Canis Major (гет)

Спустя два занятия Армии Дамблдора Гермиона по-прежнему не могла перенестись в 1975 год.

Это был провал, правда. Сириус — молодой Сириус — он бы точно хотел узнать, что ей удалось-таки собрать Армию Дамблдора. Она не знала, почему все прекратилось, но в течение последних двух недель Гермиона просыпалась исключительно в своей постели. И это было удручающе. Несмотря на то, что она всего лишь дважды побывала в том времени, все было слишком уж захватывающе. И она до сих пор не знала, нарушила ли своим появлением в том времени какие-либо временные рамки, или же у Сириуса могли появиться новые воспоминания времен его юности, в которых фигурировала бы она.

Нелинейность переносов во времени была уж слишком очевидна. Несколько минут в ее времени были равнозначны нескольким часам в 1975 году. И что говорил Сириус? Десять дней минуло с ее последнего визита?..

К сегодняшнему дню мог пройти и месяц. Дни сменяли друг друга, а Гермиона так и просыпалась в Хогвартсе 1995 года. Может, ей просто все приснилось?

Затылок постепенно начал наливаться тупой болью, и Гермиона рассеянно потерла его. Спина тоже ныла. Взглянув еще раз в свои записи, расцвеченные разноцветными метками, она тяжело вздохнула. Возможно, немного отдыха пойдет ей на пользу. Гермиона отставила свои книги и уселась в мягкое красное кресло у камина, расслабляя уставшие мышцы.

Казалось, прошло всего лишь несколько секунд, прежде чем кто-то зацепился за ее ноги, и Гермиона вздрогнула:

— Ай, ладно-ладно, я уйду сейчас в спальню! — сердито вскрикнула она, но тут же осеклась, увидев Сириуса, удивленно смотрящего на нее.

— Гермиона! — воскликнул он. — Ты здесь!

Гермиона сглотнула и осмотрелась. Она по-прежнему была в гостиной и сидела все в том же кресле... но двадцать лет назад.

— Да, я… я здесь, — удивленно выдохнула она. — Сколько времени прошло?

— Два месяца, — быстро ответил он. И сердце Гермионы замерло.

— Очень долго, — тихо вымолвила она. — Но почему именно сейчас? Почему я не могла перенестись назад в течение последних двух недель?

— У тебя прошло только две недели? — недоверчиво переспросил Сириус. Гермиона кивнула.

— По непонятной причине все прекратилось. Я отправлялась спать, но ничего не происходило, — она едва заметно пожала плечами. — Даже начала думать, что проклятие, которым в меня попали, выдохлось, но, как оказалось, я ошиблась.

Она оглядела гостиную, заметив, что та совершенно пуста, если не считать массивной елки в углу. — У вас Рождество? — взволнованно спросила она, поднимаясь из кресла и пристально всматриваясь в него.

— Рождественский вечер, вообще-то. Хочешь шоколадную лягушку?

Гермиона крутанулась вокруг своей оси.

— Знаешь, именно она мне сейчас и нужна. Понимаешь, у меня до сих пор такое чувство, словно все это происходит в моей голове, — пояснила она, снова усаживаясь в кресло у огня. — Никто никогда не видел, как я исчезала в своем времени, да и все случается, когда я либо засыпаю, либо теряю сознание. И я хочу взять что-нибудь с собой из этого времени и посмотреть, не исчезнет ли оно в момент, когда я проснусь.

— То есть… ты хочешь, чтобы шоколадная лягушка послужила тебе своеобразным маркером, — медленно проговорил Сириус. — Звучит весьма здраво. Но я повторюсь, все это происходит на самом деле. И вообще, почему бы тебе не спросить у меня из вашего времени, помню ли я тебя?

— Я не могу просто взять и просить его… тебя… вас!.. Ты только подумай, как это будет выглядеть, если все это не на самом деле? Мол, привет, Сириус, какая сегодня прекрасная погода, а не помнишь ли ты меня, когда тебе было пятнадцать?

Сириус рассмеялся и протянул ей шоколадную лягушку.

— Ага, ты права. Я бы подумал, что ты сумасшедшая. Ты не задумывалась, что за заклятие тебя поразило? Ну, может быть, ты бы смогла, даже не знаю, контролировать все это?

— Я обыскала практически всю библиотеку и ничего не нашла, даже намека. Но, знаешь, иметь возможность контролировать все это было бы весьма неплохо. Я заметила, что прыжок происходит в то время, когда у меня начинает болеть голова, — задумчиво сказала Гермиона, в волнении прикусывая нижнюю губу.

— Твоя голова болела и в тот день, когда я тебя нашел, — подтвердил Сириус, глядя в огонь. — И, возможно, это одна из причин, почему ты продолжаешь переноситься во времени.

— Возможно, — отозвалась Гермиона, но без особого воодушевления. — Но я не хочу испытывать ужасающую головную боль каждый раз, когда захочу прыгнуть во времени.

— Захочешь? — с любопытством уточнил Сириус со странным блеском в глазах. Гермиона только в этот момент поняла, что именно сказала, и почувствовала, как у нее заалели щеки.

— Ну да, это довольно увлекательно, и вряд ли подобное происходит еще с кем-то, — защищаясь, объяснила она, чувствуя, что румянец лишь сильнее заливает ее щеки. — И я бы хотела побольше узнать об этом феномене, понять, как все работает.

— Оу, ну конечно, — серьезно кивнул Сириус и тут же дурашливо подмигнул. Гермиона же закатила глаза.

— Итак, — он удобно откинулся на спинку дивана, — как там через двадцать лет? Магглы еще не научились летать, не используя машины?

— Они же магглы, Сириус, так что нет, — засмеялась Гермиона. — Но даже если бы научились, я бы все равно ничего тебе не сказала. Разве ты не в курсе, что знание будущего грозит неприятностями?

— А тот факт, что ты пришла из будущего, не является уже одним из тех факторов, которые могут все изменить? — прямо возразил Сириус. — И если ты уже знакома с моим будущим я, а я не заорал, когда увидел, что ты ни на йоту не изменилась, значит, мы в безопасности.

— Не думаю, что временной поток работает линейно, — призналась Гермиона, наморщив лоб. — Кажется, он нечто нелинейное. Если бы это было своеобразным маховиком времени — то поток событий должен быть линейным. Тогда ты-будущий мог бы узнать меня, ну… так мне кажется. Ох, да не знаю я! — разочарованно закончила она.

— Но разве маховик времени не работает по принципу цикличности? — Сириус выглядел озадаченным. — Все, что ты пытаешься изменить в прошлом, уже случилось, но ты этого не знаешь, и поэтому кажется, что ничего не изменилось.

— Он работает по принципу завершенного цикла, да, и события в этом случае уже свершились. Просто проще думать, что именно это и есть линейность. Однако, в этот раз, — Гермиона указала на себя и Сириуса, — время определенно нелинейно. Словно я перемещаюсь в потоке времени зигзагообразно, прошивая потоки навылет. Что, если я что-то изменю? Что, если испорчу то, что только должно было случиться? —она в ужасе взглянула на лягушку, зажатую в руке. — Что, если эта шоколадная лягушка предназначалась Джеймсу, и, съев ее, он понял бы нечто важное?!

— Гермиона, у тебя начинается истерика, — успокаивающе произнес Сириус. — Кроме того, эта лягушка никогда и не предназначалась Джеймсу. Я давно уже перестал делиться с ним шоколадом, — и, понизив голос, добавил: — Он становится отстраненным, когда ест его.

Гермиона улыбнулась в ответ на заразительный смех Сириуса.

— Это хорошо, — отметила она. — Я никогда еще так много не смеялась.

— Что? — недоверчиво переспросил Сириус, на губах его все еще играла улыбка. — Только не говори мне, что я стану пафосным призраком в будущем. Не хочу дожить до этого дня.

Гермиона внезапно умолкла, улыбка застыла на ее губах, она собралась что-то ответить, но не смогла вымолвить ни слова. Было так странно вдоволь смеяться с Сириусом, ведь в будущем поводов для смеха у него будет ничтожно мало. Вечно изможденный, преследуемый — именно это останется с ним навсегда. Было больно от одной только мысли, что этому молодому, веселому мальчишке уготована такая страшная участь.

Сириус тонко подметил внезапную смену настроения Гермионы и нахмурился.

— Гермиона?

Она быстро взглянула на него и улыбнулась.

— Не глупи, Сириус. Даже если так случится, то тебе грозит стать только полтергейстом.

Сириус пристально всмотрелся в ее лицо, глаза его едва заметно расширились. Сердце Гермионы резко застучало в горле при мысли, что все, о чем она подумала, могло отразиться на ее лице. Ведь никакое умение держать себя не могло скрыть то, что она отчаянно пыталась утаить, и пусть Сириус не знал, что именно она скрывает, он догадывался, что это было так или иначе связано с какими-то неприятностями, ожидающими его в будущем.

— Да, — тихо проговорил он. — Ты права.

Гермиона увидела выражение его лица и отвернулась. Откашлявшись, она положила лягушку в карман и пробормотала:

— Мне пора возвращаться. Скоро сдавать СОВы, а мне еще надо столько всего выучить.

Сириус кивнул.

— До того, как ты уйдешь, я хочу, чтобы ты кое-что попробовала. У меня такое чувство, что заклятие в какой-то мере разумно, — Гермиона только собралась возразить, но Сириус поднял руку. — Просто послушай меня. Неслучайно оно привело тебя ко мне. Сначала это было из-за головной боли, и пусть голова у тебя болит и сейчас, но я считаю, что если ты захочешь перенестись во времени прямо сейчас, оно перенесет тебя, если ты очень сильно этого захочешь. Ты могла бы побывать в любом десятилетии после той нашей первой встречи, но вместо этого заклятие все еще приводит тебя сюда. Полагаю, до того, как ты уснешь в 1995 году… ты, наверное, должна четко определить момент времени, в который хочешь попасть. Потому что, когда ты появляешься сейчас, ты не представляешь себе четкой картины — сначала были две недели, потом два месяца, а в вашем мире так и вовсе нет никакой взаимосвязи.

— Да, я заметила это, — сказала Гермиона. — Я попробовала решить этот вопрос несколькими уравнениями арифмантики, чтобы выяснить разницу во времени между прыжками, но она не совпадает. Понятия не имею, чему равна одна минута в 1995 и 1975 годах.

— Потому что взаимосвязи нет, — решительно заявил Сириус. — Ты сама говорила, что это все нелинейные события. Они еще не касаются твоего будущего. А это значит, что у тебя есть право решать, когда ты хочешь вернуться. Ты можешь уйти сейчас и вернуться сюда ровно через день, если рискнешь.

— Но как? — простонала Гермиона, яростно тряся головой. — Как мне это контролировать?

— Как я уже и говорил: думаю, заклятие разумно, — продолжил Сириус. — Возможно, ну не знаю, ты должна понять, куда именно хочешь уйти и в какое конкретно время. Ты просто должна попросить об этом.

Гермиона скептически взглянула на него, но кивнула.

— Стоит попробовать, полагаю. Ладно, я попробую. Постараюсь вернуться сюда завтра.

Сириус улыбнулся, и снова Гермиону окутало теплом.

— Хочешь уснуть в спальне? Можешь даже занять мою кровать, я останусь здесь.

Гермиона неуверенно поджала губы.

— Нет, я не могу выгонять тебя из собственной постели… Ох, я бы выпила снотворного зелья или еще чего-то схожего. Но сейчас сомневаюсь, что смогу уснуть, даже если захочу.

— А что если я запущу в тебя Ступефаем? — перехватив взгляд Гермионы, Сириус рассмеялся. — О, это стоило сказать, чтобы увидеть выражение твоего лица. Чего не сделаешь, чтобы помочь леди.

— Да уж, именно исходя из своих рыцарских взглядов, ты предлагаешь лишить меня чувств при помощи заклинания, — криво ухмыльнулась Гермиона.

— Конечно же.

Она в очередной раз убедилась, что сон все еще бежит от нее, как бы она ни старалась уснуть. И, позабыв о той неудачной шутке Сириуса, они вновь возобновили разговор. Гермиона теперь сидела рядом с ним на диване и смеялась, слушая его рассказы о детстве.

— Бедный твой брат, — хихикнула она, приложив тыльную сторону ладони ко лбу, чтобы остудить горящую кожу. — Знаешь, я рада, что я единственный ребенок в семье.

— Ему следовало понимать, что просить Кричера стащить у меня из комнаты сладости, — это очень плохая идея, — Сириус пожал плечами, но в глазах его плескалось веселье.

Гермиона закрыла глаза и подвинулась, удобнее устраиваясь на диване. Теперь единственными звуками были потрескивающий огонь и их ровное дыхание. Гермиона невольно улыбалась, вспоминая смешные моменты из историй, рассказанных Сириусом.

— Расскажи о своей семье, — попросил Сириус через некоторое время.

Гермиона задумчиво помолчала, а затем заговорила:

— Знаешь, особо нечего рассказывать… Я ходила в маггловскую школу, пока мне не исполнилось одиннадцать и не пришло письмо из Хогвартса. Мои родители очень обрадовались, и это было мило… Они у меня дантисты, понимаешь. Врачи, которые лечат зубы.

— А для этого есть врачи? — с любопытством уточнил Сириус, и Гермиона кивнула.

В какой-то момент Гермиона поняла, что начинает медленно засыпать на диване, и так и не могла с уверенностью сказать, было ли это на самом деле, или же ей все приснилось, но она могла поклясться, что услышала шепот Сириуса у самого уха: «Завтра».

И когда она пришла в себя, то лежала, неудобно свернувшись в кресле у камина. Вскочив на ноги и сев за стол, где оставила свои книги, она убедилась воочию, что вернулась в свое время. Гермиона лихорадочно полезла в карман и замерла, чувствуя, как сердце пропускает удар — в свете огня у нее в руках посверкивала шоколадная лягушка.