Новая история (джен)

— Мистер Нотт, — устало вздохнул Флитвик, смотря в журнал, — я жду, что за ваше завтрашнее эссе смогу поставить «Выше ожидаемого». Иначе же ваша общая оценка за семестр так и останется на уровне «Слабо» и мне придётся обратиться к вашему декану.

— Хорошо, профессор, — отрывисто отчеканил Тео, посмотрев на Флитвика красными глазами.

— Я прослежу за этим, профессор!

— Надеюсь, мистер Забини, — чуть улыбнулся Флитвик под недоверчивое фырканье Малфоя.

Я упрямо смотрела на доску. В начале года я рвалась за первые парты, но теперь, когда заняла почётное место рядом Малфоем, всё бы отдала, чтоб пересесть обратно в конец. Ведь сейчас я была не «никто», а «девочка, создавшая проблемы Дамблдору». Поэтому мы поменялись местами с Крэббом. Именно с ним, потому что Гойл оказался сильнее. Стукнув Крэбба, своё место он отстоял.

Крэбб, конечно, такому понижению «социального статуса» не обрадовался. К тому же я, под предлогом грядущих экзаменов, бросила делать за них домашние задания. Даже за двойную плату. Гойл не особенно расстроился, а вот Крэббу отец за хорошие оценки обещал «Нимбус».

— Из-за тебя я не получу метлу, — бурчал Крэбб.

— Так постарайся сам, — злилась я.

— Сам я не могу, — ещё больше раздражался Крэбб. — Это из-за тебя я отвык писать и теперь не могу привыкнуть!

— Какие нежности!

— Да ладно вам, — довольно улыбался Малфой. — Винс, не расстраивайся, я дам тебе полетать на своей метле!

Не знаю уж, искренне это сказал Малфой или с умыслом, но Крэбба это точно не подбодрило. Со мной он и вовсе перестал разговаривать. И всё своё раздражение сваливал на более слабых и беззащитных. Потешался над оценками Тео:

— Ещё одно «Отвратительно»? Я-то хоть на «Удовлетворительно» написал.

Запугивал взвинченного Блейза:

— Останешься ты с ним на второй год. Будешь всё заново проходить с новичками. И распределение, наверное, тоже. Да это даже хорошо. Попадёшь к своим хаффлпаффцам. Ты же к ним и хотел. Ну, тебе там и лучше будет. Они там всех подряд принимают.

— Никуда я не попаду! — сопротивлялся Блейз, яростно листая учебники.

— Попадёшь-попадёшь.

На робкую Миллисенту ему было достаточно грозно посмотреть, как её точно ветром сдувало. Милли вообще приходилось на факультете хуже всех. Сигнус был последним Блэком. Не считая, конечно, Сириуса. Но тот сидел в Азкабане, а это всё равно, что мёртв. А раз последний представитель умер, значит, пора делить наследство. Но возникли маленькие проблемы с завещанием. По пятьсот галлеонов досталось Малфоям, Эйвери, Розье, МакНейру, МакМилланам, Булстроудам, Флинтам, Яксли и мистеру Берку, как «дальним, но любимым родственникам». А кому всё остальное — непонятно. Поговаривали, что наследников обозначено двое или даже трое. Но кто они — неизвестно. И при каких условиях они наследство могут получить — неизвестно тоже. Распорядителем завещания оказался отец Миллисенты. Всем почему-то казалось, что ей-то он точно всё рассказал!

Миллисента, бледная и трясущаяся, клялась, что ничего не знает. Это никого не интересовало. Её ловили везде. При входе и выходе из спальни, присаживались рядом за столом, хватали за локоть в библиотеке и поджидали даже около туалетной кабинки. Поэтому Крайс, наверняка, по настоянию Снейпа, постоянно крутился рядом с ней, защищая от чересчур настойчивых. От внимания в школьных коридорах это не спасало.

За спорами «кто роднее Блэкам» я наблюдала из глубины кресла, внутренне посмеиваясь. «Слизерин — одна большая семья», — сказали нам в начале года. Теперь это было особенно заметно. Общая грызня интересовала мало, были более важные проблемы.

Мантия всё ещё лежала в моём сундуке. Можно было, конечно, отдать Поттеру. Но как доказать, что я её не воровала, а взяла просто в спешке? Казалось, никак. Я боялась потерять новую, с таким трудом заработанную, репутацию. Боялась наказания от Дамблдора. Боялась потерять баллы, а ведь мы лидировали в соревновании. Можно было оставить себе. За секунду я придумала для мантии с десяток более полезных применений, чем нелегальная перевозка дракона. Можно было ходить по школе. А можно забираться в чужие дома средь бела дня! Не боясь сигнализации! От возможностей кружилась голова, ведь я смогла бы не только быстро раздать долги в магловском мире… Могла ещё и заработать! Если бы не одно но. «Она раньше принадлежала его отцу», — зудел в голове противный голос Дамблдора. «Отцу» отдавалось громким эхом. «Нечего бросаться такими вещами!» — оправдывалась я, смотря на Розье с его любимым кольцом.

Почему-то вспомнилась единственная мышь, которую я не смогла убить. Уже поймав её в лесу, я услышала жалобный писк, а растолкав ногой ветки, увидела мелких голых розовых мышат. Тут же подумала, что оставлю их сиротами, а ведь я сама сирота… Мышь я отпустила. Зато убила рыбу, очень интересуясь, что же чувствуешь, когда всаживаешь нож во что-то живое. Как выяснилось, ничего особенного. «Или рыба мелковата, — размышляла я, идя по подземному коридору. — Так значит, Поттер для меня сейчас, как розовая мышь-сиротка? Да что за глупости!»

Войдя в гостиную, я всё же сдалась в плен собственных страхов и решила, что просто подложу мантию сове Поттера. Чтоб самой не попасться. Но как-нибудь потом, чтоб он нашему факультету не навредил. «В конце года!» — придумала я и свободно расправила плечи. Огонь в камине полыхнул как-то одобрительно, и я немного успокоилась.

Блейз совсем рядом лихорадочно строчил в пергаменте, от усердия даже высунув язык. Тео снова не было. По зелёному корешку я признала учебник по зельям и, раздражённо отвернулась. Присела за соседний столик. В лакированной поверхности отражалось моё невозмутимое лицо. Громко бахнула по столу учебником чар, как бы намекая, что их сдавать завтра, а зелья — послезавтра. Блейз только вздрогнул, застрочив с удвоенной скоростью. Я медленно и важно развернула своё сочинение. Буковка к буковке, строчка к строчке. Блейз размашисто отодвинул от себя том по зельям и, довольно улыбнувшись, провёл рукой по лбу, оставив на нём длинный синий след от чернил. Я уж было облегчённо выдохнула, но тут он совершил нечто возмутительное: взял учебник по трансфигурации!

— На следующей неделе! — громко напомнила я, смотря в свои записи. Увлечённый Блейз этого не услышал.

Я раздражённо скатала пергамент, не зная, как ещё его образумить. Стрелка часов быстро ползла к отбою, я продолжала втихую наблюдать за Блейзом. После трансфигурации он взялся за историю, потом за гербологию, начертил карты на астрономию, ответил на вопросы для защиты, и вот, наконец:

— Всё! — радостно воскликнул он сонному Тео. — Я написал всё и по всем предметам! Ты как? Отдохнул?

— Отдохнул, — угрюмо заявил Тео. — Точно всё?

— Точно! — счастливо улыбался Блейз. А я возмущённо дёрнула ногой. Но признаваться в наблюдении было стыдно. — Там везде на «Выше ожидаемого» точно! Теперь тебя не исключат!

— Спасибо, Блейз, — проронил Тео, тяжело сев рядом с другом.

— Тебе только переписать надо.

— Сейчас займусь. Ты иди тогда, а я тут попишу.

— Точно? Может к тебе лучше? — засомневался Блейз, закинув сумку на плечо.

— Мне тишина нужна, — зло сказал Тео и сразу стал похож на отца. — Ты иди скорее. Я потом приду.

Я недоуменно глянула на гостиную. Конечно, тут редко кричали во всё горло, но и назвать общий гомон тишиной было сложно. Когда я повернулась к Тео, он уже сопел, уложив голову на учебник. По чарам.

Вспыхнув не хуже факела, я рванула к себе, чтобы не видеть этого безобразия. Но успокоиться всё равно не могла. Кружила по комнате, возмущённо взмахивая рукавами мантии, словно птица.

— Его же точно исключат! — взволнованно восклицала я. И тут же добавляла: — Да какое мне дело! Я-то что теперь сделать могу! Будить его что ли буду?

Я замерла, чуть не врезавшись в стол, а потом с сомнением обернулась на сундук. Мы с Тео, конечно, всё ещё не разговаривали, но в школе он хотя бы был рядом. На виду. Так была хотя бы призрачная возможность помириться. С отъездом Тео она исчезала.

— Написать на «Выше ожидаемого» только по одному учебнику он не сможет. Да уже и не успеет. Но… Это же долго.

Медленно подошла к сундуку, словно он мог отговорить, достала мантию-невидимку и огрызок пергамента. «Здравствуй, отец», — было написано в самом верху почерком Тео.

— Один раз я за него писала. Если его отец поверил, Флитвик поверит уж точно, но, — замялась я, достав из сумки толстый свёрток с эссе, — это очень долго. Я полвечера в библиотеке сидела, а сейчас она уже закрыта... Но не списывать же всё у себя…

Я смотрела на своё эссе в одной руке и на огрызок письма в другой. На толстое эссе и на огрызок письма. На эссе и на письмо. С криком швырнула всё это в стены и уселась на кровать, недовольно переплетя руки.

— Да делать мне больше нечего! Вдруг он уже вспомнил и сейчас пишет?! — возмущалась я, смотря в зеркало: — А вдруг не пишет?

Вскочила на ноги с ещё более громким криком и яростно швырнула эссе и письмо на стол. Села. Развернула пергамент.

— Если он не скажет мне спасибо, — зло шептала я, копируя буквы, — я больше в жизни помогать никому не буду. Никогда.

Написать хорошее эссе задача не из лёгких, а подделать чужим почерком ещё более сложная. Чуть не плача я, в порыве дружеской помощи, отдала Тео лучший кусок своего сочинения, да ещё пририсовала схемы заклинаний. Идти в библиотеку не решилась даже под мантией. Вдруг всё же поймают? Закончила только к четырём утра, потирая припухшие глаза. Довольная и с чернилами на щеках улеглась спать.

Утром я буквально не могла устоять на месте от предвкушения. И Тео, и Блейз — оба покачивались от усталости. Я с удивлением поняла, что даже одежду они не меняли: на лацканах рубашки Блейза так и остались чернильные пятна. Галстук Тео сбился на бок, словно он и спал в нём. Крайс, охранявший Миллисенту, громко обругал их и привёл в относительный порядок.

— Сейчас история, — шептал Блейз, — хоть поспим.

— Одному из нас надо остаться, — ещё тише настаивал Тео.

— Прогулов много, даже Бинс заметит.

— Но…

— Как спалось? — взяла я под локоть Малфоя, который начал прислушиваться.

На истории они и правда уснули. Как и Малфой, и Крэбб с Гойлом. Даже боязливая Миллисента уложила голову на локоть. В начале года они говорили, что слизеринцы не спят на уроках и уважают учителей. Скучный Бинс оказался сильнее. Не спали только мы с Паркинсон. Я слишком волновалась и всё ещё думала, помогать или нет, представляя худшие сценарии развития событий. Паркинсон сосредоточенно читала модный журнал, беззвучно шевеля губами.

— Отлично, мисс Селвин, — монотонно похвалил Бинс Паркинсон, потом кивнул Драко, — мистер Малфой, вашим эссе я так же доволен.

Я закатила глаза. Бинс имел дурацкую привычку называть учеников чужими фамилиями. Возможно, он помнил только свой последний класс или самый первый. И постоянно путал нас с учениками тех времён. Как он правильно ставил оценки — для меня оставалось загадкой. Малфой с гордо поднятой головой вышагивал из класса. Он был похож на отца, деда, прадеда, так что его фамилию Бинс никогда не путал. Я выходила самой последней, стараясь оттянуть момент. Так и не придумала, как отдать Тео «его» эссе.

— Мисс Блэк, очень хорошо подобрали факты, — Бинс протянул мне свиток пергамента, не поднимая глаз.

— Спасибо, профессор, — так же монотонно ответила я, не повернув головы.

— Как он тебя назвал? — цепко взял меня под руку Малфой в коридоре.

— Не помню, — отмахнулась я, не сводя взгляда со споривших Тео и Блейза.

В кабинете Флитвика показалось, что я попала на лесную поляну. Круглый кабинет заливал яркий свет, запах нагретого дерева смешался с цветочным ароматом, а птицы пели так громко, что некоторые студенты закрутили головами в их поисках. Солнечные зайчики перепрыгивали с пузатых чашек на изящные сахарницы, с длинных молочниц на приземистые соусники. Они словно играли в догонялки и на миг я залюбовалась.

— Рассаживайтесь поскорее, — призывал Флитвик, стоя на толстой стопке книг. Чувствуя, как вспыхнули щёки, я шмыгнула на место. — Сегодня мы с вами повторим заклинание Таранталегра! Оно будет на экзаменах. Итак, заставьте ваши приборы танцевать! Кто первым проделает это со всем сервизом, получит высший бал!

При последних словах взгляд сам собой потянулся к Грейнджер в другом конце класса. Вчера она стала лучшей на трансфигурации. Позавчера я блистала на зельях. А за день до этого она получила высший бал по гербологии. Ей никак нельзя было уступить. «У меня же есть нити, — злилась я, целясь в чашку, — я должна её сделать! Иначе можно сразу мне руки отрубить!»

— Один один! — весело рассмеялся Флитвик, глядя на наши с Грейнджер ложки.

* * *

— Поздравляю! — весело восклицал Флитвик через час. — Двадцать баллов Слизерину!

Я раздражённо потирала ноющее запястье. Чем крупнее предмет, тем сложнее его заколдовать. Сразу было понятно, что заварник отнял бы больше всего времени. Его я зачаровала сразу после ложек, на которых разогревалась, потом сахарницу, молочник и уж потом оставшиеся чашки. Грейнджер действовала наоборот. Я опередила её всего на пару секунд. Но не была собой довольна. Казалось, что приборы Грейнджер танцевали как-то задорнее моих! А ещё ей улыбались Поттер и Уизли.

— Старосты будут рады, — подбодрил меня Малфой. — Идёшь?

— Сдайте ваши эссе! — стоя на стопке книг, помахал палочкой Флитвик. Сзади раздался громкий треск. Я поняла, что это Блейз ударился головой о парту.

— Мне ещё нужно спросить кое-что про экзамен, — солгала я, сжав задрожавшие руки в кулаки.

— Я забыл! — громким шёпотом паниковал Блейз. Я сглотнула. Крэбб рассмеялся.

— Не пропусти обед! — улыбнулся мне Малфой.

Студенты, у которых Флитвик уже забрал пергаменты, медленно покидали кабинет, а я делала вид, что копаюсь в сумке. Сердце поднималось к горлу. Я не знала, что делать. Как предложить помощь так, чтобы не унизить? «А вдруг они подумают, что я хвастаюсь?!»

— Прости, прости, прости, прости меня! — причитал Блейз за моей спиной.

— Ничего, — беззлобно, но совсем безжизненно ответил Тео, — ты не можешь тянуть нас вечно. Это бы всё равно случилось.

— Не случилось бы, если бы не я! Дурак, дурак, дурак!

Убрав всё, я положила на парту свой свиток. А эссе Тео зажала под столом.

— Скажи, что забыл в комнате! А вечером занесёшь! Мы вместе напишем! — придумал Блейз.

— А если он скажет занести сразу после обеда? Я не успею написать нормально за полчаса. Да и некогда. Нет, это всё к лучшему.

— Нет не к лучшему! Вам нельзя... — «домой» — догадалась я, но не расслышала. Блейз перешёл на совсем тихий шёпот.

—... сам поговорю, — настаивал Тео.

Я тихонько повернулась. Низко пригнувшись над партой, будто это могло спрятать от профессора, они продолжали сверлить друг друга взглядами и шептать. Я протянула вперёд руку. Она вдруг показалась мне очень тяжёлой, словно камней в рукав напихали. Разжала пальцы. Толстый свиток аккуратно упал на парту. Тео и Блейз повернулись и одинаково недоуменно посмотрели. Так же медленно и молча, я отвернулась.

— Молодые люди, почему задерживаетесь? — блеснул стёклами очков Флитвик.

— Профессор, я... — начал Тео.

— Я уронил перо! — заорал Блейз. Я услышала, как под партой он пихнул Тео ногой. — Они помогали мне его искать!

— Мисс Свенсон, хорошо, — покивал Флитвик, приманив палочкой мой пергамент. — Мистер Нотт?

И прежде, чем кто-нибудь успел что-то сказать, Флитвик взмахнул палочкой и развернул свиток.

— Я всё объясню, — поднялся Тео. В груди медленно расползался холод. Всё равно что выпить ледяной воды в знойный летний день. Я никак не могла понять мои ли это эмоции или Тео.

— Отличные иллюстрации, мистер Нотт, — похвалил Флитвик, пробегаясь глазами по написанному.

— Иллюстрации? — удивился Тео.

— Вы вполне заслуживаете «Превосходно»! — решил Флитвик.

— «Превосходно»? Но это же... Это не моя работа.

— Тео! — шикнул Блейз.

— Не ваша? — удивился Флитвик, развернув пергамент лицом.

— Это... Мой почерк?

— Конечно, твой! — нашёлся Блейз. — Так старался, что даже забыл, как писал.

— Похвально, — улыбнулся Флитвик. — Мистер Забини, а где ваше эссе?

— А я... Я забыл его в комнате и...

Дослушивать я не стала, пулей вылетев из кабинета. Вдруг резко расхотелось их видеть и слышать. Более того, казалось, ничто на свете не может быть страшнее предстоящего разговора. Мне бы очень хотелось, чтобы они просто подошли ко мне. Просто улыбнулись или обняли. Чтобы всё стало как прежде без всяких вопросов. Но я знала, что как прежде быть уже не могло. Казалось, я чётко поняла это только в классе. Быстро провела рукой по глазам. Как никогда раньше мне захотелось иметь родителей, брата или просто старшего друга. Так хотелось спрятаться!

На обеде я не разговаривала и смотрела только в тарелку. В класс трансфигурации вошла самой последней, всю большую перемену просидев в туалете. А вышла самой-самой первой, под возмущённым взглядом МакГонагалл. И тут же понеслась в класс зелий. Измельчая в пыль корни, нарезая цветы и стебли, я иногда оборачивалась, но каждый раз видела, как взмокшие Тео и Блейз яростно спорили друг с другом, махая руками над котлом. Тео упрямо мотал головой. Блейз закатывал глаза. Теперь «помощь» казалась мне очень глупым поступком. Хотелось повернуть время вспять.

— Мистер Нотт, останьтесь, — после звонка попросил Снейп, нависая над журналом.

— Ты куда?! — окликнул меня Малфой на выходе из класса.

— В комнату. Устала, — бросила я, прибавив шагу.

Весь вечер я металась по комнате, от волнения покусывая то костяшки пальцев, то подушечки. «Кусать ногти мерзко», — говорила мне мисс Мэри, и я это чётко усвоила. Не пошла на ужин. Тошнило от одной мысли о еде. Я никак не могла успокоиться и найти занятие. Пыталась читать, но не понимала смысла написанного. Хотела сварить простенькое укрепляющее зелье, но путалась и никак не могла запомнить, что уже положила в котёл, а что нет. Хотела потренировать нити, но не смогла нормально поднять даже чернильницу. Со звоном она упала, чернила отвратительной кляксой растеклись по столу. Звук капель сводил с ума. Я ненавидела мерные звуки. Поэтому всегда плотно закрывала краны, а заведённый будильник прятала под подушку. Экскуро получилось только с третьего раза. Обессилев, я уселась на кровать, вцепившись в волосы. На стук в дверь не ответила. Я боялась даже пошевелиться. Казалось, Блейз это обязательно услышит. Я не сомневалась, что это именно он. Блейз стучал по-особенному. Не костяшками, а ногтями по замочной скважине. Получался такой перезвон, а не стук. Тео с короткими паузами между стуками, а Малфой — с длинными. Миллли постукивала часто-часто. Расстроившись, что помню такие подробности, зарылась лицом в подушку.

Позже стучались ещё. Я, чувствуя себя невероятно глупо, прижимала к себе подушку, но не отвечала. Ночью началась гроза. Свернувшись в клубок, я боялась, что волны озера сломают стекло. Накрывшись одеялом, я строила планы по спасению от наводнения. Прижимала к себе рюкзак с деньгами и записями родительских разговоров. Когда шум шторма стих, рискнула высунуться наружу. Вглядываясь в окно, вдруг подумала, что над нами очень много земли. Поёжилась. Подула на замёрзшие руки. В голову то и дело лезли мысли о мертвецах, ведь они тоже под землёй. Почудилось, что в потолке появились трещины, что он вот-вот упадёт на меня и расплющит или засыпет. Уснула я у самого входа, крепко сжимая в руках волшебную палочку.

Утром я была ужасно зла на себя за впечатлительность. Приняла душ и даже оделась, но выйти из комнаты так и не решилась. Казалось, в комнате мой мир, значит, здесь я всё контролирую. Стараясь оттянуть момент, я решила убраться, делая всё нарочито медленно. В обед, наконец, задремала.

В дверь постучали так сильно и громко, что я упала с кровати. И тут же подскочила на ноги с мыслью, что потолок всё-таки упал. Оглянувшись на дверь, я тихонько чертыхнулась и... Отползла назад. А в дверь уже не стучали, а колотили, будто швыряя камнями. Вдохнула, выдохнула, поправила мантию и резко шагнула вперёд.

— Кого-то убили что ли? — раздражённо спросила я, стараясь спрятать страх.

— Трис, скорее! — громко шептал Блейз, тяжело дыша. Я так давно не слышала от него своего имени, что рука дрогнула. — Помоги нам!

— Да что такое?

— Ты же можешь колдовать без палочки! — Блейз потащил меня в коридор, схватив за руку. — Ты сможешь её вытащить!

— Да что случилось-то? — хмурилась я, думая только о тёплой руке Блейза и о том, как её не хватало всё это время.

— Скорее, а то она задохнётся, а Тео не хочет к Помфри!

— Кто задох... Да что случилось?!

— Входи, — подпихивал меня в спину Блейз, с опаской оглядываясь по сторонам. — Входи, скорее!

— Акцио пуговица! — услышала я молящий, почти рыдающий голос Тео. Да так и замерла на пороге. — Акцио пуговица!

Тео, сидя на коленях у кровати, неистово махал палочкой над красным лицом маленького хрипящего ребёнка.

— Скорее! — воскликнул Блейз, подталкивая меня в спину.

Тео обернулся и замер. Присев рядом на колени, я во все глаза смотрела на заплаканное личико. Я умела двигать предметы, но только те, что видела.

— Нужно к мадам Помфри, — поражённо пробормотала я.

— Нельзя! — воскликнул Тео и подтащил к себе ребёнка. — Её у меня заберут!

— А так она умрёт!

— Акцио пуговица!

— Трис, ну попробуй! — потряс меня за плечи Блейз. — Вытащи пуговицу!

— Да я её не вижу!

— Может, она её вырвет? — протараторил Блейз, подбежав к ребёнку и сунув ему пальцы в рот. Но хрипы только стали громче. — Надо её перевернуть!

— Дай мне, — подползла я к Тео, отпихнув Блейза с его пальцами.

Быстро присев рядом, накрыла рукой маленький беззубый ротик. Плечом чувствовала, как рядом трясся Тео. Выпустила нить. Втянув голову в плечи, словно пытаясь отгородиться от страшного хрипа, заглянула в беззубый рот, но никакой пуговицы не увидела. Оставалось надеяться, что всё же смогу зацепить её магией. Стараясь не обращать внимания на колотящееся сердце, изогнула нить и дотянула до груди ребёнка и, сделав её шире, потянула назад.

— Переверни её, захлебнётся, — часто дыша, прошептал Блейз, присев рядом.

— Открой ей рот пошире, — командовала я, свободной рукой придерживая маленькую голову. Хрипы сменились на ещё более страшное бульканье. Тео со всех сил стиснул судорожно подрагивавшее тельце.

— Идёт, — обрадовался Блейз. Я потянула сильнее. Ребёнок заворочался, заплевался и, наконец, разразился громким свободным плачем.

— О, Мерлин, — прошептал Тео, прижимая ребёнка к груди. — Всё хорошо, всё хорошо.

— Экскуро, — взмахнула я палочкой, убирая с мантии оранжевую рвоту и крутя в пальцах пуговицу от мантии.

Блейз с громким выдохом повалился на пол и закрыл лицо руками. Тео, поднявшись, отошёл к окну, беспрестанно что-то нашептывая и покачивая ребёнка. В свете озёрных вод фигура Тео странно плыла, он был похож на тонкую сломанную оторванную веточку.

— Всё хорошо, — устало сказал Блейз с пола, так и не открыв лица. Тео только сильнее прижал к себе ребёнка и судорожно не то вздохнул, не то всхлипнул. «Грэхэм говорил, что врач всегда должен быть готов к… Этим самым… Как оно… Ах, да! К экс-трен-ным ситуациям. Я справилась? Вроде, да. Зато, я буду хорошим целителем», — поглаживая ноги, успокаивала я себя, огромными глазами глядя по сторонам.

Комната больше напоминала свалку. На столах, стульях и креслах, на кровати и на полу, словом, везде валялась мятая одежда. На столе, комоде, подоконнике и даже на полу стояли тарелки. К большей части из них присохли крошки. Кровать, кажется, не заправляли неделями, но больше всего внимания привлекал шкаф. Он был перевёрнут на спину, дверцы с него сняли, а одежду и полки просто выкинули, застелив всё одеялом. «Наверное, чтобы ребёнок не ползал, когда их нет. Вот почему они прогуливали».

— Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит? — начала я, прокашлявшись. — Откуда у вас ребёнок?!

Тео только сильнее сжался, взял с кровати соску и усерднее закачал притихшего ребёнка. Блейз не шевелился: уснул.

— Так, — поднялась я, оправив мантию, — я ухожу.

— Подожди, — тихо позвал Тео, когда я сделала пару шагов.

— Чего подожди? — круто развернулась я и встала около стола, дрожащими пальцами поглаживая ровную поверхность. Тео аккуратно уложил уставшего ребёнка в самодельную кровать, тоже встал у стола, тоже погладил его, и сглотнул, так и не посмотрев мне в глаза.

— Зачем ты написала за меня эссе?

— Эссе?! — опешила я. — Тебя сейчас эссе волнует? Серьёзно?!

— Нет, — ниже опустил голову Тео, — но всё же почему?

— Да потому что тебя бы исключили! — возмущённо взмахнула руками я, но услышав, как заворочался ребёнок, продолжила тише: — Я видела, что вы с Блейзом ничего не писали, а сказать вам… Не могла я сказать! Я думала, что потом мы помиримся. Потому что я… Потому что ты — мой друг, хочешь ты этого или нет и…

Закончить я не успела. Тео стремительно рванулся вперёд и крепко прижал к себе, наклонив голову к моему плечу.

— Прости меня, — прошептал он куда-то в мои волосы. — Прости, что я тогда так сказал. Я не хотел, я сразу пожалел, как сказал. Я хотел извиниться. Честно хотел. Но мне было так стыдно! — вздрогнул он, прижав меня ещё крепче. Я чувствовала, как плечу стало то ли горячо, то ли влажно. — Я… Скучал по маме… А там ещё отец. Я смотрел на тебя, и мне каждый раз становилось ужасно стыдно. Я… Просто я струсил. Побоялся, что ты рассмеёшься. А потом ты стала ходить с Малфоем, потом этот дракон и я подумал, что без нас тебе даже лучше.

— Ерунда! — отмахнулась я, робко поглаживая Тео по спине и чувствуя выпирающие позвонки. — Я это сделала, чтобы вы ко мне подошли. А Малфой… Ну, просто больше никого не было.

— Я хотел зайти к тебе в палату, — чуть спокойнее продолжил Тео, — но не мог уйти, а Блейза Помфри не пустила. Прости меня, пожалуйста.

— Я не злюсь, — прошептала я, встав на носочки и, задрав голову, коснулась подбородком его плеча, — давай забудем про это. Я… Скучала.

— Я тоже. Я страшно устал, — признался Тео, а я обняла его крепче. Жадно внюхивалась в его аромат, вслушивалась в биение сердца и водила руками по спине, по выступающим позвонкам, по плечам, желая запомнить всё-всё. Хотелось, чтобы время остановилось, и мы бы стояли так вечно. Или хотя бы пару часов.

— Я помогу тебе, только скажи, что случилось и откуда ребёнок?

— Это моя сестра, — выдохнул Тео, отпустив меня и тяжело опустившись на пол. Я чувствовала себя очень тупой. — Её зовут Пенни и ей почти четыре месяца. Она здесь потому что, — замялся Тео, стиснув колени. А потом крепко зажмурился и заговорил скороговоркой, — мой отец её не любит. Он… Своеобразный. Он хотел мальчика. Наследника. Он мной не очень доволен. Он меня не воспитывал, он же в Азкабане сидел. Постоянно говорил маме, что из-за неё я… Слишком мягкий. Он много чего говорил. Со вторым сыном он хотел сделать всё правильно и… И.

— Ты же сам мне говорил, что девочки тоже могут наследовать, — сказала я, гладя его плечо. Глупо, но казалось, что если я отпущу, Тео просто исчезнет. Развеется пылью.

— Докажи это моему отцу. Он не любит Пенни. Он к ней даже не подходил, просто закрыл в комнате. Хонгриг — это наш домовик — заботился о ней, но он уже совсем старый. Ему больше пятиста лет.

— Пятиста! — ахнула я.

— Он плохо видит, плохо ходит, у него слабые руки, и ему опасно аппарировать. Но… Я так беспокоился за Пенни, зная отца… Я попросил Хонгрига перенести меня домой. Отец он… Иногда он, знаешь… Иногда он выпивает. И тогда лучше… Ну…

— Лучше не быть рядом? — покивала я, вспомнив Майка и Мэтта.

— Да, именно так. Я просто побоялся оставить там Пенни. Побоялся, что пока я приеду, её тоже не будет, а я не узнаю, как, — сжавшись, он совсем низко наклонил голову, поглаживая колени, словно желая себя успокоить, и продолжил совсем тихо, — как было с мамой. Мы с ним заспорили, подрались. Я… Сам от себя не ожидал. Но он взрослый и… У него есть определённый опыт в боях. Он даже дал мне возможность. Сказал, что не будет обороняться от первых моих трёх заклинаний. А потом уложил меня одним заклинанием. Всего одним! Он стоял, а я… Я не мог двигаться. Просто смотрел на его обувь, как он ходил возле моей головы и думал, что он и меня запрёт в комнате и забудет. Как Пенни. А он сказал, что я наконец-то проявил характер! Мне… Так мерзко, что он меня похвалил. Думаешь, это плохо?

— Не думаю, — придвинулась я, обняв за плечи. Блейз засопел и повернулся на бок, мы немного помолчали. — А дальше?

— Дальше? — тихо и сдавленно повторил Тео, отвернувшись и сглотнув. — Он сказал, что если мне так нравятся головастики и что я если я такой… Взрослый и самостоятельный, то могу попробовать, что он не против. Что если я справлюсь, он может даже примет... Девчонку. Он ей даже имя не дал. За три месяца! А мама… Она не успела. Только я не справляюсь! — повернулся он, сглатывая и часто моргая. — Он не дал денег, а у меня их было мало! Он запретил Хонгригу приходить и вообще меня слушаться. Сначала, всё было хорошо. Я назвал её Пенелопа. Пенни. Я отправил сову в аптеку в Косом переулке, но продавец написал, что мне лучше обратиться к Пиппину за готовым зельем. Я написал этому Пиппину, купил зелье, а оно не подошло! В смысле Пенни покрылась сыпью. Я так испугался и опять написал в магазин. А Пиппин мне сказал, что нужно чётче указывать требования, что вернуть зелье нельзя. Но можно заказать другое. Которое не будет вызывать... Аллергии? В общем, я, конечно, заказал новое, но у меня совсем кончились деньги. Блейз написал дяде и тот выслал ему. Но это не правильно, это же не мои деньги!

— Тео, Блейз — твой друг и…

— Знаю! Знаю! Но я так не могу, — поднявшись, он заметался туда-сюда, то потирая лицо, то приглаживая волосы. — Получается, что сам я ничего не делаю! Сам я ничего не могу! Я никудышный брат и друг тоже отвратительный.

— Тео, — поднялась я, — это совсем не так.

— Нет, так! — отвернулся он. — Блейз и так мне очень помог. Я и ему жизнь испортил! Он прогуливает из-за меня, у него упали оценки, он делает за меня уроки и сидит с Пенни, когда я сплю. Он мне даже еду приносил! Я не могу так. Не могу сидеть у него на шее!

— Тео, — шагнула я вперёд.

— Всё разваливается, — опустился Тео в кресло, запустив руку в волосы. — А ведь Пенни со мной всего неделю. Я ничего не могу. Я не могу поехать домой, пока отец не позовёт. Он не позовёт, а с Пенни он меня не пустит. Если меня выгонят, пойду жить в Косой переулок и наймусь в лавку. К Берку.

— Тео! — присела я на подлокотник, приглаживая его волосы. Сама я ненавидела, когда мою голову кто-то трогал: все мысли разлетались, казалось, их могли подслушать. Я надеялась, что грустные мысли тоже вылетят у Тео из головы и стала поглаживать чаще. — Никто тебя не исключит. Я тоже тебе помогу, втроём лег…

— Нет! Я не хочу сидеть на шее ещё и у тебя.

— Это дружба, а не сидение на шее!

— Я ничтожество, — встал он и снова заходил по комнате. — Я даже убраться тут не могу. Но ты не дослушала. Дядя Блейза уплыл в Италию. Поправить здоровье после… Нападения моего отца! — воскликнул он, разведя в руки в стороны и глядя в потолок. — И теперь помощи всё равно ждать неоткуда. А отец забрал у меня сову, так что и заказать я теперь ничего не могу.

— Как?!

— Попросил Яксли, когда тот приезжал в школу.

— А так можно?

— Отец сказал ему, что сова больна, а меня Яксли слушать не стал. Ещё и Джастина наорала, что я её отцу перечил.

— Прости, — потупилась я, — это же из-за меня он приехал.

— Глупости, — отмахнулся Тео. — Это же не ты сову забрала.

— Твои «сидеть на шее», такие же глупости. Вот если бы Блейзу нужна была помощь, ты бы разве отвернулся?

— Нет, конечно. Но тут другое!

— То же самое. Так, а сейчас в чём проблема? И, Тео, что ты хочешь делать дальше? Ты не можешь… — замялась я. — Ну, растить ребёнка в школе. Чудо, что вас ещё не раскрыли. Кстати, как?

— Знаю я, что не могу! — махнул он руками. — А школьным домовикам я просто запретил входить в мою комнату. Блейза же они послушались, вот и меня тоже. Нужно продержаться совсем чуть-чуть. Я написал обо всём бабушке. Маминой маме. Отправил сову Блейза. Правда, я бабушку никогда не видел, и она с нами не общалась с тех пор, как мама вышла за отца. Но попробовать то можно?

— Конечно, — покивала я.

— Всё равно больше никого нет. Она живёт где-то в Америке. Прошло уже несколько дней.

— Сова могла ещё не долететь, — поспешила успокоить я.

— Если она не ответит, я не знаю… Тогда мне придётся всё рассказать. Кому-нибудь. Наверное, Снейпу. Ему не страшно. Он… В общем, знает он моего отца. Но я так не хочу. Не хочу, чтобы из-за отца меня считали ненормальным. Чтобы Пенни так росла. Но у нас нет денег, а её зелье кончается. Я… Я стал реже её кормить, чтобы надолго хватило. Я просто отвратителен. Я морю её голодом!

— Мы кормим её варёной тыквой и толчёным бананом, успокойся. В еде домовики не откажут, — промямлил Блейз, сонно потягиваясь и потирая глаза.

— Ей ещё рано такую еду, — опустил голову Тео. — И у неё сыпь снова началась.

— Где? — посмотрела я в сторону шкафа.

— На ногах. А ещё… Если нам нужно уйти обоим, а Пенни не спит, я… Использую Соппоро. Я просто боюсь, что она будет ползать и поранится! Как сегодня. А к маленьким детям нельзя применять чары. Я просто садист, — затянул Тео.

— Твой отец садист, — отчеканила я, внутренне сжавшись. Чтобы Тео не говорил про отца, вдруг он его всё же любит? Но Тео даже не вздрогнул. — Значит, нужна еда. Это решаемо.

— Трис…

— Даже и не думай говорить про свою шею! — замахала я руками.

— Спасибо, — Тео снова опустил голову. — За пуговицу и… И вообще. Что выслушала.

— Сколько у тебя осталось зелья? — спросила я, деловито зашагав по комнате, цепляясь взглядом то за засохшую булку, то за грязный носок.

— Раза на два, если разводить нормально. На четыре или пять, если экономить.

— Куда ты? — поднялся Блейз.

— За едой, — я оправила мантию. — Никуда не ходите.