История первая: раскол (джен)

— Выздоравливай, Игорек, выздоравливай, — Федор Иванович аккуратно положил на тумбочку пакет с апельсинами. — До свадьбы смотри, чтобы зажило!

Апельсинами, которые Игорю натащили за эти два дня, тумба была укомплектована уже полностью — стоило ее раскрыть и по полу катились сладкие оранжевые шары. Но какая-то общая культурная прошивка заставляла всех визитеров приносить Игорю именно апельсины.

— И как ты умудрился, на ровном месте! — развел руками Прокопенко. — Ох, Игорек… Из погони с перестрелкой целеньким выходишь, а поехал в деревню, развеяться — и на тебе…

Игорь виновато покачал загипсованной ногой. Сука-Пончик отомстил за свои страдания, уложив Игоря в койку как минимум, на месяц.

Примерно с тем же успехом он мог уложить Игоря, к примеру, на сковородку. Как ни странно, лучше всех Игоря понял Соболев — навестил, принес неизменные апельсины и читалку с материалами по киллеру. И теплым тоном предложил немного над ними подумать.

Игорь думал. Игорь развешивал стикеры с понятными только ему пиктограммами по стене над койкой и уже через три дня его выписали долечиваться домой.

Дома его снова навестил Димка, принес апельсины (опять!) и рассказал, что следствие недавно нашарило Власовские счета в каких-то оффшорах. С компа Власов, как и предсказывал Разумовский, информацию стер невосстановимо, но предусмотреть все генералу не удалось — в полицию пришла бывшая любовница Быкова и притащила папку с распечатками: что, куда, кому…

«Даже легкое движенье видел чей-то глаз, чьи-то уши самый тайный слышали рассказ…» — вспомнилась Игорю строчка из песни какой-то популярной рок-группы. Быков собирался шантажировать своего шефа — но тот успел убрать его раньше.

— О! — вцепился в распечатку Дима. — Это же то убийство, с которым Стрелков второй месяц мается!

— Теперь это мое дело, — с удовольствием сказал Игорь. Димка с сомнением покосился на его лежащую на подушке ногу.

— А ты, — обрадовал его Игорь, — будешь моими руками и глазами.

— Игорь, я драться не умею! — испугался Димка.

— Почему сразу драться, — недовольно буркнул Игорь. — Думать надо Дима, ду-мать! А прежде всего — поднять информацию по аналогичным убийствам. Вот этим ты и займешься — мне сейчас в управление ходу нет. Слушай сюда: во-первых, во всех случаях использовалась винтовка Barret M98B, не слишком типичное оружие для наших широт… Выстрел почти всегда — на предельной дальности…

О Разумовском Игорь бы с удовольствием забыл лет на десять, да только не получилось. Когда Димка подобрал схожие убийства, у Игоря в голове немедленно всплыло, как Разумовский ловко находил связи по соцсетям…

Потому что пока с этим киллером выходил глухой висяк. Стрелков не совсем лаптем щи хлебал — собрал возможных заказчиков, тех, кому была выгодна гибель конкурентов и дорогих партнеров — и на этом дело зависло. Не те это были люди, которых можно легко взять и трясти.

Игорь сумел узнать, что кровавый путь убийца начал в Новороссийске. Тот же узнаваемый почерк — винтовка, дальность… Только цели были помельче. Кто же отправил его в Питер, дал рекомендации? Кто вы, суки?

Игорь листал интернет, Игорь мучал Диму, Игорь поругался с Прокопенко, Игорь поцапался с Юлей… и наконец, сдался, и доскакав на костылях до тумбочки, добыл обмотанный ватой смартфон и набрал «Серого Волка».

Трубку снял Разумовский. Он появился на экране, на фоне осенней поймы — и будь Игорь проклят, если это Италия!

Разумовский был в зеленой хэбешке, явно с Волковского плеча, и имел вид умиротворенный и полностью довольный жизнью.

Игорь не стал выяснять, что тот делает в России (если это, конечно, Россия). Он сразу бухнул:

— Связи по интернету искать научить можешь?

— Я ждал, когда ты об этом спросишь! — Разумовский, казалось, даже обрадовался. — Потерпи, пока я вернусь в город, хорошо? У тебя на компьютере есть тимвьювер или энедеск? Я подцеплюсь и установлю тебе эту программу. Только Игорь, пожалуйста — я ставлю ее тебе, а не всему полицейскому управлению города Петербурга, хорошо? Пожалуйста, не сообщай всем вокруг о ее существовании.

Игорь кивнул, несколько озадаченно. Впрочем, у Разумовского наверняка есть свои резоны жилить такую полезную программу… Пусть поставит ее хоть Игорю — а там разберемся.

Компьютер его давным-давно перекочевал к Юле, так что идти далеко не пришлось. Разумовский связался с Игорем вечером. Вид он имел самый домашний — валялся на диване в халате и с мокрыми волосами, держа на коленях ноутбук. Телефон Разумовский пристроил где-то в стороне.

— Запускай тимвьювер, напиши мне логин и пароль, — потребовал он.

Игорь разглядел за его плечом стены с модной отделкой «под кирпич» и прикрытое жалюзи окно, в которое глядел сиреневый вечер.

— А что у тебя с ногой? — заинтересовался Раумовский, точно так же оглядев пейзаж вокруг Игоря: диван, подушка, гипс и тарелка с пельменями.

— Сломал, — мрачно сказал Игорь.

— Прости, глупый вопрос вышел… — мышка залетала по монитору, на рабочем столе возникла папка «IG», появился инсталлер… — Может, тебе апельсинов передать?

Игоря мучительно передернуло. Зеленая полоска в инсталлере едва ползла.

— Придется подождать, — сказал Разумовский.

Повисло неловкое молчание.

Его нарушила пришедшая с кухни Юля, в остром запахе цитрусов, с деревянной ложкой в руке:

— Вообще-то варенье я варю первый раз, — поведала она. — Кто знает, что получится…

— Добрый вечер, — торопливо поздоровался Разумовский.

— Добрый, — отозвалась Юля. — Надеюсь, никаких обид? — мило улыбнулась она.

Разумовский улыбнулся в ответ, покачал головой:

— Все замечательно, Юля. Ты все сделала именно так, как надо.

— Постой-ка… — протянул Игорь, мучимый странным предчувствием. — Ты знал, что она это выложит, верно?

Разумовский кивнул:

— Это моя страна, Игорь. Я здесь буду жить, когда вылечусь. Стоило как-то объяснить людям, что это такое было, верно? Получилось хорошо, — его лицо странно дернулось. — Словно одержимость…

— Раздвоение личности — не одержимость, — не согласился Игорь.

Разумовский улыбнулся:

— Думаешь, многие это знают?

И тут Игорю окончательно стало все ясно. Холодное бешенство, поднявшись из глубины души окатило волною:

— Ты использовал нас, — процедил он. — Использовал, чтобы притвориться…

— Разве я притворяюсь? — Разумовский нервно заломил пальцы. — Игорь, я никому не врал. Ни тебе, ни твоей невесте, ни на видео… Вы все получили, то что хотели. Ты — поймал преступника, она получила миллионы просмотров…

— Но ты нас использовал, — все с той же неукротимой злостью заметил Игорь.

— Но я вас использовал, — согласился Разумовский. — Я задел тебя по больному месту? — спросил он, с беспокойством. — Ты так…

Игорь тыкнул на красную трубку, обрывая разговор. Поднял взгляд на тревожно смотрящую на него Юлю. Выдохнул, пытаясь успокоиться.

— Умный, зар-раза.

Юля осторожно опустилась на диван рядом, стараясь не задеть больной ноги и пельменей:

— Можно сказать, что я его тоже использовала, — заметила она, тревожно вглядываясь Игорю в лицо: — Я давно не видела тебя таким злым.

Игорь понял, что настало самое время рассказать эту гадостную историю, о которой ему и вспоминать-то не хотелось.

— Я тогда только пришел в полицию, — повел плечом он. — Закрепили меня за одним… опытным. Он мне… заботился, вроде как, помогал… учил, что к чему. Ну, иногда, — Игорь мрачно хрустнул костяшками, — приходилось применять силу… А потом оказалось, что этот замечательный человек давным-давно состоял на содержании… А те, кого мы давили — это, значит были, конкурирующие группы, твою мать… Вот примерно с тех пор я просто ненавижу, когда меня используют втемную… да что ему надо?

На телефоне завибрировала зеленая трубка. Игорь попытался сбросить звонок, но промахнулся — чтобы снова увидеть физиономию Разумовского.

— Извини, я не знал, — сказал тот с самым покаянным видом.

— Срань Господня, — сказал Игорь, вспомнив о программе-шпионе на телефоне. — Вот скажи мне, Сережа… как можно так искренне извиняться — и быть при этом такой просчетливой сукой?

Разумовский глубоко вздохнул, а потом сказал, чеканя слова:

— Знаешь, если бы облака были из зефира, а луна — из мягкого сыра…

— А кругом бегали бы единороги с радугой из задницы… — продолжил его мысль Игорь. — Не мы такие, жизнь такая?

— Ты тоже не образец добродетели, — спокойно сообщил Разумовский.

— А я его из себя и не корчу!

— Мне кажется, или я что-то упускаю? — поинтересовалась Юля, заправив прядь за ухо.

Разумовский поморщился:

— Юля, прости… ты не могла бы снять свои клипсы? Пусть хотя бы один разговор у нас пройдет без записи.

Юля замерла.

— Я разве похож на человека, готового дважды попасться на один трюк? — поинтересовался Разумовский. — Я объясню, что имеет в виду, Игорь, только…

— Он не одержимый, — сказал Игорь. — Птица — часть его собственной личности. А еще знаешь, что я тут вычитал? Личности всегда стоят на одной моральной платформе, о как.

Разумовский на экране наклонил голову так, что челка упала, скрывая лицо.

— Не понимаю, — нахмурилась Юля.

— Сереж, не объяснишь ей? — съерничал Игорь.

Юля резким движением сдернула клипсу и уронила ее Игорю прямо в пельмени, и Разумовский начал говорить.

— Он прав, — сказал Разумовский дрожащим голосом. — Это… мне не подкинули, это просто… наиболее жесткая и радикальная часть… меня самого… Я думал о себе лучше.

Разумовский закрыл лицо руками, резким жестом, подобрал под себя ноги. И замолк.

И тут Юля со всей дури щипанула Игоря за бок! Игорь дрыгнул загипсованной ногой, едва не снеся вазу пяткой.

— Вот нахрена ты это сделал? — ласково спросила Юля, кивнув на экран. — Решил, раз тебе плохо, пусть ему тоже плохо будет?

Игорь открыл рот и закрыл его, вдруг выяснив, что Юля полностью права. Ему было паскудно на душе и Разумовского он доводил специально, хоть и неосознанно.

Тот так и застыл, не шевелясь.

— А Олег где? — осторожно спросил Игорь, но Разумовский сидел, как каменный. — Твою ж мать…

“Да-да, я снова вел себя как мудак. Сидел и доводил психованного. И довел…”

— Эй, — обеспокоенно позвала Юля, но тоже не добилась никакой реакции.

Игорь привстал, подхватил смартфон прижал к рту и затрубил, словно иерихонская труба:

— ОЛЕЕЕЕГ!

С третьего раза он дозвался. Послышался звук шагов — а затем и матюки Волкова.

— Мужик, что случилось? — спросил он в экран.

— Я сегодня немного мудак, — признался Игорь.

— Я тебе сейчас вторую ногу сломаю, — погрозил Волков. — Серенький, ты чего?

Волков притянул Разумовского к себе и тот неожиданно отмер, разрыдавшись ему в плечо. Игорь срочно нажал отбой звонка, ощущая страшное желание закурить по-Юлиному — треть сигареты одной затяжкой и расплющить о пепельницу.

Юля достала клипсу из пельменей.

— Давай просушу, — неловко предложил Игорь.

Юля покачала головой:

— Это другое ухо. Он был не в том состоянии, чтобы следить. Только знаешь, нахер такие записи, Игорь…

Извиняться Игорь не любил (а кто любит?) но вчера он палку все-таки перегнул. В принципе, если быть непредвзятым (а не как вчера) Разумовский не сделал ничего сильно плохого. И уж точно Игорю не следовало тыкать его тем, что его вторая часть — психопат. Но получилось, как получилось…

Они позавтракали, Юля велела ему не скучать и убежала по делам — журналиста, как и волка, ноги кормят. Убежала, оставив шпионский смартфон на видном месте. Знала.

Трубку Разумовский взял не сразу. Смотрел на Игоря настороженно, так, будто ждал, что тот его сейчас ударит и Игоря кольнула-таки совесть. Ну нашел, с кем связаться!

— Ты эт… Извини, — вздохнул Игорь. — Я вчера… неправ был, в общем.

— В том-то и дело, что ты был прав, — горько вздохнул Разумовский..

“Ну началось…”— подумал Игорь.

— После укола — что ты чувствовал? — спросил Игорь, чуть сменяя тему. — Каким ты был?

И Юля и Дима успели поделиться с Игорем впечатлениями. Юле третий Разумовский понравился, а Диму он раздражал.

Помогло — Разумовский перестал сокрушаться и задумался.

— Знаешь, — сказал он, нервно стискивая пальцы. — Это было просто замечательно. Словно тебе на какое-то время дали кусочек всемогущества. Ты что-то делаешь и твердо знаешь, что все получится, все пройдет как задумано и ты все рассчитал правильно…

“Мужик, как ты живешь, — подумал Игорь. — Как ты вообще ухитряешься что-то сделать с такой тревожностью и неуверенностью в себе…”

— ...и я ни секунды не колебался, укладывая в сумку ту винтовку, — упавшим голосом добавил Разумовский.

— Без нее нас там бы и… — хмыкнул Игорь.

Если бы Игорю удалось собрать желе, которое тем утром было у него вместо мозгов, в кучку настолько, чтобы взяться за оружие, он не стал бы стрелять на поражение. Хватило бы пугнуть.

Разумовский мучительно заломил пальцы:

— Сейчас бы я не смог. А может и смог бы, не знаю… но это бы точно не было просто.

Игорь мысленно вздохнул. Что-то видимо отразилось на его лице, Разумовский вскинул голову:

— Думаешь — почему я такой? Я не знаю… что-то когда-то произошло со мной. Поможешь выяснить?

— Что? — не понял Игорь.

— Я попал в “Радугу” в шесть лет, — пояснил Разумовский. — До этого был другой детдом, он сгорел.

— Понимаешь, — Разумовский нашел на диване бумажку и теперь старательно отщипывал от нее клочки, склонив голову так, что волосы совершенно закрыли лицо, — чтобы лечиться, надо знать, какой была травма… Кто-то из персонала, кто выжил… они должны помнить, что со мной там делали… Только не думаю, что они захотят кому-нибудь рассказывать… Ты моя последняя надежда, Игорь. Если ты не выяснишь — не выяснит никто. Поможешь?

Игорь открыл рот, кашлянул и закрыл.

— Хорошо, — сказал он, почти помимо воли.

Умеет же Разумовский подкидывать дела — одно другого гаже. И ведь не откажешь.

— Спасибо, Игорь, — Разумовский наконец оставил свою бумажку, сбросил челку с глаз и улыбнулся. — Слушай, я тебе часа через два покажу, как с программой работать, ладно? У меня сейчас конф-колл.

— Ага, — кивнул Игорь, находясь в некотором обалдении. — Звони.

И завершил звонок. Полежал, разглядывая потолок и сказал:

— Ух ты.

Вот это он позвонил, вот это извинился. И как ловко Разумовский навесил ему это задание… Он, походу, и не специально. У него такие штуки — выстроить ситуацию так, чтобы только и оставалось, что сделать все по его — сами собой получаются.

Да, вот так он и существовал, вот так и добивался всего — без нажима, но так, чтобы люди, действуя согласно своим желаниям лили воду на его мельницу. Талант, что и говорить.

Игорь вспоминал времена, когда он искренне считал Разумовского героем… Да, он бы многое мог. Проблема крылась лишь в методах.

Каким Разумовский станет, если вылечится?