Проклятые дети - работа над ошибками. Часть II - Девять и три четверти (джен)

С того времени, как Роуз отстранили от учёбы на семестр, её характер окончательно испортился. Дома она изводила Гермиону, заменявшую ей весь преподавательский состав школы, своим демонстративным пренебрежением, отказом учиться и выполнять её задания. Гермиона была в отчаянии — она понимала, что дочь на верном пути к тому, чтобы завалить С.О.В. В конце концов насмешки Роуз над попытками Гермионы увлечь её хоть какими-то предметами из школьной программы взбесили Рона, и он как опытный шахматист решил действовать своими методами.

Он сказал Роуз, что она, если хочет, может и не сдавать С.О.В. — Хагрид без них обошёлся и ничего — стал преподавателем. Джордж и Фред смогли начать торговлю ещё в школе, хотя чуть не провалили экзамены. И Роуз глупые бумажки об образовании без надобности. Другое дело — нужно чем-то зарабатывать на жизнь. И он не собирается кормить дочь-бездельницу и лентяйку. Не хочешь учиться — отлично! Иди работать в семейный бизнес, и про С.О.В. можешь забыть. Роуз идея показалась привлекательной — она давно чувствовала себя взрослее, чем сверстники, и перспектива обрести финансовую независимость её манила.

Первый же день за прилавком оказался полным разочарованием. Рон намеренно поставил её на одну из самых оживлённых точек — первый магазин Уизли в Косой аллее, и Роуз чуть не сошла с ума. Целый день на ногах, постоянный шум, неразбериха, привередливые клиенты, которым ни в коем случае нельзя грубить (даже выражение лица всегда должно оставаться приветливым и внимательным) — Роуз никогда ещё так не выматывалась! Вечером, еле передвигая ноги, она добралась до дивана в гостиной, упала на него и спросила отца, почему тот решил, что из неё выйдет хороший продавец, и не логичнее ли использовать её таланты на производстве, там, где нужно накладывать чары. И тут её ждал неприятный сюрприз: оказывается, работать на производстве магических артефактов, к каковым относилась большая часть товаров Уизли, могли только совершеннолетние волшебники, имеющие лицензию на применение чар. С.О.В. и были той самой лицензией. И если на тот факт, что Роуз нет семнадцати, ещё можно закрыть глаза — даже у магглов подростки работают, то без права на применение чар не обойтись. И, нет, он не позволит ей работать тайно, по палочке всегда можно выяснить, какие чары применял владелец, а ему, Рону, вовсе не улыбается лишиться права на торговлю и платить гигантские штрафы, если братец Перси — новоявленный господин министр, мантикору ему за пазуху — устроит какую-нибудь мерзкую проверку. Сочувствую, дочка, но для ведьмы без аттестата продавщица в магазине — это потолок. И дальше будет примерно так же. Хотя огорчаться не стоит — первый день у всех тяжёлый, а карьера — это вообще в жизни не главное.

Роуз скрипела зубами, но сразу не сдавалась. Возможно, на второй день ей удалось бы перебороть свою неприязнь к этой работе, но Рон устроил «плановую» переоценку товаров и учёт, и всё это — не закрывая магазин. Конечно, работники были в некотором шоке — такой хаос у них случался редко, но, по просьбе начальства, терпели и выносили безумие этого дня стоически. Чего нельзя было сказать о Роуз. Когда очередная недовольная клиентка разразилась градом проклятий в её адрес, Роуз не выдержала и сбежала. Рон не стал её останавливать (он не сообщил ей, что фирменный значок на её рабочей мантии был снабжён маячком, позволявшим найти Роуз, куда бы она ни убежала), и в тот момент, когда она демонстративно зашагала к Лютному переулку, прекратил и переоценку, и инвентаризацию, успокоил всех клиентов, пообещал сотрудникам премии за долготерпение, и отправился вслед за дочерью.

Он нашёл её как раз вовремя — жуткая ведьма с подносом, на котором мерзко копошились какие-то черви, что-то напевала, стоя прямо перед Роуз, а сама Роуз в ужасе взирала на ведьму, но, очевидно, не могла сдвинуться с места.

— Опять за своё, Берта? — почти нежно прошептал Рон на ухо ведьме, поглощённой своим занятием.

— Аврор Уизли?! — взвизгнула та, подпрыгнув от неожиданности и рассыпав червей по мостовой.

Рон довольно ухмыльнулся — он уже лет десять не был «аврором Уизли», но нечисти из Лютного успел оставить о себе такую память, что и его сотрудников, и его магазины эти лихие люди обходили за милю, не говоря уж о нём самом.

— Ты знаешь, Берта, — всё так же ласково поинтересовался он, — кого ты сейчас одурманиваешь своими песенками? — и, в момент преобразившись так, что его лицо свело пугающей гневной судорогой, рявкнул: — Мою дочь!

Ведьма издала какой-то писк, полный ужаса, быстро-быстро заголосила и запричитала — слов было не разобрать, неловко попятилась, наткнулась на Роуз, отскочила от неё и, наконец, припустила прочь, вниз по переулку.

Потрясённая, Роуз даже не посмотрела ей вслед, в изумлении таращась на своего отца, которого привыкла считать тихим домашним рохлей. Глаза Рона азартно сверкнули в полумраке, он наколдовал небольшую склянку, палочкой поднял в воздух нескольких червей с мостовой, запечатал их в склянке и сунул её в карман. Затем очистил мостовую от оставшихся червей, огляделся по сторонам, потянул Роуз в небольшую тёмную нишу между домами, ещё несколько раз взмахнул палочкой — их окутала густая тишина — и вызвал Патронуса.

— Эрни, Берта объявилась, — сказал он, поглаживая серебристого терьера по голове. — Я спугнул её, но задерживать не стал. Маячок на одежду прицепил. Она притащила какую-то новую пакость — пришли в мой магазин человека за локатором и за образцом.

Терьер растаял в воздухе. Роуз всё ещё смотрела на отца полными непонимания глазами.

— А ты думала, твой старик, после стольких лет работы в Аврорате, только и годится, что любовные зелья продавать да кастрюли мыть? — подмигнул ей Рон. — Хорошо я играю свою роль, да? Но об этом — молчок. Чем безобиднее ты выглядишь, тем больше информации можешь получить.

— Мама… — прошептала Роуз. — Мама знает, что ты всё ещё работаешь на Аврорат?

— А тут нечего знать, официально я на них не работаю, — пожал плечами Рон. — Но как владелец магазина, находящегося в непосредственной близости от Лютного переулка, как обеспокоенный горожанин, и бывший служитель закона я имею право и даже святую обязанность приглядывать здесь за порядком. Конечно, Гермиона об этом знает. И ты теперь тоже, — он улыбнулся и взъерошил волосы на голове дочери, которая старательно уложила их с утра в гладкую (насколько это было возможно с её шевелюрой) причёску.

Рон взмахнул палочкой, снял с ниши маскирующие чары и потянул Роуз наружу.

— Пошли домой, — мягко сказал он ей. — Мама обещала приготовить индейку с яблоками, и надо отдать ей должное, в последнее время у неё получается почти так же хорошо, как у меня.

Роуз усмехнулась.

На следующий день она не пошла на работу. Вместо этого она села за учебники и методично принялась составлять расписание подготовки к С.О.В.

* * *

Конечно, обратно в Образцовую Ученицу и Главную Родительскую Гордость она после этого не превратилась — роль успела ей надоесть за предыдущие годы. Роуз стала замкнутой, сосредоточенной на учёбе. Вернувшись в Хогвартс, она не пыталась снова занять позицию неформального лидера, и друзья, ожидавшие от неё руководства, разочаровались в ней и отдалились. Она была вызывающе-одинока, и как ни пытались кузены и Хьюго разбить лёд, которым она себя окружила, как ни звали её в Межфакультетскую гостиную, на прогулки, семейные посиделки, как ни предлагали помощь — она вежливо, но твёрдо и холодно от всего отказывалась. С.О.В. она сдала, причём получила немало оценок «Превосходно», хотя ожидаемо провалилась на трансфигурации, а также (внезапно) на уходе за магическими существами и астрономии.

Ещё одна особенность появилась у неё после возвращения к учёбе — она стала как будто мстить замку за свои неудачи. Разрушать якобы случайным заклинанием статуи, разбивать витрины в Зале Славы, устраивать в коридорах то дождь, то снег, то град, запускать плесень на стены… Её действия не были направлены против кого-то конкретного, как раньше, но некая разрушительная сила определённо просилась наружу, и, в отличие от традиционных для Уизли каверз, в её поведении не было ничего весёлого — она просто пыталась создать как можно больше неудобств, делая вид, что это несчастный случай. Чаще всего ей не верили (да она, похоже, и не настаивала на том, чтобы поверили — бравировала своим дурным поведением) и отправляли на отработки.

Сейчас, появившаяся из-за ширмы в больничном крыле, она явно только что закончила очередной раунд мытья больничных уток без применения магии — на ней были длинные, до локтя маггловские резиновые перчатки, в руках она держала корзинку с чистящими средствами и щётками. Альбус даже вспомнил, за что она получила сегодняшнюю отработку — указывала преподавательнице зельеварения на ошибки в её рецепте, да ещё с такими ехидными комментариями, что та несколько секунд не могла ни слова выговорить от возмущения. Потом, конечно, заговорила — так, что пришлось уши зажимать.

И вот теперь Роуз шла к ним из дальнего конца Больничного крыла неторопливо и царственно, на ходу лениво стягивая перчатки, словно они были не резиновыми, а шёлковыми вечерними. Самодовольное и презрительно-отстранённое выражение её лица смахивало на то, какое Альбус видел у Нарциссы Малфой на портрете в доме друга. Она явно наслаждалась произведённым эффектом, понимала, что сейчас они на короткий миг в её власти, поскольку она важна для них как источник информации, и определённо собиралась растянуть удовольствие.

— Роуз! — первой опомнилась и нарушила тишину Гермиона. — Как ты выражаешься?

— Ох, заткнись Грейнджер, — отмахнулся Драко. — Какая разница, что твоя дочь о нас думает, если действительно что-то знает? Что вы имели в виду? Вам известен способ путешествия во времени без хроноворота?

Роуз со значением кивнула, небрежно поставила корзинку на пол, уселась на пустую кровать, рядом с кроватью Скорпиуса, закинула ногу на ногу и медленно начала:

— Когда я услышала историю про путешествие этих двоих во времени — я помню, дядя Гарри, ты велел хранить это в секрете, но Альбус так старался подчеркнуть достоинства своего дружка, что мне все уши прожужжал его героическим противостоянием миру Вольдеморта, — со своего места она хорошо видела, что окружающие напряжены до предела, но не спешила удовлетворить их любопытство.

— Во имя Салазара! — воскликнул Люциус, незнакомый с характером Роуз. — Вы не могли бы излагать коротко и по делу?

— Во имя Салазара я вообще ничего излагать не буду, — холодно ответствовала Роуз, смерив старшего Малфоя взглядом свысока (Альбус невольно поразился — и как она умудряется это делать сидя, учитывая, что Люциус стоит?). — Могу вообще…

— Ох, Роуз, пожалуйста! — перебила её Гермиона. — Мы все высоко ценим твою осведомлённость и больше не будем, — это она сказала с нажимом и глядя на Люциуса, — тебя прерывать. Только и ты, пожалуйста, не тяни!

— О, целых два «пожалуйста»? Ладно, так и быть, постараюсь покороче — путешествовать во времени можно с помощью феникса. Могу дальше не продолжать.

Драко скривился.

— Никогда об этом не слышал, возможно, и так, но не уверен, что это сработает. Проклятые курицы… — его лицо на секунду помрачнело. — Я возил Асторию в Долину Фениксов в Египет, надеялся, что они помогут, но они не захотели. А слёзы феникса работают только тогда, когда отданы добровольно. Подозреваю, с путешествиями во времени то же самое.

— Разумеется. И я об этом думала. И если меня не будут перебивать, я расскажу, каким образом можно позвать феникса, чтобы попросить его о помощи, — Роуз обвела собравшихся торжествующим взглядом.

— Мы все тебя внимательно слушаем, — медленно, с расстановкой проговорила Гермиона.

— Спорю на свою новую метлу, — не удержался от реплики Скорпиус, — ты собиралась звать конкретного феникса, я даже догадываюсь, какого.

— Я никого не собиралась звать, — холодно ответила Роуз. — Я не такая дура, как вы, чтобы шутить со временем, я рассуждала теоретически. Мне показалось логичным вызывать феникса, знакомого если не лично со мной, то хотя бы с моими родителями. Они разумные птицы — фениксы, не родители, и с ними можно договориться. Я, конечно, сразу подумала о фениксе Дамблдора — Фоуксе. Тем более, дядя Гарри рассказывал, что Дамблдор однажды сбежал с его помощью из Хогвартса, а отсюда даже аппарировать невозможно. Кстати, думаю, феникс тоже не смог бы преодолеть магические барьеры школы, имея Дамблдора в качестве груза. Если разобрать это мгновенное исчезновение во вспышке света с точки зрения теории, то единственным логичным объяснением будет то, что сначала феникс на несколько секунд перенёс Дамблдора в прошлое, в то время, когда Хогвартса ещё не существовало, и уже оттуда переместился сначала в безопасное место, потом в безопасное время.

— Но… Хогвартс стоит уже больше тысячи лет! — Скорпиус явно оживился и попытался подняться на кровати (Лили заботливо подсунула ему подушку под спину). — Разве можно перенестись на такой далёкий срок без ущерба для здоровья?

— С фениксом можно, — скучающим тоном, словно говорила об очевидном, ответила Роуз. — Главное условие, как верно заметил мистер Малфой, — это желание феникса. Фениксы — своевольные создания. Вы можете поставить перед ними задачу, но не можете указывать им, как её решать. Они обладают тем, что в магической литературе называется «чувством величайшего милосердия, ограниченного лишь чувством высшей справедливости».

— Интересную литературу вы читаете… — вполголоса заметил Люциус, но Роуз его услышала.

— Да, это на самом деле была очень интересная книга — о тотемах-защитниках рода. Слышали о них?

— Но… — Люциус брезгливо поморщился. — Это ведь всё просто сказки! Легенды, такие древние и глупые, что не имеет смысла обращать на них внимания.

— Они считаются глупыми, — с нажимом сказала Роуз, — просто потому, что большая часть упомянутых в них магических существ была истреблена охотниками за магическими ингредиентами или вымерла вместе со своими волшебными семьями. И только фениксы сохранились, потому, что бессмертны.

— Но у нас-то нет тотема-феникса, — зло проговорил Драко. — А даже если бы и был — это точно не Фоукс.

— Нет, — презрительно глядя на Драко, бросила Роуз. — И, тем не менее, его можно позвать.

— Не говорите глупости, — фыркнул Люциус. — Даже если верить старым байкам, вызвать можно только тотем своего рода…

— Как я уже сказала, я могу вообще молчать, — промурлыкала Роуз.

— Отец, — сквозь зубы процедил Драко, — пожалуйста, оставь свои ремарки при себе хотя бы на время. — Он повернулся к Роуз и, явно прилагая немалые усилия, чтобы оставаться вежливым, выдавил: — Прошу вас, продолжайте.

— Чары Зова, — медленно и наставительно — словно бабушка, читающая неразумным внукам сказку, заговорила Роуз, — работают таким образом, что всего лишь показывают волшебному существу дорогу к магу, и если существо захочет — оно придёт, не захочет — проигнорирует Зов. Нет никакой связи между исполнением ритуала и тем, что семья становится навсегда связанной с одним магическим животным. Просто для Зова нужны частички животного — волос, чешуйки, кусочки когтя или зуба. Если в семье хранились эти ингредиенты, оставленные одним животным, понятно, что поколения волшебников продолжали использовать их снова и снова, вызывая одно и то же животное, или его потомков.

— Значит, конкретного феникса можно призвать, если осталось что-то из его оперения, — тихо спросил Гарри.

— Совершенно верно, — кивнула Роуз. — Составляя теоретический план, я думала о том, что где-то в замке должна была остаться клетка Фоукса. В ней, вероятно, могли сохраниться какие-то перья, чешуйки кожи с лап, обломки когтей…

— У нас нет времени искать клетку, — покачал головой Гарри. — Я знаю, что вещи Дамблдора, не представлявшие ценности для школы, отправили Аберфорту, и знаю, что он, скорее всего, либо выбросил их, либо продал Наземникусу Флетчеру за бесценок.

— Хм, — Роуз выглядела несколько разочарованной тем, что её план вышел не таким идеальным, как ей казалось.

— Это не страшно, — после небольшой паузы сказал Гарри таким голосом, что всем немедленно стало если не страшно, то боязно. — Есть другой способ. Моя палочка… Дамблдор говорил мне, что перо феникса в ней — из хвоста Фоукса.

Он достал палочку из футляра на поясе, повертел её в руках, поглаживая, как живую.

— Я помню, — сказал Гарри, обращаясь к Драко, — что ты говорил мне тогда, когда уговаривал помириться с Джеймсом, — Драко невольно дёрнулся, — как страшно представить себе мир, в котором нет твоего ребёнка, что нужно ценить каждый момент. Я знаю, что твой сын для тебя значит. И каждый из моих детей значит для меня не меньше — я тебя понимаю. Жизнь Скорпиуса сейчас важнее всего. Я думаю, после того, как твоя палочка помогла мне убить Вольдеморта, это будет справедливо. Возьми, — он протянул палочку Драко, — если её сломать, у нас будет перо Фоукса.

Драко взял протянутую палочку дрожащей рукой. Повисла напряжённая тишина.

— Я… — наконец прошептал Драко, не глядя на Гарри. — Я не знаю, что сказать. В который раз, спасаешь меня, Поттер…

— Простого «спасибо» будет достаточно, — пожал плечами Гарри. Он тоже старался не смотреть на Малфоя, вернее, на собственную, обречённую на смерть палочку в его руках.

Снова воцарилась тишина.

— Драко, — неожиданно громко и расслабленно сказал Люциус, нарушая торжественность момента. — Я помню, как на первых курсах ты всё время называл мистера Поттера не иначе как «этот идиот Поттер».

Драко, Гарри и все остальные уставились на него с нескрываемым удивлением.

— Я не раз останавливал тебя, — продолжал старший Малфой, — требовал — в первые годы — проявлять к мистеру Поттеру уважение как к сильному противнику… Так вот, сын, я прошу прощения, ты был прав уже тогда: Гарри Поттер действительно круглый идиот!

— Отец! — возмутился Драко. — Ты понимаешь, как неуместно сейчас…

— Палочка, Драко! — резким шипением перебил его Люциус. — Мне напомнить, по какой причине была уничтожена наша фамильная палочка?! Идиотизм мистера Поттера и для тебя оказался заразен? Тогда нужно срочно объявлять карантин, пока глупость не расползлась по всей Британии! Я только на одно надеюсь — что наш знаменитый мистер Поттер, перед тем, как окончательно впасть в маразм, сумеет сообщить нам координаты захоронения Тёмного Лорда. И ещё надеюсь, что слухи не лгут, и его палочка…

— Лежит вместе с ним в его могиле! — откликнулся сияющий Гарри, осознавший, что лишаться собственной палочки вовсе не обязательно.

— Мерлин великий! — прошептал Драко. — А ведь ты прав, я и не подумал!

Он радостно развернулся к Гарри и сунул ему палочку обратно в руки.

— Я-двенадцатилетний был бы счастлив раскрошить твою палочку, Поттер, но нынешний я без этого обойдусь! Уж лучше вместе выкопаем из могилы старину-Волди, как его называет мой сын. Что скажешь?

— Честно говоря, никогда бы не подумал, что перспектива осквернить могилу мистера Риддла-младшего меня так обрадует! — рассмеялся Гарри. — Впрочем, за разрушение могилы своего отца, он это заслужил. Идём! Нужно только Невилла позвать.

— А где… — начала было Гермиона, но Гарри остановил её:

— Мы же решили, что сохраним это в тайне, помнишь?

— Да, но сейчас… — попыталась она возразить.

— Сейчас туда пойдём я и Невилл — потому что мы с ним это сделали, и, если я не сразу вспомню место, то он напомнит, и Драко — потому, что речь идёт о здоровье его сына.

— И я, — твёрдо сказал Альбус. — Вы что, забыли? — спросил он в ответ на удивлённые взгляды окружающих. — Нерушимый Обет: Скорпиус должен организовать спасательную экспедицию. Сам он пойти не может, если экспедицию возглавит кто-то из вас, это будет уже не дело Скорпиуса, а ваше. А я — его лучший друг, логично, если я буду замещать его там, где он не может быть сам.

— Я думаю, присутствия его отца, — начал Гарри, но его прервал Скорпиус.

— Простите, мистер Поттер, но, кажется, Альбус прав — когда он заговорил об этом, по запястью как будто тёплая волна прошла, и я сразу почувствовал, что мне лучше. Вы делаете это из беспокойства за меня, для вас главное — моё здоровье, а Альбус — хотя он тоже обо мне беспокоится — хочет именно поддержать мою миссию как соратник. Не знаю, как объяснить, но в этом есть разница.

— Хорошо, — вздохнул Гарри. — Альбус, идём, — и он быстрым шагом направился к выходу из Больничного крыла. Драко и Альбус поспешили за ним.

— А вы не хотите узнать, — протянула Роуз, им вслед, когда они почти дошли до дверей, — как проводить обряд, чтобы Чары Зова сработали?

Трое волшебников у выхода резко развернулись, оставшиеся рядом с кроватью Скорпиуса напряглись.

— Обряд? — заволновалась Гермиона. — Что ещё за обряд? Надеюсь, в нём нет ничего противозаконного?

— Даже если есть, я возьму это на себя, не волнуйтесь, — процедил Люциус.

— О, да — это большое утешение! — язвительно ответила Гермиона.

— Устроите магическую дуэль прямо сейчас, или мне продолжать? — наслаждаясь смятением окружающих, поинтересовалась Роуз.

— Продолжай, — синхронно ответили Люциус и Гермиона, бросая друг на друга недовольные взгляды.

— В обряд не входит ничего противозаконного, — лениво протянула Роуз. — Но я не помню его наизусть — понадобится книга из библиотеки Блэков, чтобы вспомнить Чары Зова. Обряд желательно проводить в месте, связанном и с фениксом, и с тем, для какой цели он будет призван. Есть, кажется, ещё ряд условий, на память я их не назову, но ничего неосуществимого. Так что, пока вы занимаетесь своими археологическими раскопками, я хотела бы отправиться на Гриммо двенадцать, за книгой, а потом определить место и начать подготовку.

— Место — кабинет директора, — быстро сказал Гарри. — Фоукс провёл там много времени, но после Дамблдора кабинет занимал Снейп. Думаю, сойдёт. Что-то ещё нужно от нас?

Роуз отрицательно покачала головой. Гарри коротко кивнул и снова полетел прочь с ещё большей скоростью, чем прежде.

— Тётя Джинни, ты меня проводишь? — спросила Роуз, поднимаясь.

— Эй, стоп, — возразил Скорпиус. — Прости Роуз, ты правда нам очень помогаешь, но, если мы хотим, чтобы это сработало — я должен составлять все планы. И проводить обряд тоже нужно будет мне.

Роуз посмотрела на него насмешливо, словно была на несколько лет старше, но кивнула и небрежно бросила:

— Командуй.

Скорпиус нахмурился, задумавшись, и спросил:

— На площадь Гриммо тебя и Джеймс может провести, я прав?

— Могу, — согласился Джеймс.

— Отлично, тогда сделай это, — попросил Скорпиус. — Миссис Поттер нужна будет здесь для другого — поговорить с директором, чтобы пустила нас в свой кабинет и позволила провести обряд.

— Я думала, что я… — начала Гермиона.

— Простите, Гермиона, — прервал её Скорпиус, — но директор была на вас так рассержена из-за хроноворотов, что ещё одной истории о путешествии во времени из ваших уст, боюсь, не выдержит. Кроме того, именно миссис Поттер была в Хогвартсе в тот год, когда ни она, ни профессор Макгонагалл, никто из тех, кто был на стороне Ордена Феникса, не распознали в Снейпе человека Дамблдора, каковым он был на самом деле. Мне кажется, вы сумеете найти правильные слова, чтобы её убедить, — обратился он к Джинни.

— Я постараюсь, — ответила та.

— Дедушка, я подозреваю, в нашей библиотеке тоже может храниться какая-то полезная литература про эти тотемы или конкретно про магию фениксов — возьми с собой миссис Грейнджер-Уизли и проведи её туда, хорошо? Чем больше мы будем знать, тем лучше.

Люциус и Гермиона обменялись яростными взглядами, но оба кивнули.

— А мне что делать? — с вызовом спросила Лили. — Не думаешь же ты, что я останусь в стороне?

— Ты будешь не в стороне, — усмехнулся Скорпиус. — Ты будешь в эпицентре — здесь, рядом со мной. Будешь помогать мне думать, что делать после того, как мы осуществим первую часть плана и попадём в прошлое. Подозреваю, с этого основные сложности только начнутся.

— Хочу тебе напомнить, Скорпиус Малфой, — шёлковым голосом заметила Роуз, — что у феникса могут быть свои планы реализации той задачи, которую ты перед ним поставишь. И угадать их никому не под силу.

— Пусть так, — согласился Скорпиус. — Но иметь несколько вариантов плана, в которые можно внести коррективы — намного лучше, чем не иметь ни одного и «поступать по обстоятельствам». Я вот уже допоступался — спасибо.

Роуз скептически хмыкнула, но возражать не стала.

— На Гриммо дойдём через камин в кабинете Макгонагалл? — спросил Джеймс.

— Да, вы идите от неё, а я попрошу мадам Помфри выпустить нас из своего кабинета, — предложила Гермиона.

— Я вернусь, как только поговорю с директором, — пообещала Джинни, с улыбкой потрепав по головам Лили и Скорпиуса. — Не преступайте тут грани разумного. А то знаю я, как оно бывает перед лицом смертельной опасности.

Лили закатила глаза, Скорпиус покраснел.

Через минуту они уже остались вдвоём в большой палате, и Лили немедленно села верхом на вытянутые ноги Скорпиуса.

— Кстати, — сияя как именинница, сказала она, — ты выиграл матч. Снитч в суматохе потерялся, победу присудят по очкам, а ты ни одного квоффла в свои ворота не пропустил!

— Лили Луна Поттер, — строго ответил Скорпиус, — меня пугает в тебе то, насколько отличная ты лгунья. И я бы сейчас даже тебе поверил, если бы последним, что я видел перед падением, не была твоя ладонь в красной перчатке, сжимающая золотой снитч на фоне пронзительно-голубого майского неба.

— О, как романтично! — фыркнула Лили. — Как по мне так чересчур яркая картина — похожа на галлюцинацию, м?

— М-м, — покачал головой Скорпиус и пристально посмотрел ей в глаза.

Несколько секунд Лили отчаянно вертела головой, разглядывая то потолок, то стены и пытаясь уйти от его взгляда, затем сдалась и виновато посмотрела на Скорпиуса.

— Ну что я могу сказать? — вздохнула она. — Крейг остановился, потому, что увидел, как ты падаешь, а я — позорище, не увидела.

Она опустила голову.

— И поэтому решила всех надуть, и обманом подарить противнику матч? — спросил Скорпиус, отводя длинную рыжую прядь, закрывшую лицо Лили, ей за ухо. Лили неопределённо пожала плечами.

— Слушай, малыш, — Скорпиус погладил её по щеке большим пальцем. — Ты же не виновата, что ты — хороший игрок и умеешь по-настоящему концентрироваться на своей задаче.

— Всё равно, это было несправедливо с моей стороны — так выигрывать.

— Ага, вот теперь я понимаю, почему такая хитрюга, как ты, оказалась на Гриффиндоре, — ухмыльнулся Скорпиус. — Ты понимаешь, что если бы я тоже был гриффиндорцем, я должен был бы заставить тебя вернуть снитч и признать свою победу?

— Да, но ты-то не на Гриффиндоре, — Лили посмотрела на него кокетливо, прикусив губу, словно предлагала что-то крайне непристойное. — Может, оставим всё как есть?

Скорпиус рассмеялся.

— Да, я не на Гриффиндоре. И я понимаю: то, что ты для меня сделала — это подарок. Один из самых дорогих, какие мне в жизни доводилось получать. И нет, я не стану возвращать этот подарок, и требовать расследования с поиском снитча — куда ты его дела, кстати?

— Попросила твоего деда спрятать. Он согласился, и сказал, что мне пойдёт подвенечное платье королевы Елизаветы.

— О! Вот это отличная новость! — обрадовался Скорпиус. — То есть, я не сомневался, что оно тебе пойдёт, но рад, что дедушка теперь одного со мной мнения.

— Значит, ты согласен признать, что принёс своему факультету победу? — ухмыльнулась Лили.

— Ага — тем, что соблазнил лучшего игрока соперника и вынудил его, вернее, её мне подыграть, — ухмыльнулся он в ответ.

— Ну, Скорпиус! — возмутилась Лили. — Почему просто не признаешь, что ты — хороший игрок?!

Он рассмеялся и мягко, взяв Лили за руку, потянул девушку к себе. Она опасливо оглянулась на кабинет мадам Помфри, но дверь по-прежнему была закрыта, и Лили рискнула вытянуться на кровати рядом со Скорпиусом. Он обнял её за плечи и прижал к себе.

— Но теперь ты должна обещать мне кое-что, — прошептал он ей в макушку. — Обещай, что выиграешь все следующие матчи со Слизерином — это будет честно.

— Ха! Как будто я сама этого не хочу, — усмехнулась Лили. — Конечно, выиграю, особенно после того, как ты выпустишься, и они останутся без своего лучшего капитана и игрока.

Скорпиус легко сжал её плечо, давая понять, что он ценит этот комплимент.

— А теперь давай поговорим о том, как спасти профессора, — сказал он серьёзным тоном. — Я ведь и правда пока без идей.

— Ну-у, — протянула Лили. — Первое, что приходит на ум — это «Шерлок»*, так?

(*Лили, конечно, имеет в виду сериал BBC «Шерлок» и то, как главный герой инсценировал свою смерть в конце второго сезона).

— Ага, только поди разберись — как там это было организованно… Кстати, что насчёт нового сезона?

— Да всё как всегда…

— Садисты! Я иногда думаю — может, воспользоваться «Империо» и заставить их ускориться?

— Неплохая мысль, это даже могло бы сойти нам с рук — дядя Перси тоже фанат, но сейчас нам надо о другом подумать. В любом случае, основное мы знаем — мистификация строится на подмене трупа. И — вспомни, что говорил Хью, когда мы были в Воющей хижине! — Лили даже поднялась на локте, от возбуждения. — Его лицо почернело от яда! А что если это не от яда? Что если всё так, как должно быть — в смысле, мы и должны были его спасти, поэтому труп был неузнаваем?!

— Слушай! — Скорпиус тоже загорелся этой идеей и, резко выпрямившись, сел на кровати. — Так, может, именно поэтому его портрет так и не появился в кабинете директора? Не потому, что он ушёл в отставку — до него тоже некоторые директора уходили, а потому, что он не умер!

— Получается, мы не должны изменить прошлое? — прошептала Лили. — Мы должны сделать его именно таким, каким оно было!