Brown (гет)

– После вас, – сказал я, открывая дверь из кухни. – Кармин улыбнулась, шагнула вперёд и вошла в гостиную. Я услышал краем уха, как Лаванда сказала «Абердин», и понял, что они с отцом обсуждали мою работу.

– Лаванда говорит, что ты надеешься на повышение, – сказал мне Дон Браун.

– Да, – ответил я, сел на диван рядом с Лавандой и приготовился к долгому перекрёстному допросу. – Интервью на следующей неделе.

– Не рассиживайся, Марк. Нам пора идти, – твёрдо сказала Лаванда, не дав отцу задать очередной вопрос.

Я глянул на узорные настенные часы, сделанные из тонкого фарфора. Они показывали чуть за половину восьмого. Мы провели большую часть дня с её родителями, а я даже не заметил, как пролетело время. А теперь по не ясной мне причине Лаванде срочно потребовалось уйти. Вероятно, ей просто не хотелось, чтобы мама показала мне ещё больше альбомов с фотографиями.

Я посмотрел в окно на море, на юг. Серо-зелёная вода пенилась, подгоняя к берегу белые гребешки. Облака наплывали вместе с приливом; солнце выглядело серо-розовым пятнышком у западной части горизонта. Начинало темнеть, и ночь обещала быть ненастной.

– Ты уверен, что не хочешь выпить напоследок немного огневиски? – снова спросил меня Дон.

Он твёрдо решил не упустить шанс открыть бутылку пятнадцатилетнего «Баннахавейна». На прошлое Рождество Лаванда купила для меня дорогой огневиски, выдержанный в дубовой бочке, и подарила такой же своему отцу. Я уже начал жалеть, что упомянул, как мне понравилась та бутылка.

– Спасибо за предложение, Дон, но – нет. Не хочу себя расщепить. Я и в трезвом виде аппарирую с трудом, – признался я. – Может, в другой раз? – я повернулся к миссис Браун. – Спасибо, что показали мне фотографии. Лаванда в детстве была такой милой, – я сделал паузу и внимательно посмотрел на Кармин. У меня сложилось впечатление, что у неё был очень озорной характер. – Кто бы мог подумать, что Лаванда столько времени тратила на наряды и игру в принцессы? – с невинным видом спросил я. Кармин улыбнулась.

Лаванда качнула ногой и нежно опустила шпильку своего ботильона на носок моего ботинка. Я решил прислушаться к этому вежливому предупреждению.

– Спасибо, что помог мне с посудой, Марк. И с вечерним чаем тоже, – сказала Кармин. – Я рада, что ты ориентируешься на кухне, потому что Лаванда в этом плане совершенно безнадёжна. Я старалась научить её, когда она была помладше, но она лишь...

– Мама, – уверенно сказала Лаванда, – думаю, Марку хватит секретов для одного дня.

– Мне кажется, ты тоже поделилась с ним своими секретами, – не менее твёрдо ответила миссис Браун, глядя дочери в глаза. – Он знает о тебе кое-что, чего не знали мы.

Лаванда с сомнением хмыкнула, встала с места и поправила юбку.

– Пойдём, Марк, – приказала она. Я тоже встал.

Кармин улыбнулась.

– Марк, ты должен снова нас навестить – например, в следующее воскресенье.

– Он будет занят, – сказала Лаванда, прежде чем я успел прикинуть в уме, какая у меня смена.

– Разве? – спросил я, всё ещё пытаясь вести подсчёты.

– Да, – уверенно ответила Лаванда.

– Очень жаль, – сказала Кармин. – Ну что ж, Марк, не жди, пока Лаванда тебя пригласит. Просто постучи в дверь, когда будешь проходить мимо. В следующий раз я покажу тебе её фото в десять дет.

– Мама, – Лаванда простонала и потащила меня в прихожую. Её родители встали и последовали за нами.

– Кармин, я живу в Эдинбурге, – напомнил я, подавая Лаванде пальто. – Вряд ли я буду проходить мимо.

– Удачи тебе с интервью, парень, – сказал Дон. – Если тебе понадобится совет...

– Пока, папа, – Лаванда быстро поцеловала отца в щёку. Ей не терпелось уйти, поэтому я поспешно натянул пальто.

– Пока, принцесса, – сказал он, обнимая Лаванду.

– Пока, мама, – она поцеловала и обняла Кармин.

– До свидания, дорогая, – ответила мама и серьёзно посмотрела на Лаванду. – Будь умницей, девочка моя, и не обижай своего друга.

– Хорошо, мама, – ответила Лаванда со вздохом.

– До свидания, Дон, до свидания, Кармин, – сказал я. Кармин перевела на меня взгляд и выжидательно сложила губы, поэтому я наклонился и поцеловал её в щёку.

– До свидания, Марк, – она потрепала меня по плечу и тоже поцеловала на прощанье.

Дон протянул мне руку, я с опаской поднял свою. Его рукопожатие было твёрдым, но на этот раз безопасным для здоровья. Пока мы пожимали друг другу руки, он похлопал меня по плечу.

– До свидания, сынок, – сказал Дон, – рад был познакомиться.

– Я тоже, – согласилась Кармин.

Лаванда открыла дверь и вытащила меня на улицу. Родители махали нам, обнимая друг друга в дверях.

– Они очень милые, правда? – спросил я. Лаванда лишь хмыкнула в ответ, и мы пошли в сторону церкви. Лаванда хранила молчание, пока мы не помахали родителям в последний раз и не скрылись за поворотом.

– Я тебя ненавижу, – сердито выпалила она.

– Что? – сказал я, чувствуя, что мой мир начинает рушиться.

– Как тебе это удалось? – спросила Лаванда. – Ты покорил маму за десять минут. Она считает, что ты чудесный – просто идеальный. Чёрт возьми, Марк – ты помог ей помыть и вытереть всю посуду! О чём, во имя Мерлина, вы там разговаривали?

– О тебе, – признался я. Она простонала.

– И что она тебе сказала? – спросила Лаванда.

– Что ты на самом деле хорошая девочка.

Лаванда фыркнула и недовольно покачала головой.

– Ты даже отцу понравился, а ему никто не нравился из моих парней, кроме Симуса. Это нечестно, – с обидой сказала она.

Я резко остановил Лаванду, повернулся к ней лицом и схватил её за плечи, заставляя посмотреть на меня. На самом деле она вовсе не злилась и не была похожа на шипящую кошку с выпущенными когтями. Она была просто немного раздражена, а с раздраженной Лавандой я умел ладить.

– Прости, что понравился твоим родителям, Лаванда, – виновато сказал я. – Я неправильно тебя понял. Я думал, что для этого ты меня и пригласила – чтобы... их со мной познакомить. Чего ты на самом деле хотела? Чтобы они меня убили? Запретили тебе со мной встречаться?

– Они попытались это сделать с Кормаком, – сказала Лаванда. – Мама и папа как-то столкнулись с нами в Косом переулке. Папе он ужасно не понравился. Папа потребовал, чтобы я больше с Кормаком не встречалась, потому что...

– На самом деле, именно об этом мы говорили с твоей мамой на кухне, – сказал я. – До сих пор не понимаю, как ты могла встречаться с Маклагеном, Лаванда. Но мы с ним пару раз пересекались в школе, так что я верю, что у него хватило глупости, ни капли не разбираясь в рыболовном деле, давать твоему отцу ценные советы.

– Папа всю жизнь провёл в море, – сказала Лаванда. – Но это Кормака не остановило, он же эксперт во всём. Я не послушалась, конечно. Я совершенно не слушала, что говорили мои родители. Кормак умеет сражаться только языком. Делает умный вид, а сам способен только на болтовню. Он даже не был хорош в... – она остановилась посреди фразы.

– Я не уверен, что понравился твоему отцу, – сказал я, стараясь не замечать подтекста повисшей паузы. – Думаю, что он просто решил ко мне присмотреться. Сначала он показался мне немного зловещим, но после того, что твоя мама рассказала мне о Кормаке и Деклане, я понимаю его реакцию на моё внезапное вторжение. Он желает тебе добра, и мама у тебя тоже очень милая.

Я следил за реакцией Лаванды: её попытка выглядеть сердитой провалилась. Она пыталась делать вид, что раздражена и дуется. Чего она всё-таки от меня ожидала?

– Лаванда, если ты так хотела, чтобы они меня возненавидели, нужно было предупредить заранее, – с серьёзным видом сказал я. – Я бы рыгнул, пукнул, поковырялся в носу, выругался и вёл бы себя по-хамски.

Лаванда посмотрела на меня и рассмеялась.

– Ты бы не смог, Марк, – убедительно сказала она. – Ты не умеешь притворяться. Ты – это ты. Никакого обмана, никаких тайных планов.

Я отпустил её плечи, и Лаванда тут же уткнулась в меня, обняла за талию и прижалась щекой к моей груди.

– Ты ошибаешься, Лаванда, у меня всегда был тайный план, – признался я, – ты знаешь, какой, – я тихонько щёлкнул её по носу указательным пальцем.

– Ты думаешь, это была тайна? – она прищёлкнула языком. – Ох, мой бедный невинный Марк. Ты пригласил меня на свидание, забыл? Ты согласился какое-то время быть просто другом, но на самом деле хотел большего. Все парни этого хотят.

Я пожал плечами и решил не доводить её мысль до логического завершения.

– Пожалуйста, не сердись на своих родителей, – сказал я. – Они переживают за тебя. Твоя мама сказала мне, когда я вытирал посуду. Они переживали, когда ты была ранена в битве. Переживали, когда тебя укусил оборотень, и когда ты порвала с Симусом и начала... развлекаться – так это назвала твоя мама. Они не знали, что делать.

Лаванда виновато улыбнулась.

– Твои родители тебя очень любят, Лаванда, – сказал я. – И не только они. Я...

– Ты не должен был рассказывать им о маггловских ночных клубах, в которые я ходила, – сердито выпалила она, и я понял, что зашёл слишком далеко. Я снова рассердил её. Не в первый раз Лаванда дала мне понять, что не хочет слышать от меня те самые слова, которые я собирался ей сказать.

– Прости. Я не знал, что они не в курсе, – сказал я. – Я думал, что они знают то же, что и я, что ты им всё рассказала... – я растерянно умолк. Меня удивило, что Лаванда доверила мне такие вещи, которыми больше ни с кем не делилась. – Я хорошо провёл сегодняшний день, спасибо, что познакомила нас. Но если ты не хотела, чтобы я им понравился, и не хотела, чтобы я им грубил, зачем ты меня пригласила?

Лаванда ответила не сразу, видимо, размышляя над тем, стоит ли ей и дальше дуться. Она решила, что не стоит.

– Я хотела узнать их мнение о тебе, – сказала она. – И ещё я... не важно, потом скажу.

Я знал, что настаивать было бессмысленно.

– Когда я снова тебя увижу? – спросил я.

– Снова? – спросила Лаванда неожиданно игривым тоном. – Вечер ещё не закончился, – она посмотрела вдаль, а потом наверх, в мрачные сгустившиеся сумерки. – На самом деле вечер ещё и не начинался. Во сколько тебе завтра на работу?

– Я только что сменился, – напомнил я Лаванде, – завтра у меня ночная смена. В моём распоряжении целые сутки.

– Хорошо, – она заговорщицки улыбнулась. – Я не отпущу тебя домой, Марк. Тебе так легко не отделаться. Пойдём.

Лаванда снова умолкла, и я снова начал волноваться. Она молчала всю дорогу, пока мы не миновали гаражи и не оказались в безопасном для аппарации месте, куда прибыли днём.

– Держись крепче, – скомандовала Лаванда.

Я сделал, как меня просили, и через секунду перенёсся на порог её дома в Эпплдоре.

– Ой, – нервно сказал я.

Затащив меня внутрь дома, Лаванда стянула с себя пальто и помогла мне снять моё. Продолжая хранить молчание, она повесила наши пальто на крючки, взяла меня за руку и, миновав дверь в гостиную, повела наверх, в свою спальню.

– Лаванда, – сказал я, когда она приоткрыла дверь. Больше я не смог ничего сказать, потому что она осторожно приложила палец к моим губам.

Лаванда впустила меня в свою разноцветную спальню, украшенную оборочками, подвела к четырёхместной кровати, укрытой кружевным покрывалом, и сказала:

– Садись.

Я подчинился.

Она опустилась передо мной на колени.

– Я... – начал было я, но её взгляда оказалось достаточно. Не следовало ничего говорить, пока мне не разрешат. Глядя вниз, на мои ноги, Лаванда расстегнула мои ботинки, развязала шнурки, разула меня и сняла носки. Опираясь на мои колени, раздвинула их в стороны и встала. Сделав шаг вперёд, она обхватила мою голову и притянула её к своей груди. Моё правое ухо оказалось прижатым напротив её сердца. Моя голова закружилась от прикосновения к такой мягкой подушке. Лаванда наконец заговорила – сбивчиво, путано и прерывисто.

– Я знаю, Марк, что ты нервничаешь, – сказала она. – Я поняла прошлой ночью. Ты видел мои шрамы... ты видел меня обнажённой... в буквальном смысле... но ты видел меня обнажённой и в другом смысле. Ты единственный человек, который провёл ночь с волчицей. Ты единственный, кто был готов провести ночь с волчицей. Прошло шесть месяцев, Марк. Я знаю тебя, ты знаешь меня... Ты беспокоишься о том, что случится, если мы... когда мы... Я должна тебе кое-что сказать... Я тоже нервничаю. На самом деле я ужасно боюсь. Я познакомила тебя с родителями, потому что... Нет, я не знаю, почему... Может, я надеялась, что они тебя возненавидят... Может, надеялась, что они наконец одобрят хоть один из моих поступков...

Биение её сердца возле моего уха подтверждало, что она не лжёт. Мои руки были опущены; я даже не прикасался к ней, но меня тоже охватило невероятное волнение. Я поднял руки. Провёл левой ладонью по спине Лаванды, ещё крепче прижимаясь к её груди. Моя правая ладонь скользнула по её бедрам и легла на правую ягодицу. Лаванда до боли сжимала мою голову; я чувствовал, как острые ноготки впиваются в кожу.

Мы прижались друг к другу, и Лаванда завладела всеми моими ощущениями: я не чувствовал ничего, кроме её тела; не слышал ничего, кроме её прерывистого, смущённого голоса; единственным запахом был запах её духов; мои глаза видели только свитер, плотно облегающий её правую грудь.

– А вдруг я...

Она перебила меня.

– Я волнуюсь по той же причине, что и ты, Марк, – она глубоко вздохнула. Её сердце продолжало бешено стучать, но пальцы расслабились и стали ласково перебирать мои волосы прядь за прядью. Я чувствовал макушкой её нежное дыхание, её теплые слова словно ласкали меня. – Я нервничаю, потому что это всё изменит. Я нервничаю, – она замерла, а потом заговорила, проглатывая слова: – Я нервничаю, потому что, как бы там ни было, это... это будет очень важно для меня. Не так, как с другими.

Она обхватила ладонями мою голову и слегка отклонила её. Я поднял взгляд: её лицо приближалось к моему. У Лаванды были влажные глаза – я успел заметить, прежде чем она их закрыла. Мы поцеловались; её губы были мягкими и теплыми, а поцелуй сдержанным, почти невинным. Я провёл ладонями вверх по её спине, обнял её за плечи, а потом мягко отстранил.

– Нам необязательно... если ты не хочешь, – сказал я. – Ты же знаешь, Лаванда?

– Но рано или поздно это должно случиться, – сказала она. – Ты же знаешь, Марк?

– Да... – начал я.

– Но всё изменится, так? – сказала она.

Я кивнул.

– Мой папа говорит, что люди – как лодки в море. Он говорит, что мы тщательно планируем свой курс, но иногда внезапный ветер относит нас в непредсказуемом направлении. Иногда нам это нравится, иногда нет, но мы обязательно должны плыть дальше, – мягко сказала она, снимая мои ладони со своих плеч.

– И ты считаешь, что сейчас подходящий момент, чтобы вспомнить твоего папу? – спросил я.

Лаванда рассмеялась, толкнула меня спиной на кровать и опустилась сверху; её руки забрались мне под мышки, её ладони обхватили мою голову. Лаванда меня поцеловала, и на этот раз поцелуй уже не был невинным. Мои ладони скользнули вверх по её ногам и остановились на бёдрах. Она совсем чуть-чуть подняла голову. Наши носы соприкасались, губы Лаванды были в миллиметре от моих.

– Застёжка слева, – прошептала она.

Её лицо было так близко, что я почувствовал губами её слова.

Мои неловкие пальцы обнаружили молнию, но не смогли с ней справиться с первой попытки.

– Не нужно спешить, Эм Эм, – сказала она, – до твоей смены ещё целые сутки. А до моей и того больше.

Я перестал суетиться, стал следовать её указаниям, и у нас наконец всё получилось.