Ядовитый сад (гет)

Ранее:

— А, значит, вы лечите страхи? Потрясающе! То есть, ваш клиент ничего не увидит, если столкнётся с боггартом?

— Нет, они всё равно увидят то, чего боятся больше всего, — усмехнулась Мерси. — Просто они будут лучше подготовлены, и им будет легче с ним разделаться.

* * *

4 января 1988 год

Честное слово, то, что Эйлин распределили в Слизерин, иначе как чудом не назовёшь. Все её попытки пробраться куда-нибудь тайком выглядели на редкость нелепо и неуклюже, как у какой-то нервной пуффендуйки. Северус держался в тени, пока впереди не показались «Три метлы», куда Эйлин и направилась. Он не очень понимал, зачем вообще увязался за ней, но когда она попыталась потихоньку улизнуть из замка, весь её вид буквально вопил: «Я ЧТО-ТО ЗАМЫШЛЯЮ». И, разумеется, он просто обязан выяснить, что именно.

Прикрывшись дезиллюминационными чарами, Северус подождал, пока к пабу подойдёт группа завсегдатаев, и прокрался внутрь следом за ними. Как раз вовремя, чтобы заметить, как Эйлин выкрикивает адрес в камин и исчезает в вихре зелёного пламени.

Росмерта даже глазом не моргнула, когда Северус постучал по макушке палочкой и стал видимым. Надо отдать ей должное — она лишь задрала бровь, плеснула в стакан огневиски и молча поставила перед ним на барную стойку. Всем бы пабам такое первоклассное обслуживание!

Пару минут он потягивал виски; надо было немного выждать, прежде чем следовать за Эйлин. Камин выплюнул его в какое-то помещение, похожее на кладовку для моющих средств. На двери висела табличка: «Внимание! Этот офис часто посещают магглы. Пожалуйста, никакой магии за этой дверью!»

Какого чёрта Эйлин забыла среди магглов? Её походы к магглам никогда ничем хорошим не заканчивались. Быстро трансфигурировав мантию, Северус вышел в коридор и, завернув за угол, обнаружил приёмную. Она была забита невероятным количеством самых разных плетёных изделий — с его точки зрения явный перебор, — а в интерьере преобладали пастельные тона. Даже чешуя у рыбок в гигантском аквариуме переливалась оттенками нежно-розового, белого и персикового. Из-за стойки Северусу приветливо улыбнулась молоденькая секретарша:

— Чем могу помочь?

— Ничем, благодарю, — ответил он. — Я просто жду мать.

Северус выбрал себе кресло цвета морской волны, стоявшее ближе всего к двери с медной табличкой. Мерси Бербидж? Кузина-сквибка Чарити? Она же вроде мозгоправ или что-то типа того?

О-хо-хо.

Нет, это совершенно не его дело. Нет, ему следовало немедленно вернуться в «Три метлы». Вместо этого он беззвучно наложил подслушивающие чары.

— Во всей этой ситуации мне больше всего жаль сына, — услышал он бормотание Эйлин, и внутренности будто пронзило хрупкими морозными иглами. — Он начал обо мне заботиться, когда подрос, но ведь это я должна была заботиться о нём. Я должна была защищать его. Я же ведьма. Я просто обязана была найти в себе силы дать отпор одному-единственному бесполезному магглу. Я не справилась как мать. Мы оба это знаем, и я никогда не смогу ему это возместить.

Северус стиснул зубы. Эйлин что, не в курсе, что за своё кошмарное детство он винит только одного из родителей? А иначе с чего бы он годами отвечал на её звонки, предлагал защиту и приглашал пожить у него?

— А с чего вы взяли, что сын разделяет ваше мнение? — спросил другой, менее знакомый голос. — Вы можете читать его мысли?

Эйлин издала слабый смешок:

— Я даже не могла определить, когда он в детстве врал, что не таскал печенье с кухни. Нет, я уж точно не могу прочесть его мысли, а если бы вдруг смогла, мне бы понадобилась более интенсивная терапия. У него сейчас серьёзные отношения с девушкой, и о некоторых вещах матери лучше не знать.

Сыну тоже кое-что знать не полагается. А некоторые откровения он и вовсе не имел права слушать. Сняв чары, Северус вернулся в комнатушку с камином, оставив Эйлин в покое.

* * *

9 января 1988 год

Подумать только, её секрет был известен Чарити чуть ли не с самого начала. Гермиона никак не могла свыкнуться с этой мыслью.

С другой стороны, если проанализировать всё произошедшее, признаки были налицо. Все эти расспросы в коуквортском пабе, разговоры о том, как бы ей хотелось вернуться в прошлое и спасти Гидеона. А Гермиона украла у неё этот шанс. Ненамеренно, конечно, но внутри всё равно неприятно покалывало от чувства вины.

А уж то, что именно Северус должен подкинуть ей книжку, наводило на самые отчаянные и обнадёживающие мысли. Может, он воспользовался Оборотным зельем и под личиной Драко сам подсунул книгу ей в карман? А иначе с чего вдруг Драко Малфой, пусть даже вставший на путь исправления, принёс цветы к мемориалу и возложил у имени своей родственницы, которая считалась предательницей крови? А если Северус прикинулся Драко в тот день у мемориала, было ли это впервые? Гермиона попыталась вспомнить, как танцевала с Драко, его руку на своей талии и то, как он сжимал её пальцы. Было ли в том прикосновении что-нибудь от Северуса? Может, Драко так ухмылялся потому, что знал все её секреты?

Или же Северус просто оставил книжку Эйлин с инструкциями, кому и куда её подкинуть. Если он жив в её времени, почему не попытался с ней связаться? Война уже три года как закончилась.

Гермиона рассеянным взглядом уставилась в пространство, пытаясь вообразить себя восемнадцатилетнюю — как оправлялась от недавних травм, нанесённых войной, как встречалась с Роном, оплакивала погибших, пыталась заполнить пустоту внутри учёбой и подготовкой к ТРИТОНам. Как бы отреагировала та Гермиона, если бы профессор Снейп восстал из мёртвых и заявил, что однажды она отправится в прошлое и влюбится в него? Она поморщилась.

Возможно, Северус прятался, чтобы ненароком не сделать что-нибудь такое, что помешает ей отправиться в прошлое. Или, после шести лет преподавания у невыносимой всезнайки, вечно размахивавшей рукой в классе, он больше не желал иметь с ней ничего общего. Время притупит воспоминания этого года, который они провели вместе. А до конца войны ему ещё много чего предстояло пережить.

Тем не менее, он передал ей книжку. Непонятно каким образом.

Гермиона попыталась сглотнуть подступивший к горлу комок. Не преуспев в этом, аккуратно сложила подарки для Северуса в фальшивую книгу, в страницах которой сделала выемку как раз для этой цели. Парочка безоаров, свежая порция Согревающего пара, Призывные зелья для Эйлин и Фоукса, Бодроперцовое, несколько флакончиков противоядия, кроветворное, Феликс Фелицис, Рябиновый отвар, противоикотное, умострильное и настойка растопырника. Получилась очень продуманная аптечка первой помощи. Запястье снова обожгло, стоило ей подумать о том, чтобы наклеить на каждую бутылочку этикетку с более подробными пояснениями. Пришлось ограничиться только названиями. Будь у неё такая возможность, она бы нарисовала на флакончике с противоядием огромные красные стрелки, но этому не суждено было случиться. Хорошо ещё, что клятва позволила ей хотя бы сварить всё это и вручить Северусу, так что придётся довольствоваться тем, что есть. Она лишь надеялась, что он первым делом выпьет Феликс Фелицис, когда придёт время, и зелье подскажет ему, что делать дальше.

Гермиона вплела в обложку волос Северуса, закрыла книгу и наложила запирающие чары. Вот так. Идеально. Спрятав книгу в стол, она повертела в руках оставшиеся флакончики с Согревающим паром. При их отношениях было вполне уместно объявить ему о своих чувствах с помощью зелья — оно скажет больше, чем слова.

— Здрасьте, профессор, — поздоровался Перси, только что прискакавший в класс с колодой карт в руках.

— Здравствуйте, мистер Уизли. Ну как, готовы к реваншу? На этот раз я отниму у вас звание победителя.

Где-то в конце ноября они трансфигурировали медную монетку в миниатюрный призовой кубок для игр во взрывающиеся карты. Перси начал постоянно выигрывать ещё до Рождества и с тех пор неизменно владел трофеем.

Мальчик задрал нос с надменным видом, который Гермиона про себя называла «я-староста»:

— Ну попробуйте. Я готов.

Выражение «я-староста» превратилось в «я-лучший-ученик-школы», когда Перси снова выиграл. Гермиона не стала дуться. Разве что чуть-чуть.

Было забавно постепенно знакомиться с этим юным Перси, который нарвался на отработки, помогая Оливеру с дурацкими квиддичными трюками, да к тому же не на улице, а в помещении. Ей бы и в голову не пришло, что Перси, всегда такой осторожный в её школьные годы, способен на подобные выходки.

Когда началось занятие, старшие ученики решили ещё раз попробовать поработать с патронусами. В прошлый раз заклинание получилось лишь у нескольких человек. Патронусом Билла оказалась птица кетцаль — она несколько раз облетела вокруг его головы, широко распахнув крылья, пока он стоял и улыбался во весь рот. Двое когтевранцев-семикурсников наколдовали одинаковых белок под умилённые возгласы романтичной части класса, тогда как местные паяцы имитировали рвоту.

Гермиону окружали искажённые от напряжения лица — дети изо всех сил пытались сконцентрироваться, но палочки испускали только клубы белого дыма. Билл и когтевранцы помогали остальным советами, как выбрать счастливое воспоминание. Появление дымчатых образов лебедя, куницы и лесной кошки сопроводилось сияющими улыбками. Однако самой удивлённой выглядела Тонкс, когда из её палочки вырвался хамелеон. Она оказалась самой младшей среди тех, кому удалось заклинание.

— Ух ты! — воскликнула Гестия. — Круто, Тонкс!

— Это точно, — подтвердила Гермиона. — Три балла Пуффендую.

Щёки Тонкс по цвету почти сравнялись с её розовыми волосами.

— Спасибо!

— Да как вы это делаете? — пропыхтел Чарли. — У меня только чуть-чуть светится. Профессор, а можно ещё раз посмотреть, как вы вызываете патронуса?

Прищурившись, он внимательно следил за каждым движением палочки Гермионы — и ахнул вместе с ней, когда вместо выдры появилась крупная летучая мышь.

Гермиона упорно не смотрела в сторону Северуса, но всё равно почувствовала на себе его взгляд. Шея сзади начала гореть, а в животе запорхали бабочки. Не так она собиралась открыть ему свои чувства, но ей бы следовало подумать об этом до того, как она взмахнула палочкой.

— Мне кажется, старый патронус вам подходил больше, — нахмурилась Тонкс. — Э-э, простите, профессор, без обид. Мне просто очень нравилась выдра.

* * *

Летучая мышь. Её патронусом стала долбанная летучая мышь. Ну что ж, по крайней мере понятно, откуда она взялась. Северус чуть не расхохотался, увидев её — сдержало только присутствие надоедливых учеников. Ещё и на занятиях Дуэльного клуба. Гермиона могла решить, что он смеётся над ней, а не над формой, выбранной её подсознанием. Летучая мышь. Мерлин.

Едва дети оставили их наедине с отблеском серебристых крыльев, Северус подошёл к Гермионе. В ушах шумело. Она любит его. Как, чёрт побери, это случилось?

— Этот нетопырь испортил мне всю малину, — удручённо улыбнулась Гермиона. — Вот. С днём рождения.

Несмотря на толщину, книга в кожаном переплёте, которую она вложила ему в руки, должна была весить гораздо меньше. Едва он коснулся обложки, на ней проступило тиснёное изображение веточки белого вереска, и книга открылась с тихим щелчком. Внутри оказался набор зелий.

— Её можешь открыть только ты или человек, не желающий тебе зла, — пояснила Гермиона, делая вид, что поправляет и без того аккуратно уложенные флакончики. Сначала она коснулась Жидкой удачи, потом одной из бутылочек с молочно-белым противоядием, но тут же отдёрнула руку и, морщась, потёрла запястье. Хм-м.

На флакончиках с Призывным зельем значились имена Эйлин и Фоукса. Ага, так вот зачем ей понадобилось перо наглой индюшки. Северус всё ещё внимательно изучал каждое снадобье, когда Гермиона вытащила из ящика стола коробку с сияющими бутылочками.

— Я решила, что раз уж всё равно готовлю для этой аптечки усовершенствованную версию Согревающего пара, то почему бы не сварить побольше, чтобы тебе хватило на следующий десяток зим или сколько их там будет, — сказала она. — Я ведь тебе не объясняла, как оно работает? Чтобы его сварить, нужно думать о конкретном человеке. Когда этот человек вдыхает пар, он испытывает то же, что к нему чувствует тот, кто варил.

Откупорив один из флакончиков, Северус сделал вдох. Всё тот же солнечный свет, пойманный в бутылку. Его сразу овеяло её теплом. Сожаление и уважение тоже чувствовались, но сильнее всего ощущался мощный свет любви. У Северуса перехватило дыхание.

— Видишь? — Гермиона дёрнула плечом. — Я же говорю, нетопырь выдал меня с головой.

Северус на мгновение плотно сжал губы, отчаянно пытаясь говорить ровно:

— Ты ведь знаешь, как выглядел мой патронус?

— Знаю. Поверь, Северус, это не страшно. Я серьёзно. Я говорю тебе о своих чувствах вовсе не для того, чтобы услышать от тебя то же самое. Я просто хотела, чтобы ты знал. Ну и… она была твоим лучшим другом, и если бы я потеряла своего…

— Гермиона. Внимательней, пожалуйста. Я сказал «выглядел». Прошедшее время. Моим патронусом раньше была олениха.

Она отступила, словно его слова напугали её. Будто смена его патронуса стала ужасающей, сокрушительной новостью.

— А теперь он какой? — прошептала она.

Он поднял палочку:

— Экспекто Патронум.

При виде лани Гермиона прижала дрожащие пальцы ко рту.

— Боже, — выдохнула она. Её глаза наполнились слезами. — Лань? Так это… это из-за меня?

— Ну а из-за кого же ещё? Думаю, меня вдохновили косули, которые наблюдали за нашим первым уроком полётов. К тому же, признай, лань — более лестный вариант, чем летучая мышь.

Она издала глухой смешок:

— Дамблдор знает?

— Знает.

Из её глаз почему-то потекли слёзы. Северус решил было, что сделал что-то не так, но тут она бросилась в его объятия, бормоча признания в любви между солёными от слёз поцелуями.

— Ой! — пискнул кто-то, отчего они резко отпрянули друг от друга как раз в тот момент, когда Северус потянулся к застёжке маскировочного ожерелья. В дверях класса стоял Перси Уизли. Из-за очков его широко распахнутые глаза казались ещё больше. — Извините!

— О, нет-нет, это вы нас простите, мистер Уизли, — сказала Гермиона, пока Северус не придумал, сколько баллов снять за то, что мальчишка забыл постучать в дверь. — Нам не следовало так неподобающе вести себя в классе. Вы что-то хотели?

— Э-э… Я просто забыл свой трофей, только и всего, — он сгрёб с края стола маленький медный кубок, затем склонил голову набок. — О-о… Так вот почему ваш патронус…

Решив, что лучше не договаривать, он закрыл рот, махнул на прощание рукой и поспешно выскочил в коридор.