Поцелуй Смерти (джен)

— Дождь…Чудесно, просто чудесно! Дождь — это именно то, чего мне не хватало для полного счастья!

Холодная мутная капля вышеупомянутого дождя только что сорвалась с Гермиониного зонта прямо мне на нос, заставив поежиться и встряхнуть головой.

— Рон, не ворчи, — миролюбиво отозвалась подруга.

Пронизывающий осенний ветер предпринял попытку вырвать из ее рук огромный темно-бордовый зонт, потерпел неудачу, негромко взвыл и затих. Следующая капля дождя угодила мне за шиворот.

— А я не ворчу! — Я с тоской подумал о шарфе, опрометчиво оставленном в замке. — Я нервничаю. И, между прочим, у меня для этого есть все основания!

Я думал о том, что к утру у меня непременно начнется насморк. А может, еще и горло заболит. Я вспоминал баночку с вонючей буро-зеленой мазью, которой мадам Помфри рекомендовала растирать грудь, и ужасное Укрепляющее снадобье, которое надо было пить огромными ложками.

А еще ведь были большие синие таблетки без вкуса и запаха, которые следовало глотать — в детстве, если я заболевал, мама всегда именно так меня лечила. Большие синие таблетки имели обыкновение становиться поперек горла, и мне приходилось выпивать не меньше трех стаканов воды, чтобы они достигли желудка.

С некоторым изумлением я отметил, что постепенно становлюсь регулярным посетителем Больничного крыла. Я твердо решил, что не хочу ловить простуду.

— Тебе нельзя нервничать, — нравоучительно заметила Гермиона.

Гарри, который шел чуть впереди нас, постоянно оборачиваясь и оттого постоянно спотыкаясь, энергично закивал в знак согласия. Хотя, возможно, его просто трясло от холода: друг был слишком легко одет, не по погоде.

— Ночь. Дождь. Видимость отвратительная. Водитель из меня никудышный — Гарри, ты сам знаешь. Разобьемся! Ставлю двадцать сиклей на то, что разобьемся!

Гермиона с философским равнодушием пожала плечами.

— Если ты будешь так рассуждать, то действительно разобьемся.

— Да нормальный из тебя водитель… — рассеянно добавил Поттер.

Их невозмутимое спокойствие меня просто поражало.

Я набрал в грудь побольше воздуха, готовясь продолжить этот бессмысленный спор, но тут Поттер в очередной раз споткнулся о какой-то камень, и мне пришлось в срочном порядке спасать друга от падения лицом в грязь.

— Неудачный день, — резюмировал Гарри, поправляя очки.

— Точно! — с энтузиазмом произнес я, довольный тем, что кто-то разделил мой мрачный взгляд на мир. — Жизнь не удалась.

Пожалуй, «Нет в жизни счастья» тоже неплохо звучит, как, по-вашему? Непременно возьму в качестве нового девиза.

На часах было без пяти минут девять, когда мы покинули замок и направились в сторону хижины Хагрида. Поскольку у парадного входа дежурил бдительный Филч (мы специально уточнили по Карте Мародеров), пришлось идти через Часовую Башню. В Башне были скрипучие деревянные лестницы с высокими ступенями и вечные проблемы с освещением. А еще там мы неожиданно наткнулись на Симуса Финнигана, которому сразу же стало интересно, куда это я, Гарри и Гермиона собрались за два часа до отбоя.

В общем, было без пяти минут девять и мы ужасно опаздывали. Мне было заранее неудобно перед профессором Дамблдором, который наверняка давно ждал нас у хижины лесничего.

— Мне кажется, дождь собирается идти всю ночь, — меланхолично заметила Гермиона, глядя на мрачные серо-черные тучи, скрывающие звездное небо.

Я подумал, что совсем не удивлюсь, если этот проклятый дождь вообще никогда не закончится.

Считается, что вечного дождя не бывает, как не бывает вечного горя. Рано или поздно небо должно стать чистым и ясным, должно выглянуть солнце, чтобы выжечь своими лучами сырость и серость.

Вот только вечное горе существует.

— На дворе осень, — улыбнулся Гарри. — Самое время для дождей.

— Хочу скорее июнь, — тяжело вздохнул я. — Действительно, надоела уже эта осень со своими дождями…

К хижине Хагрида приходилось спускаться по довольно крутому склону холма, что, учитывая размякшую от дождя землю, было не совсем безопасно. Вперед двигались осторожно и оттого очень медленно. Короткий отрезок пути, который мы обыкновенно преодолевали за минуту-две, занял в этот раз без малого четверть часа.

Меня прямо-таки грызла совесть.

— Как вы думаете, что Дамблдор собирается делать с осколком Еиналеж?

Я растерянно посмотрел на друга.

До опушки Запретного леса оставалось идти совсем немного. Уже можно было разглядеть вдали крошечные пятнышки золотого света — окна хижины Хагрида.

— Директор сказал, что необходимо высвободить скрытую магию зеркала, — легонько пожав плечами, напомнила Гермиона.

«Только представьте, друзья мои, сколько энергии неосуществленных желаний, сколько магии разбитых надежд накопилось в этом чудесном стекле за тысячелетия его существования! Изначальный магический заряд артефакта должен был увеличиться в десятки, сотни раз! Вы можете себе представить, какая это сила?..»

— И что будет, когда она… освободится?

На этот раз Поттер зацепился ногой за корень трехсотлетнего дуба-великана, растущего очень близко к тропинке, и мне опять пришлось схватить его за рукав теплой мантии, чтобы удержать в вертикальном положении.

Тут надо заметить, что именно об этот корень именно этого дуба спотыкалось уже не первое поколение учеников и преподавателей Хогвартса. Но избавиться от могучего дерева и тем самым нарушить недобрую традицию у руководства школы попросту не хватало духу.

Пожалуй, лавры главного хогвартского проказника, к которым так стремились Фред и Джордж, все-таки принадлежали этому вредному дубу. И у моих братьев не было ни единого шанса.

— Не знаю. Я уже говорила: в книгах нет почти никакой информации о зеркале Еиналеж.

— Мне только непонятно, почему именно ты, Рон, должен воспользоваться осколком. — Гарри благодарно улыбнулся мне и еще раз поправил очки. — Почему не Гермиона, не я?..

— Возможно, потому что именно Рон видел Малфоя.

Я тяжело вздохнул и покачал головой. Сам много думал над этим вопросом.

Я боялся, что не смогу правильно использовать осколок, что вся эта «энергия неосуществленных желаний, магия разбитых надежд» исчезнет в небытие по моей вине. Колоссальная сила пропадет по моей вине! Потому что сейчас, когда надо было думать о спасении несчастного белобрысого крысеныша, я думал о простуде и синих таблетках. Потому что я все время думаю не о том.

Потому что у меня, как всегда, чуть-чуть не хватит решимости и мужества. Потому что «Жизнь не удалась».

Мы приближались к домику лесничего, и вскоре я увидел фордик. Машина, очевидно, в знак приветствия, зажгла фары; яркий свет прорезал тревожную темноту, и мне стало несколько спокойнее. Фордик выглядел намного лучше, чем в тот день, когда мы с Гарри едва не стали ужином для паучьего семейства — похоже, кто-то его серьезно «подлечил».

Интересно, кто? Домовые эльфы, насколько мне было известно, в магловской технике (а ведь изначально фордик был обычным магловским автомобилем) не очень разбираются.

Возле фордика стояли двое — две высокие фигуры в темных мантиях с капюшонами. Наша дружная компания настороженно замедлила шаг.

— Кто это? — тихо и удивленно спросил Гарри, медленно доставая из кармана палочку.

Вопрос, определенно, был риторическим. Мы с Гермионой также были в замешательстве, и Поттер об этом знал.

— Уж точно не Хагрид, — следуя примеру друга, я тоже вытащил палочку и попытался вспомнить хоть какое-нибудь атакующее заклинание.

Мысли разбегались, путались, и в результате вспомнить я смог только Алохомору.

Перси очень любит рассказывать, как на первом курсе Фред и Джордж пытались выяснить, можно ли вскрыть человеку черепную коробку заклинанием Alohomora. Поскольку близнецы наши по натуре экспериментаторы, они не пошли в библиотеку и не спросили совета у Флитвика. Вместо этого они затащили в темный уголок какого-то слизеринца (тоже первокурсника) и…

В общем, эксперимент не состоялся. Слизеринец, сообразив, что с ним собрались делать «эти ненормальные Уизли» завопил так, что услышала МакГонагалл в своем кабинете и Снейп в своем подземелье. Был большой скандал. Фред и Джордж ходили на отработки к Филчу всю весну.

Чтобы близнецы навсегда запомнили, для чего следует применять Алохомору, мама прислала им громовещатель.

Перси до сих пор с удовольствием пересказывает эту историю всем желающим (да и нежелающим тоже). Ему никогда не надоест.

Гермиона, палочка которой все это время освещала нам путь, сделала предостерегающий жест рукой, призывая говорить тише.

— Человек справа — Дамблдор, — прошептала она.

Я пригляделся. В самом деле, длинная седая борода директора отчетливо белела в темноте — никакой капюшон не мог ее скрыть.

— А кто второй? — тяжело сглотнув, поинтересовался Гарри громким шепотом.

— Может, Филч?

— Филч не носит мантии.

Нехорошее предчувствие коснулось кожи ледяными ладонями.

* * *

Темные-темные, почти черные глаза профессора Зельеварения Северуса Снейпа, казалось, вытягивали душу.

Я сглотнул. Тяжелый взгляд Снейпа вызывал у меня необъяснимое и необоснованное желание извиниться.

— Добрый вечер, профессор, — неуверенно поприветствовала зельевара Гермиона.

Снейп сухо кивнул в ответ.

Извиняться перед деканом Слизерина мне было, вроде бы, не за что, желать ему здоровья и доброго вечера не хотелось. Я затравленно молчал, исподлобья глядя на зельевара. Угрюмый профессор смотрел на меня не менее «доброжелательно».

Дождь усиливался, поднимался ветер.

— Мистер Поттер, мистер Уизли, мисс Грейнджер, — сквозь зубы произнес Снейп, продолжая безмолвно испепелять взглядом нашу троицу. — Вы опоздали на четырнадцать минут.

— Полагаю, Северус, у них были какие-то объективные причины.

Я с легким недоумением взглянул на улыбающегося директора Дамблдора.

— Сегодня прекрасная погода, вы не находите, друзья мои? — В голосе величайшего волшебника современности не было даже намека на иронию.

Я нервно сглотнул.

«Что, во имя Мерлина, здесь делает Снейп?!»

Как и было обещано, сразу же после ужина в Большом зале я, Гарри и Гермиона отправились к Дамблдору. «Сливочные помадки» действительно оказались всего лишь паролем, а десятифутовая каменная горгулья действительно скрывала проход в кабинет директора. Осколок зеркала Еиналеж был при нас и, признаться, очень хотелось узнать, каким же образом этот бесполезный кусок стекла сможет помочь нам найти Малфоя.

Гермиона считала, что активировать скрытую магию Еиналеж можно с помощью формул Высшей трансфигурации. Гарри, руководствуясь логикой, предполагал, что не обойдется без Прорицаний, и директору потребуется помощь Трелони.

Я был убежден, что не помогут ни Прорицания, ни Трансфигурация. В конце концов, по определению, этот мир безнадежен.

Директор, вопреки всем предположениям, вообще ничего с осколком делать не стал. Дамблдор поступил более чем странно: довольно улыбнулся, спрятал кусок черного стекла в карман своей расшитой звездами мантии и попросил нас через два часа встретиться с ним у хижины Хагрида.

А теперь, внимание, вопрос: зачем директору нужны были эти два часа? Для выведения формул Высшей трансфигурации в спокойной обстановке? Для консультации с Трелони?

Интуиция почему-то заставляла меня в этом сомневаться.

Я с первого же взгляда в угольно-черные глаза Снейпа понял: ему все известно.

Снейп знал о том, что я некромант, и о том, что на моей коже уже появились первые черные отметины. Знал о том, что я умер на деревенском кладбище, что это я оживил упырицу, едва не растерзавшую Теодора Нотта. Наверняка знал о том, что именно меня нужно благодарить за чудовищное происшествие на уроке ЗОТИ. Знал о Малфое, о том, что белобрысый отпрыск этой древней фамилии умирает от истощения в каком-то заброшенном доме.

В горле стоял ком, мне было трудно дышать и говорить.

— Да, сэр. Чудесный вечер.

Снейп поморщился и отвернулся.

— Профессор Дамблдор, объясните… — В глазах Гарри, когда он смотрел на зельевара, горела чистая, безупречная, совершенно детская ненависть. — Я совершенно…

Друг, казалось, тоже задыхался. Поттер был в растерянности, он совершенно не понимал, что происходит. Появление зельевара в этой трагикомической постановке оказалось для него полнейшей неожиданностью. Впрочем, как и для нас с Гермионой.

— Профессор Снейп полетит сегодня с вами, — лаконично сообщил директор и добавил непривычно сухо и серьезно: — Этот вопрос не обсуждается, Гарри. Так надо.

Друг покачал головой.

— Поскольку пока вы лишь ученики и еще не достигли совершеннолетия, за стенами школы вам запрещено пользоваться магией. Министерство очень строго за этим следит.

Нетрудно было догадаться, к чему клонит старый волшебник. Несовершеннолетним магам было разрешено использовать свои способности только в местах, изолированных от обычных людей: например, в Хогсмиде, Косом переулке или «Норе».

Но мы-то отправлялись в мир маглов!

— Неизвестно, где находится конечный пункт вашего маршрута, — словно прочитав мои мысли, спокойно произнес Дамблдор. — Неизвестно, какие препятствия предстоит преодолеть. Возможно, придется столкнуться с серьезными опасностями. Вы уверены, что сможете защитить себя, друзья мои?

Гарри промолчал, упрямо стиснув зубы и продолжая сверлить Снейпа взглядом, полным колючей ненависти. Гермиона медленно покачала головой, признавая правоту слов директора.

— Полагаю, мистер Поттер уверен, что вполне способен постоять за себя. — Усмешка исказила и без того неприятное лицо хогвартского зельевара, сделав его почти безобразным. — И мистер Уизли, как я вижу, тоже.

— Северус!..

Я почувствовал, что краснею. От смущения у меня всегда пунцовеют щеки, уши и даже шея. В тот момент я почти ненавидел свою кожу за столь вероломное предательство: я краснел, Снейпа откровенно забавляло мое смущение — в результате я смущался и краснел еще сильнее.

— Да у вас просто мания величия! Вы, мистер Поттер, очевидно, считаете себя великим магом, раз выжили после встречи с Сами-Знаете-Кем. — Зельевар насмешливо и презрительно скривил губы.

Гарри по-прежнему молчал, но я знал, что терпения его надолго не хватит. Друг вообще никогда не отличался терпением.

— А вы, мистер Уизли? — Я вздрогнул. — Думаете, вы уже достигли полного контроля над своими… новыми способностями?

— Я не хотел, чтоб вы узнали, — в сердцах вырвалось у меня.

Мне тут же захотелось извиниться за свои слова. Чувство вины нахлынуло с новой силой, заставив меня опустить глаза.

Дамблдор смотрел на меня с откровенным сочувствием, и перед ним почему-то тоже хотелось извиниться. Я подумал о том, что, наверное, выгляжу жалко: замерзший, до нитки продрогший, красный от стыда.

Я чувствовал себя ужасно, но остановиться уже не мог.

— Я не хотел, чтобы вообще кто-нибудь об этом узнал, а вы… От вас Смертью пахнет, не приближайтесь ко мне!

— Смертью пахнет? Что за вздор вы несете, мистер Уизли? — Выражение лица Снейпа по-прежнему оставалось язвительным и насмешливым, в голосе звучало какое-то брезгливое отвращение.

Наверное, именно это брезгливое отвращение меня и добило.

— Помните, я как-то спросил, приходилось ли вам когда-нибудь убивать? — Я уже не вполне понимал, что говорю и совершенно не обращал внимания на робкие попытки Гермионы успокоить меня. — Так вот, я знаю, чувствую — приходилось. Вы даже представить себе не можете, как отвратительно пахнет Смерть. От чужой крови не отмоешься. Вы были Пожирателем, слугой Темного Лорда, вы убивали людей. Можете говорить все что угодно — это не будет иметь значения. На вашем предплечье — Метка Того-Кого-Нельзя-Называть!..

Боковым зрением я увидел, что Дамблдор укоризненно качает головой.

— Вы хоть понимаете, что сказали сейчас?

— Покажите предплечье, — вдруг устало попросил Гарри. — Если там Черная Метка…

— И что же вы сделаете, мистер Поттер?

— Я думаю, достаточно, — тихо и как-то неожиданно печально произнес Дамблдор. — Вам необходимо спешить.

Замечание директора меня немного отрезвило. Я несколько раз моргнул, приходя в себя, и перевел растерянный взгляд на друзей.

— Возьмите, мистер Уизли. — Дамблдор извлек откуда-то из складок мантии изящный восьмигранный кристалл на длинной цепочке. — Наденьте это. Не удивляйтесь, перед вами все тот же осколок зеркала Еиналеж, только трансфигурированный в иную форму. Вам так будет удобнее.

Я машинально взял из рук директора кулон и спросил, обращаясь почему-то к Снейпу:

— Что я с ним должен делать?

— Ничего, — безразлично пожал плечами зельевар. — Садитесь в машину.

Кристалл на моей ладони излучал мягкое сияние. Камень был прозрачным, безупречно ограненным. Несколько секунд я колебался, не решаясь застегнуть на шее тонкую серебряную цепочку — меня как будто что-то останавливало.

Я опять шагал в пропасть, в пустоту, бросался в омут с головой. Я кожей ощущал понимающий взгляд директора, взволнованный — Гарри, ободряющий — Гермионы, пристальный и испытующий — Снейпа.

Пальцы дрожали, но с крохотным замочком я все-таки смог справиться.

Пути назад не было, оставалось идти вперед.