Приказа верить в чудеса не поступало (гет)

Темнота накрыла мягко, вкрадчиво, постепенно — вроде только что номер заливало слепящим светом угасающего солнца, и вот уже потемнело. Единственный фонарь с улицы казался последним маяком в тяжелом непроницаемом сумраке — тусклое пятно света на фоне вязкой густой черноты…

В голове гулко шумело от выпитого алкоголя, а во рту по-прежнему почему-то отчетливо ощущался противный металлический привкус крови. Но гораздо болезненнее билась в висках фраза, сказанная Зотовым напоследок.

— Не стоит бороться с ветряными мельницами, тебя же первого перемелет. Ты же не думаешь всерьез, что я позволю тебе испортить Зиминой жизнь?

Нужно было что-то придумывать, что-то решать, но мысли расплывались, становились бессвязными. Глухарев подозревал, что Зотов, получив собранные им материалы, на этом не остановился, он явно пошел решать вопрос со следаком, а с учетом того, кем является его папаша… Развал дела лишь вопрос времени. И правда — гребаные ветряные мельницы…

Глухарев зло швырнул опустевшую бутылку в противоположную стену — стекло брызнуло осколками, тошнотворно-резко запахло спиртным. С трудом удерживая равновесие, Сергей поднялся, направился к выходу — нужно было взять в баре еще пару бутылок. Напиться до полного помутнения — это все, что он мог сделать сейчас.

* * *

— Ну что там объект? — Зотов притормозил в переулке, прижимая к уху телефонную трубку.

— Взял бухла и заперся в номере, — отчитался опер Валеев. — Ни с кем не общался, и к нему никто не приходил.

— Отлично, продолжайте наблюдение, — бросил майор и завершил вызов. Отложил телефон и хмуро уставился прямо перед собой, механически постукивая пальцами по рулю. Михаил прекрасно понимал: у него совсем немного времени, происходящее лишь короткая передышка, Глухарев, едва оклемавшись, снова примется за свое. Вот не сиделось же ему в своем Питере, сука! Зотов поморщился, чувствуя, как голова наполняется тупой настойчивой болью. А ведь так просто можно было решить этот вопрос — просто грохнуть этого придурка, и дело с концом… Было только одно «но»: Зимина. Он прекрасно отдавал себе отчет: даже после всего, что устроил этот клоун, перечеркнуть их прошлое у Ирины никак не получится, и если с Глухарем что-то случится, она до конца жизни будет грызть себя, считая во всем виноватой…

Подумал — и сам опешил. Неужели он серьезно настолько переживает за нее? Он, которому всегда было глубоко плевать на то, что чувствуют другие люди? А перед глазами почему-то вспыхнула их встреча в управлении — ее усталое, обесцвеченное меловой бледностью лицо, больной, измученный взгляд… И все из-за него, из-за этого долбаного Глухаря! Тварь! Тварь! Тварь!

Михаил медленно вышел из машины, глубоко вдохнул стылый вечерний воздух и решительно направился к подъезду. Предстоял новый и, как подозревал Зотов, совсем не простой разговор с отцом.

* * *

— Зотов, ты в край охренел?

Карпов, привалившись к косяку, смотрел по-звериному злобно и, казалось, готов был разорвать прямо на месте. Михаил, внутренне сжавшись, только непринужденно пожал плечами.

— Ты о чем?

— Ты дурачка не включай! — рявкнул Стас. В потемневших зрачках забилась глухая ярость. — Думал, я не узнаю, что Осипов дал тебе взятку за то, чтобы ты замял дело с малолетками в сауне? Ты что, совсем страх потерял? — подавшись вперед, Карпов вцепился в ворот зотовской футболки, и взгляд у Стаса в это мгновение был таким бешеным, что становилось понятно: психушечное прошлое даром для него не прошло. — Мы, по-твоему, за ним целый месяц гонялись для того, чтобы ты на этом бабла поднял?

— Стас, да его все равно бы отмазали! — Зотов, вывернувшись из цепких рук Карпова, отступил на пару шагов. — Он таких адвокатов нанял…

— А ты, значит, решил поживиться, — оскалился подельник. — И правда, почему бы не воспользоваться ситуацией?

— Стас, послушай!..

Карпов взглянул так, что остальные слова застряли в горле.

— Убил бы сученыша, — процедил наконец тихо и, развернувшись, медленно, словно опасаясь расплескать клокотавшую внутри ярость, направился вниз по ступенькам.

Михаил медленно выдохнул, глядя вслед подельнику мутным взглядом. Захлопнул за незваным гостем дверь и направился на кухню, пытаясь унять внезапную холодную дрожь. Ранний визит Карпова отрезвил похлеще, чем ледяной душ.

Тупо глядя на поднимавшуюся в турке ароматную кофейную пену, Зотов с кривой ухмылкой думал о том, как же у Зиминой получилось настолько его сломить. Сначала унижался перед папашей, уговаривая его замять дело полковника в УСБ, и даже согласился отмазать его знакомого-педофила; теперь вот взял деньги у конченого ублюдка только для того, чтобы было чем заплатить новому следаку, который теперь вел дело судьи Давыдова… А сколько бабок ушло на то, чтобы подставить Липкина и вынудить начальство передать дело другому следователю… И все это ради нее. Ради обольстительной рыжей ведьмы, которая никогда его не простит.

Безумие… Безумие, ради которого он готов потерять все — даже если взамен не получит совсем ничего.

Даже если ее он больше никогда не получит.