Жажда крови (гет)

Глаза плотно закрыты, чуть приоткрыт рот, а губы снова стали прежними, наполненными жизнью. На щеках появился небольшой румянец. Каштановые локоны переливаются на слабом утреннем солнечном свете, пробивающемся через огромные витражные окна, которые окружают по периметру всё больничное крыло. Мадам Помфри не отходила от неё не на секунду, и теперь девушка выглядит так, будто бы просто заснула, и ей не приходилось всё это время восстанавливаться после встречи с Волдемортом и Пожирателями. Драко сел на место, где ещё несколько минут назад сидел Гарри Поттер. Всё это было очень странно, всё, что произошло с ним в этом году. Чего ожидать дальше. “С Поттером мы говорили так, как будто бы старые приятели встретились за кружкой сливочного пива, с Грейнджер... Меня часто тянуло к девушкам, а девушек ко мне… Но с ней всё иначе как-то… Хотя, может, это всё вампиризм, пусть лучше будет так, чем я буду думать, что… ЧТО?! Что я влюблён? Это пожалуй самоё большое безумие, если это так… И это уж точно-точно не так!”.

Он хотел прикоснуться к её коже, ему это как будто было нужно, но ему трудно было решиться. Парень потянулся к руке гриффиндорки и накрыл её своей. Впервые Драко дотронулся до кого-то по-настоящему нежно. Он почувствовал её тепло, вот что слизеринец ощущал, когда она была рядом. Малфой упорно отгонял от себя установки, навеянные отцом. О том, что грязнокровки никто — пустое место; что чистая кровь — это ключ ко всему в этом мире. Вдруг её рука дрогнула, Драко повернул голову и посмотрел на девушку. Она очнулась и не сводила с него глаз, в которых он увидел лишь разочарование. Возможно, было бы легче, если бы в них было бы ещё что-то, ненависть или презрение, но только не разочарование. Так, казалось, что уже ничего не нельзя исправить, никакие слова не смогут изменить этого взгляда. Гермиона высвободила свою руку.

— Зачем ты пришёл?

— Я…

— Ты обманул меня… И ты это знаешь, зачем ты пришёл? — её голос был очень слабым, казалось, что вот-вот он превратится в шёпот, а потом совсем исчезнет.

— Всё не так. Я не обманывал тебя… То есть, да, я обманул тебя, но всё совсем не так, как сказал он, Волдеморт…

— Я… Я ведь доверяла тебе…

— Я знаю, я совершил ошибку, я должен был сказать тебе, когда узнал… Но я бы не стал, я бы никогда не стал этого делать! Я бы не стал забирать у тебя кровь… Жизнь.

— Малфой, я грязнокровка, для тебя я грязнокровка, и всегда ею была… Почему я должна тебе верить сейчас? Ты же меня за человека не считал? Ты…

— Потому что я… Неважно, Грейнджер! Выслушай меня, наконец! Да, я ненавидел тебя раньше, когда видел с Поттером, с Уизли, когда всё, что я знал о тебе, сводилось к чистоте твоей крови! Дементор забери! Да это всё НЕ-ВАЖ-НО! Многое изменилось….

— Что? Что изменилось, кроме тебя ничего не изменилось!

— В том то и дело! Я изменился… С этого всё и началось, ты… Я не хочу, чтобы ты снова меня ненавидела… — последние слова он произнёс еле слышно, почти нехотя.

— А кто тебе сказал, что я когда-то относилась к тебе иначе? — съязвила девушка. — А если начистоту, то пойми меня, всё, что произошло… Я не знаю, как тебе снова поверить, для меня и в первый раз это было нелегко… Малфой, ты очень сложный человек… И я хочу думать, что ты не тот, каким я тебя всегда представляла, но тот Драко Малфой вполне мог обменять мою жизнь на свою...

В её глазах что-то блеснуло, и она отвернулась, чтобы он не заметил, но он успел. И этого было достаточно. Ему больше не нужно было слов. “Я ей небезразличен…”. Слизеринец услышал, как закрылась дверь, и посмотрел в ту сторону. Рон Уизли собственной персоной надвигался на него, и у того был очень серьёзный и решительный вид. “Нет, с Уизли мы никогда не найдём общий язык…”, подумал Драко и еле успел отмахнуться от точного удара в челюсть.

— Рон?! — Гермиона одновременно и обрадовалась появлению друга, и испугалась, увидев, что он собирается сделать.

— Тебе повезло тогда, что Гарри оказался рядом! — рявкнул Рон без лишних приветствий.

— Рон! Остановись!

— Уизли, это тебе повезло! — ухмыльнулся Драко.

— Рон! Малфой!

— Я раздеру тебя на куски, не приближайся к ней, ты меня понял?! Ты не заслуживаешь даже того, чтобы говорить с ней! Как ты можешь...

— Рон!

— До встречи, Уизли! — Драко решил, что, если он не сделает первый шаг к тому, чтобы убраться, то это до добра не доведёт. — Грейджер, я не говорю дважды, теперь тебе решать!

Слизеринец ушёл, Рон оставался в бешенстве, а Гермиона просто хотела, чтобы Малфой оказался прав.

Когда гриффиндорец успокоился и вспомнил, для чего на самом деле пришёл в больничное крыло, Гермиона уже полностью вернулась в реальность. Их разговор был недолгим, но очень открытым. Они редко вот так разговаривали вдвоём на серьёзные темы. Это было даже как-то непривычно. Но учитывая то, что довольно продолжительное время они не общались вообще, девушка чувствовала себя счастливой. Хотя в её мыслях по-прежнему возникал образ Малфоя.

Из разговора с Роном она узнала, что это Драко привёл их туда, он вытащил её практически из-под самого носа Тёмного лорда. Всё это было сказано её другом без особого желания, но с чувством того, что она должна знать, как всё было, и какую роль во всём этом сыграл слизеринец.

— Но это ничего не меняет! Гермиона, он подонок! Я всегда это знал, а Гарри, он как будто ослеп! Малфой хотел убить тебя, он хотел тебя убить, в этом нет ни тени сомнения… Ты же это понимаешь? Он воспользовался тобой, под видом того, что ему нужна помощь… И…

— Рон… Я так не думаю…

— ЧТО?!

— Я, как бы это сказать, узнала его лучше... И я так не думаю… Волдеморт специально так всё это устроил, я была там, Рон. Я слышала всё, что Он говорил. Ему просто нужно было, чтобы всё выглядело именно так… Я не хочу выгораживать Малфоя, он был нечестен со мной, а я доверяла ему… Рон, я должна была ему помочь…

— Значит, ты продолжаешь ему верить… Знаешь, я просто очень рад, что ты сейчас здесь. Со мной... Разговариваешь... Что ты жива, больше ничего не надо… Но подумай, нужно ли тебе это, и нужен ли ему этот второй шанс… Гермиона, он опасен…

— Я тоже рада, что всё обошлось, и очень благодарна вам с Гарри, что вы не отвернулись от меня…Что… “Да что же это, сегодня я точно затоплю лазарет…”

— Гермиона, мы всегда будем с тобой, ты же знаешь это… — он взял её руку в свои и ободряюще улыбнулся.

— Спасибо, — она улыбнулась в ответ.

* * *

Парень стоял на Астрономической башне. Его волосы раздували сильные порывы ветра. Здесь, на высоте, так было всегда. Он часто приходил сюда, чтобы подумать. Зима уже подходила к концу, казалось даже, что от солнца становится теплее.

Малфой не догадывался о том, что его ожидает впереди, но точно знал одно, что он ей небезразличен. Сейчас ему это было дороже всего на свете. Сама эта мысль согревала его изнутри. Драко почти поверил в эти чувства. Этого слизеринец и боялся. Всегда. Если это любовь, то, пожалуй, теперь он станет более уязвимым. Для него всегда это чувство было как опасная болезнь, парень боялся ею заразиться, тщательно оберегал своё сердце от чего-либо, напоминающего любовь или привязанность. “А теперь это уже не вылечить, пока оно само не пройдёт… А если оно вообще не пройдёт… Она нужна, но для чего… Я ведь не смогу ей признаться в этом! И простит ли она меня… За что мне это всё?! За что я стал монстром? Почему мне всё чаще хочется убить, убить ради удовольствия, ради насыщения? Даже если она не оттолкнёт меня, разве ей нужен кровосос? Разве этого она хочет?’’. Мысли появлялись одна за другой как капли дождя, непрекращающимся потоком. Голова готова была разорваться. Ни на один вопрос не было ответа, а на каждый новый возникал ещё один. Ему снова становилось страшно. Теперь так бывало нередко, особенно когда рядом не было Её. Страшно было не оттого, что он может остаться совершенно один, учитывая тот факт, что отец мог его предать. Драко Малфой, по сути, всегда был один, даже если они были вместе с Крэбом и Гойлом… С Пэнси…С Блейзом… Но раньше он был просто обычным чистокровным волшебником из богатого рода Малфоев. Теперь ему уже плевать на кровь, на то, какая она. Ему пригодится любая, лишь бы жить, лишь бы оставаться самим собой. “Если она позволит, хотя бы взглядом позволит, то я буду сражаться в этой войне бок о бок с Поттером, если только я не ошибся в её взгляде…”.

-Кххээ…

Драко резко обернулся. Чёрные, вечно взлохмаченные волосы, пронзительные зелёные глаза, глубина которых завораживала. Гарри Поттер всегда смотрел в глаза. Он уже давно понял, что слова значат очень мало, если глаза говорят совершенно противоположные вещи. Многие помнят об этом и знают, но не все. Рон, он никогда не смотрит в глаза, он подвержен эмоциям, он делает то, чего от него ждут. Снейп всегда смотрит в глаза, но никогда не выдаст своих собственных чувств. Малфоя сложно разгадать, он всегда смотрит по-разному, иногда кажется, что он готов прожечь взглядом, и слова соответствующие, веришь, не задумываясь. А порой говорит так, будто готов убить, а в глазах — ни тени угрозы. Сейчас они просто смотрели друг на друга, изучая.

— Ну и как всё прошло? Я смотрю, ты цел после нападения Рона, — усмехнулся Гарри.

— Я не знаю, Поттер, всё было так, как оно должно было быть. — Драко снова повернулся в сторону леса и посмотрел вниз. Лесник со своей слюнявой собакой прохаживался вдоль озера. Он периодически наклонялся за чем-то, как будто пытался что-то собрать, скорее всего, так оно и было. “Наверное, новых склизских тварей, хотя кто его знает, сейчас ведь даже снег ещё не весь растаял…”

Гарри тоже подошёл к мраморным перилам и, проследив за взглядом Малфоя, стал наблюдать за Хагридом. Никогда раньше он не думал, что можно будет так просто стоять с Драко Малфоем на расстоянии примерно в метр и без взаимных оскорблений рассматривать окрестности Хогвартса. Ему в голову приходило много разных мыслей. Так часто бывает, когда происходит что-то, что трудно принять, как оно есть. Гарри вдруг захотелось задать Драко много вопросов. О том, как он живёт с тем, что гриффиндорцу больше напоминало болезнь, ещё о том, как так вышло, что он решил сам принять решение, на чьей стороне ему быть в этой войне. Было очевидно, что Малфой пошёл против семьи, против собственного страха. Волдеморт такого не прощает, он сам подставил себя под удар. Он хотел спросить его, зачем Драко ввязался в это, зачем спас эту девушку, сбежал. Ведь только Тёмному лорду под силу снять проклятие, а Малфой наверняка хочет этого больше всего на свете. Но Гарри молчал, слизеринец сказал верно, всё так, как оно должно быть. А значит, что так будет и дальше. Может быть, кто-то уже давно всё решил за них. Возможно, они все погибнут, а может быть, всё получится: крестражи будут найдены и уничтожены, а вместе с ними и Волдеморт, и всё зло.

— Знаешь, мне кажется, что эта война больше уже не за чистую кровь, Волдеморт хочет власти, — сказал Малфой, словно ему удалось прочитать мысли Гарри.

— Рад, что до тебя дошло.

— Да, долго мне промывали мозги. Тебе не понять этого, ты не жил в этом. Когда живёшь в страхе, и он окутывает тебя, чувствуешь себя беспомощным, песчинкой в пустыне горя, слёз и беспрекословного повиновения. И никто… Никто, даже собственный отец не вступится за тебя в случае поражения или ошибки.

— Я всегда жил в страхе, Малфой, и сейчас тоже. Знал бы ты, каково это, когда всё зависит от тебя, жизни миллиардов людей зависят от того, справлюсь я с ним или нет. Не знаю, почему я вдруг говорю тебе это… Но представь, каково спать и видеть его, каждую ночь. Как он говорит, что придёт за мной, что следующая наша встреча станет последней…

Малфой вдруг взглянул на него и столкнулся с его проникающим в самую душу взглядом.

— Да, это непросто, но ты никогда не был один, и не будешь, — казалось, он слегка улыбнулся. — Я пойду, Поттер, иначе ещё немного — и миру придётся искать нового героя. А я слишком голоден, мне снова нужно утолить жажду.

Гарри слегка передёрнуло. Но он понимал, что это всего лишь сарказм. Хотя сейчас Малфой был не в лучшей форме. Под глазами появились круги, платинового оттенка волосы потускнели, казалось, потеряв свою индивидуальность. Губы и кожа были бледнее обычного, а серые глаза казались потухшими и безразличными.

Мальчик-который-не-знал-во-что-верить остался смотреть вдаль, как будто ожидая, что из-за горизонта вдруг выплывет какой-то ответ, подсказка, и будет уже легче делать что-то, зная, с чего начать.