Стихийница (джен)

Дни сливались в недели, недели — в месяцы, месяцы — в годы. Подъем в шесть утра, пробежка, душ, завтрак. И учеба. Бесконечная, непрерывная учеба. Метаморфомагия, руноведение, магия стихий, зелья, артефакторика, геофизика, йога. И полное осознание того, что пути назад нет.

Единственная радость — в классе она была не одна. Просвещению юных умов альбийцы уделяли особое внимание. Что примечательно, дети делились на группы не по возрасту, как в Хогвартсе, а с учетом своих способностей. Вместе с Илианой учились стихийные маги, самому младшему из которых было двенадцать, самой старшей — около восемнадцати. Девушка легко сошлась с одногруппниками и больше не чувствовала себя одинокой. Совместные прогулки, учеба и посиделки в гостиной факультета сильно скрасили жизнь и дали призрачную надежду на счастливое будущее.

Будущее... Она с ужасом следила за новостями, где почти каждый день мелькали упоминания о разбушевавшейся стихии и гибели людей. И четко осознавала, что дальше будет только хуже. И она просто не сможет пройти мимо. Не сможет, не захочет, да и не дадут…

За что, Господи? Она ведь еще так молода, вся жизнь впереди! Детство закончилось внезапно, ответственность легла тяжелым грузом на хлипкие девичьи плечики, да еще и мир чужой, незнакомый, а она одна, как перст! Как же хочется вернуться домой, услышать звонкий смех матери, почувствовать сильные объятия отца, потрепать по волосам непутевого братца, рвануть куда-нибудь на мотоцикле с Гарри, поругаться со Снейпом… Мечты, сплошные мечты. И почти угасшая надежда, что все плохое однажды закончится…

Страшное слово — «смерть». Оно стало преследовать Илиану пару месяцев назад, вперившись в мозг, словно стрела, и застряв в нем своим острым наконечником. Древко обломалось, а острие осталось внутри, причиняя боль при малейшем движении, и достать его оттуда не представлялось возможным. Медитация не помогала. Слегка приглушала боль, да, но не более. Неприятное, вяжущее чувство собственной беспомощности ввергало в бездну отчаяния и безысходности: хотелось кричать, рвать на себе волосы, бросить все и умчаться, убежать куда-нибудь, неважно — куда, но подальше отсюда, не останавливаясь, не оглядываясь! Броситься с обрыва в пропасть над горной рекой, ощутить это призрачное чувство свободного полета и испытать боль столкновения с водой, а потом сражаться, сражаться со стихией, прикладывая все силы, чтобы выплыть на берег, выжить в этой схватке, потратив последние силы!

Сегодня ей исполнилось восемнадцать. Детство и отрочество позади. Впереди лишь долг — перед отцом, перед самой собой, перед Альбой наконец.

Нет, наверно, все было бы намного проще, знай Илиана, что ее ждет. Но высшие мира сего решили по-другому.

— Все узнаешь непосредственно перед ритуалом, а сейчас твоя задача — научиться контролировать свои силы, — безапелляционно заявил Фэй Данбар. — Единственно, что могу рассказать — главных ритуалов будет два. Первый должен стабилизировать ядро Альбы, а второй — закрепить результат на ближайшее будущее. И во время обоих ты должна будешь выложиться полностью — ядро мира должно выпить тебя практически досуха, оставив лишь малую часть, чтобы можно было потом восстановиться.

Она только хмыкнула в ответ, явно почувствовав недосказанность. Слез не было. Они были выплаканы так давно, что уже и подушка просохла. Только бешено колотящееся сердце и дрожь в кончиках пальцев. Даже ноги не пытались подкоситься, лишь железный наконечник смерти в мозгу очередной раз больно кольнул в темечко. Жизнь, висящая на волоске. И почти полное лишение магии. Вроде как только оно, не более. Пусть на время, но все же… Это будет довольно неприятно.

Илия вспомнила, как однажды долго билась над одним заклинанием, довольно простым, но очень уж энергозатратным. Самое обидное, что выполнили его все в классе, кроме нее. Сбежав вечером в Выручай-комнату, девочка почти два часа тренировала правильное движение палочкой, пока оно наконец не получилось. А потом вполне ожидаемо загремела в Больничное крыло с истощением. Это было ужасно! Она ощущала себя наполовину мертвой. Магия, обычно плещущаяся внутри и иногда переливающаяся через край, словно выгорела, оставив после себя обугленные руины, припорошенные серым пеплом и запах, стойкий запах дыма, удушающий, застилающий глаза, забивающийся в ноздри, не дающий дышать полной грудью.

Внезапно перед глазами всплыло лицо Гарри. «А он ведь тоже был героем пророчества, — подумала Илия. — И шел к этому целых семнадцать лет. Неужто я не выдержу, сломаюсь? Нет, я — сильная, Гарри будет гордиться мной! И Гарри, и родители, и старший братик! Я не подведу!»