Погасшие маяки (гет)

D

На террасу вышел Стоун. Улыбался — и причины скрывать не стал:

— Закрываю сделку. И, похоже, еду в Аргентину, — Латинскую Америку Генри любил и не скрывал этого. Правда, бизнесу его любовь не мешала ни коим образом.

— Поздравляю.

— Спасибо, — Стоун засмеялся. — Ну а вы?

— Осваиваюсь.

— Да, это хорошо. Малфой. — Драко повернулся к нему. — Зачем вам это?

Секундная пауза.

— Но ведь интересно.

Стоун смеялся долго.

— Молодец. Как вопрос, такой и ответ. — Интересно, какой еще ответ может быть на вопрос, какого дракла он летит через Атлантику, если ему и так есть чем заняться дома? — Если серьезно — почему вы здесь? Когда у вас там какая-то дикая заварушка с Министерством...

— Этой заварушке уже лет... много. С падения Темного Лорда. А стоят на том же месте, — Драко пожал плечами. — Делам не мешает. — На самом деле, мешает, но он уже привык. Хотя когда он открывал первый негоблинский Банк Англии, развлечение было то еще. Но ведь открыл!

— То-то я и смотрю, как Колдман рвется к вам с биржей, наплевав на все риски!

Риски? Слишком круто для этих чинуш!

— Стоун, вы под впечатлением от вашей Латинской Америки. У нас так дела не делают.

— Возможно, — не стал спорить Генри. Хотя у него прямо на лице читалось, что для его конкурентов всегда было крайним удивлением узнать, что все их активы в очередной банановой республике национализированы, а потом за четверть цены проданы «Stonewall Foundation». Фокус почему-то прокатывал больше одного раза, его это веселило просто необычайно . — Лучше расскажите, что у вас там на самом деле творится.

Теперь смеялся Драко:

— Стоун, даже не раскатывайте губу на «Magic Industrial» и «Family Fund»!

— Сейчас мне это точно неинтересно. Но услуга за услугу — я расскажу, что творится здесь. Сделка?

Драко бросил короткий взгляд вниз. Финансовое законодательство так или иначе знают все, кто хотят иметь дела с этой страной, а вот что такое здешний Конгресс на самом деле и сколько он стоит, мозг понимал с трудом и периодически понимать отказывался. В Англии все было сильно по-другому.

— Не сейчас. А кто такой Ли Уэн?

Стоун засмеялся.

— Вы уже знакомы? Чудесный человек. Говорят, мы с ним чем-то похожи.

Они все здесь чем-то похожи. И все чудесные люди.

— Он был сегодня.

— Да, я его видел. Изворотливый, хитрый и очень настырный. Никакого уважения к традициям. И при этом почему-то не нажил врагов у себя на родине, что само по себе удивительно и говорит о многом. Кстати, откуда он точно, никто не знает, может, правда Сингапур, а может, и нет. И если он решил сесть вам на хвост, имейте в виду, что отделаться от него будет непросто даже вместе с хвостом. Но работать с ним интересно, дела могут выйти в большой плюс.

— Или в минус, — на ум сразу пришел Тони.

— Или в минус, — легко согласился Генри. — Но Эппл — он Эппл и есть, сначала влезает, потом удивляется последствиям, вы это сами видели. Так что с вашей Министерской реформой?

Бульдожья хватка Стоуна. Будем знакомы.

— Пока что много теории.

— И мало практики? — Американец вне всякого сомнения уловил ключевое слово. «Пока».

— Как сказать.

...После падения Темного Лорда в Министерстве многое изменилось. Или нет, не так. Министерство останется памятником стабильности и незыблемости даже когда весь мир утонет в хаосе перемен. Вот только все дыры, которые раньше удавалось более или менее успешно прятать, вдруг полезли наружу. И мутная система контроля. И совершенно нефункциональная закрытость — прежде всего, от самого себя. Мерлин с ней, с бюрократией, которую прихватили до кучи — она не мешает делу, если знаешь, чего хочешь. Но ведь и система убеждения нужных чиновников принимать нужные решения тоже вылезла во всей красе! А списать огрехи на крайних или Темного Лорда уже не получалось — те, кто хотели взять Министерство за шкирку, тогда действительно взяли его. Взялись за систему.

Пожалуй, Малфои могли вмешаться. «Влезть». Другое дело, что после падения Темного Лорда сидеть нужно было действительно ниже воды. Особенно с учетом прошлого. Особенно с учетом того, что Малфои были замешаны по всем статьям.

Не влезли. Хвала Мерлину.

А потом... «Правый поворот», два месяца паралича власти, вставшее на дыбы чиновничество, отходящий от дел Кингсли — так неожиданно, так некстати. «Молодые администраторы», перехватившие власть в свои руки. Надежда на перемены к лучшему, обернувшаяся разочарованием. И вот тогда — да, тогда стало по-настоящему весело...

— А как сказать? — казалось, Генри развлекается.

— Стоун, у вас свои источники. Их и трясите.

— Свои, — чертов американец развлекался совершенно откровенно. — У вас ведь нескучно, так ведь? Все, кто недовольны политикой Министерства или самим Министерством, даже если работают в нем, создают нечто, подозрительно напоминающее партию, и всерьез хотят бороться за власть. Как они называются? Реформаторы? Партия Реформ?

Опять это название... Нет, скулы не сводит. Но слышит его он определенно слишком часто.

— Это что угодно, только не партия.

— Клуб по интересам?

«Сборище придурков», очень хочется сказать.

— Едва ли. На самом деле, очень аморфное и разрозненное движение, там кого только нет. Несколько толковых бизнесменов, которые сами не понимают, что им теперь делать. Правозащитница Грейнджер с ее справедливыми законами и прямыми выборами Министра. Какие-то магглолюбы, которые хотят что-то такое же у нас. Ага, вместе с королевой. Ну и совершенно невменяемые, я даже не знаю как их назвать — носятся с выборным Визенгамотом, правами эльфов и квотами представительства для магических существ. Другие вообще за раздел Министерства на несколько поменьше, даже не знаю, что из этого хуже. Про Шотландию молчу, тут никто не знает, когда и как сильно она рванет. Все как помешались. Выборы, выборы... Стоун, это не ваших рук дело?

— Я бы знал, что в деле. Нет, мной движет исключительно академический интерес.

— Хотите стать директором Гарварда?

— Я два года двигал социомагическую науку, возвращаться пока не хочу. Нет, мне действительно интересно. А что во всем этом движет вами, Малфой?

— В политике?

— Допустим, в политике, — очень легко согласился Стоун.

Правильный ответ — нежелание связываться с идиотами. В широком смысле, разумеется — влезать на стороне отчаянно нежелающей изменений чиновничьей массы было бы таким же верхом глупости, как и на стороне защитников прав эльфов.

— Малфои не занимаются политикой. Мы нейтральны.

Именно так. Нейтральны. Вот уже девятнадцать лет. Малфои делают бизнес, и им не хотелось бы хоронить ни соглашения с гоблинами, ни первый негоблинский же Банк Англии, ни все остальное. В том числе поднятое из руин. И тем более не хотелось бы заваривать новую кашу. Борода Мерлина, Скорп только на первом курсе!

— А как же «Консервативный клуб»?

Вот же ж...

— По-моему, подходящее название для клуба аристократов, которые могут на время сбежать от своих жен.

Стоун уже не улыбается.

— Мистер Малфой, вы не похожи на человека, который станет прятаться от жены.

— Иногда создавать мне нравится не меньше, чем участвовать.

— То есть политики это тоже касается?

...В этих словах не было ничего запретного, нет. Просто бизнес требует порядка. И если страховаться, то в расчете не на позавчера. Представив, чем все может закончиться, когда теории резко станет меньше, а практики больше, Драко собрал тех, в ком был уверен — в ком, как ему казалось, мог быть уверен. И доступно изложил, что думает обо всем происходящем. И еще о том, что можно сделать и какими средствами при том или ином развитии событий. В конце концов, Министерство, рвущее ниточки, за которые можно было дергать, имело все шансы стать неуправляемым чудовищем. А те, кто выступали против него, в большинстве своем чудовищами были — безо всяких «может быть». Просто потому, что ни дракла не понимали в том, что делают.

Это было самое страшное.

Разумеется, никакой партии они не создавали. Но Драко точно знал, что если ему понадобится быть в игре, он в ней будет.

— Ладно уж, не буду вас смущать намеками и заставлять срочно просчитывать, кто мог вас сдать. Никто и не сдавал. Только просчитать вас не так сложно, как вам кажется. Понятное дело, что не для министерских шишек. И, конечно, нужно знать, где искать и что считать. Но вы действительно очень предсказуемы, Малфой.

Драко не удержался от того, чтобы выразительно поднять бровь.

— Вы знаете несколько старых дорог и всегда ходите ими. В бизнесе да, вы смеете выбирать то, что выглядит дикостью, но приносит результаты. И идете напролом через любую преграду. Голландия, Марокко, Египет, Восточная Европа, «Гринготтс», Канада, Вюртемберг, ну да продолжать можно долго. А во всем остальном... Можно я не буду называть вслух ваши программные положения? Когда вы, консерваторы, откроете свои «консервы», окажется, что все ваши бесценные сокровища протухли еще до рождения Уилтропа. А вы их обязательно откроете. Вас ради такого даже пустят к рулю ненадолго, чтобы все прочувствовали аромат. А потом вы вылетите со свистом, и все увидят, как вы летите. Летите, летите и плюхаетесь. И если вы думаете, что ваша деловая империя надолго переживет ваше падение... подумайте еще раз.

— Вам бы детективы писать, Стоун, — Драко огладил подбородок. — Или политические триллеры.

— Это пройденный этап, — на мгновение улыбнулся Стоун. И тут же спрятал улыбку. — Но, дьявол, консерваторы!.. Семейные ценности, традиции, чистота крови, какая-нибудь наследственная палата... Это даже не смешно! Вы правда не видите, что будет задавать повестку дня в ближайшие десять лет? Двадцать? Сто?

— Возможно, вижу. — И никаких «видим».

— А возможно, нет. И в любом случае молчите. Потому что двадцать лет назад Темный Лорд нагнул ваше Министерство и отодрал в свое удовольствие. А вам кажется, что оно, сколько бы воды ни утекло, до сих пор хочет отыграться. Хотя бы на вас, раз уж вы тогда стояли рядом и тоже взяли свое.

— Вы думаете по-другому?

Стоун выразительно поднял брови.

— И только поэтому вы держитесь от всего подальше, как бы чего не вышло?

— Я несу ответственность за имя Малфоев. И не только за имя.

— За кровь? Сколько лет вы передаете из поколение в поколение одну и ту же склянку? В ней уже нет магии! И жизни тоже нет.

Пауза.

— Уже давно нет, — Стоун продолжал, словно читал его мысли. — Зато она есть в вас, Малфой, даже если вы и не хотите себе в этом признаваться.

Мелькнула мысль — в Генри определенно чувствовалась если и не академическая закалка, то богатая адвокатская практика уж точно. Лет эдак десять публичных речей. Хороших публичных речей, он бы и для Темного Лорда вместо Азкабана с дементорами выхлопотал домашний арест и подписку о невыезде.

— Я уже ожидал, что вы в том же духе скажете что-нибудь про семейные традиции, Стоун.

— Вы и так об этом подумали — какой смысл?

Резонно. И вдруг стало как-то очень уж... смешно.

— Вам определенно стоит двигать социомагическую науку, Стоун.

— Я это уже делал, — отмахнулся Генри. — Это было время абсолютного разгильдяйства и чудовищной безответственности. Какими только глупостями мы тогда не занимались! Сборники, конференции, сенаторская кампания... Закрывались на кафедре с ящиком огневиски, а после совета приходил декан и приносил второй ящик, свежую прессу и свою дурацкую присказку, что если пьянку нельзя остановить, ее нужно возглавить.

— Разочарований будет меньше, а толку больше?

— Нет, он говорил, что сами мы даже листовку нормальную сделать не можем, а он уже не в том возрасте, чтобы без последствий для здоровья знакомиться с нашим творчеством. Малфой, вы же умеете создавать будущее. Вот и создайте.

Даже так?

— Вам действительно нужна заварушка в Англии?

— Мне — нет.

— Значит, есть те, кому она нужна?

— Малфой, вы правда не видите, что здесь будет происходить лет через двадцать. — Ни единой вопросительной интонации. — И вам правда будет лучше разобраться во всем самому... иначе так ничего и не поймете.

Стоун отвернулся, подставляя лицо солнцу. Наслаждаясь видом, открывающимся с небоскреба. Город, небо, океан... Интересно, как все-таки выглядит паук, расставляющий сети? А как — уже расставивший?

— Если справитесь — испытаете удовольствие, не сравнимое ни с чем, — как ни в чем не бывало, добавил американец. — Это как почувствовать пульс на руке жизни. Или нечто большее.

Пусть он еще раз встретится с Темным Лордом, пусть он снова окажется в тот проклятый день в Астрономической башне, если хоть что-то понимает в происходящем! Если он хоть что-то понимает в стоящем перед ним человеке.

Дьяволе.

— Кстати, Стоун... А зачем вам все это?

Генри широко улыбнулся в сторону, щурясь, словно довольный кот. Повернулся к нему, поднял на него глаза — в них определенно плясали бесенята.

— Малфой, если бы вы знали, как это интересно мне.

_________________

Генри Стоун собственной персоной