Его дневник (гет)

«Откуда в тебе столько ненависти, Эймонд? Ты презираешь свою сестру, племянников, моего отца! Выходит, ты ненавидишь и меня?»

Ужин не удался.

Да, я не сдержался… Не смог!

Но я не жалел об этом.

Ариана была права, говоря о моей ненависти к сводной сестре и её отпрыскам.

Я с детства наблюдал, как Визерис восхищался старшей дочерью и своими внуками, от чего во мне зарождалась мучительная зависть и ожесточенное соперничество.

Я пытался заполнить пустоту и быть достойным Таргариеном, подходящим сыном для своего отца. Я изучал науки и изнурял себя тренировками, надеясь знаниями и умениями заглушить болезненную ревность, которая с каждым годом только усиливалась. Я мечтал заслужить (как верный пёс) внимание отца.

Сейчас я вижу уважение, а иногда даже страх в глазах окружающих меня людей, хотя добиться расположения своего отца я так и не смог.

Сегодня за ужином моя мать приняла решение более не ссориться с Рейнирой, и она согласилась с тем, что моя старшая сестра станет королевой, а потом на трон взойдет ее первый отпрыск-самозванец. Но я не собирался мириться с этим. Я напомнил бастардам, кто они на самом деле, я указал им их место, и оно находится далеко за пределами Красного замка.

Ариана в одном не права: она — тот Таргариен, кто действительно был мне дорог.

И только сейчас я понял, что ни разу не говорил Ариане, как она мне нужна и насколько я ценю её. Я всегда считал, что она знает это. Ведь это было ясно… но как оказалось — лишь мне одному…

В детстве она часто бывала в столице, пока Деймон находил себе занятия поинтересней, чем проводить время с дочерью. Возможно, это и стало исходной точкой моего теплого отношения к ней. Ведь кто как ни я мог понять ее чувства! Я знал, каково это — быть сиротой при живом отце! Визерис никогда не проводил со мной время так, как отец с сыном. Я знал, что был ему не нужен, МЫ были ему не нужны — у него уже была Рейнира.

Ариана младше меня на три года, и когда мы виделись в последний раз, ей было всего девять лет! Но это не мешало мне общаться с ней, и могу заметить, что Ариана всегда вела себя и рассуждала как мудрый человек. Иногда мне казалось, что это я младше неё.

Я помню, как Эйгон насмехался надо мной: мало того, что моим единственным другом была девчонка, так ещё и младше меня.

Конечно я злился и отрицал это, не предавая нашей с ней дружбе важности. Но как только Эйгон скрывался из вида, я тут же бежал в комнату Арианы.

Сейчас был идеальный момент, чтобы сказать ей, что я дорожу ею, но мне всегда было сложно выражать свои чувства. С детства мне говорили, что чувства — это слабость, из-за которых ты становишься уязвимым, и этим могут воспользоваться! Меня так вырастили, и до приезда Арианы меня не посещали мысли, что, возможно, следует переосмыслить то, чему меня учили. Ведь проявлять чувства к человеку, который тебе небезразличен — это же нормально, правильно, приятно… Наверное… я не знал точно…

Но вместо того, чтобы открыться ей, я отвернулся и подошел к окну.

«Ты даже не отрицаешь этого, Эймонд!»

Ариана говорила еле слышно.

В ее голосе — боль и разочарование!

Лучше бы она кричала и крушила комнату, рвала книги и била чаши…

Если я буду и дальше продолжать в том же духе, то однажды в её голосе я не услышу ничего, ни единой эмоции — лишь безразличие…

Но слова так и не поддались мне, они комом застряли в горле, и с грузом недосказанности и со своей чрезмерно упрямой гордостью я молча вышел из комнаты.

* * *

Во дворе я застал Джекейриса, который что есть мочи молотил тренировочное пугало.

Он был зол.

У меня было достаточно ехидства, чтобы привести его в ярость.

Сначала я думал бросить ему вызов, но увидев его перепуганное лицо при виде меня, передумал. Коль учил меня выбирать себе в противники достойных мне, а Джейс и в подметки мне не годился.

«Ты недостоин ее!» — злостно кинул мне в лицо Стронг.

А бастард страх потерял!

Странно, что я раньше не заметил того, что Джейс по уши влюблен в Ариану!

Интересно, почему же мой «любимый» дядя решил отдать замуж свою старшую дочь за меня, а не за будущего короля-бастарда? Может, именно в этом и кроется ответ! Если король — самозванец, то и титул королевы будет дешевой подделкой!

«А ты, значит, достоин?»

«Во мне больше благородства и доброты, чем у тебя!»

«Почему бы тогда тебе не попросить…».

И меня моментально пронзила правда: он уже просил её руки! Но ему отказали!

Желание Рейниры не враждовать с Алисентой привело к вынужденному браку, где главные роли сыграли мы с Арианой: я — второй сын короля и дочь принца-консорта.

Рейнина понимала как важно утвердиться в Красном замке, а самые крепкие объединения создаются узами брака. Они с Деймоном приняли такое решение лишь в угоду себе. Ариана была лишь приманкой.

Мудрый ход, сестра! Достойный похвалы!

Но почему-то мне кажется, что если бы Ариана была дочерью Рейниры, то моя сестра не пошла бы на такой отчаянный ход: не отдала бы свою собственную дочь замуж за сводного брата, считая меня сволочью и мерзавцем.

«Я помолвлен», — Стронг гордо поднял голову.

Джейс, Джейс… Непосредственный, глупый ребенок!

Даже если бы ты не был помолвлен, все равно бы ты не получил принцессу!

Ты не выигрышная партия!

Я ухмыльнулся. Его наивность меня позабавила. Стронг никогда не отличался умом и сообразительностью (весь в отца), ему ещё далеко до его шлюхи-матери.

«Если ты её обидишь, то…».

«То что?»

Ухмылка исчезла, я напрягся и наружу вырвалась моя агрессия.

Неужели бастард думал, что сможет запугать меня своими угрозами?!

Стронг кинул меч и ушел.

Я не позволю себе обидеть ее! Никогда!

* * *

«Теперь я завидую тебе, брат. Ариана просто огонь! Не то что…».

Эйгон замолчал, но на его недовольном лице было все четко написано.

«Она твоя жена и сестра. Прояви хоть каплю уважения».

Эйгон мой брат, и даже если он ведёт себя как последний подонок, и его действия не поддаются логическому объяснению — я всегда буду на его стороне.

Он наследник Железного трона и Защитник Семи Королевств, и я, несмотря на мои скрытые амбиции и тщеславие, готов буду бороться за законное право Эйгона быть во главе государства.

Но я уверен, и ни раз говорил об этом брату, что Хелейна заслуживала большего, чем муж-пьяница и бабник.

Эйгон всегда смеялся над моим умозаключением, и говорил, что я был бы идеальной партией для нее.

Я знал, что если бы мне выпала удача родиться первым сыном правящего короля, то я бы безоговорочно выполнил долг перед своим домом. Я не знаю, была бы Хелейна со мной счастлива, но я бы никогда не поставил ее в неловкое положение перед всей столицей, как бесцеремонно поступает Эйгон, трахая все, что движется.

Я был бы верен и добр к ней. Я бы не избегал ее общества, как это намеренно делает Эйгон: я чаще вижусь со своими племянниками, чем их навещает родной отец.

«Уже проявил, когда женился на ней».

Эйгон неисправим. Спорить с ним или пытаться наставить его на путь истинный нет смысла, когда за него говорит несколько кувшинов выпитого вина.

* * *

«Эймонд, только без импровизаций, хорошо?»

Моя мать все ещё не может забыть ужин, когда я назвал детей Рейниры бастардами.

Хотя игра слов была годной!

«Это ещё хорошо, что они не отменили свадьбу!»

Я открыто издал смешок. Она притворяется или думает, что я (как Джейс) настолько наивный и глуповатый, что верю в жест доброй воли Деймона и Рейниры?!

«Эймонд!» — Моя мать с упрёком взглянула на меня.

Твои замечания действовали на меня, когда я был ребенком, мама, сейчас я взрослый мужчина, и сам решу, что мне говорить, и как поступать!

Но я не произнес этого вслух. Сегодня свадьба и перед церемонией ссориться с матерью было последним, чего бы мне хотелось.

После той ночи, когда я оседлал Вхагар, я стал замечать, что моя мать иногда с опаской смотрит на меня. Да, она продолжала проявлять заботу (хоть и малую ее часть), но в минуты, когда я был зол, она отстранялась от меня, а на ее лице виднелся испуг.

Я стал своенравным и несдержанным ребенком, и не самую последнею роль в этом сыграл случай с неосторожным использованием ножа Люком Стронгом.

Но со временем я научился сдерживать себя. Вспыльчивость переросла в озлобленность. Дерзость — в навязчивую щепетильность.

Благодаря Колю я стал опасным и опытным фехтовальщиком. Тренировки научили меня концентрации и умению выжидать, когда мой враг станет уязвимым, и тогда я смогу нанести решающий удар.

Моя мать ждала от меня повиновения, и я дал его ей.

«Без импровизации, мама. Обещаю».

* * *

Я закрыл дверь, и мы остались с Арианой наедине.

Я чувствовал, что девушка нервничала — она быстро перебирала пальцами, что показывало её волнение.

Я хотел ее, и был готов удовлетворить свое желание, и не была бы она девственницей, я бы уже был на полпути к долгожданной разрядке.

У меня еще не было невинных девушек. Шлюхи, к которым меня привел Эйгон еще в четырнадцать лет, умело выполнили свое дело. После я был редким гостем на Шёлковой улице, тем не менее я никогда не выбирал невинных девушек, которых мне неоднократно предлагали. Сам приход в это заведение вызывал у меня чувство отвращения, и я пытался уйти оттуда как можно быстрее, а в этом мне могла помочь лишь опытная девица.

Я приходил в бордель лишь когда физическое напряжение было не снять тренировками. Мысль, чтобы переспать с прислугой, как это часто делал Эйгон, когда ему было лень идти в бордель, была для меня недопустимой по одной важной причине: слуги болтливы.

Шлюхи не задавали лишних вопросов и закрывали глаза (Ха! Как иронично) на мой физический изъян. И главное: за несколько монет моё появление в доме терпимости оставалось тайной. Ни мать, ни даже Эйгон не знали о моих редких (но все же) вылазках под покровом ночи.

Ариана не смотрела на меня — я же, напротив, не мог отвести от нее глАза.

И только когда я подошел к ней, Ариана одарила меня ледяным взглядом ее темных, как бездонный океан, глаз.

Я бережно взял ее за подбородок и нежно прикоснулся к ее губам.

Теперь она моя жена, и я имею право сделать то, чего желал еще при первой встрече после семилетнего расставания.

Но она была холодна…

Ариана отстранилась и отошла от меня.

«Ты сделал мне больно, Эймонд! И даже не извинился! А сейчас ты ожидаешь от меня страстных объятий?»

Я думал, что снова не смогу открыться ей, опять не найду нужных слов, но дорнийское крепкое вино, выпитое ранее, раскрепостило мои мысли и развязало мне язык.

«Я думал, что… ты не захочешь знать меня! Я всегда думал, что одного извинения будет недостаточно!»

«Недостаточно? Для нашей дружбы? Я писала тебе, я ждала твоего письма каждый день, но ты вместо того, чтобы написать мне, сидел и думал о себе, жалел себя, только себя!»

Ариана кричала. Значит я еще не все испортил. Я ей небезразличен!

«Тебе было мало того, что ты отверг мою заботу в тот день, так ты еще и разорвал нашу дружбу! Я обиделась на тебя после нашей последней встречи, но потом осознала, что ты был потрясен произошедшим и не хотел, чтобы тебя жалели! И я написала тебе, в надежде, что ты осознал, как отвратительно ты поступил со мной. Но ты молчал, ты не писал! Почему, Эймонд?»

«Потому что считал себя недостойным тебя, твоего внимания! В детстве я чувствовал себя неполноценным, когда яйцо дракона так и не вылупилось. Потом я все же обрел дракона, но это стоило мне глаза — я обменял один недостаток на другой!»

Я выпил слишком много. Я чувствовал себя беспомощным из-за своей откровенности.

«Ты считал мне важен твой внешний вид?»

Мое увечье — ещё одна причина, на почве которой я каждый день пытался стать лучше, чем был вчера.

Учеба, тренировка, полеты… И так каждый день, вот уже семь лет…

Я — молодой парень, полон сил и энергии, но мой физический изъян — моя единственная слабость.

И каждый раз, стоя перед зеркалом, я все еще ненавижу ту часть меня, которую изуродовал мелкий паршивец Стронг.

Ариана смягчила взгляд.

«Я думала, ты неотесанный дурак, а оказалось, что ты — идиот, Эймонд. Мне совершенно не важно, как ты выглядишь, так же как в детстве мне было плевать на то, что у тебя не было дракона. Я дружила с тобой, потому что ты был добрым и честным со мной. Неужели тебе было так сложно написать мне?»

Она права.

Я без тени страха летаю на самом большом драконе и не боюсь вступить в бой с бравым рыцарем, но я не смог за целых семь лет извиниться за свою грубость и резкость.

Слова сами вылетали (спасибо вину!), я не мог их контролировать, да и не хотел…

«Прости!»

Я сам не ожидал, что смогу сказать это…

Так странно и непривычно было вымолвить это слово. Я как будто со стороны слышал признание, будучи лишь вольным слушателем.

«Ты опоздал, на целых семь лет, Эймонд».

И снова разочарование…

Девушка отвернулась от меня.

Я подошел и настойчиво притянул Ариану к себе, но она не смотрела на меня.

«Ты нужна мне! Прости!»

Я повторил это снова. Мне становилось легче с каждым следующим разом, когда я произносил это слово…

Она пыталась вырваться с моих объятий, но я держал ее крепко.

«Прости за то, что оттолкнул тебя, прости, что не писал, прости меня, Ариана! Ты нужна мне!»

Груз на душе стал легким перышком, а ком в горле исчез…

Еще пара рывков и она угомонилась. Пронзительный взгляд её больших глаз обезоружил меня. Ариана смотрела прямо на меня.

«Покажи мне!»

Я был в растерянности, но продолжал держать Ариану так же крепко — боялся, что она исчезнет… снова…

Я опустил взгляд. Я только что перешагнул через себя и смог открыться ей, но ей этого мало — она хочет обнажить мое слабое место.

«Зачем?»

«Ты теперь мой муж, и я хочу увидеть тебя».

Сейчас все и решится! Я увижу её реакцию: ужас, брезгливость, отвращение…

Быстрым рывком я снял повязку и…

…увидел лёгкую улыбку!

Неужели все девушки странные, или только Она?!

Ариана внимательно осмотрела мое лицо, точнее изуродованную его часть.

«Ты очень милый, когда смущаешься!»

Милый?! Серьёзно?!

Я собрался надеть её обратно, но Ариана остановила меня.

«Нет! Мне так больше нравится».

Я подчинился ее гипнотическому взгляду.

«Если бы ты написал мне, то все могло бы быть иначе!»

«Если бы я написал тебе, то ты давно была бы моей!»

Это странное чувство: Ариана была мне только другом, но после семилетнего молчания меня неистово влекло к ней…

Я хочу быть с ней! Я хочу быть в ней…

Я поцеловал ее сначала нежно, потом со стремительно нарастающей страстью, и она ответила. Ее губы были сладкими, нежными и такими желанными.

До этого дня я не знал, насколько приятным и «вкусным» может быть секс с заветной девушкой. Ни с одной девицей мне не было так хорошо, как с Арианой.

Я не ощущал такого со шлюхами — мои приходы в дом терпимости были обусловлены лишь быстрым получением разрядки.

Я не приносил девушкам физического удовольствия — это было мое правило. Их задачей было лишь отсосать мне, с чем они умело справлялись. Я никогда не смотрел на них в эти минуты — лишь отдавался наслаждению…

Но сейчас мой член изнемогал от желания войти в нее. Изо всех сил я пытался сделать это аккуратно и не спеша. Хотя меня разрывало изнутри желание вставить ей как можно быстрее, как можно глубже…

Она вздрогнула от проникновения и сдвинула брови.

«Прости…», — прошептал я.

Я чувствовал напряжение внутри нее.

«Сейчас все пройдет — тебе станет приятно».

Мои движения были медленными и плавными. Как только я почувствовал, что мой член перестал приносить ей дискомфорт, и она расслабилась подо мной, я тут же начал набирать темп.

Ариана закрыла глаза, издала еле уловимый стон и прикусила нижнюю губу. От ее непроизвольных действий я боялся потерять контроль над собой.

Я слышал ее прерывистое дыхание и… мое имя на ее губах… тихо… и ещё раз… и ещё…

Сердце бешено колотилось, пульс был на пределе; с каждым новым толчком я чувствовал…

Я чувствовал…

Я лишь чувствовал…

* * *

На следующий день «вся семейка» возвращалась на Драконий Камень. Я был этому рад. Присутствие в замке самозванцев и их суки-матери вызывало у меня чувство отвращения.

Деймон смотрел на меня с напором, сдвинув брови.

Все хорошо с твоей дочерью, дядя! Видишь? Ночью она вспоминала всех известных Богов, моля их, чтобы я не останавливался! И знаешь, её молитвы были услышаны... мною!

«Если ты обидишь мою дочь — я убью тебя, племянник».

И снова угрозы!

Но объяснять дяде, что моя ненависть к ним не распространяется на Ариану, я не собирался.

Ариане что-то говорил Джейс, но я не слышал их разговор. Мог лишь догадываться и предполагать, что речь шла обо мне, точнее о том, что я страшное чудовище, а бастард, как верный рыцарь, давший клятву, примчится на помощь, как только я посмею…

Я готов изрубить тебя, Стронг, только за то, что ты думаешь, что это возможно!

Она нужна мне, я хочу видеть ее счастливой рядом со мной. И я сделаю все, чтобы так и было!

Ариана грустно улыбнулась, и обняла Джейса.

Чтобы он замолчал…

Я видел, как он ловил каждое мгновение, пытался продлить их объятия, но Ариана первой прервала прощание.

Бастард одарил меня яростным взглядом и молча ушел.

Ариана прижала Люка к себе, и в её объятиях было море нежности!

Она провела рукой по его пышной шевелюре, в ее глазах было столько неподдельной материнской любви, хотя Люк был всего на несколько лет младше нее.

Я уже успел подойти к ним и слышал, о чем они говорят.

«Мы скоро обязательно полетаем вместе, Люк».

«Обещаешь?»

Теплая улыбка Арианы была ярче солнца.

«Конечно!»

«Я буду ждать тебя, Ариана…».

Его слова эхом прозвучали в моей голове спустя некоторое время неподалеку от Штормового Предела…

* Кажется, что «Прости» — самое тяжелое слово (перевод с англ.).