Сумерки богов (джен)

На груди Макса Уайтера сидела… жаба.

Огромная, влажная, пупырчатая. Лапки у жабы были длиннопалые и когтистые. Уайтер чувствовал эти лапки. Они были развернуты ранящими отростками друг к другу и метили в самое сердце. Прорастали в него, внедрялись, вдавливались. Под кожей эти мелкие коготки будто множились, тянулись и вползали в самое подсердие, царапали и кололи. Жаба смотрела Уайтеру прямо в глаза.

И еще — жаба была очень тяжелой. И становилась все тяжелее. Будто наращивала свою плотность, не раздувалась, увеличивая размер, а поглощала все окружающее, вбирала в себя, абсорбировала. И он сам, пока еще самостоятельный, суверенный, поглощался и абсорбировался, перевариваясь этой бородавчатой, склизкой кожей.

Сейчас это длиннопалое, слизистое чудовище с безразмерной пастью и бледно-зеленым брюхом сошлось в удушающем объятии с его рассудком. Рассудок был еще достаточно крепок, подвижен и задирист. Он наносил удары, дергался, наступал. Его главным оружием, доспехом и рычагом, с помощью которого он разжимал постоянно отрастающие влажные пальцы, был один единственный аргумент — ему нужен подельник. Союзник. Потому что один он не справится. Не осилит.

Уайтер шумно выдохнул и открыл глаза. Двадцать миллионов галактов. Двадцать миллионов! Огромные деньги. Нет, не так. Это охрененно большие деньги! Это долбанная куча денег! Двадцать лимонов. Это же…

Уайтер не смог вдохнуть. Нет, он понимает, что это вовсе не предел. Есть состояния, в разы превышающие эту двадцатку. Вот у Ржавого Волка, по слухам, было не меньше ста. И чтобы легализовать свое состояние, что стало жизненно необходимым после мнимой смерти и смены личности, Ржавый Волк скупил акции «DEX-company». Так ведь он эту сотню не за один день наварил. У Волка был целый флот, армия, подпольная империя. По сути эти сто миллионов составляли весь бюджет его организации, бюджет целой империи. И существовала эта организация более десятка лет, разрастаясь и наращивая обороты. А начинал Сергей Волков с малого — с жалких тридцати тысяч, которые вынул из сейфа зазевавшегося барыги.

У него, Макса, будет двадцать лимонов сразу. За одну сделку. И без предварительных вложений. Пятая часть состояния Волка. А что будет через пять лет? Через десять? С таким-то стартом.

Голова кружится, глотка сохнет, а рука тянется, тянется за квадратной бутылкой с янтарным содержимым. Двадцать лимонов! Двадцать долбанных лимонов!

— Двадцать, — хриплым полушепотом произнес Казак, — двадцать.

Челюсть сводит, губы кривятся, цифра корежит и перебивает дыхание. Двадцать миллионов! Ему, одному, и никому больше. Ни подельнику, ни подчиненным.

Та сука белобрысая собиралась их кинуть. Вот же дрянь… Нельзя бабам верить, ох, нельзя. А ведь он на нее почти запал. Шикарная телка, из породистых. Когда первый раз ее на Джек-Поте увидел, обалдел. Все при ней. Глаза холодные, распутные, злые. Хищница. Волчица. Уайтер будто в зеркало глянул. Отразился. Не буквально, разумеется. А как выразились бы эти умники-философы — встретил родственную душу. Она такая же, как и он, без сантиментов, без бабьей слезливой жалости, умная, циничная. Знает, чего хочет. Без колебаний излагает план. Не смущается, глаз со стыдом не отводит. Да, похищение, да, шантаж, и да, возможно, убийство. И не убийство вовсе, а форс-мажорные обстоятельства, вынужденная мера. Потому что и план в действительности вовсе и не план преступления, а план выгодного предприятия, бизнес-план. Они вкладывают свое время, деньги, мозги и получают прибыль. Как же иначе? Только бизнес.

Все в этом мире — бизнес. Сделка, вложения, дивиденды. Разве то, чем он занимался на Медузе, не являлось всего-навсего производством? Он добывал сырье, занимался первичной переработкой и поставлял полуфабрикат на рынок. То есть делал то, что делают обычные бизнесмены. Его предприятие ничем не отличалось от деятельности тех же горнодобывающих компаний. Разведка, добыча, обработка сырья, затем доставка этого сырья конечному покупателю.

Что? Он использовал на своих плантациях рабов? А кто их не использует? Те же горнодобывающие компании, когда нанимают на отдаленных планетах голодающих колонистов, разве не подписывают с ними кабальные контракты? Ах, они платят зарплату! Так они же эту зарплату и забирают. Рабочие на отдаленных планетах, на астероидах и орбитальных станциях оплачивают из своего заработка, довольно скудного и даже жалкого, все предоставляемые этими компаниями услуги. Компании накрывают поселение куполом — рабочие платят за воздух. Компании проводят в жилые модули отопление — рабочие платят за тепло. Компании снабжают поселенцев водой — рабочие оплачивают каждую каплю, вытекшую из крана. Даже виски в припортовом баре становится источником дохода компании. В результате рабочие тратят все до последней единицы и даже влезают в долги, а чтобы погасить эти долги, снова отправляются в шахту. Разорвать порочный круг они не могут, потому что контракт. Нарушение контрактных обязательств влечет за собой штрафы и санкции. И кто тут рабовладелец?

Он, Уайтер, всего лишь упростил схему, изъял из оборота ненужный элемент в виде зарплаты. Люди выполняют работу, а он взамен дает им кров и еду. Еще и от хищников защищает, даже «семерок» на Медузу завез, чтобы они летунов отстреливали. Киборгов последней модели, между прочим, новеньких, отнюдь не дешевых. Мог бы их с большей пользой употребить. Так нет, отправил это «супероружие» дармоедов охранять. И его после этого в тюрьму? Проклятые, лицемерные людишки.

Вся эта их так называемая демократия, правосудие и права человека — все ложь, абсолютная, прозрачная, как дистиллят, трижды прогнанный через нанофильтры, и все в эту ложь верят. Делают негодующие лица, стучат кулачками, сучат ножками. Ах, пират, ах, работорговец. И не сравнивайте его с теми господами из горнодобывающих компаний! Они — солидные, законопослушные бизнесмены. Платят налоги, соблюдают права человека, чтут уголовный кодекс. А что в их шахтах людишки мрут как мухи, так ведь от случайностей никто не застрахован. Где-то свод обрушился, где-то рудный газ прорвался, где-то оборудование вышло из строя. Но так ведь все по закону, в рамках трудового кодекса. Рабочие подписывают контракты и сознательно идут на риск. А кто не рискует? Все рискуют, и военные, и спасатели, и полицейские, и космолетчики и даже почтенные джентльмены. Да, тоже рискуют. Деньгами. Они вкладывают свои деньгами. Они — инвесторы, а это всегда… чревато.

«А вы, гражданин Уайтер, налогов не платили и контрактов не подписывали. Сэкономить хотели, урвать. Против общества пошли, против самой Федерации с ее демократическими законами и либеральными ценностями. Вы пренебрегли обществом, господин Уайтер. Не поделились. А должны были. Делиться надо, дорогой гражданин Уайтер, делиться. А не желаете делиться, то пожалуйте в тюрьму».

Делиться. Нехорошее слово. Уайтер почувствовал, как шевельнулась проклятая жаба.

А та блондинка, встретившая его на Джек-Поте, все правильно понимала. И про ложь, и про лицемеров, и про бизнес. Она прямо так и сказала:

— Макс, тебя осудили не за разбой, тебя осудили за твой талант, за твою оборотистость и твою независимость. Те, кто вынес тебе приговор, такие же разбойники и пираты, они точно так же торгуют людьми. Только делают они это в белых перчатках, со сладкой улыбкой и прикрываясь законом. Ты честнее их, Макс, благородней. Ты — настоящий.

Она была первой, кто озвучил его догадку, кто произнес это вслух. Осудившие его ничем не лучше. Они всего лишь искуснее во лжи. Они — лицемеры, а он, Макс, прежде всего честен. Он такой, какой он есть, хищник. Таким уж уродился. Как та же хасса. Кому придется в голову обвинять хассу или летуна? Да никому. Потому что все признают их право на кровь. Так почему же он, рожденный таким же плотоядным и ненасытным, вынужден притворяться кем-то другим? Вынужден играть роль?

Да, она поняла. Потому что сама была такой же — хищницей. Она тоже хотела денег и власти. Тоже жаждала крови и реванша. Не прикидывалась и не играла в нежную кошечку с мягкими лапками. Она предлагала дело, выгодное и опасное. Дело, которое ему приглянулось, которое сразу же легло к его мохнатому, звериному сердцу, потому что помимо прибыли сулило месть.

Правда, удар уходил по касательной. Его истинных врагов, тех, кто разрушил его вотчину на Медузе и определил на нары, напрямую эта месть не касалась. В прицел попадала покровительница этих безумных киборголюбов, этих чокнутых защитников, объявивших кибернетических болванчиков людьми. Неожиданная владелица и разрушительница «DEX-company» Корделия Трастамара, наглая высокомерная сука. Ему, Уайтеру, она вроде как ничего и не сделала, он уже сидел в тюрьме, когда она вышла на сцену, но она прибрала к рукам детище Ржавого Волка, оставив таким образом его брата Анатолия без наследства.

Анатолий лишился денег и влияния, а он, Уайтер, надежды на освобождение. Потому что Толян на последнем свидании ему обещал, что не бросит подельника, что наймет нового адвоката, поработает со свидетелями и добьется пересмотра дела. То есть воспользуется опытом старшего брата, добившегося выхода Анатолия по УДО. И сдержал бы слово. Куда ему деваться?

Уайтер на допросах участие Волкова-младшего в незаконном бизнесе отрицал, взял всю вину на себя. И Толян ему теперь должен. А если от слов своих откажется, адвоката не найдет и побег не устроит, то Уайтер его сдаст. С потрохами сдаст. И Толян это знает. Потому и любезен. На свидание прилетал, посылочки отправлял, зону грел. Очковал дятел. И сдернул бы с кичи. Если бы не эта стерва Корделия. Все обломала. Получается, она тоже враг, вроде тех, с «Мозгоеда», и поквитаться с ней, да еще заработать, милое дело.

Он, разумеется, согласился. Блондинка сказала, что одного Макса будет недостаточно. Нужен еще кто-то, опытный, хладнокровный, имеющий опыт обращения с киборгами, владеющий оружием. Уайтер вспомнил Анатолия, но передумал. Нет, этот жидковат. Только и умеет, что понты колотить. Нужен кто-то пожестче, практик, бывший военный. И назвал Скуратова… Сквозь зубы, с шипящим выдохом. Бывший особист, контрразведчик, почти легавый. Пусть и состоял на службе у Ржавого Волка, легавым быть не перестал. Уайтер его бы еще на Джек-Поте кончил. Но сдержался. Рано. Вот сделают дело, получат деньги, вот тогда…

Скуратов его бесил. Потому что презирал, считал себя выше, профессионалом, а его, Уайтера, держал за мелкого гопника. И Ржавому Волку на него наговаривал. В дело не допускал. Гонял по мелочам. Макс знает, что это по его совету Ржавый Волк в помощи отказал. Ни денег, ни адвоката. Якобы, владельцу такой солидной корпорации не по чину за бывших подельников вписываться. Он теперь большой босс. Дверь в Совет Федерации пинком открывает.

И где он теперь, этот босс? А сам Скуратов? Одного взрывом разворотило, а второй в бегах, с фальшивым паспортом. Перебивается случайными заработками. И на авантюру эту подписался, как простой наемник с Джек-Пота. Но туда же — командовать… Презирает. Цедит сквозь зубы. Макс для него шпана дворовая, отброс вроде Падлы. Вот Макс ему и показал — пальнул, не раздумывая.

А девка их кинуть хотела. После того, как со сводной сестрой в грузовом отсеке перетерла.

Он сразу почувствовал неладное. Изменилось что-то, повисло в воздухе. В глазах этой телки вспыхнул огонек. Другой огонек. Не тот, по которому он определил их «родство». Макса не обманешь. Он сам такой, чует выгоду, знает, где кусок перехватить. Прежде у нее в глазах азарт был, предвкушение, погоня. А после того, как она вышла из грузового отсека, уже триумф, победа. Какой-то кусок она уже урвала. Еще накануне бежала во главе своей стаи, подбадривая голодным воем и лаем. А тут вдруг затаилась.

Никто, кроме Макса, не уловил перемены. Он сам когда-то водил за собой стаю и знает, как урвать, чтоб не догнали. У него в голове будто красная лампочка вспыхнула. Нюх обострился. Он потому и ночью из каюты вышел, вроде как за пивком. К ее двери подкрался. Почудились будто бы голоса. Первая мысль, что блондинка что-то затевает вместе с «Лаврентием». Но Скуратова он не услышал. Она говорила с кем-то другим, по видеосвязи. И обращалась к этому кому-то «господин Ковалев». Ковалев? Черт, да это же фамилия того копа, засланного на Медузу. Он же теперь на «МедиаТраст» работает — возглавляет службу безопасности.

Спешить Макс не стал. Не дурак. Даже если и говорила с тем легавым, что с того? Возможно, предупредила, чтобы не дергались, пока их работодательница у них в качестве заложницы. Он еще понаблюдает, подождет, а утром…

Утром эта стерва объявила, что яхта меняет курс. Они больше не идут к Беллатрикс, они возвращаются на Асцеллу. То есть планируют высадить Корделию там же, где и взяли. И тогда Уайтер все понял — их кинули! Банально и по беспределу.

Скуратов дернуться не успел, как Уайтер уже его подпалил. Потом схватил обомлевшую блондинку за волосы и приставил бластер к подбородку.

— Говори, сука, что задумала. Говори! Кинуть меня решила?

Стерва от неожиданности язык проглотила. Пустила в ход свои бабские штучки: слезы и обморок. Курицей прикинулась. Один из ее петушков бросился было ее защищать. Тот, который здоровый. Макс ему плечо прострелил. Бластер на минимуме. Лишние трупы ему ни к чему. На блондинку подействовало. А тут еще Скуратов застонал. Его-то Макс основательно подпортил.

— Говори, сука!

Ну она и раскололась. Призналась, что сводная сестрица наследство ей какое-то пообещала. Что за наследство, Макс так и не понял. Какие-то земли, какой-то титул. Хрен их разберет, аристократов этих. Да и пошли бы… Ему деньги нужны. Его деньги!

— Я бы с вами расплатилась, — хныкала блондинка. — Вы бы получили по сто тысяч.

Сто штук! Жалкие сто штук! Да у него на секретных счетах в два раза больше. Он хочет миллион! Нет, он хочет двадцать миллионов! В голове молниеносно созрел план. Все же почти на мази: ценная заложница у них на борту, заказчик есть.

Сначала подумал было за нее эти деньги взять. Старшая сука «DEX-company» к рукам прибрала, по слухам, от Федерации отступные получила. Для нее эти двадцать лимонов — карманные деньги. Только выяснилось, что за эту Трастамара никто и единицы не даст. Все ее счета автоматически блокируются при первом же требовании похитителей. Выкупить ее могли только родственники или друзья. Но из родственников у нее одна мамаша, живущая на дочкины подачки, а друзья вмешиваться поостерегутся. Тогда только киборг.

Казак не мог отказать себе в удовольствии пообщаться с капитаном чертовых «мозгоедов», полюбоваться его рожей… Хотя Славик остался верен себе. Даже глазом не моргнул, когда Макс ему заложницу предъявил.

А эта тварь Корделия кинулась с ним драться. Богатенькая сука! Совсем страх потеряла. Наказать бы ее… чтоб неповадно было. По-мужски. Да противно после кибера объедки подбирать. Тьфу, вот же пакость. Хуже портовой шлюхи. Врезал ей по морде, чтоб меньше дергалась. У нее еще хватило наглости сделку ему предлагать! Так он ей и поверил.

И Александр этот… пижон. С каким бы удовольствием Макс и ему бы по холеной физиономии съездил. Ну ничего, еще успеет, получит свои денежки и со временем рассчитается. А пока…

Он на яхте один. И яхтой управлять он не умеет. Посудина дрейфует в системе Антареса, и как ее вывести к Беллатрикс, он не знает. Не умеет он водить эти чертовы посудины! Был у него свой пилот, одноногая крыса Ретт Манкс. Уайтер его подыхающим нашел, новые легкие для трансплантации раздобыл, работу дал, а эта гнида его кинул, ограбил и сбежал. Правда, за крысятничество свое уже поплатился. И другие тоже поплатятся. Больше Макс в милосердие играть не будет, выстрелит сразу. Но если он убьет пилота, то яхту к Ориону вывести будет некому. Ему нужен союзник. Сам он всех под прицелом не удержит.

Камиллу, лярву эту, с простреленным коленом запер в каюте. Чтоб не истекла кровью, бросил ей медпакет и блистер с обезболивающим. Простреленное плечо капитана залил гелем трясущийся врач. Холеный, высокомерный мудак, с омерзительной крашеной бородкой. Когда Макс к нему пришел за таблеткой — голова трещала с похмелья — тот от брезгливого презрения говорил с ним, не разжимая губ. Потом демонстративно руки дезинфектантом опрыскал. Будто он, Уайтер, крыса помоечная, а не человек. Ему Макс в холеную рожу тоже засветил. Сразу сдулся, заскулил. Такие, как этот мудак, оружие только на голоснимках видели или в дешевых голосериалах. Работал небось в дорогущей частной клинике, где старые нимфоманки морды перетягивают и буфера накачивают. На этой шикарной посудине ногти полировал да дезинфектант на сенсоры брызгал. И ведать не ведал, что такое кровавые сопли. Вот узнал. Обогатил жизненный опыт.

Плеснув в его холеную харю водой, Макс приказал взять все необходимое, чтобы перевязать раненых. Потому что трупы Максу не нужны, дело по всякому может обернуться. Лучше, если на борту будут заложники. Казак загнал всех вместе с доктором в кают-компанию и там запер. Всех, кроме Камиллы, Скуратова и Корделии. С этими у него будет отдельный разговор.

Проверив зарядку батареи бластера, Казак толкнул дверь каюты «Лаврентия».

Особисту лепила тоже оказал помощь. Казак прострелил бывшему шефу безопасности левое плечо и левое бедро. Особист потерял много крови, но имел шансы выжить. Макс вынужден был так поступить, потому что Валентин был единственным волком в этом стаде баранов. Он единственный способен заставить Макса подчиняться, подавить его, схватить за шкирку. И он же, по иронии судьбы, мог стать его единственным союзником.

Казак постоял перед дверью каюты. Где-то в груди вновь пробудилась жаба, дернула влажным, зеленоватым брюшком, шевельнула длиннопалой когтистой лапкой. Делиться придется. Делиться.

Откатил дверь и вошел.

Скуратов лежал, по-покойницки вытянувшись. Глаза закрыты. Губы синюшные, лицо — пыльной серости. Он не шевельнулся. Не взглянул на вошедшего. Но едва Казак сделал шаг, глухо спросил:

— Чего тебе?

— Да ты не спишь, Лавруша. А я думал, зайти не зайти. Вдруг почивает дружок мой… Будить не хотел.

Веки Скуратов приподнялись. Макса резанул острый взгляд.

— Чего тебе?

— Да ты не серчай, корешок. Ты же понимаешь, я не по злобе.

— Ты кретин, Уайтер.

Казак скрипнул зубами, но сдержался.

— Зря ты так, Лавруша. Я же для нас старался.

— Я заметил…

— Брось. Я же тебя не убил. А мог бы. Разве ты не понял? Эта сука нас кинуть хотела. Она со своей сестренкой сговорилась. Та ей что-то наобещала. Наследство какое-то. И мы ей стали не нужны. Она бы нас федералам сдала.

Скуратов молчал. Он тяжело дышал. Врач обработал раны, перевязал, но действие обезболивающих уже закончилось. Макс это знал. В кармане у него лежал шприц-тюбик с промедолом.

— Лавруша, — жарко зашептал он, — мы же эти двадцать лимонов сами получить можем, без посредников. Зачем нам эта ушлая баба? Обменяем богатую стерву на кибера. А кибера продадим пижону. Нам сколько обещали за работу? Миллион? А получим по десять. Смоемся с деньгами. На Джек-Поте отсидимся. Или рванем куда подальше. Галактика большая. Я один здесь не справлюсь. Кто-то должен пилота под прицелом держать. И навигатора. Чтоб куда не свернули. А если не выгорит, у нас заложники.

Скуратов снова приоткрыл глаза. Больные, воспаленные.

— Ты кретин, Уайтер, — повторил он. — И всегда им был.

Казак помолчал. В нем клокотала ярость. В ней тонкой металлической проволокой вился страх.

— Ты же хочешь жить, Лаврентий? Хочешь?

— Хочу…

— Так и я хочу, и тебе жизнь предлагаю.

Скуратов усмехнулся синюшными губами.

— Когда получишь деньги, Уайтер, ты меня кончишь. Потому что ты шакал. Злобный, алчный шакал.

Уайтер побагровел.

— Я тебя сейчас кончу!

Он выхватил бластер. Скуратов устало закрыл глаза.

— Давай, — тихо сказал он. — Сделай это. Мне все равно.

Казак приставил бластер к его голове. Рука у него дрожала. Скуратов лежал неподвижно. Казак убрал оружие.

— Ладно, — скрежетнул он. — Ты на меня зол. Понимаю. Я бы тоже был зол, если бы ты меня подстрелил. Но у нас выхода нет, понимаешь? Если мы хотим выжить и получить деньги, другого выхода у нас нет. Только вместе.

Скуратов молчал. Казак извлек шприц-тюбик.

— Смотри, что у меня есть. Тебе сейчас легче станет.

Особист покосился. Казак вонзил иглу прямо сквозь ткань комбеза.

— Сейчас подействует.

— Где Корделия? — неожиданно спросил Скуратов.

— В грузовом отсеке.

— Не вздумай с ней что-нибудь сделать.

— Я же не идиот, — проворчал Казак.

Особист усмехнулся.

— Она тоже даст выкуп.

— У нее же счета заморожены. Хитро придумано, правда? Никто с похищением заморачиваться не станет.

— Да не за нее выкуп, дебил, — прервал его «Лаврентий». Голос его заметно окреп. Взгляд прояснился. Промедол подействовал. — Выкуп за киборга.

— Не понял.

— Мы можем получить двойную цену, кретин.

— То есть?

— Это был первоначальный план Камиллы. Кинуть Александра. Получить деньги, а кибера оставить себе. Потом столько же запросить с Корделии.

Казак застыл, пораженный. Такое ему в голову не приходило! Сорок лимонов!

Скуратов наблюдал за ним краем глаза. Когда бывший работорговец уставился в пустоту, опьяненный внезапно открывшейся ему перспективой, на губах бывшего шефа службы безопасности мелькнула торжествующая усмешка.