Пламенное сердце Волка (гет)

«Это ж подумать только,

моим господином может оказаться

кровожадный оборотень!»

Вереница из нескольких крытых повозок в сопровождении около двух десятков всадников неторопливо направлялась в Сонгак. Багряное солнце лениво клонилось к закату, щедро окрашивая пепельный небосвод пунцовым румянцем. Воздух оглашали переливчатые трели птиц, среди которых отчётливо выделялся надсадный крик скандального широкорота. Лёгкий ветерок редким гребнем расчёсывал весенние травы, наполняя воздух приятным ароматом. Природа благоухала, радуясь скорому наступлению ночи так же, как и на рассвете — рождению нового дня. Утомлённые долгой дорогой лошади, издали учуяв знакомые запахи, радостно ускорили шаг, чтобы поскорее поесть вкусного овса и наконец отдохнуть в уютном стойле. Даже всадники и ехавшие в повозках женщины сразу же повеселели, едва завидев вдали знакомые очертания столицы. И только лишь Хэ Со Ри, мерно покачивающуюся в седле, одолевала щемящая тоска. Вопреки всему она не хотела въезжать в пыльную и шумную столицу и оставаться там на неопределённый срок, пока её дорогие родители не вернутся из далёкого путешествия. Ей так хотелось повернуть свою бурую кобылку и что есть силы помчаться назад, в родные леса, в которых прошло её замечательное детство. Но она не могла. Отец и матушка хотели, чтобы она поселилась в доме кузины, а не осталась ждать их в своём доме. И они очень огорчатся, когда узнают, что она не следует их наставлениям. Однако Со Ри, как послушная дочь, не могла этого допустить. Она должна исполнять волю своих родителей несмотря ни на что. Пусть ей это и не нравится. Да и к тому же это не навсегда. От неё всего лишь требуется немного потерпеть — и она непременно встретится со своей матушкой и отцом и забудет о суетной жизни в столице как о страшном сне. Ей всего лишь нужно немного подождать.

Хэ Со Ри глубоко вздохнула, наполняя лёгкие пьянящим благоуханием весны. Ей незачем грустить, ведь её жизнь ещё не окончена. Да и к тому же в Сонгаке ей не так уж и плохо будет, если не обращать внимания на назойливость принца Ван Ука и постоянные претензии обиженной на весь мир четвёртой императрицы Хванбо. Главное, лишний раз не попадаться на глаза этим двоим — и всё будет просто великолепно. Да, всё должно быть именно так. Со Ри решительно кивнула своим мыслям, тряхнув копной шелковистых волос, часть которых была заплетена в две аккуратные косички и собрана на затылке, а часть мягко покоилась на её плечах и спине. В её жизни практически ничего не изменится. Она так же в своё удовольствие будет бродить в умиротворённом саду в сопровождение озорной Чхон Мён, страсть как любящей рассказывать удивительные истории из жизни искателей приключений. Откуда она их брала — то ли из рассказов немногочисленных путешественников, время от времени останавливающихся в их уютном доме на окраине Согёна, то или из книг, которым была выделена целая комната с многочисленными стеллажами, то ли сама придумывала — Хэ Со Ри этого не знала. Но ей это и не было важно. Если история была ей интересна, она внимательно вслушивалась в каждое слово прислужницы, а если нет — то попросту пропускала мимо ушей её беззаботную болтовню, предаваясь своим размышлениям. Со Ри тоскливо улыбнулась своим мыслям. Она ведь и дальше сможет так поступать: как и прежде с интересом слушать интересные истории Чхон Мён, или же всецело погружаться в свои размышления. А когда ей станет скучно, то Хэ Со Ри, как и раньше, сможет всецело посвятить себя чтению, вышивке, рисованию или же игре на каягыме — смотря что в тот момент ей будет по душе. У неё ведь всегда будет выбор, тогда зачем ей зря грустить? Лучше провести это время с пользой, чтобы потом было о чём рассказать родителям. Да и к тому же даос говорил о каком-то странном волке, который является её судьбой. Хоть Со Ри и не имела ни малейшего представления о том, что это значит, однако ей было интересно побольше разузнать об этом. И поэтому она твёрдо решила при следующей возможности непременно расспросить обо всём даосского монаха. Быть может, он захочет пролить свет на это странное предсказание…

Бурая кобыла неуклюже споткнулась под своей юной всадницей, заставив ту вернуться к действительности. Хэ Со Ри с любопытством осмотрелась и, завидев впереди виднеющиеся городские ворота, слегка улыбнулась. Вот и началась её новая жизнь. И она должна прожить её с достоинством, чтобы после не жалеть о зря потраченном времени. Со Ри удобнее перехватила поводья и мягко понудила свою лошадь ускорить шаг, следуя примеру других всадников и возниц. Кобыла радостно заржала, заметив знакомые места, и послушно зарысила вслед за остальными лошадьми, как и они предчувствуя долгожданный отдых.

Каждый пройденный шаг всё ближе и ближе приближал утомлённых долгой дорогой людей и животных к желанной цели. Спуск с горы уже не казался таким утомительным, каким был раньше, а непосредственная близость столичного города придавала сил усталым путникам и утомлённым долгим путешествием лошадям. Пыль густо клубилась под множеством колёс и копыт, серой пеленой застилая воздух. Однако это нисколько не беспокоило неудержимо стремящихся домой людей и животных. Даже наоборот, удушливая пыль подзадоривала их ещё больше ускорить шаг, чтобы поскорее оказаться дома. Хэ Со Ри тоже не отставала, стараясь держать поближе к принцу Ван Уку, хозяину резиденции, в которой ей отныне предстоит жить. Принц время от времени придерживал своего буланого скакуна, чтобы слишком далеко не отдаляться от повозки своей супруги, то и дело проверяя, всё ли в порядке и не сильно ли отстала Со Ри. Но в последнем и не было особой нужды, так как кузина его жены не отставала от него ни на шаг. Хэ Со Ри не особо любила большое скопление людей, поэтому и старалась как можно ближе держаться к родственнику. Она хорошо понимала, что в толпе сопровождающих ей уж точно не заблудиться. Однако её больше беспокоило то, что она может ненароком затеряться в городской толпе или же случайно отстать и свернуть ни в тот переулок. Да и тем более солнце уже практически полностью скрылось за горизонтом, а в столице ещё не зажигались огни. Лишь только у самых городских ворот да в смотровых башнях, возвышавшихся над крепостными стенами, горели немногочисленные факелы.

— Стойте! Стойте! — раздался требовательный голос одного из стоящих у ворот часовых.

— Предъявите своё удостоверение, — проговорил мужчина в тяжёлых латах, обращаясь к остановившемуся напротив него принцу Ван Уку. Хэ Со Ри остановилась чуть поодаль.

— Думаю, это какое-то недоразумение, — растерянно проговорил принц, ловко спешившись, и принялся обеспокоенно шарить у себя за пазухой. — Я — принц Ван Ук, единокровный брат Его Величества. Возвращаюсь из долгого путешествия. И все эти люди со мной. — Он очертил левой рукой полукруг, указывая на прибывших с ним людей, а правой судорожно шарил за пазухой в поисках заветной деревянной таблички с именем установленного образца.

— Мне приказано без удостоверения и надлежащей проверки никого не впускать, — угрюмо проговорил воин, не желая идти на уступки.

— Что-то случилось во дворце? — осторожно осведомился принц, опасаясь наихудшего. Если он опоздал — и трон захватил кто-то другой, то он и вся его семья в серьёзной опасности. — Его Величество… в добром здравии? — с трудом выдавил из себя Ван Ук, едва не поинтересовавшись, не умер ли император.

— Я не имею права обсуждать происходящее во дворце с кем бы то ни было, — холодно отрезал мужчина в латах, вместе с другим латником преграждая принцу и его спутникам путь. — Если у вас нет удостоверения, то вы должны вернуться. Я не пропущу ни одного из вас. — В его голосе прозвучало едва уловимое раздражение, что заставило Ука тщательнее искать табличку. Наконец он обнаружил её в одном из мешочков на поясе и, облегчённо выдохнув, дрожащей от волнения рукой протянул её воину.

— Принц Ван Ук, — как-то равнодушно произнёс тот, внимательно осмотрев удостоверяющую личность табличку при свете горящих в специальных чашах факелах. И только убедившись, что она действительно подлинная, вернул её принцу Ван Уку. — Это ваши люди? — серьёзно проговорил он, подозрительно глядя на собеседника. — Сколько их?

— Да, совершенно верно, — утвердительно кивнул тот. — Все эти сопровождавшие меня в поездке люди — мои. Среди них одиннадцать воинов и шесть женщин.

— Что в повозках? Оружие везёте? — без особого интереса осведомился латник, на полуавтомате произнося хорошо заученные фразы.

— В двух повозках находятся пять женщин, — обеспокоенным тоном произнёс Ван Ук, на мгновение оглянувшись на стоявшие чуть поодаль повозки. Подле одной из них стояла взволнованная Мён Хи, крепко сжимая в руках вышитый цветами носовой платок. — А в двух остальных — кухонная утварь, продовольствие и кое-какие личные вещи моей двоюродной свояченицы, — после небольшой запинки продолжил принц, успокаивающе улыбнувшись супруге. — Мы провели в пути четыре дня и очень устали, поэтому, будьте добры, сильно нас не задерживайте.

— А это уже от вас зависит, — недовольно буркнул воин и, возвысив голос, тут же торопливо добавил: — Всем сойти с лошадей и выстроиться в две шеренги с двух сторон от повозок. Женщины тоже должны выйти из повозок и встать подле мужчин. Выполнять! — он высоко поднял руку и махнул ею в сторону обоза. И как только сопровождавшие принца Ука начали торопливо выполнять требование мужчины в латах, за крепостной стеной раздался какой-то непонятный шум. Ворота скрипнули и распахнулись — и из них тут же высыпали гурьбой вооружённые воины, устремившись к крытым повозкам.

Время тянулось мучительно долго. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, позволив ночи накинуть на Сонгак свой чёрный барханный балдахин, щедро усеянный жемчужинами звёзд. Жители столичного города уже давно разбрелись по своим ханокам, занятые приготовлением ко сну, а около трёх десятков вооружённых латников всё ещё продолжало при свете факелов тщательно обыскивать четыре крытые повозки на предмет наличия запрещённых вещей. Несколько воинов, обнаружив в одной из повозок толстенный альбом с рисунками, начали придирчиво изучать его содержимое, отчего стоявшую неподалёку Хэ Со Ри начала брать злость. Поначалу она молча наблюдала за всем этим безобразием, яростно сцепив зубы и крепко сжав кулаки, но когда эти мерзкие мужланы добрались до портрета её танцующей матушки и начали отпускать пошлые шуточки по поводу её красоты и громко смеяться над ними, Со Ри не выдержала.

— Да как вы?!.. — прошипела она, задыхаясь от злости, и уже было хотела кинуться вперёд и отобрать у этих похотливых идиотов свой альбом, как кто-то проворно поймал её за запястье, не дав и шагу ступить. — Отпусти! — раздражённо потребовала она и, резко обернувшись на так некстати остановившего её человека, увидела перед собой мужа кузины. — Отпустите, я должна забрать у них свой альбом! Там нет ничего предосудительного, — вполголоса проговорила она, вся дрожа от переполнявшего её негодования. — Отпустите, я должна его забрать! — Её голос предательски дрогнул — и по раскрасневшемся от злости щекам градинками покатились слёзы обиды. — Я должна-а-а!..

— Тише, Со Ри, не плачь, — утешительным тоном произнёс принц Ван Ук, притянув к себе плачущую девушку, и принялся осторожно гладить её по волосам, стараясь хоть как-то утешить. — Тебе не стоит лишний раз провоцировать их, иначе мы не скоро попадём домой.

— Но там… моя мама!.. Они смеются над не-е-ей!.. — рыдала у него на груди Хэ Со Ри, то и дело порываясь кинуться за своим альбомом.

— Не надо, Со Ри, не провоцируй их, — предостерегающе прошептал принц, крепче прижимая её к груди. — Иначе они могут и альбом сжечь, и тебя поранить. Ты должна быть сильной. Потерпи немного, скоро всё закончится, и мы вернёмся домой, — утешающее шептал он, всеми силами стараясь уберечь родственницу от беды.

Ван Ук знал, что ничего хорошего из этого не выйдет, если кузина его жены попытается вмешаться. Он слишком хорошо знал эту банду безжалостных головорезов, набранных почётным министром Пак Суль Хи из местных разбойничьих шаек для «наведения» порядка в столице в попытке заручиться их поддержкой. Однако от этих распоясавшихся идиотов, скоро осознавших свою безнаказанность, было больше проблем, чем пользы. Ведь это именно они были причиной тех пьяных дебошей, постоянно устраиваемых в местных питейных домах, после которых многие крестьянские семьи месяцами оплакивали потерю своих отцов, мужей и братьев. И именно они были причиной пропажи множества добропорядочных девушек из бедных семей, которых время от времени находили зверски убитыми в лесах, на окраине Сонгака, а всю вину бессовестно сваливали на огромного чёрного волка, рыщущего по ночам в окрестностях столицы. Да вот только эти душегубы не учли одного, что волку незачем насиловать несчастных девушек, а потом с диким остервенением раздирать им шеи до самого позвоночника, если только он не был оборотнем. Однако принц Ук не верил ни в каких оборотней. Он прекрасно знал, что страшнее всякого зверя может быть один лишь человек.

— Я всё-таки вырву портрет этой манящей развратницы и повешу его у себя в спальне, — грубо расхохотался один из латников, беззастенчиво разглядывая портрет матери Хэ Со Ри. — И буду ублажать себя перед ним, каждый раз представляя, как её гибкое тело извивается подо мной.

— Совсем придурок, что ли?! — раздражённо бросил воин постарше, отвесив ему звонкую затрещину. — Тебе что кисэн мало? Или же ты настолько ослабел после прошлой ночи, что уже не способен ублажить ту любвеобильную Мэ Хян, или как там её? — похотливо хохотнул он, измерив товарища надменным взглядом. — Что, колокольчики совсем износились? Так тебя уже можно и за мужчину не считать?

— Ты что несёшь, идиот?! — оскорблённо заорал его собеседник, вмиг побагровев от злости. — Да я докажу тебе, что с моими колокольчиками всё в порядке, и я могу ублажить за одну ночь не одну женщину, а целых три! Вот увидишь, я всем вам сегодня это докажу.

— Да хватит тебе уже, похотливый козёл, хвастаться своей выносливостью и пялиться на портреты чужих жён! — гневно гаркнул на него старшина, со всего размаху въехав ему кулаком в челюсть. — Лучше бы свои обязанности выполнял как следует, а он только про кёбаны и мечтает. Немедленно поднимайся в смотровую башню и заступай на дежурство!

— Но, командир… — попытался было возразить хвастун, небрежно вытерев окровавленные губы, как тут же получил смачную оплеуху, едва не прикусив язык.

— Я сказал, выполнять! — раздражённо зашипел тот, буравя подчинённого гневным взглядом. — Будешь стоять там до полуночи. И попробуй только мне хоть одну мышь пропустить, я живо из тебя евнуха сделаю, — он грубо схватил растерявшегося от подобного напора воина за грудки и рывком притянул к себе, глядя на него сверху вниз. — Ты меня понял?

— Та-ак то-очно, — испугано проблеял тот, инстинктивно закрыв пах дрожащими ладонями. Он прекрасно знал, что старшина — человек слова и с ним шутки плохи. Поэтому как только командир резко оттолкнул его от себя, брезгливо отряхнув руки, провинившийся латник что было мочи помчался выполнять приказ.

— Закончить осмотр! — гневно возвысил голос старшина, окинув своих подчинённых пренебрежительным взглядом. — Доложить обстановку!

— Есть! — вразнобой отозвались те, мигом выстроившись в три стройных ряда напротив своего начальника.

— Всё чисто, командир, — поспешно отчитался близстоящий воин, опасливо глядя на прожигавшего его своим ледяным взглядом старшину. — Мы не нашли ничего подозрительного.

— Все по местам, живо! — властно скомандовал командир нетерпящим никаких возражений тоном — и его подчинённые сразу же строем торопливо засеменили к распахнутым настежь воротам. — Принц Ван Ук, можете проезжать, — строго проговорил он, остановившись напротив принца, завёл руки за спину и расставил ноги по ширине плеч для лучшей устойчивости. — Только старайтесь сильно не задерживаться. Мои воины не любят копуш.

— Благодарю за совет, старшина, — спокойно проговорил принц, нисколько не смущаясь тона командира бандитов, разговаривавшего с ним как с равным. Он знал, что несмотря на тёмное прошлое, этот мужчина ещё не утратил своего благородства и не станет причинять вред другим только лишь по своей прихоти. Он был славным малым, крепко держащим в своих сильных руках не только своё подразделение, но и все столичные банды. Ведь только ему одному было под силу их утихомирить.

— Возвращаемся! — громко скомандовал Ук, слегка махнув над головой одной рукой, а другой осторожно приобнимая за плечи зарёванную Хэ Со Ри. Сопровождавшие его воины беспрекословно кинулись выполнять его приказ, с лёгкостью вскакивая на своих лошадей и ловко взбираясь на козлы, а женщины торопливо побрели к своим повозкам. Лишь только взволнованная Мён Хи поспешила к своему мужу.

— Дорогой, как она? — торопливо зашептала она, обеспокоенно осматривая кузину при слабом свете горящих поодаль факелов. — С ней всё в порядке?

— Дорогая, мы должны поторопиться, — с едва уловимым беспокойством ответил он, однако его сообразительная супруга всё прекрасно поняла, опасливо оглянувшись на стоявших у ворот воинов. — Здесь может быть небезопасно. Со Ри, идём, — мягко добавил принц — и они все втроём торопливо направились к нужной им повозке, из которой обеспокоенно выглядывала проворная Чхон Мён.

— Мой альбом… — жалобно всхлипнула Со Ри, подняв его из пыли и тут же принявшись искать рисунок своей матери.

— Сейчас не время. Мы должны поторопиться, — обеспокоенно прошептала Хэ Мён Хи, понукая родственницу ускорить шаг. Та лишь слабо кивнула и, прижав свой альбом к груди, неуверенным шагом направилась к повозке, поддерживаемая с одной стороны кузиной, а с другой — её супругом.

Ван Ук осторожно помог дорогой супруге и Хэ Со Ри взобраться в повозку. И лишь убедившись, что они хорошо устроились, поспешно направился к своему буланому скакуну. Ловко вскочив в седло, он во весь опор помчался к воротам, таким способом предупреждая своих людей, чтобы не мешкали, и те незамедлительно последовали его примеру. Всадники нетерпеливо понукали своих лошадей, возницы то и дело рассекали воздух своими кнутами, понукая запряжённые в повозку двойки поторопиться. Воздух оглашал громкий стук копыт и грохот скрипящих колёс, въезжавших в городские ворота крытых повозок. Сопровождение принца Ука упорно старалось как можно дальше уехать от городской стены и как можно скорее. Поэтому всадники и возницы не особо щадили своих скакунов, постоянно понукая ускориться. И лишь когда крепостная стена осталась далеко позади и погружённые в сон улицы столицы стали освещать лишь только далёкие звёзды, люди Ван Ука позволили своим лошадям перейти на неторопливый шаг. Опасность миновала — и теперь им не о чем было беспокоиться. Какое-то время они ехали в абсолютной тишине. Принц возглавлял свой отряд, несколько всадников на почтительном расстоянии следовало за ним. Следом за всадниками ехала повозка Хэ Мён Хи и остальные три повозки, за которыми следовали оставшиеся всадники. Каждый наездник пристальным взглядом осматривал окрестности, тщательно выискивая хоть малейшую опасность. Одной рукой он придерживал поводья, другой же — крепко сжимал ножны с остро заточенным мечом. В случае необходимости всадники с лёгкостью могли обнажить свои клинки и кинуться яростно защищать женщин и повозки.

Женщины тоже ехали в полной тишине, инстинктивно чувствуя возможную опасность. Мён Хи сидела у самого окна, неотрывно глядя в образовавшуюся щёлку между двух раздвижных ставней. Она готова была в любой момент закрыть окно и повиснуть на кольцах дверей, чтобы не позволить противнику так просто проникнуть внутрь. Не на шутку перепуганная Чхон Мён испуганно жалась к Со Ри, которая судорожно перелистывала страницы своего альбома, пытаясь найти рисунок с изображёнными на нём матерью и отцом. Однако в царившем в повозке полумраке было практически невозможно что-либо разглядеть — и Хэ Со Ри это прекрасно понимала. Но, тем не менее, она не могла так просто отказаться от своей затеи. Ведь этот рисунок — единственная память о её отправившихся в далёкое путешествие родителях, и она не может так его потерять. Какое-то время Со Ри ещё пыталась бороться с тьмой, пока у неё не начало резать от постоянного напряжения глаза. Лишь тогда она досадливо вздохнула и, осторожно закрыв альбом, крепко прижала его к груди. Даже если она потеряла этот рисунок из-за тех похотливых мужиков, то она всегда сможет нарисовать его вновь. Ведь память о родителях по-прежнему живёт в её сердце, и никакому вору не под силу похитить её оттуда. Хэ Со Ри решительно кивнула. Да, она непременно сможет восстановить портреты своих родителей, даже если ей придётся трудиться над ними не один день. У неё всё получится, ведь иначе и быть не может.

— Стой! — внезапно скомандовал принц Ван Ук — и повозка, в которой ехала Со Ри, резко остановилась. Мён Хи осторожно закрыла ставни и настороженно прислушалась, готовая в любой момент заблокировать входные двери в случае необходимости. — Дорогая, мы приехали, — осторожно постучал в окно принц, стараясь не испугать супругу и её спутниц. — Можете вылезать.

— Дорогой!.. — с облегчением выдохнула Хэ Мён Хи, вся дрожа от пережитого напряжения, и попыталась дрожащими руками открыть непослушные двери. Поначалу двустворчатая дверь не поддавалась, и Со Ри хотела было уже помочь, как створки двери внезапно распахнулись. Явно не ожидавшая подобного Мён Хи испуганно вскрикнула и стремительно полетела наружу. Если бы не сильные руки супруга, мигом подхватившие её на лету, она бы точно наставила себе с десяток синяков и, возможно, даже содрала кожу на руках и коленях. Однако благодаря отменной реакции принца Ука этого не произошло. Очутившаяся в объятьях любимого супруга, женщина крепко прижалась к его мужественной груди и громко разрыдалась, не в силах сдержать терзавшие её изнутри рыдания.

— Всё хорошо, — утешительно шептал ей на ухо муж, бережно держа её в своих руках, как самое дорогое в мире сокровище. — Всё хорошо, дорогая. Нам больше ничего не угрожает, — он осторожно подхватил супругу на руки и торопливо направился к её покоям.

Хэ Со Ри даже удивилась, насколько трепетно он относился к её кузине. Впервые в жизни она увидела, насколько он может быть нежным и ласковым, когда не скрывает своих истинных чувств под маской равнодушия. Порой Со Ри даже сомневалась, действительно ли он любит Мён Хи. Но теперь окончательно убедилась в том, что это действительно так. Потому что любой мужчина, которому абсолютно безразличны чувства беззаветно влюблённой в него девушки, никогда не станет так о ней заботиться. По крайней мере, так всегда говорила Со Ри её матушка, и у неё не было никаких причин не доверять её словам.

Как только Ван Ук с супругой на руках отошёл от повозки, Со Ри попыталась самостоятельно выбраться наружу, одной рукой прижимая к груди свой альбом. И как только она поставила ногу на ступеньку, как перед ней точно из-под земли тут же вырос симпатичный Му Мён, всегда относившийся к ней с особым вниманием. Хэ Со Ри вскрикнула от неожиданности и едва не потеряла равновесие, как сильные руки юноши тут же подхватили её за талию и осторожно опустили на землю. Вслед за госпожой из повозки неуклюже выбралась Чхон Мён, которой Му Мён тоже поспешил помочь. Она стыдливо зарделась в призрачном свете луны, робко выглядывавшей из-за роскошной кроны росшей у ворот высокой пихты, и проворно спряталась за повозкой, время от времени с любопытством поглядывая на учтивого юношу.

— Госпожа, с вами всё хорошо? — с широкой улыбкой полюбопытствовал Му Мён, заставив сердце Со Ри сладостно вздрогнуть. Ей давно уже нравился этот честный и открытый юноша, и она была очень рада его вниманию и заботе.

— Да, Му Мён, всё прекрасно, — со смущённой улыбкой ответила она, украдкой поглядывая на открытое лицо собеседника. — Спасибо за помощь.

— Всегда рад служить вам, госпожа Со Ри, — с готовностью поклонился он и поспешно добавил: — О, если вы не возражаете, я мог бы проводить вас до вашей опочивальни и помочь перенести вещи.

— Буду… очень признательна, — со смущённой улыбкой ответила его собеседница, стыдливо опустив глаза в пол. Пока она бессмысленно изучала пыль под своими ногами в серебристом свете луны, Му Мён уже успел сбегать к грузовой повозке, захватить с собой самые необходимые, на его взгляд, вещи и, окликнув замечтавшуюся госпожу, неторопливо направился в сторону её ханока.

— Вы, наверное, удручены происшедшим сегодня у городских ворот, — осторожно начал он, неторопливо шагая впереди. — Те воины были очень грубы, когда без зазрения совести разглядывали ваши работы. Таких мужланов хватает не только в Сонгаке, но и в других городах, поэтому не принимайте всё близко к сердцу. Вы с ними больше никогда не встретитесь, я об этом позабочусь, — с жаром пообещал он, привычно ориентируясь в ночном полумраке, разгоняемом лишь светом луны, и в нужный момент свернул на нужную тропку. — Если вы пожелаете, госпожа, я день и ночь буду вас охранять от малейшей опасности.

— Му Мён, не стоит, — неуверенно проговорила Хэ Со Ри, чувствуя, как его, казалось бы, ненавязчивый тон начинает её напрягать. — Уверена, что здесь, в резиденции Его Высочества, мне ничего не угрожает. Поэтому тебе не стоит обо мне беспокоиться. — Она мягко улыбнулась внезапно обернувшемуся на неё незадачливому ухажёру и сразу же поспешно добавила, стараясь смягчить свой отказ: — Но ты можешь сопровождать меня каждый раз, когда я захочу выйти в город. Думаю, будет не вполне разумно, если я в одиночку начну бродить по незнакомым улицам.

— Можете положиться на меня, молодая госпожа! — счастливо заулыбался Му Мён и гордо зашагал к видневшемуся впереди ханоку. — Я непременно сделаю всё в лучшем виде, чтобы вы остались довольны. Можете довериться мне, я всегда смогу вас защитить. — Он осторожно оставил корзины с вещами на пол тхвинмару, а сам поспешно зашёл в погружённые во мрак новые покои своей госпожи. С помощью кресала ловко высек искру и зажёг близстоящие свечи, разгоняя осевшую в комнате тьму.

— Проходите сюда, это ваши новые покои, — с улыбкой проговорил Му Мён, пропуская внутрь Хэ Со Ри и её верную прислужницу, а сам вышел на веранду за оставленными там корзинами с вещами госпожи.

Оказавшись в освещённой мягким светом свечей комнате, Со Ри с любопытством осмотрела свои новые покои. Они совершенно не были похожи на предыдущие, которые её кузина по обыкновению выделяла для неё. Теперь её ханок располагался не на главном дворе, где были сосредоточены постройки, специально отведённые для приёма гостей, а на заднем дворе, рядом с буйно зеленеющим садом. Это Хэ Со Ри смогла определить по витавшему в воздухе нежному аромату цветущей груши. На её лице сразу же расцвела счастливая улыбка. Мён Хи прекрасно знала, что ей ужасно не нравится шум и суета, которые просто неизбежны в просторной резиденции, поэтому она и выбрала для неё наиболее спокойное местечко. И за это Со Ри была ей премного благодарна. Она признательно кивнула занёсшему внутрь корзины Му Мёну и, пообещав ему звать его в случае необходимости, обессилено опустилась на свою мягкую постель, заправленную бело-лиловым постельным. Её деревянная лакированная кровать располагалась в небольшой уютной спаленке, образованной изящной решётчатой аркой. С потолка, с обеих сторон от входа в арку, нежным шёлком струился лиловый балдахин, искусно прикреплённый к кроватным стойкам. Напротив спаленки, у противоположной стены, стоял большой деревянный шкаф с золотыми заклёпками, подле него расположился застеленный сиреневой тканью с голубой каймой хвачхочжан, на котором разместился селадоновый чайный сервиз и расписная оранжевая шкатулка. Над хвачхочжаном висел складной триптих, с изображёнными на нём тигровыми лилиями, хризантемами и пионами. Рядом с разрисованным цветами комодом разместился небольшой столик, на котором стояла селадоновая ваза с недавно сорванными цветами чиндалле.

— Госпожа, я так проголодалась, — сладко позёвывая, пожаловалась Чхон Мён, сидевшая напротив триптиха за круглым столом, застеленным малиновой скатертью с серебристыми кисточками по краям. — А вы не желаете что-нибудь перекусить?

— Нет, спасибо, Чхон Мён, — устало проговорила Хэ Со Ри, положив рядом с собой свой увесистый альбом, который всё это время крепко прижимала к груди. — Если хочешь, можешь сходить на кухню и поискать там что-нибудь на ужин.

— Но, госпожа, — обиженно протянула девушка, жалобно посмотрев на собеседницу, — вы же знаете, что я здесь впервые и совсем не знаю, где что находится. Может, сходим на кухню вместе? — Она с надеждой посмотрела на свою госпожу, терпеливо дожидаясь ответа.

— Когда выйдешь из моего ханока, поверни направо и иди прямо до виднеющегося в проходе здания, — с усталым вздохом ответила Со Ри, прислонившись головой к решётчатой стенке арки. — Как только дойдёшь до этого здания, снова поверни направо и иди прямо, пока не отсчитаешь пятый ханок слева. Это и будет кухня, — вялым голосом добавила она, устало прикрыв глаза.

— Но, госпожа, пойдёмте со мной! — с мольбой протянула прислужница, порывисто вскочив из-за стола. — Не издевайтесь надо мной! Вы же знаете, что я до ужаса боюсь темноты и совершенно не ориентируюсь ночью в пространстве. Я же заблужусь!

— Тогда возьми один из дворовых ручных фонарей и иди с ним, — без особого энтузиазма ответила её собеседница, не открывая глаз.

— Но его нести неудобно! — поспешно возразила Чхон Мён, обижено надув губы. — Там только одно кольцо и совершенно нет ручки. Как я его нести буду?! — причитала она, часто подпрыгивая на месте и тряся плечами.

— Что-нибудь придумай, — нехотя отозвалась Хэ Со Ри, сквозь навалившуюся на неё полудрёму. — Я очень устала, не тревожь меня.

— Если не хотите идти со мной, я буду спать вместе с вами, — решительно проговорила девушка, недовольно поджав губы, и уверено направилась к кровати госпожи. — Лягу на пол подле вашей кровати и буду охранять ваш сон.

— Не надо, Чхон Мён! — резко подскочила Со Ри, широко распахнув глаза. — Ты же знаешь, что я жутко не люблю, когда рядом с моей кроватью кто-то спит. Да и к тому же я частенько люблю прогуляться посреди ночи, — с некоторой мольбой в голосе начала объяснять она, стараясь отговорить прислужницу от нелепой затеи. — А если ты будешь спать возле моей кровати, то я буду постоянно бояться на тебя ненароком наступить.

— Тогда не вставайте, — спокойно заключила та, скрестив руки на груди. — А так как я ничего здесь не знаю, то и не смогу найти ханок, в котором спят другие прислужницы.

— Хорошо, хорошо, — примирительно подняла руку её собеседница. — Я схожу с тобой на кухню, только не доставай меня больше. Ладно?

— Договорились! — радостно всплеснула в ладоши Чхон Мён и торопливо подхватила госпожу под руку. — Вот так бы и сразу. А то ведь знаете, что я так просто от вас не отстану. Со мной лучше не связываться, — самодовольно улыбнулась она, решительно потянув госпожу к выходу.

— Да знаю я, знаю, — недовольно буркнула Со Ри, еле переставляя ноги от усталости. — Только фонарь я брать не буду, он слишком тяжёлый. А у меня нет никаких сил тащить его в руках. Да ещё и без ручки.

— Ничего страшного, — беззаботно отмахнулась девушка, помогая ей выйти наружу, — вы же прекрасно ориентируетесь в темноте как маленькая волчица…

— Эхей! Сколько раз я просила тебя не называть меня так, а? — недовольно прикрикнула на неё Хэ Со Ри, шутливо замахнувшись. — Не говори так больше, иначе люди не то подумают.

— Хорошо, не буду, — обижено буркнула Чхон Мён, удобнее перехватив её руку, и осторожно зашагала рядом. — Но что здесь такого? Почему вам не нравится, когда я вас так называю? — после недолгого молчания нетерпеливо защебетала она, никак не желая униматься.

— Чхон Мён, угомонись, — легонько толкнула её в плечо раздосадованная собеседница, совершенно не расположенная к откровениям. — Я сейчас не в том настроении, чтобы что-либо объяснять. Поэтому давай поговорим об этом в другой раз.

— О, так вы действительно верите в предсказания той слепой шаманки, которая приходила к вам, когда господина с госпожой не было дома? — никак не желала униматься раззадоренная любопытством болтушка. — А говорили, что та старушка просто домом ошиблась, не той передав своё предсказание.

— И я до сих пор в этом уверена, — раздражённо буркнула Со Ри и, наконец отпихнув надоедливую служанку, торопливо зашагала вперёд, несмотря на одолевавшую её усталость. — Поэтому не смей даже заговаривать об этом, понятно? Я никогда не была и не буду невестой оборотня.

— Бр-р-р, мне даже думать об этом страшно, — робко пожаловалась девушка, зябко потерев ладонями плечи. — Это ж подумать только, моим господином может оказаться кровожадный оборотень!

— Не говори ерунды! — недовольно прикрикнула на неё уязвлённая её словами Со Ри, поспешно нырнув в ближайший проход между ханоками. — Даже и думать об этом забудь, ясно тебе? Старушка ошиблась, я никогда не выйду замуж за оборотня!.. Кухня здесь! — Она небрежно указала на здание, напротив которого остановилась, и что было мочи помчалась прочь, оставив растерявшуюся Чхон Мён в полном недоумении.

— Госпожа! — только и смогла крикнуть прислужница вслед стремительно удалявшейся Хэ Со Ри, однако та опрометью бросилась к ближайшему зданию и скрылась за поворотом. — И чего она так расстроилась из-за безобидной шутки? Я же просто пошутила, — искренне недоумевала она, неторопливо поднимаясь вверх по ступенькам, ведущим в просторную кухню, в которой горел свет. В нерешительности остановившись у самой двери, Чхон Мён глубоко вздохнула и осторожно потянула на себя дверное кольцо. — Здравствуйте! Я — новенькая, служанка молодой госпожи Со Ри. Моё имя — Чхон Мён. Прошу, позаботьтесь обо мне! — торопливо начала она с порога и низко поклонилась недоумённо уставившимся на неё девушкам, хлопотавшим над вмурованными в печь раскрытыми котлами, над которыми беспокойно взвивался белый пар.

— О, Чхон Мён, мы как раз ждали тебя, — приветливо помахала ей знакомая повариха, с которой она подружилась во время поездки в Сонгак. — Госпожа просила тебя что-нибудь принести? Что она будет?

— Нет-нет, — поспешно замахала руками девушка, виновато опустив глаза. — Госпожа ничего не просила. Это я хотела бы чего-нибудь поесть.

— Тогда проходи, — неопределённо хмыкнула знакомка, склонившись над своим котлом, из которого вкусно пахло рисом. Чхон Мён радостно кивнула и, решительно переступив через порог, плотно закрыла за собой дверь. Однако мысль о том, что она задела свою дорогую госпожу за живое, никак не давала ей покоя. Не стоило ей заводить разговор о той странной шаманке, ох как не стоило. Знала же, что госпожа не любит говорить на эту щекотливую тему, а она, глупышка, ещё и пошутить решила. Вот же дрянная метёлка! Теперь, как только рассветёт, ей непременно нужно будет приготовить для госпожи её любимые мэхвасанджа и заварить рубиновый чай из гибискуса с лёгким и тонким ароматом, который был той так по душе. Да, так она и сделает, ведь ей нужно во что бы то ни стало помириться с молодой госпожой, потому как кроме неё у неё никого больше нет.

Пока Чхон Мён искренне сожалела о содеянном, вдыхая приятные ароматы готовящейся пищи, Хэ Со Ри стремглав неслась между сонных построек по освещённой серебристым светом луны просторной дороге, то и дело ныряя в проходы между домами, чтобы хоть как-то сократить свой путь. Неосторожно сказанные служанкой слова задели её за живое, заставив заодно припомнить странные слова даоса, сказанные ей сегодняшним днём. Определённо точно эти два предсказания как-то связаны между собой, отчётливо пронеслось в голове Со Ри, заставив её ещё больше ускориться. И если они действительно говорят об одном и том же, то она пропала. Ей не избежать напророченного шаманкой и даосом, как бы она ни старалась. Хэ Со Ри сдавленно всхлипнула, чувствуя как по щекам заструились горячие слёзы. Она уже и не видела, куда бежит, ориентируясь лишь по слабым теням, едва видневшимся через густую пелену слёз. Резко свернув за очередной угол, Со Ри выбежала к запертым изнутри воротам и поспешно бросилась к ним. Деревянный засов не хотел так просто поддаваться, поэтому заплаканной Хэ Со Ри даже пришлось немного повозиться с ним. Через какое-то время, двигая неподдающийся засов рывками, ей всё-таки удалось открыть дверь, и она что было мочи понеслась к видневшейся впереди неподвижной глади реки, призрачно сиявшей в ярких лучах лунного света. Добежав до ближайшего валуна, Со Ри с некоторым трудом вскарабкалась на него и, обхватив колени руками, с грустью уставилась на водную гладь. У противоположного берега зелёной стеной стояли лиственницы и вековые сосны, в просветах между которыми виднелись чёрно-белые стволы берёз. Чуть поодаль виднелся переброшенный через реку деревянный мостик, отбрасывавший на воду чёрную тень, а ещё дальше, на небольшой полянке уютно разместился буддийский храм, щедро залитый лунным светом.

Именно с противоположной стороны к реке неторопливо направилась огромная чёрная тень, слабо поблёскивая в призрачном свете луны. Однако Хэ Со Ри, слишком погружённая в свои невесёлые мысли, даже не заметила её приближения, неотрывно глядя на водную гладь. А чёрная тень тем временем неустанно приближалась к реке, нисколько не подозревая о присутствии расстроенной незнакомки, сидевшей с подветренной стороны. Выйдя из тени высоких лиственниц, тень превратилась в сверкавшего янтарными глазами крупного чёрного Волка, который вальяжно подошёл к берегу и принялся жадно лакать воду. Прохладная речная вода приятно утоляла мучившую Волка жажду, охлаждая его могучее тело. При каждом движении зверя под его меховой шубой играли мускулы, выдавая покоившуюся в них недюжую силу. Утолив жажду, он блаженно прикрыл глаза и шумно втянул в лёгкие свежий весенний воздух. Ветер внезапно переменился — и чуткий нос Волка совершенно отчётливо учуял концентрированный запах человеческой женщины, ярко выделявшийся среди едва уловимого аромата ночных цветов и трав. Крупный чёрный зверь настороженно замер и подозрительно осмотрелся, выискивая в траве неподвижное тело. Живое воображение мигом нарисовало у него в голове окровавленный девичий труп с разодранной шеей и обезображенным лицом, который, вне всяких сомнений, после обнаружения повесят на его совесть. Волк снова принюхался, однако солонцеватого запаха крови, плотной пеленой нависавшего над бездыханным телом, так и не обнаружил. И это было ужасно подозрительно.

Чёрный зверь недовольно махнул хвостом, немного призадумавшись. Он прекрасно знал, что после того, как в столице начала орудовать банда пьяных головорезов, отлавливавших на улицах в тёмное время суток неосторожных девиц, насилуя и бросая их обезображенные тела в лесу, редко кто осмеливался с наступлением темноты высунуться на улицу. Потому как все до ужаса боялись огромного чёрного волка, бесстрашно разгуливавшего по ночному лесу и пьющего кровь невинных девиц. Волк презрительно фыркнул, обнажив два ряда ровных белых зубов. Ему никогда не нравился металлический привкус крови и сырое человеческое мясо. Поэтому он ни за что бы не стал убивать неосторожных дурёх, шатающихся посреди ночи где ни попадя. Ни ради крови, ни ради их невкусного мяса, отдающего горькими притираниями. Пусть он и был в обличье зверя, однако ещё не настолько низко пал, чтобы поедать человеческую плоть. И уж тем более не стал бы никого насиловать. Чёрный зверь раздражённо махнул хвостом. Если бы его привлекали женщины и плотские утехи, то он непременно направился бы в один из кёбанов, коих в Сонгаке было более чем достаточно. А так ему не зачем было совершать все те гнусности, которые ему приписывали сами же убийцы. Поэтому Волк досадливо фыркнул и напоследок огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится женский запах. Краем глаза заметив какое-то движение на противоположном берегу, он резко повернул в ту сторону мохнатую голову и тут же замер от изумления. На большом валуне, у самой воды, сидела девушка, облачённая в расшитую пионами белую чанъю и персиковую чхиму. Её колени были прижаты к груди, а печальный взгляд тёмно-карих глаз прикован к водной глади. Несмотря на царивший вокруг полумрак, зоркие глаза волка помогали ему отчётливо различать цвета и детали. Крупный чёрный зверь слегка повернул голову на бок, с любопытством разглядывая незнакомку и пытаясь понять, что она забыла в такой час у самого леса. Она либо совершенно не знала о том, чем опасен ночной лес, либо была настолько глупа и самоуверенна, что проигнорировала все разумные предостережения и как ни в чём не бывало явилась сюда. Волк презрительно фыркнул. Вот только безумцев ему не хватало. Бродят по ночам где не следует, а потом в их смерти обвиняют его, Волка, хранителя здешних лесов. Чёрный зверь оскорблённо махнул хвостом и уже было намеревался уйти, как неосторожно попавшая ему под лапы сухая ветка громко хрустнула, заставив непроизвольно вздрогнуть и с опаской посмотреть на сидевшую у воды безумную. Волк был более чем уверен, что едва повстречавшись взглядом с ярким золотом его глаз, она непременно заорёт во всё горло и во всю прыть пустится наутёк. А потом наутро по всей столице расползутся лживые слухи о том, что на неё пытался напасть окаянный волк-душегуб. Однако всё сложилось не так, как он предполагал.

Услышав подозрительный треск, Хэ Со Ри невольно вздрогнула и удивлённо уставилась на глядевшего на неё с противоположного берега огромного чёрного волка. Однако вопреки всему она нисколько его не испугалась. Со Ри и сама не понимала, с чем это было связано, хоть у неё и не было никаких сомнений по поводу того, что этому могучему зверю не составит особого труда за считанные секунды переплыть реку и накинуться на неё. Столкнувшись с удивлённым взглядом умных янтарных глаз, она внезапно почувствовала, как её сердце встрепенулось в груди, словно она повстречала хорошего знакомого, с которым уже и не чаяла свидеться. В голове Хэ Со Ри тут же промелькнуло предупреждение даосского монаха: «Когда встретишь в лесу огромного чёрного волка, не страшись его… Потому что он — твоя судьба». Словно зачарованная, Со Ри неторопливо выпрямилась во весь рост и учтиво поклонилась Волку, приветливо улыбнувшись.

— Здравствуй! — словно музыка прозвучал её приятный голос, заставив пристально наблюдавшего за ней чёрного зверя непроизвольно вздрогнуть. Его безразличное к женской красоте сердце внезапно встрепенулось и забилось так часто, что Волк даже испугался, что оно может ненароком споткнуться и умолкнуть навеки. Однако учащённый ритм сердца совершенно не причинял ему никакой боли, наоборот наполняя всё его существо неудержимой радостью. Будто он наконец повстречал ту, которую искал всю свою жизнь.

Примечания:

Кёбан (교방) — название школы кисэн во времена династии Корё; более официальное название — отделение ритуальной и народной музыки в музыкальной палате.

Тхвинмару (툇마루) — открытая веранда, выполняющая роль промежуточного пространства между внутренней и внешней частью ханока.

Хвачхочжан (화초장) — платяной шкаф [комод] с дверцами, разрисованными цветами.

Селадон (청자) — особый тип глазури, а также керамические изделия специфического бледно-серовато-зеленоватого оттенка зелёного цвета. Впервые появился в древнем Китае, в частности, в провинции Чжэцзян.

Триптих — в изобразительном искусстве: произведение, состоящее из трёх картин, рисунков и т. п., объединённых одной идеей, темой и сюжетом.

Мэхвасанджа (매화산자) — корейское печенье из рисовой муки, обмазанное мёдом (патокой) и обсыпанное воздушным рисом.

Чанъю (장유) — устаревшее название чогори, длинная корейская кофта.