Не только Грейнджер (гет)

Сентябрь наступил быстрее, чем Гермионе бы того хотелось. Она и опомниться не успела, как пришло время провожать Натана на вокзал Кингс-Кросс, чтобы Хогвартс-экспресс увез его с платформы девять и три четверти.

— Давай же быстрее, мам! Не хотелось бы опоздать на поезд, — подгонял Натан, стоя у самых дверей.

— Уже выходим, мы приедем как раз вовремя! Или так не терпится избавиться от меня? — в ее голосе сквозила обида.

— Ну, мам, не начинай! Мы ведь уже договорились, что я буду писать тебе каждые выходные, — казалось, он повторил это в тысячный раз.

— Я знаю, знаю! — она набросила пальто и помогла ему с чемоданом.

* * *

В скором времени они уже стояли на платформе, и Гермиона раз в двадцатый принялась обнимать сына.

— Мама, мне нечем дышать! — он уткнулся ей в плечо, и голос его звучал глухо сквозь ткань ее одежды. — Ты ставишь меня в дурацкое положение!

— Я не хотела, — выдавила она сквозь душившие ее слезы. — Тогда тебе лучше сесть в поезд прямо сейчас.

И промокнула глаза тыльной стороной ладони.

— Береги себя! Не забывай, что я тебе говорила, и все будет в порядке. Пиши мне, если что-то понадобится, — я тотчас же загляну.

— Я справлюсь, мам. А завтра утром первым делом отправлю тебе сову, — Натан схватил чемодан и поднялся в вагон. Нашел свободное купе и, как только поезд тронулся, подошел к окну, чтобы помахать матери рукой на прощание.

— Я люблю тебя, — прочитал он по ее губам и послал в ответ воздушный поцелуй.

Когда он отвернулся, дверь в купе приоткрылась, и на пороге возникли двое мальчишек.

— Найдется свободное место? — спросил один из них.

— Конечно! Кроме меня здесь больше никого нет, — отозвался Натан. И едва они разложили вещи и расселись, спросил:

— Вы тоже первокурсники?

— Ага. Я Кевин Браун, — представился голубоглазый мальчик со светло-каштановыми волосами.

— А я Андерсон Вуд, можно просто Энди, — у второго были прямые черные волосы и медово-карие глаза.

— Натан Грейнджер, рад нашему знакомству.

— Грейнджер? Случайно не родственник Гермионы Грейнджер, которая помогала Гарри Поттеру победить Сам-Знаешь-Кого? — заинтересовался Браун.

— Ну да, это моя мама, — Натан был удивлен, что они знают о ней. Это было необычно. Одно дело слышать от матери рассказы о двух его знаменитых дядях и совсем другое — увидеть реакцию других людей на ее собственный счет. Только сейчас он начал осознавать, как много значило ее имя в этом новом для него мире.

— Ничего себе! — Энди был ошеломлен. — Твоя мама! Очуметь!

Натан уже открыл рот, собираясь сказать, что он об этом думает, как на него свалился еще один вопрос.

— Выходит, ты знаком с Гарри Поттером?

— Ну, вообще-то он мой крестный.

— Ух ты! — воскликнули оба его соседа, так что Натан слегка дернулся от неожиданности.

— Ты хочешь сказать, что Гарри Поттер — твой крестный отец? — неверяще переспросил Энди.

— Гарри и Джинни мои крестные, — кивнул Натан, изогнув бровь в ожидании очередного возгласа, но на этот раз его новые приятели просто вытаращились, разинув рты.

Он уже начал чувствовать себя неловко, когда Кевин наконец качнул головой и обрел дар речи:

— Какой он? Ну, я имею в виду, он рассказывает тебе истории про Сам-Знаешь-Кого?

— А он дает тебе полетать на своей метле? — вставил Энди.

Поттер прославился не только своей победой над Волдемортом. После финальной битвы он занялся тем, что называл «каникулами от всех тревог», — некоторое время профессионально играл в квиддич. И только потом пошел учиться на аврора.

— Мы нечасто видимся, мы с мамой живем среди маглов, но он навещает нас, когда появляется какой-нибудь особенный повод, — ответил Натан. — Не очень-то он любит вспоминать о Волдеморте.

Он сделал паузу, когда мальчишки вздрогнули, услышав это имя, и продолжил:

— И у нас нет двора, так что он не может захватить с собой метлу.

— О! — Кевин выглядел разочарованным. Затем помрачнел. — Почему ты произносишь его имя?

— Чье? Волдеморта? — уточнил Натан, и мальчишек снова передернуло. Он закатил глаза.

— Да… — решился Энди.

— Так ведь он сдох! Моя мама всегда называла его так, даже когда он еще был жив. Дядя Гарри считает, что бояться имени, значит, бояться самого волшебника. А я не боюсь Волдеморта, и наплевать мне на то, как там следует говорить о нем, — объяснил он, не обращая внимание на реакцию мальчиков, которая возникала всякий раз при имени Темного Лорда.

— Похоже, ты очень смелый. Мой папа говорил мне, что он был очень могущественным волшебником и убил кучу людей, а однажды восстал из мертвых. Тебе разве не страшно, что он может сделать это снова? — поинтересовался Кевин.

— Ерунда! Дядя Гарри рассказал мне, что они уничтожили все кусочки его души, прежде чем убили его самого. От него совсем ничего не осталось, — ответил Натан будничным тоном.

— Ну раз ты так говоришь… — сдался Кевин.

Они переключились на квиддич, рассказывали понемногу каждый о себе, и остаток пути прошел незаметно. Натану понравились оба его соседа. По крайней мере, одно из опасений развеялось: в Хогвартсе у него будут хорошие друзья. И если бы он мог выбирать, то пожелал бы, чтобы все они вместе попали на один факультет. Гриффиндор, — уточнил он про себя.

Как только за окном показался Хогсмид, они переоделись в школьные мантии и подождали немного, пока поезд не остановится на станции. Затем подхватили свои чемоданы и направились к выходу.

На платформе до них донеслось громогласное «Первокурсники! Первокурсники, все сюда!». В этом голосе Натан сразу признал Хагрида — полувеликан был одним из героев маминых рассказов. Мальчик приблизился к возвышающейся над ним фигуре:

— Вы Хагрид, не так ли?

Тот посмотрел вниз:

— Э-э…Ты, стал-быть, первокурсник. Я тебя знаю, малыш?

— Нет, но моя мама мне о вас много рассказывала.

— А кто, э-э-э, будет твоя мама? — Хагрид удивился.

— Гермиона Грейнджер.

Бородач расплылся в улыбке.

— Добро пожаловать в Хогвартс... — в голосе лесничего послышались вопросительные нотки.

— Натан, сэр. Натан Грейнджер.

— …Натан. Передавай привет от меня своей маме.

Мальчик улыбнулся в ответ:

— Непременно!

Вскоре все первогодки подтянулись к Хагриду, и тогда они направились к лодкам, чтобы пересечь озеро и добраться до замка.

* * *

Едва они подошли к высоченным дубовым парадным дверям и столпились на ступеньках, как двери распахнулись, и за ними показался маленький человечек.

— Вот, первачков привел вам, профессор Флитвик.

— Благодарю вас, Хагрид, — пропищал коротышка.

Первокурсники направились за ним через вестибюль в маленький зальчик и выстроились в шеренгу в алфавитном порядке. Тогда профессор Флитвик объявил: «Церемония распределения начнется прямо сейчас. Прошу вас следовать за мной».

Они очутились в Большом зале и заозирались по сторонам в благоговейном трепете. На табурете перед длинным преподавательским столом лежала потрепанная шляпа, которая вскоре затянула свою ежегодную приветственную песню. Когда она смолкла, профессор Флитвик вызвал первого из них.

— Арчер, Дункан, — мальчик приблизился к табурету и натянул на себя шляпу. А через мгновение…

— ХАФФЛПАФФ! — заорала шляпа.

Мальчик снял ее с головы, положил обратно и направился к своему столу, где его встретили аплодисментами.

Друг за другом первокурсники надевали шляпу и ждали, пока она выкрикнет название их факультета. Кевина Брауна распределили в Гриффиндор, а потом дошла очередь и до Натана.

— Грейнджер, Натан, — зачитал Флитвик.

Мальчик подошел к табурету, и шляпа упала ему на глаза. Он не знал, что с преподавательского стола за ним пристально наблюдает темноволосый волшебник.

Едва шляпа коснулась его головы, он услышал ее голос: «Х-м-м, ты не так-то прост. Блестящий ум, я это вижу. Я чувствую благородное сердце и большую отвагу. К тому же ты весьма талантлив. Ох, и амбициозен… очень сложный выбор».

Все это время, пока шляпа шептала ему на ухо, он думал о своей матери, дяде Гарри и дяде Роне и, не отдавая себе отчета, упрашивал отправить его в Гриффиндор. Казалось, та прислушивалась к его мольбам. «Ага, значит, Гриффиндор? Точно? С такими амбициями ты можешь стать великим, Слизерин тебе в этом поможет… Ну что ж, если ты так уверен… ГРИФФИНДОР!».

Натан положил шляпу на место и отправился к гриффиндорскому столу, откуда его уже приветствовали радостными воплями. Он был доволен, что его не распределили в Слизерин. Остальные три факультета тоже были ничего, но он теперь станет учиться на лучшем из всех! Как его мать и ее друзья.

Сидя за своим столом, он наблюдал, как Девона Малфоя отправили в Слизерин, а изрядно перенервничавший Энди Вуд, замыкавший шеренгу первокурсников, присоединился к гриффиндорцам.

Директриса поприветствовала учеников, праздничный пир был объявлен открытым. И тогда вдруг Натан почувствовал на своей спине чей-то тяжелый взгляд. Он обернулся — и какое-то мгновение смотрел прямо в глаза профессору Снейпу, а потом улыбнулся ему. Тот выгнул бровь, неприязненно скривился, а Натан, все еще улыбаясь, вернулся к ужину.

— Что такое? — поинтересовался Энди.

— Ничего особенного, — отмахнулся тот. — Я просто вспомнил кое о чем, что мне сказала мама, вот и все. Кстати, еда здесь отменная!

* * *

Мастер зелий с кислой миной ковырялся в тарелке и гадал, какой черт дернул мальчишку улыбнуться ему. Первогодки так не поступают, стоит мне посмотреть на них, как они удирают со слезами на глазах! Что не так с этим сопляком? Не знает, с кем имеет дело? Снейп поморщился. Реакция мальчика на попытку его запугать казалась ему омерзительной и в то же время интригующей.

С тех пор как профессор чар объявил его имя, Северус и думать не мог ни о чем другом. Даже Малфой не привлек его внимание. Грейнджер. Какой-нибудь ее родственник? Скажем, племянник? Он не решился развивать эту тему дальше.

Снейп поднял голову, чтобы еще раз посмотреть на мальчика. У него нет ее лохматых волос, впрочем, прямыми их тоже не назовешь, и не каштановые, а угольно-черные. Он достаточно высок. И в целом неплохо сложен, — подумал он, удивляясь, что не может найти в его внешности определенного сходства с Гермионой Грейнджер. Но в то же время всем своим видом мальчик чем-то напоминал ему ее.

Натан снова обернулся, прервав его размышления. На этот раз Северус без колебаний одарил его своей фирменной глумливой ухмылкой, и мальчишка в ответ изогнул бровь. Северус в ярости сузил глаза. Кем он себя возомнил? Низкий рык застрял в горле, и Макгонагалл вопросительно посмотрела в его сторону. Она проследила за его взглядом, когда он не обратил на нее никакого внимания, и нахмурилась.

— В чем дело, Северус? Уже выбрал себе нового гриффиндорца на заклание? — поинтересовалась она. — Подожди хотя бы до начала занятий, ты должен дать шанс другим факультетам.

— Что тебе известно о мальчишке Грейнджере? — он проигнорировал ее выпад. — Он имеет какое-то отношение к той несносной всезнайке, над которой ты кудахтала, Минерва?

— О, так вот, что тебя заботит, — протянула она, и Снейп снова недобро прищурился. — Полагаю, это ее сын, как меня и проинформировал Поттер.

— Сын? — переспросил он, скрывая свое удивление, и с ухмылкой прибавил, — кажется, я все-таки не потерял хватку при выборе своих «любимчиков».

— Северус, дай мальчику шанс! — директриса укоризненно качнула головой. — Ты даже не знаешь его! То, что ты невзлюбил его мать, не означает, что ты и его должен возненавидеть. Не повторяй тех же ошибок, что и с Поттером, Северус.

Она бросила на него предупреждающий взгляд.

Снейп вернулся к еде, но ужин больше не лез в горло. Он еще раз посмотрел в сторону мальчика, и непрошенные воспоминания затопили его сознание. Сын Гермионы Грейнджер… Гермиона… Девчонка, которая изводила меня шесть лет, пока я был ее учителем, и все же… Он не мог избежать тех истинных эмоций, которые всегда вызывали воспоминания о ней. Ярость снова всклокотала в нем. Грейнджер была напоминанием о тех вещах, которые он предпочел бы забыть, о вещах, которые он был вынужден делать во время войны с Волдемортом. О, как он ненавидел эти чувства.

Как только праздник подошел к концу, и все ученики разошлись по спальням, а его обязанности декана были выполнены, он смог вернуться в свои личные покои, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Проклятому первому учебному дню.

* * *

После выходки профессора зельеварения Натану все же удалось переключить внимание на друзей. Какая муха его укусила? Он сам на меня пялился! — сердился мальчик. Но потом вспомнил, что рассказывала ему мать об этом человеке, расслабил плечи и позволил злости отступить, сосредоточившись на происходящем вокруг.

Десерт был подан, и пир подходил к концу, но прежде, чем они смогли уйти, директор дала им несколько строжайших предостережений относительно Запретного леса, а потом добавила еще парочку-другую от мистера Филча, завхоза.

Вскоре один из факультетских старост собрал всех первокурсников и повел их в гриффиндорскую башню. Натан был очарован всем, что видел в замке. О большинстве вещей он уже читал или слышал, но все это не шло ни в какое сравнение с реальностью. Это было… волшебно!

Они остановились напротив портрета Полной Дамы, которая спросила пароль.

— Шоколадная лягушка, — ответил староста, и портрет отъехал в сторону, открывая проход в гостиную.

Они разошлись по своим спальням, их чемоданы уже лежали рядом с кроватями. Натан переоделся в пижаму и забрался в постель. Он должен был сначала написать обещанное матери письмо, чтобы отправить его утром. А потом провалился в сон, пытаясь представить, какими будут его первые занятия.

* * *

Было уже три часа ночи, когда Северусу Снейпу наконец удалось лечь спать. Призраки прошлого терзали его разум… воспоминания о днях, которые он изо всех сил старался забыть, днях, исполненных ненависти и отчаяния… кошмары, всплывшие из глубин, когда профессор Флитвик произнес это имя. Грейнджер.

Она была частью периода его жизни, доверху набитого тягостными воспоминаниями, худшими из них, если быть откровенным. О событиях, которые вызывали в нем ужас. Которые произошли в тот чертов год, когда его палочка убила Альбуса Дамблдора. Не имело значения, что его об этом попросили, это не отменяло всего того, что он чувствовал, когда послал проклятие, отнявшие у старика жизнь. Жизнь, пожалуй, единственного человека, который ему доверял, но оставил его разбираться со всем в одиночку. А потом…

Потом была Гермиона Грейнджер, которая верила ему, как никто другой, и это после всего, что он сделал. Несмотря на события, произошедшие в Астрономической башне, несмотря на убийство директора. Я никогда не смогу это понять. Он провел немало ночей в размышлениях, пытаясь найти ключ к разгадке этой тайны. Девчонка выступала против всех и вся, доказывая его преданность Альбусу и подлинные мотивы его поступка. Нет, он никогда не поймет, что двигало Гермионой Грейнджер.

И я предал ее. Он закрыл глаза в страдальческом жесте. То, что я должен был сделать, чтобы сохранить ей жизнь... Он не мог это забыть. Как и не мог простить самого себя.

Северус Снейп поерзал в постели и в конце концов забылся в беспокойном сне, полном кошмаров давно минувших дней.