Дневник Неточки (гет)

Утром двадцатого июля я проснулась как обычно в восемь, оделась и пошла к Мишеньке. Когда мы оба шли в столовую, я вдруг услышала, что там уже находятся люди. Один мужской голос был спокойным и размеренным, второй твердым, но взволнованным. Я сразу узнала князя Х. и Петра Александровича. Интуитивно переходя на тихие цыпочки, я замедлила шаг и остановила Мишеньку. Я пыталась разобрать их слова, но голоса были слишком тихие. Вдруг в разговор ворвался истеричный голос княгини. Услышав его, я похолодела как мертвая. Видимо, княгиня долго молчала и сдерживалась, а затем ей дали слово.

Что она сказала, я расслышала отчетливо. Помимо презрительного отношения к моему происхождению, она призывала Петра Александровича к здравому смыслу, рассказывала ему мое прошлое (не без искажения истории, но благо, что я перед этим сама ему все о себе рассказала), внушала, что после кончины его жены прошло еще так мало времени, наконец, отчего-то стала заверять, что сама Александра Михайловна ни за что бы не одобрила этот брак и что это аморально, потому что она заменила мне мать.

— В конце концов, Анна по летам не годится в матери Михаилу! — безапелляционно заключила она.

Послышался спокойный голос князя Х., и повисла тишина.

Пока я раздумывала, как мне поступить, Мишенька уже вырвал свою руку из моей и, подбежав к дверям, распахнул их почти настежь. Я от страха не могла двинуться с места, когда издали увидела силуэты княгини, князя Х. и Петра Александровича.

Струсив, я сразу решила бежать в свою комнату, но Петр Александрович предугадал это и точно сорвался с места. Быстро подойдя ко мне, он взял меня за руку и повел в столовую. Когда надменные и взбешенные глаза княгини впились в меня, я двумя руками обхватила руку Петра Александровича и опустила глаза. Я успела заметить Катю, сидящую в дальнем углу столовой.

— При всем уважении, мне решать мою судьбу, — начал Петр Александрович твердо. — Я понимаю ваши опасения в плане воспитания вашего внука, но, однако же, Неточка и перед этим его воспитывала, и никто не придавал этому особого значения.

Князь Х. одобрительно кивнул. Я видела в нем свою защиту и при взгляде на него на меня находило умиротворение.

— В конце концов, вашего благословения я просил также и потому, что я не имею такой привилегии, как отец и мать, и подумал, что вы не откажете мне в составлении моего счастья, — он крепче сжал мою руку. — А положение наше в обществе, о котором вы так горячо говорите и которое так высоко цените, княгиня, было испорчено еще до появления Неточки в этом доме, — прибавил он тихо.

— Прекратите говорить со мной в таком тоне и называть ее так! — княгиня указала на меня. — А вспоминать прошлые обиды — это уже никуда не идет, молодой человек.

— Повторюсь, друг мой, — спокойно вошел в разговор князь, обращаясь к супруге, — я решительно не понимаю, почему тебя так задевает решение Петра Александровича.

Она же, будто не расслышав вопроса, бросила на меня долгий испытующий взгляд. Я выдержала ее немой укоризненный напор и не спряталась, хоть и порывалась, за Петра Александровича.

Я себя очень винила, мне было стыдно, что я создаю проблемы для людей, которые сделали все для моего счастья. В полной мере понимая, что нашей свадьбе не помешает противостояние княгини, так как она все-таки, к счастью, не мать Петру Александровичу, мне все равно были дороги отношения с ней, а тем более с Катей. К слову, вторая сидела, не глядя в нашу сторону, отвлеченно что-то рассматривая в окне. Я все время поглядывала на нее, ожидая встретить ее взгляд и разгадать, о чем она думает, и на чьей она стороне, если так можно выразиться.

Петр Александрович мне потом рассказывал, что князь Х. в то утро начал разговор с княгиней о нашей предстоящей свадьбе, но не успел он договорить, как она вдруг вскочила с места и потребовала Петра Александровича, чтобы взглянуть в его глаза и убедиться во всем лично. Так и началась эта сцена в столовой.

После тишины, которая произвела на меня давящее впечатление, княгиня, суетливо поправляя юбку, присела за стол и попросила подавать завтрак. Ее лицо выражало раздражение и усталость, а также то, что она не желает продолжения сцены.

С нежностью и трепетом в сердце буду я вспоминать ту ласку, с которой Петр Александрович потом успокаивал меня в своем кабинете. После нашего долгого совместного времяпрепровождения мне стало намного легче. Его слова и тон были совершенно спокойными и внушали мне уверенность в то, что князь Х. убедит княгиню успокоиться. «Даже в Америку не придется уезжать», — повторял Петр Александрович с улыбкой.

Вскоре княгиня и правда стала видимо успокоенной. Единственное, что до сих пор меня беспокоит, это то, что я не понимала ее взглядов, и меня решительно пугали ее спокойные обращения ко мне. Мне все казалось, что в ней все еще сидит затаенная злоба на меня, и она вот-вот вырвется при каком-нибудь удобном или же неудобном случае. Я с осторожностью взглядывала на нее и на Катю, которая так и вовсе была для меня совершенной загадкой. Она вела себя так, будто не присутствовала при утреннем разговоре и вообще не знает о положении дел.

— Неточка, вижу, что твой голос сегодня звучит звонко, — обратилась ко мне Катя в тот же вечер. — Быть может, нам спеть?

Чтобы ей угодить, я согласилась, хоть совсем того не хотела и боялась в присутствии княгини.

Таким образом прошли и все остальные дни их пребывания в этом доме. Все то время я не давала себе расслабиться в присутствии княгини, ожидая от нее чего-нибудь резкого и необоснованного. Порой мне становилось стыдно за свою осторожность, за то, что не верю ее спокойствию и доброму тону. Быть может, я действительно слишком плохого мнения об этой женщине? От такого признания мне становится до слез досадно на себя…

И все же, что вызвало со стороны княгини такую резкую реакцию? Петру Александровичу она никто, Мишенька явно ее так не заботит, как бы она горячо об этом ни рассказывала. Быть может, это свои личные планы на меня или на Петра Александровича?

Вчера княжеская семья уехала. По причине моей привычки, которую я в себе выработала за время пребывания Кати в гостях, я не касалась ее при прощании, а просто помахала ей рукой, улыбаясь и стараясь сдержать свои слезы, которые сами собой лились от досады, что мы с Катей так и не сблизились, как в моих мечтах и ожиданиях. Я уже опустила руку и хотела было повернуться уходить в дом, как вдруг услышала звуки быстрых ножек, бегущих по истоптанной тропинке. Я обернулась, и мою шею тут же обхватили руки Кати. Я мгновенно ответила на ее объятья, и слезы по моим щекам полились еще сильнее, но уже не от разочарования, а от радости, которая охватила меня при соприкосновении с Катей.

Мы так крепко обнялись, что мне захватило дыхание от волнения. Катино лицо тоже было залито слезами. Она умиленно и виновато посмотрела на меня своими большими мокрыми глазами, крепко поцеловала меня в губы, вырвалась из моих объятий и убежала к карете, где ее ждали князь и княгиня.

После их отъезда я до сих пор пребываю в неописуемом восторге. Мое сердце исполнилось надежд, что для нас с Катей еще не все потеряно. Я мечтаю о новой встрече с ней и успела, наверное, уже тысячу раз представить, как мы увидимся на моем венчании третьего августа. Я всем сердцем надеюсь увидеть ее в этот важный для меня день.