Гарри Поттер и древнее проявление (гет)

Война — лучшее изобретение человечества, как ответ природе, у которой есть землетрясения, вулканы и злые ветра.

Из учебника Великих Учителей.

Тьма никуда не пропала. Быть точнее, сейчас это была вовсе не Тьма. Скорее здесь раскрывало объятия Ничего. Такое же Ничего, которое мы можем испытать, но не осознать присутствие. Например, когда мы задумываемся над чем-нибудь настолько глубоко, что не обращаем внимания ни на один внешний или внутренний раздражитель. Так, пребывая во владениях царства Ничего, возведенного границами нашего собственного Разума, нас волнует только то, о чем думаем в это мгновение мысли.

Гарри понял, что он у себя в голове. Он не мог сказать: темно ли здесь или, наоборот, светло как в солнечный летний день. Он вообще ничего не видел вокруг, не слышал, и не чувствовал, и даже не ощущал собственного тела.

«Опять эти штуки-вывороты», — подумал Гарри и замер, прислушиваясь к себе.

Да, память и знания вернулись. Он, наконец, в полной мере осознал себя. И было это столь неожиданно, так непривычно, словно впервые задумавшись об этом, вы вдруг с полной отчетливостью понимаете, что существуете. Бесформенная пустота приняла очертания сложной формы и внутреннюю полноту.

— У тебя мало, м-р-р, времени, — голос прервал Гарри от самоанализа существования.

— Остроух, это ты? — обрадовался Гарри. На самом деле он не слышал дьякота — просто знал, о чем говорит тайный друг. — Странное место здесь. Где я?

— Нет, не я конечно, — низкий мурлыкающий смех. — Это второй ты в твоей голове, и теперь ты с ним, то есть со мной, разговариваешь. Я это, конечно. Но я — не там, где ты, — шутливо изрек Острох, но после глумливый вкрадчивый голос посерьезнел. — Однако послушай, мальчик. У тебя мало времени, — небольшая пауза. — У нас мало времени, — пауза длиннее. — У мира мало времени, что важнее.

— Подожди, — возмутился парень, — объясни, пожалуйста, по-человечески, если ты на это способен. С чего это у нас мало времени? Ты о чем?

Единственное, что гриффиндорец сейчас понимал так то, что промелькнувшая череда событий и места их протеканий слишком грубо исказили его понимание о времени. К тому же, ему казалось, что эмоции оставили сей бренный разум, и обладал он сейчас только способностью к холодному анализу и рациональному перебору вариантов. И ему не хватало знаний. Он терялся от попытки прикинуть, как давно выпал из реальности. Может, прошел целый год, а может пара минут, и он до сих пор лежал где-то возле магазина.

— Помолчи, мальчик. Говорить положено мне, как самому разумному в твоей голове. Тебе остается только безропотно слушать. И во имя великих друидов, понимать и верить.

— И все-таки, где я? — Гарри считал это очень важным знать в качестве отправной точки.

— Ты дурак, что ли? — возмущенно протараторил Остроух. — Я же сказал, ты в своей голове. И если не поторопимся, нас станет здесь больше. Два могущественных заклинателя почувствовали, что ты вернулся в мир живых, и пытаются разглядеть, какой хаос творится в твоей черепушке.

— Я, правда, вернулся? — Гарри казалось, что он уже забыл, что значить жить и как выглядит этот самый мир живых.

— Непостижимо, но ты вернулся. Хотелось бы взять на себя заслугу, что это я обучил тебя проводить обряд прикосновения Смерти, но выбранный тобою извращенный метод не позволяет мне так утверждать. Цеховой совет мне свидетель, если у кого-то когда-то получилось бы лучше и страньше! Но, во имя старых деньков, ты вернулся и я этому безумно рад. Как я говорил, у нас мало времени. Но раз не все сделаны приготовления, у нас есть возможность обсудить то, что, черт возьми, тут творится.

Гарри забеспокоился. Предчувствие, возникающее всегда до того, как его плохо рационализируемая жизнь утопала в пучине хаоса, редко когда подводило.

— Я не знаю, что ты задумал, но мне это уже не нравится. Нет, мне это очень не нравится! — предупреждающе протараторил он.

Остроух выдержал длительную паузу, прежде чем ответить:

— Выкрасть тебя.

— Что?! — неосознанно воскликнул Гарри от проявившихся эмоций. Беспокойство разом переросло в панику. Он был ошарашен и оглоушен, словно окриком сирены морской.

— Эти глупцы не понимают! — вспылил дьякот в ответ. — Эти два могущественных глупца не понимают, что творят. Как только ты очнешься, они собираются вывернуть тебе память наизнанку, как сделали со всеми, кто видел твое великое фиаско. И сотрут все твои знания, как все выяснят. Друида борода, они весьма искусно умеют вырывать из памяти нужные образы и заменять ложными воспоминаниями.

— И о ком ты лопочешь?!

— Одного ты знаешь, это твой только со стороны кажущийся придурковатым Альбус Дамблдор, — голос Остроуха снова стал спокойным. — А второго он называет Николасом Фламелем. Я думал, в вашем мире это невозможно, но от их магии меня выворачивает, словно котенка, выброшенного посреди холодного океана. От них веет жутчайшей волшбой. Это очень страшно и внушает уважение. Мир, спящий в твоем представлении, оказался не настолько бессильным. Они станут твоими союзниками, но не сегодня, Гарри.

— Зачем им это нужно? Что ты хочешь сделать? — лишь пережитые жизненные странности, позволили Гарри держать себя сколько-то в здравом уме, но тут он вдруг вспомнил:

— Я хочу, наконец, проснуться. Друзья… Гермиона, они волнуются, может они думают, что я умер. Сколько я был у Смерти? О нет! Ремус! Я вспомнил! Он погиб! Из-за меня. Нет!

Окружающее их Ничего дрогнуло, словно оголенный нерв.

— Успокойся, кому говорю, — назидательно одернул Остроух. — Тебя выкинет в реальность.

— Ты не понимаешь! — отрывки памяти Гарри метались, словно потревоженные пчелы.

— Выслушай меня, потому что сейчас именно ты не понимаешь сложность ситуации. Твой друг защитил тебя, это была осмысленная жертва, а вместо того, чтобы взрослеть, сейчас ты ведешь себя как ребенок. Кто тут утверждал, что собирается бороться с темными заклинателями и энергоманами? Что тебе сейчас до чувств. Будет время горевать. Тебе впору волноваться как о своей судьбе, так и о судьбе мира. Ты не дал мне договорить. Два великих заклинателя, которым тебе нечего противопоставить, как в силе, так и в убеждении прислушаться к ребенку, хотят тебе стереть память. С-т-е-р-е-т-ь п-а-м-я-т-ь, — чеканя каждую букву, повторил он. — Не знаю, каким образом, но они о многом прознали. Обо мне, о скрытых твоих способностях, и ничего лучше не посчитали, как вычеркнуть все это из твоей памяти и запереть в цитадели, которую вы зовете просто школой. Ты не успеешь открыть глаза, как не вспомнишь, когда и почему ты их закрывал в последний раз.

— Ты в этом уверен? — глухим голосом спросил Гарри.

— Абсолютно. Я знаю все, что касается тебя с момента, как ты попал в простую ловушку. Именно я помог тебе на время снять оковы с твоей магии. Не спрашивай как. Все удачно совпало. Бессмысленно распространяться на эту тему, ведь так снова не получится. Но скажи на милость, откуда они прознали обо всем?

Гарри долго думал над вопросом, прежде чем к нему пришла первая мысль:

— Наверное, из дневника. Я … наложил на него чары и подсунул Гермионе…

— А, вот оно как. Прости, ты не дурак. Ты безмозглый утопец. Вот ты кто, — сдержано пожурил Остроух. — Но — нет. Дневник ей не достался. За этим я тоже проследил.

— Тогда не знаю. Но что мне делать?

— Бежать, подготовкой к чему я сейчас и занимаюсь.

— Я не могу... Я пропаду. У меня ничего нет. Меня все равно найдут, — обреченно ответил Гарри.

— Гарри, прекрати заниматься привычным самобичеванием. У нас пока есть время, когда я могу удерживать твой разум за пределами доступности волшебников проникать в чужое сознание. Но я не знаю, как для тебя протекает здесь чувство времени. Но я прошу, подумай основательно и без мыслей о преждевременном провале самой затеи. Я понимаю, что из-за важности ситуации, ты не станешь сразу умнее, но не могу не сказать. Ты не можешь сейчас позволить им сделать то, что они хотят сделать, мальчик. Сейчас моя ментальная энергетика связана с тобой, и я боюсь, что стерев тебе память обо мне, они сотрут … осознание моего существования.

— Мы пропадем, — констатировал парень.

— Скорее всего.

— Ты безумец.

— Сейчас я хочу, чтобы ты им тоже стал. Безумцем. Но безумцем рассудительным.

Гарри, немного помолчав, сокрушено сказал:

— Мне сложно поверить, что Дамблдор решился на такой шаг.

— Я не могу корить его в этом. Если я хоть что-нибудь понимаю о том, что он знает, это его вынужденный шаг. Кто-то сильно поднял ставки. И ему не нравится… — Остроух долго не мог подобрать слова, — как ты порождаешь много независимых от него возможностей.

— А я их порождаю? — скептически проговорил юноша.

— Больше, чем ты можешь себе вообразить. Но мы теряем время. Самое главное, прежде чем я оставлю тебя, и ты будешь думать, куда или к кому мы сбежим, когда я вытащу тебя отсюда, я долго еще не смогу колдовать.

Гарри сокрушенно молчал, хотя ему хотелось многое сказать. Остроух продолжал говорить:

— Создатели этого замка были жуткими людьми. У нас с тобой только одна возможность. Но мы не должны ее упустить, пусть шанс призрачен. Ты должен выбрать мысленный ориентир, куда нам убираться отсюда. Я бы рад оставить выбор за собой, но в современном мире я еще слепее тебя.

— Ты безумец…

* * *

— О, моя, девочка. Что сказали твои мама и папа на это?

— Я им ничего не говорила, — вздохнула девушка с серебристыми волосами, ниспадающими ей до пояса. — Я достаточно взрослая, чтобы сама решать.

— Но месье Делакур, он может разгневаться… — беспокоилась женщина, хотя глядя на нее, мысль о том, что она может беспокоиться, была бы последней пришедшей в голову. Черты лица ее были настолько грубыми, и сама она была настолько крупной, что ее фигура, казалось, высечена скульптором из горы Моблан, что можно было увидеть сейчас из окна просторного кабинета, где они находились. Особенно это подчеркивалось на фоне ее миниатюрной собеседницы — молоденькой девушки в легком летнем платьице цвета голубых озер, чуть темнее, чем ее глаза.

— С папой я поговорю, не волнуйтесь, мадам Максим. Может быть, он даже разгневается сразу, — юная красавица нахмурилась, размышляя над тем, что же может сделать один из самых влиятельных людей во Франции. На ум приходило много возможностей. Она попыталась отмахнуться. — Но потом он поймет. В конце концов, так часто бывало. Помню, когда я сообщила ему, что поеду на Кубок Огня, так он со мной неделю не разговаривал. Но потом, — она улыбнулась, и в комнате сразу стало как-то светлее, — был весьма сдержанным и внимательным. Все книжки советовал разные, какие с собой взять. Какие заклинания разучить. Беспокоился. Показывал волнение по каждому пустяку. Признаться, мне кажется, он, наконец, смирился, что я способна принимать самостоятельные решения и не отступлю, если они идут в разрез с его амбициями. В конце концов, у него есть еще одна дочь.

— Ты всегда отличалась характером, — сказала женщина с чувством гордости, словно в этом была часть ее заслуги. — Да, год был тяжелым. Шармбатон, конечно, не выиграл. Но лучше так, чем такая трагедия. Тот чемпион был хорошим юношей. Но планы воскресшего злого волшебника сделали турнир непредсказуемым. Опасно непредсказуемым. Хотя стоит признать, что Гарри Поттер показал себя лучше всяких похвал.

— Я ему тогда сразу поверила, — внезапно заметила Флер. — Он и правда был самым искренним человеком, которого я когда-либо встречала. Последним вечером мы с ним имели беседу… — она внезапно замолчала.

— Да, тяжело вспоминать, — заполнила паузу великанша. — Неспокойные нынче деньки, — женщина нежно оглядела свою уже бывшую ученицу. — Ты ведь не передумаешь? Знаешь, ведь должность преподавателя, даже в такой славной школе, как наша — занятие не из простых. У тебя много других возможностей, перспективных и не таких … хлопотных.

— Но я не хочу посвятить жизнь тому, что другим кажется перспективным, — девушка надула губки. — Для меня должность в Министерстве бессмысленна. Я не хочу заниматься бумажками. Хотя я даже не знаю, чего хочу. Но сейчас мне хочется посвятить себя науке и преподаванию. Я понимаю, что с нынешним уровнем я не могу заместить мадам Эсси на месте преподавателя Чар, но я приложу все силы. Буду прилежной ученицей, и может, она уже в ближайшее время позволит мне время от времени проводить занятия с младшекурсниками.

— Я в тебе никогда не сомневалась. Наша строгая мадам Эсси всегда выделяла тебя среди остальных. И она давно мечтала воспитать достойного приемника. Значит, ты не передумаешь? Полностью решила?

— Я не передумаю. В ближайшие несколько лет я точно проведу в стенах школы. И мадам Максим?

— Да, дорогуша?

— Я хочу преподавательскую комнату. Я буду здесь жить.

— О! Гремучая ива! — всплеснула руками великанша. Она оттолкнулась ногами, что стул сдвинулся на добрый метр со звуком, словно от кузнечного горна.

— Простите? — встревожилась Флер.

— Это дерево в Хогвартсе, на котором месье Делакур обещал меня повесить, если с тобой что-то случилось бы на Кубке. Теперь я его снова отчетливо вижу.

— Я уже взрослая и вправе жить самостоятельно, — девушка лежащие на столе ладони сомкнула в кулачки.

— Но ты наследница благороднейшего рода, — Флер угрюмо на нее посмотрела. — Хорошо, ты можешь прямо сейчас пойти к нашему распределителю. Он все устроит. Проси все, что нужно тебе. Остальные детали мы обговорим позже. И да, маленький совет. Не показывай страха перед Ришаром.

— Спасибо.

— И еще…

— Да?

— Пускай у тебя будет полный доступ к камину и другим системам, но постарайся не показываться со своим женихом в этих стенах. Не хватало еще, чтобы в школе появился дух разврата.

Флер улыбнулась.

— Можете не волноваться, мадам Максим. Папиному жениху я тоже дала пинком под зад.

— Гремучая ива!

* * *

Гарри очень нервничал, отметая один вариант за одним. Он перестал думать над местами, в которые он мог податься. За свою жизнь он, по сути, нигде не был. Дурсли, школа, Дурсли, школа. Ах да, еще дом крестного и Нора…

Гарри начал размышлять о том, не куда он мог бы сбежать, а к кому. Он перебирал всех знакомых ему людей, и не только. Кого он знал, настолько, чтобы можно было довериться? Нет, конечно, он знал Дурслей, но вариант отметался сразу. Знал Люпина, но последний друг отца умер. Знал Хагрида, но забавно было бы спрятаться в его доме.

«Слушай, Хагрид, не рассказывай никому, что я прячусь у тебя».

«Дык, это, Гарри. Так и есть. Дамблдор мне так и сказал, что, мол, я никому не должен рассказывать. А, вот это он, кажется, стучится».

Нет, избушка лесничего тоже не подойдет.

Еще он знал Добби…

Гарри подумал про родителей Гермионы и интуитивно сразу отмел эту мысль, хотя так и не смог сформулировать истинную причину. Ему очень не хотелось вмешивать во все это девушку и все, что с ней связано. Может, при всех объяснениях она поняла бы и не сдала его, но — нет.

Оставалось последним местом Нора. Миссис Моли будет, может, и рада, что он решил прийти за помощью к ней, да прежде, чем выслушает, растрезвонит об этом на весь Орден.

Гарри мысленно застонал. Всех кого он знал, так или иначе были связаны с Дамблдором.

«Может к Фаджу тогда? Что с ним теперь стало, после смещения с поста? Ну да, если он не поверил на турнире моим словам, с чего он вдруг поверит мне сейчас и будет помогать?».

Мысли Гарри словно спотыкнулись об камень.

«Турнир?»

* * *

Она шла по знакомым коридорам, по которым бегала уже много лет назад маленькой белобрысой девчонкой. Обычно здесь было светлее, сейчас же они освещались неверным светом редких люстр. Наверное, замок тоже отдыхал во время летних каникул.

Она спустилась на первый уровень подземелья. Флер задумалась, припоминая в какую из развилок ей требовалось пройти. В последний раз юной ученицей была здесь на первом курсе, когда посещала обязательный курс Зелий. Но в последующем она заменила их Рунами, не имея никакого таланта к искусству закупоривать смерть или славу. Вот одна из развилок как раз вела в покои мастера зелий и, как она слышала от старшекурсниц, в лаборатории друидов. Третья развилка вела во владения завхоза, школьного надзирателя. К нему ей как раз надо было пройти.

Ришар, местный надзиратель, пользовался дурной славой среди учеников. Не только за безобразное тело с неказистыми длинными руками и обрюзгшее лицо с длинным носом и лопоухими ушами, как у домовика. Поговаривали, что он принадлежал легендарной расе, якобы вымершей много столетий назад. Ученики со страхом перешептывались о нем, как о мимике.

Мимик не человек, в отличие от метаморфов. Но способности их были настолько схожими, что в прошлом не раз путали, отправляя последних на виселицу по ошибке. В старые времена, что назывались темные, до того, как были построены магические школы, и волшебный мир встал на путь Просвещения, мимиков истребляли. Правда, исторические книги не сохранили причин, по которым люди устраивали геноцид над мирной нацией. Сейчас волшебники предполагали, что древние маги до ужаса боялись способностей мимиков, трепетали перед их темной сущностью. В отличие от метаморфов, неказистые создания не просто меняли черты лица, они могли принять полностью форму тела любого человека или животного, одного примерно с ним веса и при этом копировали их магическую сущность. А последнее приводило в ужас.

И Ришара считали за одного из них. Слишком его смешное тело походило на карикатуры из старых бестиариев.

Флер вздрогнула, осознав, что она идет к Ришару одна.

— Не знаешь, куда пойти, девочка? — раздался скрипучий голос у нее за спиной. Вот, правда, раз тихо, не вспоминай про лихо. Она в испуге отпрыгнула и, развернувшись, увидела Ришара, низкого карлика, опиравшегося на толстый сук, как на трость. Сердце задергалось перепуганной птичкой. — Что замолчала. Испугалась, небось?

— А надо? — неуверенно спросила она, в конце концов, беря себя в руки. Отныне она полноправный член замка.

— От обстоятельств зависит, — улыбнулся он, демонстрируя белые зубы. Взгляд его был словно у статуи — серые глаза смотрели в одну точку, даже когда сам он двигался. — Я в курсе, что тебя ко мне послала мадам Максим. Я сильно возражал против решения выдать тебе полный доступ к системе безопасности Шармбатона. Но, кто я такой, чтобы меня слушали в этом деле.

Флер пыталась лучше разглядеть его лицо, никогда прежде она не сталкивалась с ним так близко. Но большие серые глаза, казалось, пронизывали ее насквозь, и она теряла решительность.

— Пытаешься понять, человек я или нет? — он снова осклабился. — Весьма некультурно, особенно от той, кто сама не совсем человек.

— Я? Нет, что вы…

— А что такое быть человеком или не быть? Кем ты себя чувствуешь, скажи? Скажи мне, Флер? — его слова, словно стрелы, попадали в душу. — А, не знаешь, значит, по глазам вижу. Отучилась, значит семь лет, а понимающими тебя людьми не обзавелась. А может, самой не надо? Кто они для тебя? Зачем? А, — протянул Ришар, — сообщество вейл тебя тоже не принимает. Понимаю.

— Откуда вам знать? — не зло огрызнулась она.

— А что мне знать-то. Сюда приходят либо на лицо кривые, либо обществом отвергнутые. Да, не важно — каким. Ты, я как погляжу, лицом и фигурой выдалась. Не то слово — что кривить душой. Даже мне это видно, хотя мне это не нужно давно. А вот кого общество отвергает? — он постучал веткой об пол. — Да, правильно. Кто кровушкой отличается. Мол, кровушка тех же гоблинов чем-то хуже, чем их, людская. Не важно, что вейлы в тебе на четверть. Это уже никого не волнует. Твоя аура о ней кричит, не скрывая, словно ты и не далекая им родственница.

— У меня папа уважаемый магистр, — гордо вздернула она подбородок.

— Ага, ага, — захихикал обезображенный старик. И захихикал, надо сказать, очень противно. — За деньги можно купить место в обществе. Хи-хи-хи. Как по-человечески. — Он перестал хихикать, и во взгляде серых глаз появилось что-то недоброе, словно на лицо ему упала тень всего свершенного им в жизни зла. — Но тебе не этого хочется, да? Истинного уважения не купить. Ведь самой же не счастливится якшаться, кто тебя презирает и боится?

Она смело посмотрела в его пугающие глаза.

— Месье Ришар, я не хочу сейчас с вами или с кем-либо еще это обсуждать. Мне просто нужно получить комнату и указания, как пользоваться.

— Да, пожалуйста, девочка, — он, наконец, отвел от нее взгляд. Поежился, плечи осунулись. Надо сказать, в подземельях было зябко. — У меня плохая память на детали. Твоя дверь напротив покоев мадам Эсси. Она ведь твой куратор, вот и присмотрит за тобой на первое время. А внутри комнаты найдешь руководство, как и чем здесь пользоваться. Мне не прельщает вести долгую беседу на «что, где, как». Ах, да, чтобы войти в комнату, скажешь пароль замку — «лунный свет». Уходя, можешь его менять. Ну, только не злоупотребляй, а то твой замок старый и на память стал жаловаться.

— Спасибо. Это все?

— Пока все, — голос Ришара потеплел, хотя в нем все еще чувствовалась скрытая угроза. — Ты уж не серчай на старика. Я отвечаю за безопасность школы, и мне не нравится, что в нашем штате появилась молодая неопытная вейла, пускай на часть.

— Я не такая уж неопытная! — возмутилась Флер.

— Ты не способна сдерживать свои чары, девочка, — спокойно сказал Ришар. — И ты сама не знаешь, чего можешь, а чего — нет.

— Неправда, — зашипела она злобно — слова ее сильно зацепили.

— Правда, — Ришар словно бы опять подобрался, скидывая с плеч десятки лет. — Ты думаешь, что научилась этому. Не обманывайся на этот счет! Если ты привыкла притворяться льдинкой — это вовсе не значит взять над собой контроль. Что будет, когда рядом вспыхнет огонь?

Голос заледенел, и глаза Ришара сразу наполнились силой.

Флер показалось, что на нее обрушился холодный водопад, смывая все попытки противостоять магическому напору. Ришар вторгся в ее разум, но это была точно не легилименция, хотя она не владела наукой защищать свой разум, но внутренняя ее сущность обладала врожденной способностью противостоять, но только не сейчас.

Она поморгала, почувствовав, что лежит на полу спиной. Над ней, сгорбившись, стоял безобразный Ришар и тыкал концом ветки в шею.

— Вот так враг может завладеть твоим разумом, и ты даже не будешь помнить, что ты натворила. А натворить ты можешь немало. Полукровные существа наделены огромной силой, девочка. И я боюсь иметь в замковой защите такой изъян.

Она попыталась встать, но тело не слушалось ее. Нет, не онемело, просто Флер забыла, что значит пошевелить рукой или ногой.

— Я глаза и уши этого замка. Я его безопасность. Это очень опрометчиво со стороны замка переложить такие обязанности на возможности одной души. В этом плане мы гораздо уязвимее, чем Хогвартс. Но я не дремлю — ни днем, ни ночью.

Флер почувствовала, что контроль над телом вернулся, и она сразу встала на ноги, дыша тяжело. Ее колотило от ярости и от страха одновременно.

— Прошу прощения, девочка, — он осмотрел ее с ног до головы. — Этого с моей стороны больше не повторится. Но ты должна обдумать мои слова. Магический мир стоит на пороге войны. Ты храбрая, раз Кубок Огня выбрал тебя, но ты не готова, раз на нем всех вас победил мальчик, пускай не самый заурядный. Но мальчик. Ты должна овладеть своей силой.

— Я не смогу овладеть своей силой настолько, — она попятилась спиной ближе к выходу наверх. Это все слишком. Слишком. — Моя бабушка умерла. Только истинная вейла способна передать науку. Моя мама — нет. Но орден вейл не примет меня в обучение, они презирают полукровок.

— Понимаю, дитя. Но здесь я тебе ничем не могу помочь, — сказал Ришар. Потом его голос стал утробным, неживым, а лицо меняло черты, словно гнило на глазах. — Но знаю, если ты в ближайшее время не овладеешь силой, то произойдет непоправимое. Замок встревожен. Он чувствует приближение беды.

Она попятилась быстрее.

— И он боится тебя.

На нее смотрел живой мертвец.

Флер развернулась и, что есть силы, побежала.

* * *

— Ты решил?

— Да.

— Уверен?

— Не совсем. Но другого варианта лучше, чем этот, нет.

— Попробуй вспомнить о ней все, что знаешь, и я найду ее.

Гарри попытался в подробностях восстановить события четвертого курса, когда он видел девушку.

Появление шармбатонцев в большой карете, запряженной огромными пегасами.

Разговор с высокомерной девчонкой во внутреннем помещении Большого Зала, когда профессора выясняли, вложил он или нет свое имя в Кубок. Он улыбнулся, вспомнив, как она его называла — мальчик.

Палатку и ее страх перед первым туром.

Вспомнил ее платье на рождественском балу.

Улыбку и благодарственный поцелуй в щеки после второго тура.

Разговор в последний вечер.

«Мы встретимся, я надеюсь» — ее прощальные слова, когда видел в последний раз.

— Я уверен, — прошептал он.

* * *

Запершись в комнате, она упала на кровать и зарылась лицом в холодное одеяло, прячась от нахлынувших эмоций. Водопад волос закрывал ей лицо. Девушка пыталась подавить обиду и бесцельную злость, которая даже не была направлена на Ришара. Тот просто вывернул ее наизнанку, показав абсолютную беспомощность.

Кровь пульсировала на висках.

Подобного унижения она не испытывала с турнира. Первый раз, когда не смогла собственноручно спасти Габриэль, а потом, так легко попавшись на оглушающее проклятие и досрочно проиграть. Конечно, лучше проиграть так, нежели как тот славный парень с Хогвартса. Флер вспомнила о Гарри Поттере. Как же она была тогда смешна.

И на деле оказалась беспомощна.

Сейчас Флер снова душило понимание, что она никогда не сможет быть как все. Ни подруг, ни уважения — не стоит питать надежд. Ни любви.

Как бы Флер не любила маму, она не хотела быть на нее похожей. Выйти замуж за влиятельного вельможу и, спрятавшись в усадьбе, играть вечно роль домохозяйки. Словно красивая обложка для книги без смысла.

Ей захотелось оказаться рядом с сестренкой.

Флер светло улыбнулась, словно вспомнив о чем-то хорошем.

Она будет сильной и научится управлять собственной магией, обретет могущество, достаточное, чтобы с ней считались. С чего это она вдруг забыла об этом. Пускай она уже не маленькая девочка, но на это нужно время. Немало времени. Пора брать судьбу в свои руки.

В школе у нее появится время на себя. На исследование, на обучение, на перенятие опыта от могущественных и сильных коллег. В конце концов, не Хогвартс один знаменит своим легендарным Филиусом Флитвиком. Мадам Эсси может и уступает непобедимому мастеру-дуэлянту (кем он был в прошлом) в навыках и силе, но возможно не в коварности или хитрых приемах.

Флер потерла виски, отгоняя лишние мысли.

«Спасибо вам, месье Ришар, кто бы вы ни были и зачем бы вы это ни делали».

Девушка оглядела комнату, которая на ближайшие несколько лет станет для нее домом, если не на целую жизнь.

Большая кровать, тумбочка. У другой стены, в углу у окна — большой угловой стол. Над ним — высокая полка с множеством мелких отделений, видимо для свитков предназначенных. По правой стороне от него стоял открытый сундук. Судя по выкроенным рунам, на нем были постоянные чары расширения пространства. Ну что же, это удобно.

Флер повернула голову. Справа от двери стояла вешалка для одежды, на которой висела профессорская строгая мантия черного цвета и остроконечная шляпа с широкими полями. Ближе к углу по стене стоял камин, которым, судя по жалкой горке белого пепла, давно не пользовались.

Флер подошла к окну. Вид из него выходил на сады замка, выхоженные загадочными друидами. Девушка никогда не понимала, зачем их клан обитал в лабиринте подземелий Шармбатона. Только один из них, месье Мышовур, преподавал Гербологию. Хотя нет, еще один — месье «как его там» — Зельеварение у старших курсов. А другие покидали свои подземелья только по ночам, и о них никто ничего не знал конкретного. Ну, кроме слухов.

Кто-то утверждал, как видел семерых друидов в школьном саду, взявшихся за руки вокруг старого дуба, стоявшего точно по центру замковой территории. Они пели на неизвестном языке, а вокруг них буквально искрилась магия. Очевидец говорил про летающих духов разных цветов, в форме животных и птиц — вороны, медведи, волки.

Нашелся после еще один, рассказавший, как он однажды видел (кажется, в ночь полнолуния) семерых друидов, которые, переправившись через речку, отправились в сторону Скоя'таэльcкого леса, стоящего у подножия горы. Флер не слышала за время обучения, чтобы кто-то рискнул побывать в том лесу ночью. Днем это было волшебное и красивое место, где они не редко проводили занятия по Уходу за Магическими Существами. Но вот ночью лес оживал. Даже до замка попутным ветром долетали шепот деревьев и крики загадочных обитателей. И был шепот совсем не добрым, так что тех, кто еще не спал, пробирал жуткий холод и озноб.

Хотя Флер всегда тянуло туда именно ночью. Почему-то ей он не казался таким мрачным и злобным как остальным. И в шепоте она слышала тоску и печаль. Друиды, возможно, тоже это слышали. Насколько она помнила из книг, хотя они по сущности своей самые заурядные волшебники, но магический талант их несколько иного духа. Известно, магия друидов корнями уходила к природе. И не силу они черпали в ней, а единение находили в деревьях, каждом листочке на них, поющей птичке на ветке или звере, пристроившимся под кроной на ночлег.

Флер с грустью вспомнила случай на первом курсе. В тот вечер она бушевала от злости, ничего не соображала. Девочки, которых она тогда еще считала подружками, публично ее оскорбили, а она настолько вспылила, что вырвавшийся поток дикой силы поднял обидчиц до потолка и с силой обрушил на каменный пол. Маленькая Флер испугалась и убежала с места. Она хотела спрятаться в лесу, чтобы ее никто не нашел.

Сердце пульсировало в груди, и в пульсации своей все же стягивалось сталью. Воздух искажался вокруг ее тела, словно солнечный орел, окутывая в замысловатые вихри искажений. Она ничего не видела и мало, что понимала — мысли укутывали, словно липкий туман, из обиды, страха и злости.

Но в саду наперерез ей появился Мышовур и, ни слова не говоря, ухватившись за ее плечи, притащил к дереву, не смотря на все уговоры и испускаемые бессильные проклятия из уст маленькой девочки. Он прижал девочку к коре, отломил кусочек от веточки и прислонил его к ее лбу.

— Вот-вот так. Тебе бы стоило, красавица, окончательно запечатать дарованную силу, — невнятно пробормотал друид, очевидно для себя, — да никакой магии не хватит на этот подвиг. Сейчас, спи.

И она уснула. А на утро проснулась в спальне. На месте злобы поселилась тоска и смирение. Наверное, именно тогда она осознала жестокость своей судьбы и уже не стремилась самостоятельно идти на встречу к людям. А они не стремились этого делать со своей стороны. Ну, кроме мальчиков в будущем, ненароком попавших под ее не всегда сдерживаемое очарование.

Если не мадам Максим, ей было бы совсем одиноко. На какой-то краткий миг ей показалось, что Гарри Поттер мог бы стать тем самым настоящим другом. Но их жизни шли разными дорогами, хоть она и питала надежды, что где-то им суждено пересечься.

Флер отстранилась от окна, облокотившись затылком об стену, и застонала.

«Ну, что за напасть! Не ной бесцельно, займись чем-нибудь!»

Она отстранилась и посмотрела на стол — вот обещанная книга-руководство и свежий выпуск «Французский вестник». Подойдя, Флер уселась за новое рабочее место и принялась читать.

Как многое она не знала, оказывается, про замок, в котором отучилась без малого семь лет.

В книге иллюстрировалась замковая территория, подробно описывались комнаты, как в женском корпусе, так и в мужском. Достаточно хорошо была отображена карта подземелий — правда, только первый уровень. Как она слышала, подземелья включали три уровня. Но и на первом было много интересного. Например, в корпусе друидов находились комнаты-тюрьмы, в которых обитали темномагические создания. В разделе-архиварусе числись: две виверны, один низший вампир или упырь (в отличие от высших сородичей, неразумные и злобные существа), земляной тролль (существо менее крупное и опасное, чем ближайшие его родственники пещерные и горные тролли), два дементора, три плавуна, сколопендроморфа и речной змей.

Про многих Флер ничего не припоминала из школьного курса. Она поставила себе мысленную заметку, что нужно изучить этих существ больше.

В книге много внимания было уделено системе безопасности. Их текста француженка узнала, как учителя быстро связываются между собой — с помощью зачарованных зеркал, которые объединены в одну магическую связь. Как разрешить чужому человеку попасть внутрь замковой территории, если только чары замка не посчитают его опасным для себя. Как различать по уровню допуска и вообще открывать двери, так и закрывать.

Как оказалась, последней инстанцией в замковой защите был Ришар…

И самое главное, книга давала ответ практически на любой возможный вопрос, который мог прозвучать из уст начинающего преподавателя. Будь то, где заказывать материалы для практических занятий, как разделяется учебный материал среди курсов по меткам доступа, краткие рекомендации по системе начисления личных баллов. Были приведены методические указания по выстраиванию учебного курса.

Флер отложила руководство, устав от объемных подробностей. Нужно было развеяться — она взяла газету.

«Огонь войны на островах. Ответ Франции?».

* * *

— Знаешь, ты все-таки идиот, — снова в его мыслях появился Остроух, сокрушенно выдохнув.

— Ну, идиот и безумец хорошо дополняют друг друга. Что в этот раз?

— Я нашел твою подругу. Устаю удивляться твоей странности. Только ты мог придумать бежать из одной магической крепости, чтобы попасть в стены другой.

— Ты узнал про место, куда мы попадем?

Гарри очень устал пребывать в мире, рожденный его Разумом. Уже казалось, что он пробыл здесь вечность — обдумал все, что можно, вспомнил все, что мог. Вот если бы имелась возможность почитать здесь книги, а то наедине со своими мыслями ему казалось, что он начинал сходить с ума.

— Только то, что пока мои силы не восстановятся, мы оттуда не выберемся, если нам не позволят.

— Я верю Флер. Мне больше все равно некуда податься. Нам нужна помощь.

Дьякот вздохнул:

— М-р, м-р, хотя бы ты умеешь выбирать ведьмочек.

Гарри не успел ответить, провалившись в спасительный Астрал.

* * *

Представьте себе седого длиннобородого старика, просиживающего в кабинете за тяжелым дубовым столом круглые сутки. Перед ним на столе разбросаны распахнутые старые фолианты, свитки друг на друге образуют настоящие башни, перья про запас, чернила. В камине горит огонь, но не холода боится старик — он ждет любых сообщений.

День перетекает в ночь, ночь в день и снова в день. Однако его не волнует смена царства света и тьмы — он не отрывается от пергаментов, испещренные мелким почерком и детальными схемами.

Древние манускрипты хранили тайну, в которой старик нынче нуждался. Он пытался выяснить любое упоминание, связанное с отметкой в виде двух пересеченных лун. Его терзали нехорошие предчувствия не только в связи с тем, что ею был отмечен Гарри Поттер, а то, что он сталкивался с нею из манускриптов, подобранных в древнем разрушенном замке на краю света. Старческая память не удержала в себе об этом информацию, но сохранила ощущения, которые были у него при прочтении об этой символике.

Сейчас было совсем не до сна. Снова слышен скрип тяжелых жерновов древней Силы, взявшись перемалывать судьбу мальчика из пророчества.

Наконец, он нашел. Старик поперхнулся кофеем.

«… отмечен он будет Смертью дважды … метка Врага … начало конца … мир умрет, погруженный во мрак … взойдет новое солнце … возгорит оно огнем Старшей Крови или озарит Белым Хладом и Белым Светом»

Феникс задрал голову и отчаянно запел, словно от боли, охваченный золотым огнем.

Старик вздрогнул, почувствовав в замковой системе мощный откат силы. Древние стены дрогнули, словно под ударом гигантского тарана.

Зеленое пламя вспыхнуло в камине, оборачиваясь в форму старого лысого лица, которое тут же заговорило низким утробным голосом:

— Дурень ты старый! Ты же знал, что это был дьякот! Какого ты решил, что сможешь удержать его замковой защитой?!

— У него не может быть такой власти сейчас! — отпарировал повелитель здешних земель. — Что он сделал?

— Прямо посередине больничного крыла он открыл врата в теневой мир!

Сердце Альбуса дрогнуло.

— А мальчик?

— Мальчик ушел с ним.