Отличного дня! (гет)

Какаши выходит из квартиры, только собирается спускаться по лестнице, как слышит приглушенный стон и свое имя со стороны соседской двери. Шок, ступор и тонкие стены. Показалось, ему определенно точно показалось.

Немного растерянно трясет головой — ничего этого не было. Собирается ступить на первую ступеньку, а нога предательски шагает назад, ближе к двери Сакуры, и снова стон — более продолжительный. Он борется с собой, чтобы не приложиться ухом к двери, — это же не по-мужски, но зато очень по-соседски. Подслушивать, узнавать скандалы, интриги, расследования. И стоны.

Застыл перед дверью, смотрит на глазок и до паранойи кажется, что за ним наблюдают, но вряд ли. Кто-то за дверью занимается делом поинтереснее.

Не хочется об этом думать, но, похоже, последним был стон оргазма.

Отлично, теперь ему, возможно, известно, как соседка стонет, когда кончает. Пошлые картинки затмили голову, в живот ударило жаром, и Какаши спускается по лестнице, как Иисус по воде, — перепрыгивает пролеты, почти не касаясь ступенек.

Спасибо за представление, я пойду.

Одной сигаретой услышанное и осознанное не переварить. Какаши закуривает вторую и чиркает зажигалкой в пустоту, расхаживая у лавочки вперед-назад.

Если это сон, то он в это поверит. Утешает себя, что у него просто кукуха отъехала, умом тронулся, грибы не те съел и привиделось. Писк подъездной двери привлекает внимание, он оборачивается и видит Сакуру, которая галлюцинация. По крайней мере, он надеется на это.

Пожалуйста, черт возьми.

Пока она грациозно направляется прямиком к нему, Какаши не держат ноги, и он присаживается на лавочку. Вид у Сакуры какой-то растрепанный. Диплом, наверно, писала, вымоталась и решила воздухом выйти подышать. И лифчик не надела. Спешила так, что кусок майки небрежно заправлен в шорты.

Какаши не может это проигнорировать и, когда она подходит, протягивает к ней руку, вытягивая застрявший кусок майки. Напоследок дергает вниз, проверяя, точно ли все болтается, что должно болтаться из одежды, потому что у него болтается не все и не из одежды. Взглядом старается не подниматься выше уровня пупка, там запретная зона, от которой внутри тряска хуже, чем при турбулентности.

Сакура смущенно закусывает губу и присаживается рядом с ним на лавочку.

Какаши хочет выть от абсурдности ситуации. Вороны кружат над деревьями, осуждающе каркают «старый извращенец».

— Услышала стук подъездной двери, решила попытать удачу и проверить ты ли это.

— Мои поздравления, ты удачливая. — Какаши приятно резануло по ушам ее обращение на «ты», наконец-то ощущение более равных отношений.

— Спасибо.

— Чем занималась?

— Читала.

Теперь это так называется. Он тоже любитель почитать.

Розы красные, фиалки синие, а Сакура извращенка. Как и он.

Чувствует себя на скамье подсудимых, а она вместо того, чтобы быть на его стороне адвокатом, стоит в роли истца. Какаши даже поднимается с лавки, словно перед ним возвышается трибуна. Слышал то, что не должен был, нафантазировал на какую-то там статью, а наказание — безвылазно сидеть дома и не натыкаться на ее красивое лицо.

Подслушивать можно, стены же тонкие, никто не запретит.

Приговор ввести в действие. Стук молотка, несуществующие свидетели разбегаются, а Какаши остается под заключением в одежде в полосочку и с гирей для каторжников.

Включите грустный оркестр на фон для утрирования и для похорон его самообладания.

— Что, если гипотетически нравится человек, но гипотетически он старше? — вдруг спрашивает Сакура, поднимаясь с лавки, и остается на расстоянии пары шагов.

Какаши стоит с заломанными руками за спиной, будто в наручниках, и осознает услышанное. Думает, что можно и свою удачу испытать, а в случае неудачи — накинет себе срок. Складывать два плюс два умеет, в итоге получает догадку — разговор, кажется, о нем. Недавно услышанный стон и давящие штаны в паху говорят за него и за всю рациональность. Сейчас бы в душ и не чтобы помыться.

Точнее почитать, как сказала бы Сакура.

— Стоит гипотетически что-то попробовать с ним сделать, — Какаши бросает словесный дротик наугад.

— Например, гипотетически поцеловать?

— Как один из гипотетических вариантов, — он отвечает с легким волнением, настороженностью и не успевает встать в режим ожидания чужой реплики, как она переходит к действиям.

Сакура рысью подкрадывается в два шага, встает на носочки и мягко целует губы Какаши. Прижимается верхней частью тела к нему, а он никак не препятствует и отвечает на поцелуй.

Над головой раздается упрекающее карканье, но Какаши слышит только собственный стук сердца.

Он считает, что обвинять нужно не его, а тонкие стены. И тоньше их только его выдержка.

Руки освобождаются от мнимых наручников, и он переводит их ей на талию.

— Ты без лифчика, — резюмирует Какаши, разорвав поцелуй, и наклоняется, чтобы соприкоснуться лбами.

— Ты тоже.

Какаши думает, что его вполне можно оправдать, пусть даже основательных аргументов в защиту не находится. Того, что она космическая и невозможно устоять, будет достаточно?

Сакура прижимается к нему всем телом, чувствует натянутость его штанов в области паха.

— Ты видимо очень рад меня видеть. — Хищно улыбается с прищуром и добавляет: — У нас произошел гипотетический поцелуй?

— Я потерял смысл слова гипотетический.

— Может, ты хочешь остаться друзьями? — Ее лицо выглядит слишком манипулирующе и коварно.

Положительный ответ, который будет точно рациональным и правильным, кажется абсолютно неверным, когда он сжимает ее талию.

— Теми, которые стонут имена друг друга?

— О боже, ты слышал. — Сакура краснеет и закрывает лицо руками, но не отходит.

— Жаль, не видел.

— А хотел бы?

— Ну-у-у, если гипотетически…

— Все, тихо, — слегка ударяет его по груди, — что за занудство, больше никаких гипотез.

— И коротких шорт.

— Сразу без?

— За что ты меня так душишь? — Какаши запрокидывает голову к небу, серьезным тоном, смотря уже в глаза Сакуре, с извращенной улыбкой чеканит: — Сразу без.

Он столько раз проигрывал в борьбе с самим собой, чтобы по итогу выйти победителем и с призом. А тонкие стены подлежат рассмотрению на оправдание.