Каникулы на Тисовой (джен)

На следующий день Гарри притаскивает очередной кулинарный шедевр миссис Дурсль. В качестве благодарности за мой благородный поступок. И ожидаемо остается на чай. Я внимательно слушаю его рассказ о вчерашнем вечере в семье опекунов.

— Скажите, сэр, а зачем вы придумали мнимых свидетелей вчерашней драки? А если бы тетя захотела встретиться с ними?

— Я хорошо знаю такой тип людей, как ваша тетя, мистер Поттер. Это был один из способов заставить ее понять свою неправоту. И, кстати, кто вам сказал, что блеф — это плохо? Сработало ведь. К тому же, свидетели и правда могли быть, мы ведь с вами не озаботились просканировать пространство на присутствие людей.

— Вот же мы приду-у-урки! — делает вывод Поттер.

Я давлюсь чаем. Он смотрит на меня и резко осознает, какой перл только что выдал.

— Ой, простите, профессор, я не то хотел сказать. Это я придурок, не вы. Вам конечно же не до этого было, вы меня спасали…

— Заткнитесь уже, Поттер, — перебиваю его я. — Да, я поговорил вчера с родителями ваших недругов, так что теперь вы вполне можете гулять без моего сопровождения.

— Спасибо, профессор! — сияет Гарри. — Тогда я пошел?

— Идите, Поттер.

Это недоразумение теперь целыми днями где-то гуляет, я вижу его только по вечерам, когда он, уставший, но вполне довольный, возвращается в дом своих опекунов.

Наблюдаю, как чета Дурслей вместе с сыном садятся в машину и уезжают. Гарри нигде не видно. А вот это плохо. Лето в Англии короткое и холодное. Если до этого три дня светило яркое солнце и было относительно тепло, то сегодня резко похолодало, налетел шквальный ветер и начался ливень. Дождь идет уже минут двадцать. Все это время я сижу у окна и выглядываю это гриффиндорское чудо.

Он появляется спустя полчаса, мокрый и дрожащий, и начинает звонить в закрытую дверь. Естественно, ключа у него нет. Осознав всю бесплодность сложившейся ситуации, он усаживается на пороге, обхватывает колени руками, притягивая их к груди, и мечтательно смотрит куда-то вдаль, трясясь от холода. Мое сердце не выдерживает, и я, применив водоотталкивающие чары, открываю входную дверь.

— Поттер! — окликаю я его, подходя ближе.

Он прекращает мечтать и жалостливо смотрит мне в глаза.

— Твои опекуны уехали. Поднимайся, подождешь их у меня.

Он молча плетется вслед за мной, не произнося ни слова, и застывает у входной двери, лишь войдя в дом.

— Что вы там застряли, Поттер? — кричу я ему, разливая чай в чашки.

— Я весь мокрый, сэр. И грязный. Не хочу запачкать вам что-нибудь.

Тихонько хмыкаю, вспоминая, что несовершеннолетним нельзя пользоваться волшебной палочкой вне школы, накладываю на него очищающее и высушивающее. Дрожащий Поттер сразу же хватает горячую чашку обеими руками и делает несколько глотков, чтобы согреться, после чего с облегченным вздохом опускается в кресло.

— Спасибо, сэр. Вы мой ангел-хранитель, — улыбается он, закрывая глаза от блаженства.

— Скорее, демон, — парирую я, оглядывая мальчишку с головы до ног. Сегодня он одет в чистую фланелевую рубашку явно не своего размера, болтающиеся на бедрах джинсы цвета хаки и черные потрепанные шлепанцы на босу ногу.

— Скажите, Поттер почему вы так странно одеваетесь?

— В смысле, профессор?

— Эти вещи вам велики. Вы похожи на огородное пугало. Не замечал, чтобы в Хогвартсе вы носили что-то подобное.

Он краснеет и опускает глаза в пол.

— Это не мои вещи, сэр. Это старые вещи моего кузена.

— А где ваши вещи, Поттер? Почему вы их не носите?

Мальчишка внимательно рассматривает узор на ковре и молчит.

— Ну же, Поттер, я жду ответа!

Гарри сжимает руки в кулаки и зло отвечает:

— Тете не нравится, когда я выгляжу лучше Дадли. Она не разрешает мне носить мои вещи.

Я в полной прострации от услышанного смотрю на мальчишку. Петунья что, с дуба рухнула? Ей больше заняться нечем, как издеваться над ребенком сестры? Не думал, что она такая мелочная! И я тоже хорош! Нет, чтоб узнать, в каких условиях живет сын Лили, прежде чем поливать его грязью!

— Что ж, Поттер, не повезло вам. Примите мои искренние соболезнования. Если пожелаете, я мог бы уменьшить эти вещи до… хм… вашего размера…

Гарри поднимает голову и бросает на меня удивленный взгляд:

— Что с вами случилось, профессор? В последнее время вы заботитесь обо мне лучше опекунов. В чем подвох? До этого лета вы не были со мной белым и пушистым.

— Вас это расстраивает, Поттер? — хмыкаю я. — Вам больше по душе образ злобного профессора зельеварения, которого вы наблюдаете из года в год в подземельях Хогвартса? Не вопрос, если вам нравится общаться со мной в этом ключе…

— Вы неправильно меня поняли, сэр, — перебивает меня Гарри. — Просто так непривычно знать вас три года как не самого приятного в общении учителя, к тому же вы явно не испытывали ко мне никаких добрых чувств, скорее, наоборот. И вдруг такие перемены. Согласитесь, их сложно не заметить. И не поинтересоваться причинами.

— Согласен, Поттер. Скажем так, я был неправ, когда набрасывался на вас, обвиняя во всех грехах. И пересмотрел свое мнение относительно вас. — Пауза. — Я удовлетворил ваше любопытство, мистер Поттер?

Гарри смотрит на меня в упор своими зеленющими глазами уже минуты две, порываясь что-то сказать, но каждый раз так и не решаясь. В итоге он запускает пальцы в свои черные как смоль волосы и тихо шепчет:

— Спасибо, сэр. Это очень важно для меня.

— Пожалуйста, Поттер. Раз уж вы в очередной раз нарушили все мои планы, могу предложить вам партию в шахматы. Вы умеете играть в шахматы, Поттер?

— А давайте сыграем, сэр! — весело отвечает Гарри, улыбаясь во весь рот. — Только я не очень хорошо играю, Рон постоянно у меня выигрывает.

— Вот сейчас и проверим, на что вы способны, Поттер. Ваши черные или белые?

За два часа я дважды выигрываю, а одну игру мы сводим вничью. Поттер абсолютно не расстраивается из-за проигрыша, я бы даже сказал, наоборот. Последнее время он абсолютно свободно чувствует себя в моей компании, и мне, как ни странно, это нравится. Именно такой Поттер, веселый, живой, с игривыми искорками в зеленых глазах очень сильно напоминает мне мою Лили, яркое рыжеволосое солнышко моей непутевой жизни…

К соседнему дому подъезжает машина. Мы с Гарри стоим у окна, наблюдая, как из нее выходит Вернон Дурсль и направляется в дом. Один. Жены с сыном нет.

— Наверное, они остались у тети Мардж, — тихо шепчет Гарри, меняясь в лице.

Я внимательно наблюдаю за ним. Расслабленные ранее плечи напрягаются, зубы прикусывают губу, а в глазах появляется страх.

— Поттер, мне проводить вас? — участливо интересуюсь я, кладя руку ему на плечо.

— Все будет хорошо, профессор, — вымученно улыбается он, на долю секунды касаясь меня своим плечом.

— Он мой родной дядя. Может, он не слишком добрый, но вряд ли мечтает меня убить.

— Что ж, Поттер, желаю вам удачного вечера с вашим дядей, — монотонно произношу я, убирая руку.

— Спокойной ночи, профессор.

Некоторое время ничего не происходит. Поттера спокойно впускают в дом, где пару раз оскорбляют и отправляют в свою комнату. Я расслабляюсь в кресле с очередным фолиантом по зельеварению, время от времени делая глоток сухого красного вина, подаренного мне Люциусом еще на день рождения. Рядом дремлет большой черный кот, сильно смахивающий на книззла. Часы показывают десять вечера. Вот и еще один день прошел. Полмесяца моего заточения в городе детства выливаются во вполне пристойный отпуск вдали от нравоучений Дамблдора, холодных подземелий и кипящих котлов с очередным зельем. И от людей, за исключением Поттера.

Абсолютно нормальный ребенок, трудолюбивый, неглупый, в меру рассудительный, немного взбалмошный. И чего я на него взъелся на первом курсе? Да, внешне похож на своего отца. Но характером, как выяснилось буквально недавно, пошел в мать. Гарри Поттер, наказание мое зеленоглазое…

Прослушивающая сфера на камине покрывается дымкой и предупредительно попискивает. Я нехотя вытаскиваю из рукава палочку и левитирую ее на столик по соседству с креслом. Включаю звук. Слышу, как кричит Поттер, срываясь на истерику. Что там у него опять стряслось? Делаю звук громче.

— Не смей прикасаться ко мне, слышишь? Я заколдую тебя, и мне плевать, что меня исключат! Не трогай меня, подонок!

В комнате что-то падает, разбивается, ломается. Чуть позже я различаю противный голос Дурсля:

— Что, щенок, говоришь, заколдуешь? Мал еще, дорасти сначала.

— Отпусти, сволочь, мне больно! Я тебя в полицию сдам, извращенец! — Жалкий голос вперемешку со всхлипами заставляет меня поставить бокал с вином на стол и напрячься.

— Не сдашь, ты, мерзкий ублюдок! Думаешь, тебе снова удастся вырваться, как в предыдущий раз? Ошибаешься, я все предусмотрел. Сегодня твоя тетя нам не помешает. Никто нам не помешает. Не сопротивляйся, щенок, тебе же будет хуже! Если не будешь трепыхаться, я сделаю все быстро и почти не больно, обещаю…

Он… что? Я подрываюсь с кресла и уже через секунду аппарирую в дом Дурслей. Сцена, свидетелем которой я оказываюсь, вызывает у меня рвотный позыв, который я тут же подавляю. Гарри стоит на коленях около своей кровати, со спущенными штанами и задранной на голову рубашкой, полностью закрывающей его лицо. Над ним нависает толстая жирная туша его дяди, которая со всей силы вдавливает спину мальчика в матрас, вывернув его руки назад и сжимая их левой рукой. Правой рукой Дурсль торопливо выдергивает ремень из своих брюк.

— Эверте статум! Инкарцеро! — Мой голос дрожит от злости, когда я одним движением палочки откидываю насильника от испуганного ребенка.

Гарри скатывается с кровати, по пути натягивая штаны и, путаясь в рубашке, забивается в угол между стенкой и шкафом, размазывая по щекам слезы.

Я подхожу к пьяному мужчине, хватаю его за волосы и всматриваюсь в испуганные глаза:

— Боишься меня? Правильно делаешь, что боишься. Еще раз тронешь его, и ты — труп. Понял?

Дурсль усиленно кивает головой, и я со всей силы впечатываю его в стену. Спустя секунду он медленно сползает на пол, потеряв сознание.

Я оборачиваюсь. Гарри по-прежнему сидит в углу, подтянув колени к груди и обняв их руками, всхлипывая время от времени. Я опускаюсь перед ним на корточки и протягиваю наколдованный платок.

— Давай соберем твои вещи и уйдем отсюда прямо сейчас. Ты как, не против?

Он отрицательно качает головой, старательно пряча красные от слез глаза.

— Акцио чемодан Гарри Поттера!

Массивный чемодан прилетает откуда-то снизу, напрочь снеся по дороге межкомнатную дверь. Гарри вздрагивает от грохота и на несколько секунд замолкает.

— Акцио вещи Гарри Поттера!

Уложенные вещи занимают едва ли половину огромного чемодана. Кидаю сверху обнаруженную на подоконнике волшебную палочку, мантию-невидимку и учебник по трансфигурации, поворачиваюсь к нему:

— Это все?

— Да, сэ-сэр.

Я протягиваю ему руку:

— Пойдем отсюда, Гарри.

Он хватается за мою руку, и через секунду мы уже стоим в гостиной дома напротив. Усадив его на диван, я что есть мочи несусь в ванную за успокоительным зельем со снотворным эффектом, которого у меня в избытке.

— Выпей, Гарри, — протягиваю я ему флакон.

Гарри безропотно проглатывает содержимое, ставит пустую склянку на стоящий рядом журнальный столик, и вдруг резко обхватывает меня руками, вжимаясь в грудь. Первые несколько секунд я практически не дышу, приходя в себя от шока, а потом осторожно обнимаю прижавшегося ко мне ребенка и начинаю гладить его по спине, успокаивая. Через некоторое время я чувствую, как он перестает дрожать. Всхлипы сходят на нет и превращаются в мерное посапывание, а руки, до этого обнимающие меня, разжимаются и повисают вдоль тела. Поттер спит.

Тихонько выбираюсь из его объятий, укладывая на диван. Накладываю на часть комнаты заглушающее заклятие и ухожу на второй этаж собирать свои вещи. Ноги моей больше не будет в этом доме!

Мой чемодан появляется рядом с чемоданом Гарри минут через десять. Бросаю взгляд на спящего ребенка. Невербально призываю лист бумаги и перо, и начинаю сочинять письмо Дамблдору:

«Альбус! Твой Золотой мальчик и я сегодня вечером покидаем этот гостеприимный дом. Все подробности сможешь узнать у Вернона Дурсля. Советую не откладывать свой визит к нему. Напоминаю, что у Поттера каникулы, а у меня — заслуженный отпуск. И не надо нам его портить.

Северус.

P.S. Кому-то придется кормить кошек, пока не вернется миссис Фигг. Так как ты неоднократно заявлял, что моя непосредственная задача — быть телохранителем Гарри Поттера, то эта важная миссия возлагается на тебя.»

Перечитав письмо дважды, я привязываю его к лапе своей совы:

— Директору Дамблдору. Ответа не жди.

Проводив сову взглядом, я подхожу к чемоданам, заклинанием уменьшаю их и кладу в карман мантии.

Гарри спит, подложив руку под голову. Следов слез и переживаний уже не видно, дышит он ровно и спокойно. Наклоняюсь. Одну руку просовываю под его спину, вторую пропускаю под коленями. Аккуратно приподнимаю и прижимаю к себе.

— Аппарейт!