Мысли вслух (джен)

Синий кот-обормот

Обведёт, украдёт,

Перевернёт, а сам в пролёт.

Дивный ход, лунный взвод.

Непонятно, но занятно.

Пусть и вправду, но ведь не верят!

В чёрный год, в синий взлёт,

На мосту иль на аллее

Я открою настежь двери.

«Кто пустил его сюда? Поди прочь!»

«Какой кошмар, он слишком яркий!»

«Его шерсть слишком гладкая, аж глаза щиплет»

«Как можно быть настолько красивым? Это ужасно!»

«Мерзкий»

«Отвратительный»

«Какое убожество!»

Грустно. Печально. Тоскливо. Одиноко. Каждый дом — море унижения. Каждая семья — фейерверк издёвок. Каждый день — боль. Иногда даже физическая.

Раненые лапки осторожно ступают по мостовой. Каждый шаг — пытка. Каждый резкий порыв ветра — мучение для ран по всему телу. Каждый вздох — печальное напоминание, насколько сильно усталость застилает всё вокруг. И не менее горькое осознание того, что всё это наверняка может никогда и не закончиться.

Вода неторопливо преодолевает свой извечный путь, на поверхности отражая отблески луны. Воздух одурманивает своей свежестью. Небо пушистыми облаками обнимает, заманивая ввысь.

Кристальная горечь в бездонных глазах. Итог настал. Все эти люди, которым он так отчаянно пытался помочь, теперь там, далеко-далеко за пушистыми варежками. Интересно, они все так сильно этого хотели? Но зачем? У каждого из них были не только мечты и желания. У них было время. Много времени. Которое они почему-то решили сами себе урезать. Они странные.

Одно неудачное движение — и падение прямо на пузо, царапая асфальтом кожу и пытаясь остановить себя вытянутыми лапами вперёд. Голова, как и хвост, обречённо падает на землю. Нужно передохнуть, хотя бы немного, иначе придётся стать простым синим пятном на мостовой.

Пробовал. Много и отчаянно. Каждый раз по-разному. С самыми разными людьми, с самыми разными ситуациями. Начиная с попытки подсказать юной леди, что та самая ручка, которую она ищет по всему городу, продаётся в соседнем магазине, заканчивая истошной попыткой не позволить взрослому мужчине сесть за руль в тот роковой день и не быть сбитым на железнодорожном пути. Без толку. Никто не хотел слушать. Никто не хотел услышать. Крутись возле хоть часы и дни напролёт — ничего не меняется. Лишь сплошные оскорбления. Ну, или же банальный страх признать силу собственных мыслей. Им ещё повезло, если после такого прескверного отношения к нему жизнь лично не подставила волшебный пендель обратного назначения.

Раздражённое шипение, преотвратительный звук когтей по асфальту и невероятно истязающая попытка снова встать, в конечном счёте, завершившаяся удачей. Но какой ценой.

Непроизвольное мотание головой дабы собраться с мыслями и продолжить свой путь.

Нет смысла злиться или обижаться на них. Это было всецело их выбором. Просто хотелось помочь, приободрить, выручить. Убедить, что они достойны лучшего, и удача — не обычная проститутка, которая с тобой лишь до тех пор, пока у тебя есть наличные (1), а весёлый и верный друг, пусть и с очень эксцентричным характером. Её нельзя приручить, как, например, собственные грехи и желания, но можно сделать своим третьим глазом, Альтер эго, да и просто спутницей по жизни. Просто пожелай и искренне отдайся ей всем сердцем и душой! Да вот только, как показывает практика, никому это на самом деле не нужно. Проще ссылаться на везение, фортуну, ум, сообразительность, собственные достижения — да на что угодно, а вот саму удачу гнать в шею. Слишком она броская, яркая, вызывающая. А что другие подумают? Тяжело же будет убедить их, что это не страшный монстр из-под кровати. Это слишком энергозатратно. Потому надо гнать прочь, дабы не мешала, не нервировала, не раздражала, не создавала проблем. Так проще. Так легче. Так правильнее.

Лёгкий удар макушкой обо что-то заставил остановиться в оцепенении, следом за чем недоверчиво поднять голову вверх и обнаружить, что преградой оказалась обычная скамейка. Обхохочешься.

— Ей, красавица, тебе помочь забраться?

Уши моментально встали торчком. Хотелось ещё и обернуться на звук сзади, но лапы настолько устали, что оставался открытым вопрос, как вообще получилось пройти такое большое расстояние.

— Судя по молчанию, да — мгновение — и тёплые женские руки помогают сесть на поверхность выше.

Недовольное шипение и нервное мотание хвостом. Скамья почему-то кажется холоднее земли. Хотя, может, просто от усталости лапок.

— Ой, тебе, наверное, холодно. Минутку, — какое-то шебуршание и вот уже куртка опустилась совсем рядом. Но, принюхавшись, приходишь в замешательство — почему от неё так сильно пахнет кровью?

— Не бойся, она не кусается, — в столь чарующий неожиданной красотой вечер этот нежный голос кажется чем-то… сказочным?

Неторопливо устроившись на предложенной лежанке и свернувшись практически калачиком, наконец-то удалось рассмотреть свою спасительницу, что, не долго думая, села совсем рядом, устало откинулась назад и с какой-то тоскливой радостью взирает перед собой.

Горький смешок вырвался непроизвольно. Человек, что сидел сейчас рядом, выглядел не особо лучше его самого. Растрёпанные длинные волосы; засохшие царапины на лице; грязная, судя по всему от катания по земле футболка; сборище свежих синяков на руках и не только; лениво в прошлом кровоточащая длинная рана на бедре, там, где порваны джинсы. Жалкое зрелище.

— Не поверишь, это от пилочки, — поймав разглядывающий её взгляд, с какой-то словно улыбкой сказала девушка.

Пилочки? Серьёзно? Это какую силу надо приложить, чтобы так полоснуть? И что же это должна быть за дьявольская пилочка, разрезающая ткань и кожу? Даже если это шутка, всё равно звучит дико.

— Предлагаю познакомиться. Я Амелия, — и протянула руку в жесте рукопожатия. — Ах, да, тебе, наверное, больно, — и уже хотела убрать руку, но грозное «мяу» заставило притормозить с таким решением.

За столько лет жизни человек, мало того что не отмахнулся как от наваждения, так ещё и предложил познакомиться на равных. Какая ирония.

Да, больно, но сейчас точно непозволительно отказывать. К тому же, это именно она помогла забраться на скамейку и даже поделилась собственной курткой без попытки после отобрать. Видно же, что её кожа быстро успела покрыться мурашками.

Положив собственную лапу на протянутую руку в благодарность, как-то не особо удачно удаётся кивнуть, приправив это тихим мурчанием.

— Вай-вай, как это мило, — аккуратно опустив кошачью лапку, Амелия негромко рассмеялась. — Ты так ласково мурчишь, так можно случайно и растаять, как пломбир под лучами небесного светила.

Надо же, его мурчание не обозвали завыванием гиены. Она точно здорова?

Потянувшись, Амелия, подмигнув соседу по скамейке, опёрлась локтями на колени, потыкала пальцами себя в лицо, скрестила руки и, перед тем, как поставить на них голову, сплюнула чем-то красным на асфальт.

Воцарилось молчание. Хотелось рассмотреть детально, кропотливо, цепляясь за каждый штрих. Что можно было сделать без проблем. Детально обнюхать проблематичнее, однако, общий запах уловить возможно. И чем больше времени проходило, тем отчётливее он становился, и тем сильнее возрастало опасливое напряжение. Нет, Амелия сидела в одной позе, без движения, даже не обращая внимания на щекочущие нос пряди. Росла со страшной силой её решимость. А голубые настолько, что практически белые глаза начинали отливать сапфировым блеском. И нет, от этого она не выглядела зловеще. Наоборот — она выглядела потрясающе.

Нервный кашель. Как неожиданно, оказывается, решимость может быть настолько умопомрачительно прекрасной, что ты забываешь, как дышать, наслаждаясь её силой.

— Ты в порядке? — вопрос прозвучал встревожено. Не стоит волноваться, всё в порядке, и пускай новый кивок будет тому подтверждением.

И снова улыбка. Тёплая настолько, что хочется в ней закутаться, как в тёплый плед, и так и замереть в этом моменте.

Резкий порыв ветра теперь не казался хлесткой пощечиной. Холод покорно решил отступить. Луна расколотым блюдцем перекатывалась по небу, словно в шутку пуская периодически солнечных зайчиков. Или, скорее, лунных.

Отрешённый вздох послышался совсем рядом, моментально отвлекая от всего постороннего. Решимость, не отступившая ни на шаг, теперь словно надела на себя платье печали, дополнив свой наряд бусами скорби. Вызывающий наряд.

— Неужели тебе так интересно узнать, что произошло? — упс, кажется, всю заинтересованность раскрыли. Да и отпираться глупо, если это правда.

Выпрямившись и опершись рукой о скамью, Амелия направила свой взгляд куда-то в сторону, как бы блуждая в воспоминаниях, и, судя по нынешнему состоянию, совсем недавних.

— На самом деле всё не настолько мрачно, как ты мог подумать. Просто… — голос дрогнул. — Просто каждый хотел занять своё место под солнцем, и никто из нас в самом начале даже не предполагал, что в конце этого приключения придётся воевать. Нам же друг с другом. И с самим собой.

Прищур, настораживающий взмах хвостом. Вот как, значит? Занимательно. И ведь в это можно даже поверить. Вот только кого ты, лунная леди, пытаешься обмануть?

— Зря сомневаешься. Я не вру, — кривая усмешка разукрасила и так украшенное следами битвы лицо. — Просто война завершилась именно сегодня, а до были месяцы истощающего, сводящего и выводящего из себя сражения. Скрытного, подлого и лицемерного. Но у любой войны есть завершение, и этому, наконец, было суждено свершиться, — с какими-то даже нотками радости, — и я проиграла.

Неожиданно. Действительно, не всегда можно быть победителем. Однако реакция удивляет.

Долгое и протяжное «мяу», требующее продолжения. Возможно, это смотрится нагло, но нехорошо обрывать историю на середине.

Амелия склонила голову на бок, скосила глаза на соседа и произнесла с какой-то неожиданной протяжностью:

— Скажи, а ты простил своих обидчиков?

В яблочко. Десять из десяти. Низкий поклон, если бы это было возможно в данном состоянии. И, судя по всему, ответ она услышала.

— Вот и я о том же. Мы, являясь лучшими друзьями до, желали перегрызть друг другу глотки после в погоне за призрачными идеалами. И я нисколько не вправе обвинять их, ведь сама была ничуть не лучше.

Как трогательно. И как знакомо. Подобное приходилось наблюдать лично, разве что не принимать участия. Правда лицезреть такую благородную реакцию после приходится впервые, ведь обычно обида застилает пеленой всё, что есть.

Отдых действительно обладает живительной силой. Вся та буйствующая тяжесть и усталость отступили на задний план, позволяя устойчиво встать на лапы, а следом запрыгнуть на колени человека рядом, дерзко уставившись в глаза напротив.

Благородство, конечно, роскошная штука, а что дальше?

— Дальше? Без понятия. Главное, что без них, — в такие моменты хочется прыгать от радости. Рядом с теми, кто понимает, что не все слова должны быть озвучены, чтобы быть услышанными.

Нежно поглаживая скомкавшуюся шерсть, Амелия в какой-то момент наклонила голову, максимально приблизившись к пушистой мордочке своего критика, и прошептала, смакуя каждое слово:

— Спасибо им за всё то время, что мы были вместе. И спасибо за то, что ушли. Теперь я наконец-то, — вскинув руки и практически прокричав вверх, — свободна!

Приятно наблюдать за чужим величием. Сногсшибательное, искрящееся во все стороны, сносящее на своём пути все преграды. Чтобы достичь его, потребуется проделать львиную долю работы над собой. Главное, что такой труд всегда окупается сполна. Не у всех сразу, не у всех единовременно, но обязательно и беспрекословно.

Внезапно накатила душераздирающая тоска. Кому-кому, а таким людям ты точно не нужен. Они в состоянии прокормить своё главенствующее чувство сами. От осознания этого осталось найти в себе силы, чтобы не заплакать.

Быть может, это и последняя встреча, но это совсем не значит, что нужно омрачать её грустью. Не последний год остался. Не последний человек встретился. Просто свернуться калачиком и радостно замурчать, что такая встреча вообще состоялась.

Луна, блуждая по небосводу, лениво укатывалась в закат (то бишь восток). Взявшиеся откуда-то утки резко активизировались под мостом, будто бы здороваясь друг с другом. Одинокая слезинка всё же не смогла удержаться и отрешённо упала на потрёпанные битвой джинсы.

— Хочешь пойти со мной? — вопрос как гром среди ясного неба. Медленно повернул голову и недоверчиво воззрился на говорящую, цепляясь за мысль, а не сходить ли к ветеринару? Тьфу, точно, они же тоже прогонят прочь.

Смех в ответ. Весёлый, добрый, приветливый. Амелия игриво поцеловала в нос, от чего из-за неожиданности пришлось непроизвольно отпрянуть, и продолжила свою, как выяснилось, незавершённую речь:

— Как понимаю, хозяев у тебя нет, как и дома, а я как раз обживаюсь в новой небольшой квартире, которую родители подарили мне на день совершеннолетия. И я была бы очень рада жить вместе с такой подругой, как ты.

Шерсть моментально встала дыбом. Что-о?!

Амелия от удивления подняла брови и прикрыла рот парой пальцев, выдав скромное «Ой! Так ты кот. Извини, сразу не признала».

Насупившись, удалось пробурчать что-то возмущенное. Да, кошки очаровательны, но где ты здесь нашла сходства?!

— Кажется, знаю, как я назову тебя, — «внимательная» девушка, умудрившаяся дивным образом перепутать кота с кошкой, похоже, уже и забыла про свой только что состоявшийся конфуз. Обняв ладонями пушистые щеки, на этот раз слегка приблизив кошачью мордочку к себе, глубоко вздохнув, торжественно выговорила: — Я назову тебя Тео, «подарок Бога».

Нет, ну как так можно? Ну, как так-то?! К чёрту всё, коты вообще-то не мазохисты.

Уткнуться в живот человека рядом и, спустя полминуты превратив его футболку в одно большое мокрое пятно. После множества лет скитаний встретить того, кто мало того, что помог тебе спокойно пережить эту ночь, так ещё и хочет подарить тебе имя, — разве это не счастье?

Амелия обеспокоенно начала воротить головой и держать руки в напряжении на весу, пытаясь понять, что она сделала не так, раз её новый друг плачет, но громогласное мурчание быстро её успокоило. Так громко, наверное, гудят только самолёты.

Без резких движений встав на землю, Амелия надела куртку, взяла на руки посаженного чуть ранее на скамейку Тео, а новое имя ему явно понравилось, и спокойным шагом последовала в сторону нового дома, ещё раз поцеловав пушистый комок на своих руках, и вдруг неожиданно молвила:

— Знаешь, если честно, мне хотелось назвать тебя в честь «удачи», но, к сожалению, не удалось вспомнить имя, несущее такое значение, — Амелия недовольно надула щеки, но быстро переключилась на нормальное выражение лица. — Да и, как я сейчас думаю, это было бы не совсем верно. Ты и есть моя удача, а я, возможно, твоя, ведь мы встретились именно тогда, когда были нужны друг другу.

Мыслишь в корень, дорогая. И даже не представляешь пока, насколько.

(1) «Рано или поздно обнаруживаешь, что леди Удача — обыкновенная проститутка, а у тебя закончились наличные», «Max Payne».