Хвост Аримана (джен)

* * *

Наконец они собрались. И с мыслями, и чисто физически — в одной точке пространства. На мостике, и без того не шибко просторном, стало довольно-таки тесно и душно, чего Махшид никогда не любила. Капитан, почти всегда знавший, как решить проблему — по крайней мере, судя по внешним своим проявлениям — теперь проявлял толику растерянности. Махшид оставалась в крайне подавленном состоянии, Биджаз и остальная команда пребывали в молчаливой задумчивости, и только Мехран, как и положено мобеду, излучал одно лишь спокойствие и мягкую, но непоколебимую уверенность.

— А ведь я не верил тем статьям про гаснущие звёзды, — проговорил наконец Биджаз. — Считал, что наша пресса окончательно пожелтела, вслед за землёй.

— Мой сын никогда не стал бы публиковать непроверенные данные, — развёл руками мобед. — И теперь благодаря нашей прекрасной гостье мы знаем, как именно они гасли.

— Вы уверены, что такое доверие к её снам действительно оправдано? — Фарид вновь прохаживался вдоль панорамных иллюминаторов.

— А почему я не должен им доверять? — искренне удивился Мехран. — Ахура-Мазда коснулся её много лет назад. Мы все видели это на рентгене. И с тех пор постоянно спасал ей жизнь. Настоящими чудесами, между прочим! И всё время говорил с ней. Хоть она и не понимала до сего дня. А понимал ли Заратуштра всё и сразу? Вряд ли. Он просто вдохновлялся и писал стихи.

— Какой революционный взгляд на догматику, — хохотнул Амир.

— Юноша, я не первый год живу. И теперь весь мой опыт кричит мне: бог даровал нам саошьянта! В самом буквальном смысле! Присмотритесь! — Мехран обвёл взглядом всех присутствующих. — Разве вы не видите сияние хварно над этой девушкой? Лично меня оно так наполняет, что будь я моложе, тотчас написал бы поэму. Если у вас осталась хоть капля доверия к старому мобеду — поверьте и ей.

— А чему верить-то? — отозвалась Махшид. — Я ничего не утверждала, ни к чему не призывала. Хотя бы потому, что сама ничего толком не понимаю. А что понимаю — не знаю, как применить. До космоса мои кулаки не дотянутся, вывести из строя ковчеги я не смогу. Что ещё? Одними документалками из моих снов тут не справиться.

— Возможно, задача выросших в вас... имплантов — спасать вам жизнь, и только, — предположил мобед. — То, что череда случаев привела вас сюда — вот ключевой момент. Я уверен в этом. Уникальная женщина, невзирая на хаос и разрушения, попадает на уникальный цеппелин с уникальной командой — вот истинное чудо! А импланты — всего лишь приборы. Которые чудом являются, возможно, только для нас. Из-за нашей технологической деградации, разумеется.

— А почему бы всем этим чудесам не спасти мою семью? — вдруг вскинулась Махшид. — А? Всего-то ещё одно ма-а-аленькое чудо!

— Теодицея — это не к нам, — Мехран явно смутился. — Бог не всемогущ, увы. И вы все знаете, что я имею в виду. И кого.

— Ну да, — вздохнул Амир. — Кто бы сомневался. Всегда Ариман виноват. Мышка пробегала, хвостиком махнула...

— Зря иронизируете, молодой человек, — мрачно возразил мобед. — У Аримана такой хвостик, что раз — и трёх десятков звёзд как не бывало! Причём даже лёгкого касания не понадобилось — люди своими же руками всё совершили.

— Простите, но вот это для меня — самое непонятное, — заговорил наконец Фарид. — Чисто технически — как тремя кораблями можно уничтожить целую звезду? Ну ведь нет и не было никогда такого супероружия! Тем более — на наших примитивных корытах.

— А кто сказал, что самих кораблей недостаточно? — задумчиво ответил Биджаз. — Я, как вы все прекрасно знаете, имею некоторый опыт ковыряния в прыжковых двигателях, и это, скажу я вам, очень серьёзная штука. Да и видели мы собственными глазами, что смогли сотворить с планетой три далеко не самых мощных экземпляра, собранных наверняка из древнего вторсырья и местной кустарщины. Надо бы заняться расчётами.

— Давай, Биджаз, займись, — Фарид вдруг оживился и привычным жестом хлопнул в ладоши. — А перед тем — посчитай-ка мне задачку попроще: прыжок с поверхности на перехват ковчега.

На долгие полминуты воцарилось молчание.

— Ты это серьёзно? — выдавил наконец связист. — Прыжок в стратосферу мы ещё пережили, а...

— На всякий случай! — поднял палец Фарид. — Мысль у меня ещё не оформилась окончательно, так что...

— А как вы конечную точку задавать собрались, не просветите, молодой человек? — с ехидцей спросил мобед. — Хотя бы в какую сторону вектор. Не говоря уж про движение и планеты, и самих ковчегов.

— Это я не сообразил, каюсь, — капитан почесал в затылке. — Открыт к конструктивным предложениям.

— Биджа-а-аз, — с улыбкой позвал Мехран. — Ты ж знаешь, где находится обсерватория "Трайтаона"?

* * *

Юсуф Хакимзаде сидел, закинув ноги на светящийся стол с рассыпанными уже без всякого порядка фотопластинками. Он пил, декламировал во весь голос стихи и дирижировал пустой бутылкой.

— Будь весел с черноокою вдвоём,

Затем что сходен мир с летучим сном!

Ты будущее радостно встречай,

Печалиться не стоит о былом!

Выскользнув из руки, бутылка улетела в электрощиток. К счастью, закрытый и герметичный.

— Я и подруга нежная моя,

Я и она — для счастья мы живём!

Как счастлив тот, кто брал и кто давал,

Несчастен — равнодушный скопидом!

Опустошив кружку, он запустил её вслед за бутылкой.

— Чёрт побери, с кем бы мне поделиться, а? Запасов — завались, а толку? А, плевать!

Сей мир, увы, лишь вымысел и дым.

Так будь что будет, насладись вином!

Вдруг он услышал какие-то странные звуки, доносившиеся явно снаружи. Списав это на опьянение, Юсуф полез в тумбочку за следующей бутылкой, однако тут же замер и прислушался. Где-то за стеной только что был женский голос! И не только женский...

— Познанье выше имени и званья, — донеслось из коридора уже совершенно отчётливо.

— И выше свойств врождённых — воспитанье.

Коль в воспитаньи сил не обретут,

Врождённые достоинства замрут!

Распахнув дверь мощным толчком, декламатор продолжил:

— И тот, в ком светоч разума горит,

Дурных деяний в мире не свершит!

Мехран, отчаянно кутавшийся в ватный халат, затем отступил в сторонку и крикнул в проём:

— Заходите, он тут! О мой непутёвый сын! — продолжил он, уже обращаясь к Юсуфу. — Стоит ли мне напоминать тот очевидный факт, что на твоих Рудаки и Хайяма у меня всегда найдётся свой Фирдоуси?

— Не улетели, — смог наконец выдавить ошеломлённый Юсуф. — Не оставили меня...

— Да куда ж я без тебя улечу, а? Ну куда? Чего стоишь, обними уже отца наконец! — Мехран раскинул руки и двинулся навстречу.

— Слушай, как ты тут вообще выживаешь? — вдруг деловито поинтересовался он, похлопывая Юсуфа по спине. — Мозги же замерзают! Вот и у тебя явно отмёрзли давно. Правда, что ли, решил, будто все втихаря залезли в корабли и досрочно свалили?

— Ага, — хлюпнул носом Юсуф, выбираясь из объятий. — А что ещё мне думать? Смена не прилетает, связь отрубается постоянно. Будто специально в инфовакууме держат! А потом — и сами ковчеги в телескоп наблюдаю. Вон, посмотри, я заснял, — он махнул рукой в сторону стола с грудой фотопластинок.

— Ты сперва порядок в доме наведи, потом будешь отцом командовать, — погрозил пальцем Мехран. — Нам очень пригодятся и снимки, и все параметры, какие ты только смог выяснить. Это очень, очень срочно. Через пару дней может быть уже поздно. Причём для всех.

— Отец, — Юсуф улыбнулся. — Как же я рад тебя видеть!

— Ну наконец-то! — просиял Мехран. — То-то же! Оттаял, поглядите-ка!

— Всех вас! Заходите, дорогие гости, садитесь! Давайте сначала перекусим, что ли.

* * *

Лейла направлялась на мостик. Она хорошо представляла внутренне устройство ковчега, знала, куда какой коридор ведёт, да и не было там никаких сложных лабиринтов — всё проектировалось с прицелом на максимальное удобство и ремонтопригодность, однако ей мешало полнейшее отсутствие опыта жизни в невесомости. Что толку от фотографической памяти, в малейших деталях запечатлевшей все основные схемы, если на схемах верх есть, а в невесомости — нет? Дезориентация уже раз пять заводила её не туда. Да и при свете фонарика, даже мощного, можно запросто пропустить поворот или табличку, хоть и люминесцентную.

Кругом парили незакреплённые предметы. Некоторые, совершенно не спеша гасить свой импульс, в случайные моменты ударялись то в стены, то в двери, то в саму Лейлу, отнюдь не добавляя ей спокойствия. Полный эффект присутствия в доме с полтергейстами парадоксальным образом давил на нервы куда сильнее, чем реально случившееся ЧП. Она то и дело звала дочь, но ответом ей были только очередные техногенные звуки.

Лишившись внешнего питания, корабль жил на аварийных аккумуляторах, не запитывая всё второстепенное, в том числе и освещение, и СЖО (не считая тех, что на мостике), так что воздух был затхлый, не менявшийся кое-где месяцами, а то и годами.

— Эх, Сорайя, что ж ты реактор не запускаешь, а? — полушёпотом произнесла Лейла. Дышалось ей тяжеловато, но терпимо. — Села бы сейчас на вагонетку, и сразу к тебе...

Тот факт, что ребёнок сумел выкинуть корабль в космос, почему-то удивлял её куда меньше, чем это непонятное ожидание момента, когда сдохнут аккумуляторы. И вдруг — хорошо знакомый звук прервал её размышления. Аккорд из трёх нот, от высокой до низкой, разнёсшийся, казалось, по всему кораблю, эхом прошёлся и по пустынному атриуму, в котором остановилась Лейла. А дальше — из тех же самых динамиков системы оповещения донёсся ещё более знакомый голос.

— Все знали, что настал последний час,

И было так: сперва ушли моря,

— голос Сорайи, облекшись абсолютно чуждым для детей тоном и тембром, размеренно и с чувством декламировал:

— Потом разверзлась суша, и заря

Скатилась на оплоты смертных рас.

В финале — хаос, вечное дитя,

С лица вселенной солнце стёр шутя.

— Сорайя! — крикнула Лейла в надежде, что микрофоны тоже включились. Её голос чуть было не сорвался в панический визг. — Доченька, что с тобой? Скажи, где ты? На мостике?

Ответ не заставил себя ждать:

— Я вторгся с вездесущим бесом в паре

Из мира измерений — за предел,

Туда, где нет ни времени, ни твари,

Но только хаос, бледен и дебел.

Непризнанный ваятель мирозданья,

Он жадно и бессвязно бормотал

Какие-то смешные предсказанья

И сонм летучих бестий заклинал.

В его когтях надрывно голосила

Бесформенная флейта в три дыры.

Не верилось, что в звуках этих сила

Которой покоряются миры.

Лейлу в очередной раз прошиб холодный пот. То, насколько точно эти жуткие стихи описывали действительность, или то, что их читала её милая малышка Сорайя, или даже то, как именно она их читала — Лейла не могла выбрать, что из этого пугает её больше. Не в силах больше терпеть этот кошмар, она вновь оттолкнулась и полетела к очередному коридору. До мостика оставалось всего ничего. И она не будет бояться собственной дочери. Не будет! Её воле однажды покорилась вся планета, бросив силы на постройку этих проклятых ковчегов, и никакие фокусы эту волю не сломят! Однако намёк в последнем стихе она прекрасно заметила, так что кто знает, не прячется ли где-то тут в тенях тот, кто реально всё это затеял — вот кого точно стоит опасаться. Кто знает, какая там у него флейта. Перехватив фонарик левой рукой, правой она нежно обхватила рукоять ханджара, прикреплённого сзади, на пояснице.