Completely hopeless (гет)

— И она тебя выгнала к нам, — безжалостно закончила жена его лучшего на свете друга, непревзойденная Лили Поттер. Сириус изобразил на лице крайнюю степень обиды и возмущения, чем вызвал звонкий смех. Да, технически его выгнали… Не сказать чтобы роль «парня без претензий» давалась ему легко. Однако что-то подсказывало, что давить на Гермиону не стоило совсем. Иначе можно ее легко потерять. Именно поэтому он давал ей время привыкнуть к своей персоне, а не потому, что весь из себя такой благородный, терпеливый и не собственник. Особенно последнее никак не относилось к Сириусу. Он ее ревновал бездумно и почти безумно. Хотел, чтобы все знали, что очаровательная мисс Грейнджер теперь принадлежит ему, а он ей. Но все это не значило, что он собирается портить все, что у них было сегодня. Как бы Гермиона ни отгораживалась, он ей совсем не безразличен.

— Ей нужно поработать, а я мешаю.

Сириус пожал плечами и вернулся к строительству башни с крестником.

Выжидать и строить из себя согласного на тайную связь все же было не самой приятной вещью на свете. Он любил ее очень сильно. Был готов встать на одно колено и сделать предложение. Не потому, что обязан или там пора остепениться, а потому что сам этого хотел. Сириус тормозил свой характер, не склонный к компромиссам, из-за заботы о ней. Если он хочет, чтобы у него было будущее с Гермионой, то пора бросать мальчишеские выходки и вести себя как мужчина.

Отец тоже позволял мам… леди Блэк думать, будто все решает она.

Как всегда, когда он думал о них — семье, от которой отрекся, — сердце прострелила игла боли. Его дом никогда не был похож на светлый, полный тепла и немного беспорядочный дом Джеймса. Трудно было представить Вальбургу Блэк в сиреневом просторном платье, поглаживающей живот и обсуждающей с оборотнем зелья. Но Лили все это делала — спорила с Ремусом, дразнила его и позволяла сыну и мужу дурачиться, разнося гостиную. При условии что Сохатый потом все уберет.

Сириус давно не верил в идеальные семьи. Однако хотел, чтобы в его жизни появилось что-то такое — настоящее и далекое от мертвого идеала. Его сын будет прежде всего ребенком, а не наследником и будущим рода. Такое детство — полное и отстойное дерьмо, это Блэк из Блэков проверил на своей шкуре.

— Твоя мама — настоящая злючка, Сохатик, — обратился он к Гарри.

— Моя жена — совершенство, — вмешался со своего дивана Джеймс и даже отложил журнал по квиддичу, предвкушая перепалку. Лили закатила глаза, а Луни хмыкнул, подвигая к ней виноград. Они собрались вчетвером впервые за черт знает сколько времени и прекрасно проводили время вместе.

— А папа просто подкаблучник.

Естественно, в Сириуса полетел игрушечный мишка — привет от рыжей злюки — и щекоточное заклятье от Джеймса, хотя миссис Поттер очень занудно запрещала им устраивать даже крошечные магические дуэли в доме. Сириус был прав: злюка и подкаблучник — идеальный союз. Гарри подобрал брошенного мамой мишку и таки дал увернувшемуся крестному по голове. Сохатик был крайне серьезным малым и не любил, когда маму обзывали.

— Так ему…

— Сохатый, ты учишь сына плохому, — деланно возмутился Сириус, впрочем, продолжая изображать смертельно раненого. Ремус открыл рот, чтобы выдать что-то едкое: иногда даже у него не хватало на них терпения. Особенно когда они мешали «союзу двух заучек» обсуждать что-то, на их взгляд, интересное. Но прозвенел дверной звонок. В глазах Сохатого вспыхнула настороженность — они ведь никого не ждали больше. Лунатик — умный малый — удержал глубоко беременную рыжую злюку на месте. Кто бы там ни был, Лили все-таки не стоило нестись открывать дверь.

Пускай через защитные чары дома могли пройти очень немногие.

И все равно нынешние времена не назовешь спокойными. Сириус передал Гарри Лунатику, а сам потопал за Джеймсом, доставая палочку сразу же. Лучше быть осторожным параноиком, чем мертвым глупцом. Может, все-таки Гермиона соскучилась и решила его забрать? Надежда вспыхнула в груди маленьким солнцем, рождая чувство предвкушения.

Дверь открылась, и стоящий на пороге бледный, в черной мантии гробовщика, носатый придурок попал под прицел сразу двух палочек. Узнали они его сразу… Как же! Оставался вопрос: что Снейп, он же Нюнчик, здесь забыл? Помнится, одним из условий его помилования было то, что к семье Поттеров этот двойной агент и на милю не подойдет. Настойчивость Дамблдора в спасении Снейпа частично оттолкнула от него Джеймса, да и Сириуса в том числе. Он не понимал, какого хрена…

Жалобные сказочки о «геройстве» в тылу врага Блэка не сильно трогали.

Если бы не длинный язык Нюнчика, за Гарри никто бы не охотился.

Именно поэтому Сириус встал так, чтобы если что перехватить друга. Все же Сохатый ненавидел носатого урода достаточно, чтобы быть смертельно резким. От проклятия в лицо с ходу Снейпа спасало только то, что Джеймс не хотел пугать сына и тревожить Лили, которой не стоило видеть, как убивают ее бывшего лучшего друга.

— Что ты здесь забыл?

Сириус пожал плечами и закрыл двери за их спиной. Ведь Сохатый вытолкал «гостя» за порог. Оставалось верить, что Лунатик удержит рыжую фурию от проверки, почему они так надолго застряли у дверей. Лили этого лучше не видеть. Ей нельзя волноваться в ее деликатном положении.

— Отпусти, Поттер, мне нужно поговорить с Лили…

«Это он зря», — весьма меланхолично подумал Сириус, прекрасно видя стылое отчаянье, делающее некрасивое лицо просто отталкивающим.

— Сохатый, я вызываю патруль — пара ночей в каталажке, пока Альбус его не вытащит, пойдут профессору на пользу.

Нежелательно было все сводить к драке. Джеймс от ревности и гнева способен на это. Так пусть лучше со Снейпом разбираются Грозный Глаз и Дамблдор. Сириусу тоже очень интересно, в честь чего спокойно сидевший в школе все это время Пожиратель нарушил прямой запрет Визенгамота. Причина должна быть веской. Просто потому, что Нюнчику вряд ли хочется снова к гостеприимным дементорам в лапы.

Пока эти двое мерились ненавидящими взглядами, он взмахнул палочкой, посылая сигнал.

— Лили! — заорал этот блядский потрох, как настоящий умалишенный. — Лили! Лили!! Это, я Северус!

И это все прежде, чем Сириус бросил в него чары Немоты, а Джеймс мешался, вульгарно пытаясь заткнуть рот Нюнчика рукой, попутно отвешивая тому тумаки и не давая вырваться. Двери открылись… Пиздец. Сириус сделал два шага в строну, перекрывая Лили Поттер дорогу и на всякий случай закрывая ее собой. После придется спросить, откуда у Снейпа вообще доступ сквозь защиту. Сейчас же главное — не допустить, чтобы друзья поссорились из-за этого куска дерьма вдрызг — снова.

— Джеймс, хватит, пожалуйста.

Орать Лили не стала — большой прогресс. И приблизиться не спешила. Выглянул Ремус с Гарри на руках, оценил обстановку и ушел обратно в дом, унося ребенка. Верно оценил обстановку и убрался с эпицентра взрыва. Сириус остро жалел, что не оглушил Снейпа сразу, и тогда можно было бы тихо переправить психованного ублюдка в Аврорат. Там бы он им рассказал, зачем «покупает» себе билет в Азкабан.

Джеймс в этот раз не позволил бы Нюнчику уйти от закона просто так, что бы там ни вещал Альбус. Все же у любого гриффиндорца есть предел терпения, куда меньший, чем у всех остальных.

— Любимый, отпусти его.

Вместо крика такая обманчивая, но гипнотичная ласка. Неудивительно, что Сохатый послушал, брезгливо вытирая оплеванную Снейпом ладонь. Был такой замечательный день до прихода этого…

— Северус, зачем ты здесь?

Подойти к Лили «гостю» не дала палочка злого, как дракон, Поттера. Джеймс, наверное, проклинал себя сейчас последними словами, что вообще допустил этот разговор. Несмотря на то, что формально склизкий слизень был на стороне Ордена, ему мало кто верил. Снейп сколько угодно мог говорить о своей вине перед Лили, правда была в том, что он сдал своему Хозяину еще не рожденного ребенка. И неважно, чей он.

— Лили, я пришел попрощаться… Меня скоро посадят в Азкабан.

— Ну естественно, Нюнчик, ты нарушил защитное предписание — не в лобик же тебя поцелуют, — вставил свою ремарку с весельем в голосе Сириус, демонстративно опираясь спиной на перила крыльца. Как бы он ни любил рыжую злюку, друга все-таки жальче. Поэтому Лили Поттер будет стоять ровно на том же месте, что сейчас, что бы ни вещал в поисках сочувствия Нюнчик о своей несчастной судьбе. И где же, черти их дери вместе с Грозным Глазом, патруль? Упаковали бы Снейпа — и всю остальную тошнотворно-печальную сцену можно было бы пропустить.

Пускай наблюдать, как в Джеймсе переключаются режимы от «ревнующего Отелло» до самого простого «вырву печень» в некоторой степени познавательно. Сириус словно на свое придурочное не в меру отражение любовался. И не сказать, чтобы сие зрелище его вдохновляло.