостью, то шипела прохладной пеной разбивающихся о берег волн. Сейчас же Перси чувствовал, будто нырнул в теплые объятия волшебства.

"Совсем как в детстве", — улыбнулся своим мыслям Перси.

— Наверное, тебе кажется все это смешным, — Гермиона замялась, — я долго не могла вызвать даже проблеска света. Но когда получилось, я была опустошена и наполнена магией одновременно. Но стоит их коснуться, как ты наполняешься смыслом. Тоже это чувствуешь?

— М? — Персиваль нехотя выудил свою ладонь из теплых капель.

— Да уже не важно… ничего.

— Можно, я кое-что покажу тебе? Сможешь погасить?

Гермиона чувствовала разочарование. Столько времени и сил ушло на это простое заклинание. И с чего она позволила себе надеяться, что хоть кто-то оценит это. Кроткий взмах палочкой, и капли водопадом разбились о снег, звеня. Стало совсем темно. А потому Гермиона не могла видеть, как брови Перси сошлись к переносице.

Через минуту они стояли под искрящимся куполом.

— Оно не такое сильное, как у тебя. Я только начал изучать методику Брайля, так что… — Перси собрался с мыслями и спросил: — Что ты чувствуешь?

Сначала Гермиона чувствовала досаду: созданное ей заклинание было мощнее, купол являлся лишь этапом к создания мерцающих сфер. Но, видя немой и вопрос голубых глаз, она решила сосредоточиться. Сначала были пустота и холод морозного леса. Потом она почувствовала слабое тепло, исходившее от искр. И, словно по наитию, рука сама потянулась к ним.

— Я слышу гул леса, чувствую, как шуршат листья, повинуясь теплому потоку воздуха. Как будто… — Гермиона закусила губу, это странно было говорить вот так просто: — Будто я снова с родителями гуляю в Шервудском лесу.

Она закрыла глаза и окунулась в далекие воспоминания. Холодно больше не было, июльское солнце так грело кожу, что хотелось снять с себя обувь и ступить босой стопой на зеленую гладь травы. Все казалось таким настоящим, но настойчивый голос звал обратно, и нехотя пришлось открыть глаза и отнять руку от смеющихся искр. Реальность нахлынула быстро: кусачий холод волком впился в легкое тело, выбивая дух.

— Гермиона, все хорошо?

— Да, кажется, я в порядке. Что это было?

— Ты всего лишь прикоснулась к моей магии.

Перси выглядел немного смущенным, но совершенно счастливым.

— Я никогда не видела, чтобы что-то подобное описывалась в книгах.

— Потому, что это знает любая древняя семья. Когда у волшебника случается первый магический выброс, как правило, его крестные берут на себя обязательство вызвать целителя для проверки и контроля развития магического ядра, с покрытием всех последующих расходов. Хороший целитель может почти сразу отметить стихию магического источника, твоя, например — вода. Дети с не сформировавшимся ядром первые три-четыре года черпают энергию одного из источников, пока не научатся сами создавать магию.

— Источники — это огонь, вода, земля и воздух?

— Одни из основных, — кивнул Перси. — Есть еще Свет и Тьма. Например, профессор Дамблдор — настоящий Тёмный.

— Тёмный? Но как же… он же борется за Свет!

— Это лишь значит, что магия выбрала его, чтобы создавать великие дела. Например, все артефакторы черпают энергию именно из этой стихии. Магические вещи не создаются из ниоткуда и требуют больших энергозатрат. А то, на что волшебник потратит свою энергию, уже другое дело.

Перси заметил, как Гермиона переступает с ноги на ногу. Было темно, и холод заявлял свои права на заснеженный зимний лес.

— Пойдем в замок, а по пути я расскажу тебе об остальных стихиях.

Гермиона едва ли не подскочила на месте, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не припустить к теплой гостиной замка. С одной стороны, холод кусал ноги сквозь толстые подошвы сапог, с другой — она понимала, что возможности беззастенчиво порасспрашивать Персиваля об особенностях магического устройства у нее почти не будет. Перси же, придав себе вид магистра, не спеша начал рассказывать об устройстве остальных стихий.

— Всего их семь. Космос, анима, звук, энергия, эмпатия, сны, время. Они также указывают на потенциал волшебника, правда, здесь круг его реализации заметно уже. Например, чародею с космической стихией хорошо будут даваться астрология и нумерология, однако полёты, напрямую связанные с воздухом, будут уже недоступны. В лучшем случае волшебник будет летать сносно.

— Получается, стихии — это предрасположенности к чему-либо?

— Скорее — усиление той магии, которое вырабатывает твоё ядро. Слабое ядро не может черпать энергию из основных источников, потому как оно попросту сгорит. Но что удивительно, только чистокровные волшебники могут прикоснуться к ним. Семья не обязательно должна быть древней, однако это наводит меня на определенные мысли.

Гермиона успела расспросить о формировании ядра и узнать, что оно напрямую связано с генетикой, укрепленной магией крови — синтеза светлой и темной магии. К моменту, когда они добрались до территории школы, мистер Филч спал с факелом в руке, завернувшись в меховую мантию. Решив не будить завхоза, они тихо пробрались по узкой тропинке к ступеням замка. Перед тем, как разойтись каждый своей дорогой, Гермиона почти шепотом произнесла:

— Перси?

— Да? — он уже схватился за ручку главных дверей, но отпустил, повернувшись спиной к ним.

— Я могу тебя кое о чем попросить? Знаю, у тебя и без того много забот: ЖАБА, патрулирование коридоров, подготовка к занятиям. Но я была бы очень тебе благодарна, если бы хотя бы раз в неделю обучал бы меня магии. То есть традициям, их истории, заклинаниям. Знаешь, тому, чего нет в книгах.

Тут шепот и вовсе затих. Перси вздохнул, понимая, что сама Гермиона, скорее всего, будет изматывать себя еще больше, чем сейчас. Но так он сможет за ней приглядывать и хоть как-то контролировать ее перемещения.

— Я согласен, но если только ты выполнишь три условия: занятия будут проходить с разрешения профессора МакГонагалл, ты станешь хорошо высыпаться и… — тут он наклонился совсем близко, едва, не касаясь кончиком носа ее щеки. — Ради научного интереса ты дашь мне одну из своих маггловских книжек на Рождество. Я знаю, что ты не могла не взять их с собой. Увидимся на пире!

С этими словами он резко разогнулся и поспешно скрылся за дубовыми дверьми, оставив Гермиону в легком шоке на холодных ступенях замка.

* * *

Время пролетело незаметно. Распаковка новых книг, а также чтение пары-тройки глав, зацепивших взгляд своим названием, скоротали пару часов. Когда до ужина оставалось каких-нибудь полчаса, Гермиона натянула на себя мягкий шерстяной свитер, убедившись, что его красно-изумрудные цвета прекрасно гармонируют с белоснежными джинсами.

Сегодня Гермиона пребывала в чудесном расположении духа, а потому, к большому удивлению соседок, без вопросов забралась с ногами к Лаванде на кровать, протянула расчёску и, не без смущения, произнесла:

— Заплетешь мне две косы?

Гермиона, обладающая длинными пышными волосами, часто ловила на себе взгляды других девочек. Кто-то смотрел зло и завистливо, кто-то — с одобрением, а Лаванда — всегда с восхищением. Она всегда говорила, что дайте ей время, и гостиную озарят сразу три красавицы: Браун, Грейнджер и Патил. Но Гермиона, не привыкшая к такому обращению, часто принимала данное предложение за подколку, а то и лукавую попытку хоть как-то подобраться к "вороньему гнезду". Однако сегодня, наблюдая, как девочки готовятся к ужину, она поняла, что Лаванда и Парвати просто любили заниматься, как говорится, гламуром. Как пояснил Персиваль — в аристократических семьях это далеко не причуда — а целая наука и язык общения.

— Грейндж, значит все-таки принц есть! — проворковала Лаванда, запуская пальцы в пушистую гриву.

— Принца нет, правда! — хитро улыбнулась Гермиона. — И зови меня тогда уж Герм, хорошо? Что скажешь, Лав?

— Не принц — так кавалер! — подмигнула Парвати.

— Не знаю, кто этот парень, но он сумел растопить сердечко нашей холодной и неприступной.

— А это значит, что мы должны сделать так, чтобы у него отвисла челюсть на ужине! — запищали девочки, что Гермионе все же пришлось зажать уши.

Спустя пятнадцать минут и два пузырька "Моя прелесть" для своенравных волос и чар гламура волосы не только были уложены в две широкие воздушные косы, но еще и ненавязчиво блестели в тусклом свете спальни. Лаванда и Парвати, восхищенные полученным результатом лишь молчаливо улыбнулись. К удивлению Гермионы, за все это время они не донимали её расспросами, а лишь обсуждали последние сплетни журнала "Ведьмополитен".

— Ну, нам пора, нас уже ждут Дин и Симус.

— Ты тоже не затягивай! Мы хотим посмотреть реакцию.

— Реакция на что? — удивилась Гермиона.

— На тебя глупышка! — ответила мягко Лаванда, поправляя косы.

— И реакцию того бедняжки, который не сможет сдержать восхищенного вздоха!

Веселые и счастливые соседки покинули общую спальню.

"Если бы принц все же был — я бы тоже хотела посмотреть его реакцию, — мечтательно вздохнула Гермиона, поглядев на себя в зеркало. — Хотя для кого мне так красоваться?"

Для завершения образа она достала шкатулку с украшениями, подаренными ей на четырнадцатилетие, надела тонкое золотое кольцо с изумрудами и серьги, дополняющие комплект. Тетушка, не знавшая ни о чудесных способностях своей дражайшей племянницы, ни, тем более, о Хогвартсе и его факультетах, остановилась именно на этих драгоценных камнях, отмечая, что сочетание шоколадного с изумрудным всегда создают дерзкую смесь красоты и статности.

Остался последний штрих — духи. Пять миллилитров свежести, заключенные в крохотный флакон Версаче.

Одурманенная сегодняшним днем, Гермиона выпорхнула из гостиной, напевая себе под нос рождественские песни.

* * *

Ремус Люпин спускался по каменным ступеням замка, размышляя о том, как распорядиться полученными галеонами. С одной стороны — ему бы не помешала новая мантия в дополнение к костюму, который он купил в начале года. С другой стороны — неплохо бы было иметь небольшой запас средств для того, чтобы делать ставки. Играть ему нравилось. Волчья интуиция помогла заработать ему еще пару золотых, поставив на то, что Гермиона и Персиваль вернутся вместе. В отличие от деканов, он не искал романтический подтекст в каждом косом взгляде и улыбке. Он просто чувствовал, что произойдёт так и так, в то время как Филиус ставил, исходя от наблюдений за своими воронятами. А главной прелестью этих ставок было то, что не надо было наблюдать за ситуацией, спорить, доказывать свою правоту — магия делала все сама, перенося выигрыш прямо в кошель, если участники находились на расстоянии друг от друга.

За этими мыслями ноги его привели к главному вестибюлю, где Гарри, Рон и Гермиона неторопливо шли в сторону главного зала. Гарри выглядел немного рассеянным, то и дело оступался, кивая головой в такт словам друзей, отчаянно спорящим о чём-то. Перемену в образе девушки Ремус отметил сразу, и что-то подсказывало ему, что сегодня можно сорвать крупный куш. Мысль о том, что он ставит на студента как на скаковую лошадь, хоть и грызла совесть, но нищета долгих лет уже обгладывала кости. Деньги есть деньги, и тут ничего уж не поделать.

Войдя в Большой зал, он отметил, что Флитвик с МакГонагалл хорошо постарались, украсив рождественские ели, выдержав настроение зала в холодных тонах розового золота. Такой цвет получился совершенно случайно: поскольку Минерва со страстной увлеченностью трансформировала бисер в золотые шары, Филиус не преминул накладывать заклинания изменения цвета, стараясь придать им истинно когтевранский синий оттенок. Остановить это "безобразие" было невозможно, и за одним заклинанием сразу же следовало другое — меняющее все, что встречалось на его пути в блестящий бронзовый. Когда профессора одновременно выпустили лучи в звезду, украшающую верхушку ели, в зале раздался взрыв, осыпав каждый сантиметр поверхности розовыми блестками. Ремус слышал, как кто-то видел разъяренного Северуса, вылетающего из Большого зала, и мантия его играла в свете факелов задорными огоньками.

К слову, за преподавательским столом Северуса не наблюдалось. Зато Флитвик, МакГонагалл и Стебель окружили Трелони, оживленно что-то обсуждая. Подойдя ближе, Ремус услышал, как Сивилла дрожащим голосом произнесла:

— Бедная, бедная девочка. Ее чакры закрыты, но я чувствую совершенно точно, что здесь еще не сидит тот, кто снимет с нее проклятие.

— И кто же это будет, моя дорогая? — подпрыгнул от нетерпения Филиус.

— Он придет третьим в этот зал и не сможет устоять перед вихрем ее энергии.

— Слава Мерлину, что это буду не я, — произнес Ремус, встав по правую руку от Минервы, закатившей глаза.

Взгляды преподавателей перенеслись к главным дверям, когда в зал вошла мисс Паркинсон. Она была уже второй пришедшей, а значит, сейчас они узнают нужное им имя.

— О, кажется, я знаю, на кого теперь ставить, — подмигнула Помона, когда произошло одновременно две вещи: вслед за Пэнси в зал вошел мистер Малфой, а со стороны подземелий через служебный вход — Северус Снейп.

— Я тоже, — раздался мягкий голос прямо над плечом профессора МакГонагалл, отчего та, зашипев, подлетела вверх.

Благо ученики либо ничего не заметили, увлеченные разговорами о каникулах, либо благоразумно не подали виду, рискуя потерять баллы в последние часы перед поездом. Зато Альбус Дамблдор, незаметно подкравшийся к преподавательскому составу, совершенно по-мальчишески улыбнулся в бороду и, сверкнув глазами, добавил:

— Ставлю на своего мальчика. Северус, вы ведь не против?

— Директор? — сощурив глаза, тот встал из-за стола.

Он сидел достаточно далеко, чтобы не слышать глупых сплетен, но и довольно близко, что откликнуться, если кто-нибудь решит к нему обратиться.

— Вам очень идёт розовый. Он придает неповторимый блеск вашим волосам, — с этими словами Альбус выложил на стол сикль и удалился, насвистывая задорную мелодию.

— А вот и цена нашего спора, — улыбнулся Филиус, потерявший за один только день несколько золотых.

— Значит, один за Северуса, два за мистера Малфоя, один за Поттера и столько же за старшего Уизли. Что скажете вы? — Помона выжидающе взглянула в задумчивые глаза.

Ремус прислушался к себе. Часть его твердила, что префект однозначно приложил руку к хорошему настроению Гермионы, вторая же разумно заявляла, что девушка просто решила принарядиться к ужину, как сделала бы это в семейном кругу. Поразмыслив минуту, он все же пришел к выводу, что Гермиона скорее потратит время на интересную книгу, чем на пустые вздохи вокруг кого бы то ни было.

— Ставлю на то, что она принарядилась для себя.

— Сразу видно, что ты преподаешь лишь первый год. Но спасибо, что даешь отыграться. Ставки будут закрыты в тот момент, когда Альбус начнет торжественную речь.

— Ставки, Филиус? — Северус, принимая поражение с блестками в волосах, решил подойти к Минерве, устранившей в зале большую их часть после взрыва. Несмотря на межфакультетское состязание, именно Минерва была одной из тех, к кому он мог подойти за советом, не ожидая предательства со стороны. — Ты совсем из ума выжил?

— Северус! Что ты начинаешь? Это маленькая шалость! Даже Ремус, и тот оценил, насколько это может быть интересно!

— И ты, Брут! Они же дети!

Ремус вжал голову в плечи, заявляя, что сикль — это все равно что играть на интерес. Хотя интерес тут был самый что ни на есть конкретный. Устав спорить с коллегами, он лишь махнул рукой, прося Минерву устранить тот ужас, которые они устроили с Филиусом. Та, будучи женщиной доброй, но азартной, поставила условие: или Северус делает ставку, или он проходит с блестками в волосах все каникулы, потому как вымываться они совершенно не хотели. Выбор был небольшим, а точнее — его не было вовсе. Поэтому, раздраженно ища в кармане сикль, профессор Снейп выдавил лишь, что не собирается продумывать амурные дела студентов, а потому ставит на то, что мисс Грейнджер решила вспомнить, что она все же девушка, а не библиотечное пугало. Поджав губы, Минерва наложила заклинание разрушения на блестки, и Северус Снейп, махнув полой мантии, вернулся к своему месту за столом.

— Это было довольно грубо. Даже для него. Что-то произошло?

К столу подошёл раскрасневшийся Хагрид. Борода его блестела, как будто кто-то решил окунуть ее в масло. Быть может, так оно и было, когда он пытался хоть как-то привести ее в порядок в честь праздника.

— Он узнал о нашей маленькой игре, — мягко сказала Помона. — сегодня мы гадаем, ради кого мисс Грейнджер решила привести себя в порядок. Но еще чуть-чуть, и мы начнём задаваться вопросом насчёт вас. Кажется, я чую одеколон, не так ли?

Хагрид покраснел еще сильнее и постарался сделать вид, будто не услышал последнего вопроса:

— Я всегда говорил, что они с Гарри были бы хорошей парой, она умница, да и он парень, эм, не промах. С Роном-то они совсем в разладе в последнее время. Крыса, сами понимаете.

Через пару минут Альбус вышел к кафедре, и все стали рассаживаться по своим местам.

В это время за гриффиндорским столом накалялась интрига. С момента, как золотая троица вошла в зал, Лаванда и Парвати отчаянно следили за реакцией учеников. Среди наблюдений было отмечено, что принцем был не Гарри, подсевший к Невиллу за дальний край стола, ни Рон, не заметившим никакой разницы, а по тому, что Гермиона все еще лучилась от счастья, росла надежда, что этот таинственный джентльмен либо еще не пришел, либо уже оценил красоту их соседки.

На комплименты близнецов она лишь отшучивалась, а когда к столу подошел сам Малфой, интрига закрутилась еще сильнее.

— Может. тебе лучше свалить к своим магглам, а, Грейнджер? В своих обносках ты хотя бы выглядишь лучше, чем в мантии.

— И тебя с Рождеством, Драко, — отмахнулась она и продолжила рассказывать близнецам, что джинсы — это куда удобнее консервативных юбок и платьев, в которых волшебницы были вынуждены постоянно ходить.

Совершенно растерявшись, Малфой тоже бросил тихое "С Рождеством", как это надлежало ответить аристократу, но все же добавил в конце неприятное "грязнокровка", после чего крутанулся на каблуках и отошел к своему столу.

Отметив, что она не кинула привычного язвительного "Малфой", а также надела изумруды, девочки начали оживленно спорить, не является ли он тем самым принцем. Однако эта теория почти угасла, вспомнив, что у Драко нет доступа в гриффиндорскую гостиную. Значит, это был кто-то местный. Круг бы сузился, если бы многие парни за их столом не кидали одобрительные взгляды на Гермиону. Лаванду и Парвати это нисколько не задевало, рассудив, что к их красоте все давно привыкли. Больше всего их позабавила реакция Оливера Вуда, которому Гермиона нравилась по-настоящему, в особенности за то, что она всегда в ожидании Гарри с интересом слушала его длинные речи о тактике. Увидев ее, он оживленно начал что-то втолковывать Перси, на что тот становился все более и более хмурым. До Лаванды донесся лишь обрывок разговора, не принёсшим никакой стоящей информации:

— Она не так глупа, чтобы променять свое время на такие глупости, — резко заявил Персиваль и снова углубился в чтение.

Оливер, не ожидавший от всегда сдержанного и правильного соседа такой реакции, отсел подальше, придвинувшись к близнецам:

— Что хотел Малфой у нашего стола?

— Пришёл заявить Гермионе свое очередное "фе", — пожал плечами Джордж.

— Если бы в зале не было столько преподавателей, я бы ему врезал, — заявил Рон, пыхтя на месте, — он снова обозвал ее тем словом на букву "г".

— Малыш Ронни, — начал Фред.

— Когда ты еще немного подрастешь…

— …ты узнаешь…

— …что он просто хотел подергать за косички…

— …нашу мисс Зануду.

— Пусть только попробует тронуть ее пальцем! Я сам ему все волосы выдеру.

— Эм, Рон. Думаю, твои братья хотели сказать, что Гермиона просто нравится Драко. Что неудивительно.

— О! — протянули близнецы, глядя на Оливера, отчего тот начал краснеть.

— Наш капитан положил глаз…

— Заткнитесь, или будете летать каждый свободный час в любую погоду, в любое время дня и ночи. Только вы, я и никаких Анджелин.

— Понято.

— Принято.

— Молчим! — однако взгляды близнецов все еще метали озорные огоньки в сторону капитана команды.

— А с чего это она должна нравиться Малфою? — подал голос Рон, не заметив, как Гермиона медленно начала поворачиваться к нему.

— А с того, что Гермиона выглядит сегодня потрясающе, — пояснила Лаванда, закатывая глаза.

— Разве ты не видишь, что она специально принарядилась? А косы? — Парвати вскипела от глупости однокурсника.

Рон повернулся к Гермионе, которая, если бы могла, в тот же миг испепелила бы его прямо на месте.

— Рональд Уизли! С каких это пор, по-твоему, я не могу просто понравиться мальчику?

— А с каких это пор ты выряжаешься как подарок под елку? Не для этого ли придурка?

— Если тут и есть придурок, братец, то это ты. Без обид, — добавил Джордж.

Встретив яростный взгляд Гермионы, он решил впредь держать язык за зубами. Так и под горячую руку попасть можно.

— А, может, я это для тебя вырядилась?

— Да черта с два! Ты еще скажи — для Гарри!

— Ставлю сикль, — вздернула голову Гермиона, — а если это не так — то он твой!

Тут Альбус Дамблдор призвал всех к тишине. Рон не успел придумать, что ответить в пользу своего мнения, лишь только кинул свою монету на стол. В этот момент монеты утонули в сиреневой дымке. Гермиона Грейнджер, пребывавшая до этого момента в чудесном настроении, не заметила этого, а лишь кидала злые взгляды на всех, кто сидел рядом и даже не постарался ее хоть как-то поддержать! Ни Перси, уткнувшийся в свой чертов учебник, про который она едва забыла, ни близнецы — да и что с них взять! — ни Оливер, хотя казалось бы — всегда тактичный и улыбчивый, сейчас он смотрел сквозь нее прямо на кафедру, ни Гарри, который вообще сбежал они них с Роном на край стола!

"Значит так, — подумала Гермиона: — Если и красоваться сегодня, то только перед Роном, ему же назло!"

Магия — вещь древняя и интересная, действительно, работала во многом от побуждения самого волшебника. А если мисс Грейнджер что-то для себя решила, то никто и ничто не сможет ее переубедить. Поэтому ученики и преподаватели наблюдали удивительную картину, как несколько монет в разных частях зала вспыхнули синим и полетели прямиком к Гермионе Грейнджер.

Пискнув, она заметила, как поменялись в лице преподаватели, из-за стола которых летела большая часть монет, в то время как Альбус Дамблдор невозмутимо начал свою короткую речь:

— Любовь — вот что объединяет нас в этот вечер. Она умна как когтевранец, хитра как слизеринец, добра как хаффлпаффец и безрассудна как гриффиндорец. И жаль, что нельзя предсказать, когда она заявит свои права на чувства. Но мы всегда можем ей подыграть! — на этих словах на стенах стали появляться кустики омелы. — Будьте осторожны по пути в спальни — и с Рождеством! А сейчас вас ждет блестящий ужин!

На столах появились тарелки со всевозможными блюдами: от традиционного жаркого до рождественских кексов, в то время как тыквенный сок был заменен на кружки с ароматным горячим шоколадом. Одним недостатком были розовые блестки, обильно рассыпанные по столу.

Рон кинул недовольный взгляд на Гермиону и почувствовал себя совершенно обманутым: "Это что, получается? Я ей нравлюсь? Чепуха какая-то".

И он был абсолютно прав.

1) Прим. автора — to Hermione Bella Granger

Вернуться к тексту