Чую проблему (джен)

Джулия в нетерпении ходила туда-сюда по коридору. Она собиралась договориться с Флитвиком о практике у первокурсников. Нельзя же приходить к детям совсем без подготовки…

Но профессор уже полчаса обсуждал что-то с другими преподавателями и прекращать явно не собирался.

До Джулии долетели слова:

— Да на домашнее их, и все дела!

— Что вы, коллега! Целых два курса! Представляете, что скажут в Министерстве?

— Довести до пятого, а потом — как знают.

— Точно, точно! Там баллы — «Слабо» да «Отвратительно»…

— Нет, пусть остаются. Зачем детям жизнь ломать? Только родителям условие поставить, чтоб летом за лечение плотно взялись. В конце концов, это их вина. Сами так детей воспитали.

Девушка подошла поближе:

— Извините…

— Не сейчас, мисс Мэйпл, — обернулся к ней Флитвик. — Видите, мы все заняты. Перенесём беседу на завтра.

Джулия вздохнула. У неё отчего-то возникло чувство, что практика отложилась не на день, а на неопределённо долгий срок. Казалось бы, подождать нетрудно, но…

— Слышала? — сказала ей за завтраком Эми. — На третьем курсе появились оборотни…

— Как — появились? Новенькие?

— Нет, кто-то из своих превратился ночью и перекусал соседей. Слизерин, по-моему, и Хаффлпаф.

— У четвёртого тоже кто-то взбесился, — вставила Роберта. — Жесть какая, хорошо, что не у нас…

— Нам некогда на луну выть, нам пахать надо, — засмеялся Стефан.

— Какой ужас! — воскликнула Джулия. — Погибшие есть?

— Нет, все живы, — успокоил её Тед. — Только покусанные теперь сами станут оборотнями.

Джулия сжала под столом кулаки. Ей сейчас хотелось стереть в порошок… нет, не глупых малышей, а одну солидную даму с хорошей репутацией.

В кабинет ЗОТИ она ворвалась без стука. Уселась прямо на первой парте и вызывающим тоном начала:

— Скажите, профессор, чего вы больше боитесь: волчьих зубов или головомойки от Министерства?

Амбридж не обратила на неё ни малейшего внимания. Она безучастно сидела за своим столом и смотрела куда-то вниз — не то на страницу журнала, не то на собственные туфли с бантиками.

Джулия повысила голос:

— Вы хоть понимаете, что наделали?

Только сейчас профессор ответила ей — тихо и без обычного сюсюкания:

— Мисс Мэйпл, ваши родители никогда не находили, что вам стоит… кхе-кхе… пройти курс в больнице Святого Мунго? Психика — вещь хрупкая, её следует беречь…

— Зато ваша — каменная: куча народу была в опасности, и ничего. Среди студентов появились оборотни, вы в курсе?

— Да, слышала. Это не мои ученики, у них другие деканы. Что происходит после урока — не моя проблема.

— Ага, на безопасность — пофиг, а на чужие причёски — не пофиг.

— Что за высказывания, мисс Мэйпл?

— Для этой ситуации — очень мягкие…

— Вас мама-магл научила так со старшими разговаривать?

Разговаривать со старшими Джулию действительно учила мама. Не будь её воспитания, девушка популярно объяснила бы, в какое место педагогу следует пойти за наезд на родителей. А так только огрызнулась:

— Насчёт родных — чья бы корова мычала...

— Нет, вы точно неадекватная! — профессор даже красными пятнами пошла от возмущения. — Врываетесь сюда, несёте чепуху, обвиняете меня невесть в чём… Трудные подростки нарушали правила, бродя где попало, потом устроили дебош в спальне, испортили школьное имущество — в чём я виновата?

— Ну, хотя бы в том, что воспитали оборотня, который и покусал тех подростков. А ещё — в том, что позволяли ему проходить сюда, не знаю уж, случайно или нарочно.

Амбридж встала, Джулия тоже вскочила с места.

— Что вы со мной сделаете? Руку пёрышком порежете? Кинете в меня чернильницей? Вряд ли папе это понравится…

Блеф вышел слабоватым. Да, папа работал в Министерстве, но был простым специалистом, не старшим и не главным.

Но та неторопливо прошла к выходу.

Джулия застыла в удивлении: «Если я и впрямь «неадекватная», что ж она меня здесь одну оставляет? Настоящий псих точно переколотил бы её тарелочки и вообще полный раздрай устроил. Хотя котята не виноваты, что у них такая злая хозяйка…»

Противник сбежал, казалось, надо радоваться. Вот только Джулия так устала от перепалки, что на это не было сил.

Ну, победила она в споре — и толку? Ничего ведь от этого не поменялось. Если бы нашёлся хоть один человек, готовый поддержать её… А ещё эти ребята. Их ведь уже не сделать прежними.

К Джулии опять вернулось ощущение чего—то непоправимого. И на этот раз было понятно, чего. Прощай, аттестат с отличием. Вместо «Превосходно» и «Выше ожидаемого» будет как минимум «Слабо». Даже нормальный учитель не простит такого выступления, а уж Амбридж…

«И Патронус-белочку не научусь делать. И на выпускной не попаду. Не будет ни бальной мантии, ни фейерверка над озером, ни мыслей в школьном Омуте…»

Из года в год на выпускном каждый студент сливал лучшие воспоминания во флакончик для школьного Омута памяти. Кто умел — сам, кто не умел — с помощью учителей. Флаконы покупали заранее, у Джулии уже был такой.

«И места в Хогвартсе не увижу, как своих ушей. Кто ж меня возьмёт с плохим аттестатом? Поддержки-то не будет: местный Геббельс всем в уши насвистит, какая я дрянь».

Правда, можно устроиться за границей или, при желании, у маглов. Но другие школы — не Хогвартс! Он именно такой, какой нужно. В меру элитный и в меру «для всех». В меру современный и в меру чтящий традиции. А ещё здесь по-настоящему учатся, а не ерундой страдают.

Одно слово: облом. А из-за чего?..

«Умница, Мэйпл! Нашла кому мораль читать — мамаше бандита. Первого раза мало было? Имела бы она совесть — не пустила бы к детям буйного сынулю. Или хоть призналась: да, мол, виновата, ничего не могу сделать, рада любой помощи… Мало ей, твари, от ребят осенью досталось. Однако надо сваливать. Сейчас придёт, визг поднимет».

Джулия поднялась с места, но тут дверь распахнулась. На пороге стояла Макгонагалл.

— Мисс Мэйпл, за мной, в учительскую.

Таким суровым тоном профессор не говорила даже с отпетыми лентяями. Джулия пошла следом, гадая, какая беседа её ждёт.

Почему так медленно открывается дверь?

Отчего Флитвик смотрит с такой укоризной?

Как Амбридж собралась вызывать к себе сочувствие с перекошенной от злости физиономией? Видать, крепко её проняло: даже улыбочку обычную забыла.

И по какой причине в голову лезут глупые вопросы, когда и так всё понятно?

— Ученица ворвалась в кабинет, набросилась на преподавателя, несла какой-то бред и демонстрировала полное отсутствие воспитания! Я считаю, Мэйпл не должна более иметь отношение к нашей школе.

Теперь, в присутствии поддержки, Амбридж осмелела. Её тонкий слащавый голосок превратился в неприятный визг.

— Набросилась? — уточнил Флитвик. — Применила палочку?

— Враньё! — не удержалась Джулия. — Никаких заклятий я сегодня не использовала, можете проверить.

— Помолчите, мисс Мэйпл, — оборвала её Макгонагалл. — Продолжайте, профессор.

На этот раз Амбридж откашливалась минуты три, а потом замямлила:

— Жаль девушку… иногда психика не выдерживает… но, боюсь, мисс Мэйпл становится опасна и для других, и для самой себя…

— Я услышала вас, — кивнула Макгонагалл и обернулась к Джулии. — Итак, вы утверждаете, что профессор лжёт?

— Да.

— Тогда расскажите, как было на самом деле. Вы приходили в кабинет защиты от тёмных искусств?

— Конечно, — ответила Джулия и чуть не добавила: «Вы же меня сами оттуда забрали».

— Для чего?

У Джулии перехватило дыхание. Как начать? Как выразиться, чтобы твои слова не истолковали превратно? И как донести до педагога, что «психованная Мэйпл» не попусту подняла скандал?

— Обсудить с профессором Амбридж ночной инцидент.

— Если вас не посвятили в подробности, то вам и знать не следует. Надеялись услышать их от профессора?

— Нет, хотела узнать, не совестно ли профессору.

Флитвик зацокал языком. Амбридж еле слышно пискнула:

— А какие претензии могут быть к педагогу?

Макгонагалл же продолжала допрос:

— Почему вы решили, что имеете право оценивать поступки преподавателя? Кто вы такая, чтобы критиковать человека старше и опытнее вас?

— Та, кому не наплевать на школу, вот кто.

— Профессор Амбридж верно сказала: вы слишком дерзки. Так, говорите, не применяли магию?

— Стараюсь не решать конфликты силой. Ни физической, ни магической.

— У меня другие сведения. На прошлой неделе профессор Вектор видела, как вы что-то повышенным тоном объясняли мистеру Фэрфаксу, размахивая палочкой.

— Это была самозащита! Он хотел насильно накормить меня…

Джулия запнулась. Нельзя было обмолвиться про маффины. Иначе Амбридж успешно завершила бы то, что начал Роджер.

— Ужасный поступок, без сомнения, — процедила Макгонагалл. — Профессор Флитвик, что можете добавить?

Учитель заклинаний даже под зельем оставался добродушным. Он улыбнулся Джулии и с сочувствием произнёс:

— Я понимаю, мисс Мэйпл, вы хотели, как лучше. Но не стоит думать, будто все вокруг такие-сякие, а вы одна в белой мантии. Прежде чем совершенствовать мир надо, знаете, начать с себя.

— Не такие и не сякие, — прошептала Джулия. — Просто… пассивные.

— Вы напрасно обвиняете нас в бездействии. У профессора Снейпа уже варится аконитовое зелье…

— Я ценю ваши усилия. Но лучше было бы устроить так, чтобы никаких зелий варить не пришлось.

— Конечно, лучше, — рассеянно произнёс Флитвик. — Во всём мире есть эта проблема, наша школа не уникальна. Увы, то, что вы видели, — только верхушка айсберга. Оборотни сбиваются в банды, а контролируют их могущественные тёмные волшебники. Вы в одиночку не справитесь, у вас не хватит сил. Весь мир не спасёшь.

— Так у нас и был бандит! Из стаи Грэйбэка, знаете? Только я не хочу спасать мир в одиночку. Мне хватит и школы, хоть с чьей-нибудь помощью.

— Коллеги, вы слышали? Уже и пресса в курсе! Прославились, нечего сказать!

Профессор Граббли-Планк захлопнула дверь и швырнула на столик свежий номер «Придиры».

Зашуршали страницы, загудел на разные лады шёпот, послышались вздохи… А Джулия ёрзала на стуле: «Почему не я узнала первой? Вдруг мои слова переврали или накидали к ним опровержений? Как я объясню это?»

— Вы действительно считаете Хогвартс «помойкой и Бедламом»? — Макгонагалл подошла к ней с журналом наперевес.

— Нет. Я сказала: «оборотень превращает нашу школу в Бедлам и помойку», — Джулия поводила пальцем по странице. — Сами смотрите, здесь так и написано.

— И виноват в этом педсостав, по-вашему?

А Джулии казалось, фраза «педагоги его боятся» вполне нейтральна…

— Не педсостав, а один учитель.

— Дорогая Джулия, — затянула Амбридж после обычного приступа кашля, — не кажется ли вам, что это неблагородный поступок — клеветать на свою школу?Это же ваш второй дом, учителя о вас так заботятся… В наше время подобное было просто немыслимо, но сейчас уходит и субординация, и уважение к наставникам…

— Кажется, профессор, — быстро вставила Джулия, пряча смеющиеся глаза.

— Как по-вашему, не должно ли быть тому, кто так поступает, капельку стыдно?

— О да, лжецу должно быть очень стыдно. Только вы определитесь: я сумасшедшая, невоспитанная или подлая лгунья?

Амбридж не смогла ничего возразить, но тут на Джулию Граббли-Планк напустилась:

— Вы понимаете, как подставили школу?

— Да—а, я подставила!.. — Джулия в гневе вскочила с места. — А профессор Амбридж её не подставляет!

Учителя заговорили все разом:

— Вы забываетесь!

— Не надо горячиться…

— Вот тебе раз! С чего такие выводы?

— Я?.. А я тут при чём?

Теперь Амбридж выглядела несчастной растерянной жертвой, а Джулия — злобной мегерой. Ситуация… Но сдаваться было поздно.

— Ни при чём, конечно… А чей это сын покусал третьекурсников? И кто пропустил его в школу?

«Получи, фашист, гранату! — Джулия перевела дух. — Копец я гадкая сегодня… И пусть, лучше буду гадиной, чем такой вот добренькой! О, заскулила, смотри-ка ты!..»

— Ничего не понимаю… Говорила же, бедняжка не в себе, ей нужна помощь…

— Может, скажете, у вас и сына никакого не было? А чья тогда фотка стоит в вашем кабинете? «Джонни, сыночек»…

— Хватит демагогии, — вмешалась Макгонагалл. — Вы лично видели, как сын профессора нападает на школьников?

— Нет, но…

— Может, этот человек при вас превращался в волка? Или вы слышали, как профессор Амбридж ему говорила: «Приходи в Хогвартс и покусай детей?»

— Не превращался и не слышала. Но могу доказать: у профессора есть сын-оборотень, он был в школе и общался с ребятами. Да о чём мы, Господи, спорим, когда на учеников УЖЕ напали?

Макгонагалл хмурилась, Граббли-Планк и Флитвик качали головами, а Джулия продолжала:

— Пойдёмте в библиотеку — я покажу статью о Джоне. Расспросите призраков и портреты — вдруг его ещё кто-то видел. Дайте мне сыворотку правды — я под ней точно не совру. Наконец, есть Омут памяти…

— Мне плохо! Вот здесь будто кол вогнали…

Амбридж опустилась в кресло, держась за сердце. Коллеги засуетились, бросились к ней.

Джулия обречённо вздохнула. Вроде всё понятно — ага, как до дела дошли, так резко заболело! — и тем не менее отчего-то неловко.

Наконец, Макгонагалл повернулась к девушке и веско произнесла:

— Всё это ничего не значит. Оборотень мог прийти откуда угодно. Если кто-то чужой общался с детьми, то не факт, что укусил именно он. И если сын профессора Амбридж действительно оборотень, то это не повод её обвинять. Он ведь уже взрослый, она за него не отвечает. Ей сейчас очень больно было слышать ваши упрёки.

Вот тут Джулия не нашлась, что ответить. Чувства профессора дороже, чем жизнь и здоровье детей? Это точно Макгонагалл сказала? Разумная, справедливая Макгонагалл?

— Вы слишком навязчивы в попытках доказать своё, мисс Мэйпл, — с укором произнёс Флитвик. — Можно привести гиппогрифа к воде, но нельзя заставить его пить. Вам не хватает понимания и чуткости.

— Спасибо за поддержку, коллеги, — оживилась «больная». — Доброта, гуманность всегда побеждают — этому и я учу на своих уроках. К сожалению, некоторые студенты моих слов не улавливают, или, может, понимают их чуточку превратно. Правда остаётся незапятнанной, потому она и выигрывает. А если вы не победили, то, наверное, стоит задуматься, на какой вы стороне…

Джулия от души врезала себе по лбу ладонью и издала нечто среднее между стоном и нервным смехом. Финальный пассаж вышел шикарным. Даже не поймёшь, что это было: тонкое глумление или проблемы с логикой?

— Не ожидала от вас, мисс Мэйпл! — возмутилась Граббли-Планк. — Довели учителя до сердечного приступа, ещё и хохочете!

— Так, время не ждёт, педсовет через полчаса, — напомнила Макгонагалл. — Подойдёте к трём, мисс Мэйпл, я сообщу о решении. Прибавили нам работы, нечего сказать! Мало было третьекурсников, теперь ещё вашим вопросом надо заниматься.

Идя к выходу, Джулия слышала за спиной писклявый сюсюкающий голос:

— А этот журнальчик бы… кхе-кхе… запретить, что ли. Мы же не хотим расстраивать ребятишек всякими нелепыми слухами об их любимой школе, правда?

И Макгонагалл ответила:

— Конечно, конечно. Альбус будет «за», я уверена.

До спальни Джулия не дошла: разрыдалась прямо в коридоре. Едва успела юркнуть в чулан для щёток.

«Это как же теперь получается? Бандиты и их пособники — молодцы, а кто им мешает, тот плохой? Браво, учителя, нашли виноватого! И как ловко: сначала отказались помогать, а потом — вы, мол, не героиня, одна ничего не сможете. А вы что-то сделали, чтобы я не была одна? Окей, я далеко не крутая, косяков у меня выше крыши. Но, кроме меня, больше некому… Где же крутые, почему не действуют?»

Желудок заурчал, во рту начало горчить. Джулия ведь толком не завтракала: пару ложек каши проглотила — и вперёд, паладинствовать.

«А крутые наелись маффинов, вот почему. Я бы тоже наелась, если б не болела. Они так вкусно пахли… И, наверное, совсем бы поехала крышей. Это зелье ведь даже хлеще Империуса. Если голос в голове приказал тебе делать то-то, можно собрать волю в кулак, сказать: «А я не хочу!» Но под мозгомойкой ты вообще не поймёшь, куда влип. Я не круче остальных, не умнее и даже не чище сердцем — мне просто повезло. Нельзя же винить учителей с ребятами в том, что они здоровы и могут есть пищу, которая им нравится».

Вспомнились призраки, родители, точно не пившие никаких зелий, Роджер…

«Прав был Флитвик про гиппогрифа и воду. Если люди не хотят меня слушать, я их не заставлю: нельзя ведь всех на свете защитить от ошибок. Пусть сами поймут, что так жить нельзя. Только бы меньше народу пострадало в процессе!»

Выйдя в коридор, Джулия наткнулась на Филча.

— Что, вылетела? — проскрипел завхоз. — Ну, всё, теперь готовься: палочку сломают, в Хогвартс на порог не пустят…

Девушка стиснула зубы и прошла мимо. Мерлин с ним, на убогих не обижаются.

— И правильно сделают. Опозорила школу, так тебе и надо.

Два первокурсника остановились поодаль и стали слушать.

Джулия их заметила, и ей в лицо бросилась краска. Ну вот, теперь даже незнакомые мальчишки о ней плохо подумают… А ведь Филч на них плевать хотел, когда игнорил постороннего в замке. Нет, он всё-таки напросился.

— Мистер Филч, а, мистер Филч, почему вы оборотня во двор пропускали? Он вам заплатил или вы бескорыстно на подлость пошли?

Мальчишки захихикали и тут же бросились прочь.

— Хамка! — крикнул завхоз. — Погоди, найдёт тебя Грэйбэк…

— Ну, найдёт, и что? — отмахнулась Джулия. — Как будто я раньше была в безопасности…

— Давай, ступай отсюда! И кошку мою руками не трогай!

Миссис Норрис шагнула в сторону, отвернув морду. Она не дала почесать себя за ухом, однако и не зашипела, не показала когтей.

«Он, конечно, гад, но правду говорит, — решила Джулия. — Надо идти, дел полно».

— Эй, чего пропала? — в спальню заглянула Эми. — Скоро обед, а ты валяешься.

— Не хочу я на обед. Вообще туда не пойду больше.

— Почему это?

— Выгнали меня из школы.

Иллюзий Джулия не строила. Она ведь не активистка, не спортсменка, не героиня волшебной Британии. Ну, учится хорошо. Но на одном лишь Рэвенкло отличников пять, и у троих средний балл выше. Студенткой больше, студенткой меньше — Дамблдор переживёт. Тем более, она в ссоре с любимицей всего Хогвартса…

Эми приподняла брови и лениво спросила:

— За что же?

— Со старшими много спорю.

Джулии хотелось рассказать всё в подробностях, поплакаться на свою горькую долю, поделиться тревогой и печалью. Но она промолчала, боясь выглядеть нытиком.

А Эми не стала приставать. Покивала головой (мол, бывает, дело житейское) и собралась уходить.

— Погоди! У меня к тебе просьба…

Джулия достала из кармана флакончик и сунула его в руки Эми.

— Сохрани его к выпускному и вылей в наш омут, если сможешь. Пусть и мои счастливые воспоминания там будут, я ведь шесть лет в Хогвартсе училась. Пожалуйста!

— Ну, ладно, — Эми кивнула и сунула флакон в тумбочку.

Да уж, счастливые… Загаженный школьный двор. Дрэйк, угощающий мальчишек выпивкой. Фотки в газете и на столе у Амбридж. Две сцены в кабинете ЗОТИ. А ещё — целое море бесед о вервольфах и маффинах.

В голове замелькали картины: Эми забывает флакон на полке. Или берёт с собой, и учителя возражают: «Зачем вам два?.. Оставьте только свой!» Или всё получается, профессора видят воспоминания Джулии… и ничего не происходит. Но нельзя же уйти просто так, не сделав всё возможное!

«Подумаешь, очень надо оставаться в Хогвартсе! — внушала себе Джулия, шагая по лестнице. — Престижно, да, но я не гонюсь за престижем. Всё равно, где работать: дети везде одинаковы. А здесь что мне делать? Терпеть, когда Амбридж станет командовать мною на правах старшей коллеги? Молча смотреть, как студентов калечат и превращают в монстров? Нетушки!»

Из учительской доносилась весёлая болтовня, пахло крепким чаем и вишнёвой выпечкой.

— З—за что меня выгоняют? За то, что профессору пару слов в повышенном тоне сказала?

— Не только, — Макгонагалл усадила Джулию на скамейку в коридоре. — Вы нагрубили нескольким учителям? Нагрубили. Довели профессора до приступа? Довели. Распространяли в прессе порочащую информацию о нашей школе? Распространяли. И, мисс Мэйпл, — Макгонагалл слегка понизила тон, — профессор Амбридж говорила мне, что вы не в первый раз грубо нарушаете дисциплину на её уроках, но она жалела вас и не сообщала декану. Это напрасно, конечно: я бы и одного такого концерта не потерпела.

«Джулия Мэйпл мешает вести уроки! В такое только под зельем и можно поверить! Может, стоило помешать в самом деле?»

— И все учителя были против меня, да? Все согласились, что я плохая?

— Почему? Профессор Бербидж хотела дать вам шанс, говорила, вы ещё можете исправиться. И скажите ей спасибо, что остаётесь здесь до утра.

Учительницу магловедения уважали все в школе. Нет, не за то, что её предмет был «халявным». Она была всегда добра и справедлива, часто защищала студентов перед коллегами и начальством, а ещё жёстко пресекала любую травлю. И к тому же не любила думать о людях плохо. Взять хоть начало семестра. Когда студенты жаловались ей на новую учительницу ЗОТИ, профессор Бербидж, утешая их, сказала: «Думаю, в глубине души она не злой человек». Теперь же вступилась за Джулию…

— Только-то? А ведь меня хотели принять сюда на работу! Вы сами говорили: «Хотите преподавать в Хогвартсе — имейте в виду. Из вас вышел бы хороший учитель».

Макгонагалл вздохнула, о чём-то задумалась, потом твёрдо сказала:

— Говорила, мисс Мэйпл. Но обстоятельства меняются. Педагогу мало знать предмет — нужно уметь строить отношения с людьми, в том числе с коллегами. Можем ли мы быть уверены, что вы не совершите какой-либо непредсказуемый поступок, не затеете конфликт, не подведёте школу своими действиями? После недавних событий — думаю, нет.

В ту минуту Джулия меньше всего напоминала конфликтную особу. Она сидела, покорно сложив руки на коленях, и не могла даже спорить: не видела смысла.

— Ещё вопросы?

— Да, профессор. Во-первых, как я попаду домой? Одна на поезде поеду, что ли?

— Будет вам и поезд, и прощальная церемония с букетами, — глаза у Макгонагалл насмешливо сверкали, но она хоть не хихикала над своими же остротами. — Проводим по высшему разряду.

— Я серьёзно…

— По каминной сети, как же ещё. Дёшево, сердито и всегда доступно.

В этот момент Джулия поняла, почему от Дрэйка так несло дымом.

— Во-вторых, что с ребятами, которых покусали? Они в порядке?

— Всё с ними хорошо, успокойтесь.

— А конкретнее?

— Это уже не ваша проблема. Возвращайтесь к себе, вам лучше собрать вещи прямо сейчас. Завтра — в восемь ноль-ноль, не опаздывать!