Сладкий чай (гет)

23 декабря, 2003 г.

— Гарри очень любит тыквенный пирог. Я освоила один рецепт с корицей, он просто без ума, когда я его готовлю.

Джинни откусила кусочек печенья и смахнула крошки с подола своего фиалково-синего платья. Она сидела на диване в Норе, поджав под себя ноги. Ее рыжие локоны рассыпались по плечам, пряча под собой рыжие веснушки.

— А я вот так и не научилась нормально готовить. Но мне кажется, Рон уже смирился с этим, — Гермиона улыбнулась, непроизвольно бросив взгляд в конец комнаты, туда, где находился Рон.

Молли любила устраивать семейные вечера в Норе. В такие минуты можно было думать, что войны никогда не было и все как раньше.

— Гарри любит тебя, ты такая счастливая, — сказала Анджелина.

— Я знаю. Иногда мне кажется, что он уж слишком без ума от меня, — удовлетворенно ухмыльнулась Джинни.

У Гермионы неприятно кололо внутри. Она не знала с чем это было связано. Просто видела грустные глаза Гарри, которые смотрели на нее с противоположного кресла. Наверное, поняв, что речь шла о нем, он подошёл и обнял Джинни сзади за плечи, целуя в макушку.

— Что вы тут секретничаете?

— Тебе это знать необязательно, — довольно улыбнулась Джинни, и девушки, включая Анджелину и Флер засмеялись.

Недоверие.

Оно пришло постепенно. Недоверие к Гарри, что с ним все в порядке. Недоверие к Джинни, что у них все так идеально, как она говорила об этом. Да, со стороны все именно так и выглядело. Идеально. Но слишком уж хорошо Гермиона знала Гарри. Слишком уж многое они пережили вместе. И различить радость в лице друга от вынужденной улыбки она могла как никто другой. Их любовь стала казаться Гермионе наигранной, ненастоящей. Она стала обращать внимание на детали, пытаться связать некоторые моменты. Она беспокоилась за Гарри и понимала, что не видела для этого конкретного основания.

* * *

2 мая, 2004 г.

— От кого прячешься?

— Гарри! Ты меня напугал! — Гермиона нервно посмотрела по сторонам и обняла себя за плечи.

— Прости. Я не хотел.

— Ненавижу этот момент... Поименное перечисление героев войны, пафосные поздравления новоявленных начальников отделов. Журналисты так и тычут тебе своими колдокамерами в лицо, стараясь заснять планом по крупнее.

Она поежилась от холодного ветра, наблюдая за разноцветным фонтаном и каменными скульптурами гиппогрифов вокруг него.

Они стояли на открытом балконе Министерского зала приёмов. Смеркалось. Из огромного коридора лился мягкий свет. Из зала доносились голоса и эхо выступающего под сонорусом.

— А ты сам что тут делаешь?

— То же что и ты. Ненавижу этот момент.

Гарри снял пиджак и накинул ей на плечи, вставая рядом возле перил.

— Красивое платье.

— Да. Всё ждала случая, чтобы его надеть. А теперь хочется поскорее снять. Вся эта вышивка ужасно колется. Ты должен вернуться, все ждут от тебя речь.

Гарри молчал, и Гермиона повернулась, взглянув на него.

— Всё в порядке?

— Да. Просто представил, как ты снимаешь платье.

— Гарри! — Гермиона засмеялась, чувствуя, что краснеет. Она понимала, что он сказал это в шутку. Но из его уст такие слова мгновенно вызвали в ней волну жара и смущения.

— Прости. Я просто очень волнуюсь перед выходом. Знаю, что слушать никто не будет, но все равно волнуюсь. А ты покраснела.

— Гарри! — она толкнула его кулаком в плечо.

— Прости, — улыбнулся он. — Это все мартини. Нужно и правда вернуться, пока сюда не пришел Рон, и я не получил от него нагоняй.

— Не говори ерунду.

Порывы ветра трепали легкую прозрачную штору, словно за ними наблюдало приведение.

— С годовщиной, Гермиона.

— С годовщиной, Гарри.