Колыбельная  (гет)

Открываю глаза от резкого грохота, садясь на кровати и чувствуя, как улетучиваются остатки сна.

— Ты кто? — испуганно спрашиваю, смотря на незнакомого мальчишку, стоящего посередине комнаты, который от неожиданности подпрыгивает до самого потолка, зависая в воздухе.

Тут же соскакиваю с кровати, во все глаза смотря на мальчика под потолком.

— Ты летаешь! — восхищённо-удивлённо хлопаю в ладоши, подпрыгивая на месте.

— А ты разве не умеешь? — растерянно отвечает мальчик, медленно спускаясь на пол и вставая передо мной.

В тусклом свете ночных фонарей, проникающем в комнату, можно было разобрать, что мальчику лет тринадцать на вид, светлые волосы, милое лицо и забавная ямочка на щеке.

— Люди не летают, — отвечаю, не сводя глаз с мальчика и только сейчас замечая, что на нём лишь странные штаны, штанины которых обвивают ростки какого-то растения, похожего на плющ. — На улице зима. Тебе не холодно?

— Нет, — пожимает плечами, опуская взгляд на свои босые ноги. — Я часто сюда прилетаю послушать истории.

— Как тебя зовут? — с интересом смотрю на мальчишку, с трудом веря, что это не сон.

— Питер. Питер Пэн, — отрывает взгляд от разглядывания своих ног, поднимая его на меня. — А как твоё имя?

— Венди Элизабет-Джонс Дарлинг. Или просто Венди, — улыбаюсь, получая такую же улыбку в ответ. — Где ты живёшь?

— От первой полярной звезды направо и до рассвета, — указывает рукой куда-то в небо.

— Что это? Почтовый адрес? — с удивлением смотрю на него, только сейчас замечая, что у него голубые глаза. Необычные голубые глаза. Как ясное небо.

— Просто адрес, — снова пожимает плечами, начиная ходить по комнате, то и дело беря какие-нибудь вещи и рассматривая их. — Мы с Динь часто прилетаем сюда, чтобы послушать твои истории, — берёт с комода игрушечную лошадку Майкла, рассматривая её со всех сторон.

— Динь? Кто такая Динь? — сажусь на кровать, продолжая наблюдать за ним.

— Динь-Динь. Моя фея, — ставит лошадку на место, переводя взгляд на книжную полку.

— Фея? Фей ведь нет, — усмехаюсь, замечая, как меняется в лице Питер.

— Не смей так говорить! — чуть ли не шипит, тут же оказываясь рядом и зажимая мне ладонью рот. — Слышишь? Никогда не смей так говорить, — убирает со рта ладонь, серьёзно смотря мне в глаза. — Как только кто-нибудь говорит это — где-нибудь тут же умирает фея.

Молча киваю головой, не отводя от него взгляда.

— Где ты живёшь? — говорю первое, что приходит в голову. — Это далеко отсюда?

Улыбается, подходя к окну и садясь на подоконник.

— Очень. Туда нужно лететь целых пять планет и три звезды, — смотрит в окно, чему-то улыбаясь. — Там очень красиво. Уверен, тебе бы там понравилось.

— Там есть русалки? — смотрю на него, замечая, как улыбка сама собой растягивается на его лице, а на щеках появляются милые ямочки.

— О, да! Единороги, феи, русалки и даже пираты, — поворачивается ко мне, ловя мой взгляд. — Венди, полетели со мной?

— Что?...

Открываю глаза, отчего-то улыбаясь. Не думала, что мне приснится такое.

Поворачиваю голову на спящего с книгой в кресле Питера.

Помнит ли он ту ночь? Ночь нашего первого знакомства.

Думаю, нет. Он не тот, кто будет заморачиваться такими мелочами.

Сажусь на кровати, свешивая с неё ноги.

Яркий лунный свет пробивается сквозь окно, освещая комнату своим холодным, но в то же время волшебным светом, и заставляя предметы отбрасывать причудливые тени. Всегда любила Луну.

Встаю с кровати, беря одеяло, и подхожу к Питеру. Такой расслабленный и спокойный. Непривычно видеть его таким умиротворённым, а не сражающимся с очередным пиратом. Улыбаюсь своим мыслям, набрасывая на него одеяло, укрывая.

— Хороших снов, Питер, — шепчу еле слышно, отчего-то снова начиная улыбаться.

Перевожу взгляд на ночное небо за окном, подходя ближе.

Звёзды. Вы когда-нибудь задумывались, сколько на небе звёзд? В детстве мама говорила, что каждая звезда на небе — это умерший человек, который наблюдает за своими родными и любимыми с неба. Каждый раз, когда с неба падает звезда — душа человека перерождается и вселяется в родившегося где-нибудь младенца, начиная жизнь заново. Когда умер дедушка, я часто по ночам смотрела на какую-нибудь звезду на небе, представляя, что это дедушка, который наблюдает за нами с братьями с неба. Мы искренне верили в это.

— Ab ovo... — шепчу в тишину, не сводя взгляда с ночного неба.

— От начала и до конца, — раздаётся шёпот над ухом, опаляя шею.

Вздрагиваю, продолжая всматриваться в тёмное полотно неба.

— Всегда любил ночь, она молчалива и вечно спокойна, — руки обвивают мои плечи, притягивая к себе. — Ночью человек становится самим собой.

— А ты? — спрашиваю, замирая.

— И я тоже, — кладёт подбородок мне на плечо, вытягивая руку вперёд и указывая на Луну. — Солнце и Луну называют сущностью человека. Солнце — это то, кем люди притворяются днём, а Луна — это их душа. Их истинная сущность. Её они показывают, когда устают притворяться.

— Ты поступаешь так же? — разворачиваюсь в кольце рук, всматриваясь теперь уже в его глаза.

— Я не привык притворяться.

— Хочешь сказать, ты всегда искренен? — всматриваюсь в его лицо, впитывая каждую эмоцию.

— С тобой — да.

— А с кем тогда нет?

— Ты задаёшь слишком много вопросов, — усмехается, но рук не размыкает.

— Я хочу тебе кое-что подарить. В благодарность за кулон, — машинально тянусь к кулону, сжимая его в руке.

Смотрю ему в глаза, закрывая их и несмело касаясь губ, замирая.

— Это всего лишь "напёрсток", — шепчу в губы, не открывая глаз.

Ничего не отвечает, продолжая стоять, не шевелясь, словно прислушиваясь к своим ощущениям.

— Этот "напёрсток" когда-то спас меня, — отстраняется, смотря на меня, но не разжимая кольца рук.

Улыбаюсь, вспоминая тот самый момент на корабле пиратов, когда мой "напёрсток", как говорит Питер, спас его.

Утыкаюсь лбом ему в плечо, опять улыбаясь и наслаждаясь теплом.

— Пошли спать, — мягко отстраняется, беря меня за руку и ведя к кровати, укладывая в неё.

— Ты куда? — смотрю на него, устраиваясь поудобнее на перине.

— К себе. Спокойной ночи, — улыбается, разворачиваясь и направляясь к двери.

— Питер, — окликаю его, повинуясь какому-то непонятному порыву.

Останавливается, поворачиваясь ко мне.

— Останься со мной, — не знаю, зачем я говорю это, поддаваясь моментному порыву, просто возникает мысль, что именно сейчас он должен быть со мной.

Медленно подходит к кровати, ложась поверх одеяла и прижимая к себе.

Закрываю глаза, упираясь лбом ему в грудь и слушая мирное биение сердца, которое отдаётся у меня в ушах, словно колыбельная, принося какое-то умиротворение и спокойствие. Да, вот она, моя колыбельная на ночь.

Улыбаюсь, чувствуя, как засыпаю.