Алфавит теней: Истории на Ночь Кошмаров (джен)

Флаттершай стояла на лужайке перед домиком и хмуро глядела на кашу.

Каша не оставляла сомнений в своей принадлежности к царству птичьих: всё вокруг было усеяно перьями. Многим пони не пришло бы и в голову, что от одной птички может остаться столько оперения, однако Флаттершай видела такое не впервой и знала, как это происходит.

По большей части это был бесцветный белый пух, усеивавший лужайку от края до края. Но кое-где её глаз подмечал более крепкие маховые и покровные перья серого цвета с пятнами синего. Значит, голубая сойка… о, а вот и голова. Как правило, у птиц не очень-то выразительные морды, но у этой пташки вид был довольно удивлённый.

Замечательное начало дня. Флаттершай ещё даже позавтракала, а уже убирает за кем-то — лаской, наверное, или лисой. Характер у этих зверюг не из приятных, и что бы ни съело пернатую бедняжку, оно разорвало её на части.

— Никто ничего не видел? — уточнила она у сидевшего рядом Энджела. Кролик покачал ушастой головкой.

Другие животные, обитавшие в доме Флаттершай, держались на почтительном расстоянии и не мешали. Они не боялись — они же дикие, и смерть для них просто одна из составляющих жизни. Безвременная кончина сойки, может, и необычна для лужайки рядом с её домиком, но не для леса. Если животное не намеревается полакомиться мясом, оно вряд ли будет вертеться у свежего трупика, а пегаска и так неплохо их кормила.

Она поглядела вдаль, где темнела рощица, граничащая с Вечнодиким лесом. Где-то там спал хищный зверь с набитым брюхом. Но в чём можно винить дикое животное? Лиса, ласка, рысь — хищники ведут себя сообразно своей природе. Чуть попозже надо будет наведаться в лес и отыскать незваного гостя. Пара слов вполне убедит его не возвращаться.

Флаттершай начала сметать перья в кучу. В отличие от её питомцев, у других пони могут возникнуть некоторые вопросы. Иногда им не хватало её понимания, что такое дикая природа.

* * *

Даже под полуденным солнцем в роще близ домика Флаттершай царила тень. Половина листьев на деревьях облетела с приходом осени, но оставшиеся — в своём буйстве красок — умудрялись не пропускать солнечные лучи. Мягкий, поросший мхом полог леса был погружён в вечные сумерки.

Флаттершай принесла с собой всё, что осталось от сойки. Она вытряхнула перья, голову и кусочки требухи из свёртка, обтёрла мешковину о свежий мох и затолкала обратно в сумку.

— Ау? — позвала она. — Если ты рядом, можешь меня не бояться. Я только хочу поговорить.

Ответом ей была лишь тишина. Пегаска прождала несколько часов, намереваясь проводить голодного хищника домой, но кроме одного любопытного бурундука и очень терпеливой змеи к ней никто не явился. Наконец, солнце начало клониться к горизонту, и она, вздохнув, подсадила бурундука на ветку подальше от рептилии и распрощалась с обоими.

Некоторым тайнам, похоже, суждено остаться неразгаданными.

* * *

Всё следующее утро Флаттершай провела в Понивилле, бегая по делам. Ещё не порозовело небо на востоке, а она уже была на ногах и вернулась домой далеко за полдень, нагруженная продуктами. Скоро пора обедать — она давно хотела приготовить свежий салат из рукколы и помидоров.

Флаттершай замерла у самого входа. Крепкая дубовая дверь была вся покрыта царапинами, а порог усеивала тонкая стружка.

Пегаска внимательно изучила отметины и осмотрелась. В ближайших кустах и траве, кажется, никто не прятался. Она медленно отворила дверь, шмыгнула внутрь и заперлась.

— Кто-нибудь знает, кто поцарапал дверь? — спросила она у зверьков в гостиной. Кое-кто из них даже прекратил играться и посмотрел в её сторону, но не более.

Честно говоря, было бы удивительно, если бы хоть один мог внятно ответить. Она любила всех своих друзей, но, Селестия помилуй, особого ума в их маленьких головушках не водилось. Даже Энджел, самый давний её помощник, с трудом понимал сложные чувства пони. Видимо, для кроликов мир выглядит проще.

Тут пригодится помощь того, кто не спит после захода солнца и сможет проследить за домиком ночью. Она вспорхнула к балкам, где в тени сидел, нахохлившись, едва различимый силуэт.

— Здравствуй, Филя, — прошептала она, усаживаясь рядом. Тот проснулся и неторопливо поднял веки, пегаска поманила его копытом, и он наклонился, чтобы выслушать указания.

* * *

На следующее утро Филя пропал. Флаттершай несколько часов летала по лесу и останавливалась у каждого дерева с дуплом, где могла бы обитать сова. И в некоторых действительно жили филины — но совсем не тот, что нужен был ей.

Домой она возвратилась поздно и опоздала к обеду, чему голодные лесные зверушки не обрадовались. Она извинилась и насыпала птицам зерна, нарезала дыню для черепах, а Энджелу вручила посахарённую морковку. Никто не знал, куда подевался Филя.

Вскоре село солнце. Животные отдались во власть биологических ритмов. Флаттершай грелась у камина, крепко задумавшись. Рядом посапывал Энджел, то и дело подрыгивая ножками во сне. Интересно, задумалась она, он за кем-то гонится или убегает?

Очень вероятно, что в лесу по соседству поселился какой-то зверь. И он, этот зверь, в её маленьких друзьях видел весьма доступное лакомство. Ничего возмутительного в этом не было; в конце концов, кошки заслуживали точно такое же право на жизнь, как птицы, хоть пернатым и могло это не нравится. Кошки просто следовали инстинктам.

Но, так или иначе, нельзя позволять дикому хищнику безнаказанно наведываться к ней домой. Жилище Флаттершай — островок безопасности. Пускай в лесу за окном бал правила дикая природа, однако внутри этих стен она, Флаттершай, была богиней.

С этим нужно было как-то разобраться. Пегаска заботливо уложила Энджела в корзинку и сама отправилась готовиться ко сну.

* * *

Из объятий грёз Флаттершай вырвал шум у двери: кто-то скрёбся. Она прислушалась сквозь зыбкую пелену полудрёмы.

Ничего из ряда вон выходящего, в конце концов у неё жило несколько десятков животных с когтями — кто угодно может проситься в спальню. Как правило, она просто не обращала внимания на назойливого нарушителя спокойствия, пока тот, устав, заскучав или обидевшись, не уходил в другое место.

Посему она не стала выбираться из-под одеяла.

Через какое-то время скребущие звуки прекратились. Пегаска улыбнулась и снова погрузилась в пучины сна.

* * *

Поутру животные заметно нервничали, и Флаттершай их прекрасно понимала: кто-то изодрал почти все стены и двери в доме. Только её спальня и подвал, запертый наглухо, не пострадали от когтей неведомого вандала. Во всех же остальных комнатах пол был усыпан стружкой и штукатурной крошкой.

Она на скорое копыто пересчитала всех. Недоставало пары птиц, но тут не скажешь наверняка: пернатые прилетают и улетают когда вздумается, не задерживаясь подолгу. Насест Фили под потолком, вон, до сих пор пустовал.

— Энджел, — обратилась она к кролику, — если у тебя есть какие-то соображения, я с радостью их выслушаю.

Тот ничего не сказал, впрочем, как всегда. Они вдвоём приступили к уборке.

* * *

— Постой, — удивлённо переспросила Твайлайт Спаркл. — Он внутри твоего дома?

— Похоже на то, — ответила Флаттершай. — Иначе я просто не представляю, как бы он смог исцарапать все стены.

Твайлайт замерла с открытым ртом, осёкшись на полуслове. Одарила её странным взглядом — она так по-хитрому её оскорбила? Но следом молча кивнула: какое оскорбление — это же Флаттершай, и ведёт она себя, ну, как… Флаттершай.

— Тебя это не беспокоит? Ты не переживаешь, что ночью может что-нибудь случиться?

— Я живу с медведем, — заметила Флаттершай. — А ты с драконом и перевоспитанной чародейкой, строившей безумные планы по уничтожению мира и самого времени, чтобы отомстить. Ещё я дружу с всемогущим воплощением хаоса. Так что, нет, царапающего стены зверя у себя в доме я не боюсь.

— Но при этом тебя, ну, — Твайлайт с сомнением посмотрела на неё, — до сих пор порой пугают пони?

Флаттершай, пригубив чай, поставила чашку на стол.

— Пони могут быть подвержены злу, Твайлайт, зверями же просто движут инстинкты. Они не страшны, надо просто их понимать.

* * *

На следующую ночь Флаттершай уже была готова, когда её разбудят скребущие звуки.

Она выпорхнула из постели, делая плавные, бесшумные взмахи крыльями. Подлетела к двери. С каждой секундой шуршание становилось всё громче.

Флаттершай попыталась представить, каких же габаритов должен быть зверь, чтобы так трясти дверь. Весьма, рассудила она, крупный — размерами не медведь, но где-то примерно с пони.

Пегаска, набрав в грудь побольше воздуха, собралась с силами и распахнула дверь.

Ничего. Лишь чернота. В темноте Флаттершай осмотрела гостиную, пол и, так как некоторые животные любят прятаться под крышей, потолок. По-прежнему ничего.

Тишину нарушало лишь мирное посапывание зверушек. Оно успокаивало и убаюкивало её не хуже дождя, накрапывающего по стеклу. Ещё пару минут она тщетно обшаривала дом в поисках виновника всего этого безобразия, пока, наконец, не сдалась и возвратилась в постель.

* * *

Этой ночью Флаттершай снилось, как она гонится за кем-то. А потом — как гонятся за ней. Снилась охота, кровь, сырая плоть. Снились друзья и враги — как она смеется, парит, плывёт, даже спит с ними. Иными словами, совершенно обыкновенные сны. О таких, может, стыдно заикнуться в беседе, но видеть их не предосудительно.

На следующий день подруги ей говорили, что она чаще улыбается. Громче смеется. Что-то в ней преисполнилось живости.

* * *

Ночью, когда зверь снова заскрёбся, Флаттершай была ни в одном глазу. Она прождала с самого вечера. Бесшумная, будто ястреб, она пролетела над спальней, неспешно отворила дверь и опустилась в коридоре.

Царапанье доносилось из гостиной. Флаттершай подождала, пока глаза привыкнут к бледному лунному свету, льющемуся из окон, а затем шагнула к лестнице. Шум становился громче.

К скрёбу прибавилось странное утробное ворчание. Флаттершай замерла у края лестницы. Затем медленно — по ступеньке за шаг — начала спускаться, предусмотрительно не наступая на скрипучие места. Она хорошо этому научилась за то время, когда ночью приходилось бесшумно ходить по дому, чтобы не будить зверьков. В считанные мгновенья она была внизу и тут увидела источник шума.

Это был пони. Пегас. Сгорбился над чем-то, рвёт копытами. Видимо, Флаттершай невольно ахнула — существо встрепенулось и обернулось на звук. Вся морда была вымазана в крови. Но отчётливее всего было видно его глаза: ярко-голубые огоньки, тлеющие во тьме. Ярко-голубые, как у неё, горящие похотью, голодом и дикостью. Не-Флаттершай разинула пасть, обнажая острые как бритва зубы, кто-то вдруг закричал, и тут…

Флаттершай очнулась, лежа на кровати, и подавила рвущийся крик. Тело будто парализовало. Но наваждение быстро таяло, оставив в памяти лишь горящие глаза, пока через миг не забылись и они, а Флаттершай уже не понимала, чего так перепугалась.

Вдруг у неё перехватило горло. Она захрипела, закашляла — и схаркнула клочок пуха. Пушистое пёрышко сиротливо спланировало на матрас, приковав к себе взгляд.

В глубине домика, кажется, опять заскрёб неведомый гость.

Надо бы пойти проверить.