Рики Макарони и Наследники Врагов (джен)

– Не ожидала я, что дело будет рассматриваться со всеми подробностями, – говорила раздосадованная леди Гермиона утром шестого января, когда заявившийся с утра пораньше дядюшка Гарри вместе с семейством Малфоев допивал кофе. Рики не понравилось, что крестный прихватил с собой Джима; а тот, между прочим, уже куда-то смылся вместе с девчонками.

– Да, – судя по тону, дядя Гарри разделял ее недовольство. – Эта тупая секретарша, сдается мне, нарочно зафиксировала все факты. Они, разумеется, не знают правды, но если мы начнем юлить, нас прижмут.

Рики предпочитал не вникать в сложные министерские перипетии; он порывался выйти из столовой, чтобы поглядеть, что там вытворяют звездные детки. Во дворе – в той части двора, которая просматривалась из окон – их не было. Присутствие всей большей половины несносной четверки в решающий для него день угнетало парня.

– Это случилось бы рано или поздно, – заметил сэр Драко.

– Ты так говоришь, потому что тебе терять нечего, – заметил крестный отец Рики.

А леди Гермиона чутко отреагировала на последующую за словами Поттера ухмылку Люциуса Малфоя.

– Вам бы хотелось, чтоб меня сняли с поста директора? – спросила она.

– Никоим образом, – невозмутимо уверил ее старый хозяин. – Тогда ты доконаешь нас со своими эльфами и прочими кентаврами. Занимайся лучше нормальным делом. Кстати, как дела в попечительском совете?

Их скучная беседа о ценах на моющие средства для завхоза длилась недолго, поскольку Рики и прочим достойным гражданам магического сообщества предстояло явиться в Министерство к двум часам. На этот раз пришлось, впрочем, задержаться, поскольку Джимми вдруг возжелал остаться в гостях и принялся настырно упрашивать отца позволить ему это.

– Да в чем дело? Ты же знаешь, что скоро тебя заберет бабушка, – отмахнулся Поттер. И когда они с Рики уже приближались к входу для посетителей, он продолжал ворчать на отсутствующего рядом сына. – Никогда не любил водиться с Мери. И ведь с Рози каждый раз дерется. Что ему вдруг вздумалось?

– Может, они уроки вместе хотят учить? – пробубнил Рики, не переставая строить догадки, а что, в самом деле, надо звездным деткам. Он знал, что они не могут без разрешения залезть к нему в комнату, стащить свои портреты и все прочее, но строить грандиозные планы по захвату Тайной комнаты вполне в их духе.

Дойдя в своих рассуждениях до этого интересного момента, Рики вынужден был прерваться, дабы поздороваться с Эйвери. Френк за то время, что они не виделись, побледнел, и было заметно, что дополнительное ожидание в кругу семьи не пошло ему на пользу.

Рики понимал это, хотя сам ничего похожего не испытывал. Отсрочка решения произвела даже успокаивающее воздействие на его нервы. Все время, пока они рассаживались, председатель произносил привычные штампованные фразы, Рики сохранял на лице приличествующее случаю внимательное выражение, но по-настоящему прислушался только, когда перешли к событиям рокового вечера.

И сам он, и Эйвери ожидали, что наконец-то от них потребуется нечто большее, чем присутствие. Однако не тут-то было! В Уизенгамоте строго соблюдался порядок, посему прежде всего заслушали показания доброй половины авроров, участвующих в операции спасения в тот памятный вечер. Сэр Эрнст неизменно спрашивал у каждого имя, возраст, стаж работы, а в некоторых случаях – срок пребывания в госпитале святого Мунго после произошедшего.

Внезапно, однако, чинное течение процесса оказалось нарушено. Рики не сразу понял, что произошло, но на трибунах явно разгулялось волнение.

– К порядку! – застучал молоточком председатель.

– Аврор сказал, что ты запечатывал комнату, в которой мы находились, – шепнул Френк.

– А откуда он знает такие заклинания? – поинтересовалась Долорес Амбридж.

– Уверен, – буркнул Драко Малфой, – что многие из присутствующих с причиной ознакомлены.

Рики невозмутимо оглядел трибуны, заседателей Уизенгамота, которые все уставились на него. Знали единицы, и в их глазах его поведение, возможно, было наглостью, но прятать взгляд, по его мнению, было еще хуже. «Я ничего не сделал, – повторял Рики, – ничего не сделал».

– А поточнее? – почти закричала старая ведьма.

Впоследствии Рики понял, что до ее требования председатель еще мог вернуть допрос в прежнее русло и, не исключено, не допускать до огласки все факты, связанные с фигурированием в деле персоны Темного лорда. Однако ей удалось, грубо выражаясь, «разбудить» заседателей, обратить внимание собравшихся на непонятный факт. И теперь большинство колдуний и магов с настороженным интересом поглядывали на дознавателей, ожидая объяснений.

– Следует ли нам обратиться к особым обстоятельствам? – спросил сэр Эрнст.

– Да, ввиду того, что большинству присутствующих они неизвестны, – постановил министр, тем самым поставив крест на голосовании.

– В таком случае я вновь вынужден вызвать сэра Гарри Поттера, – бодро произнес Макмиллан. – Это необходимо ввиду того, что особые обстоятельства берут свое начало в некотором прошлом. Прошу вас, мистер Поттер.

К счастью для крестного отца Рики, далеко не все солидные заседатели неотрывно следили за его особой, ловя каждое слово. Напряженно контролировали обстановку лишь некоторые маги, большую часть которых Рики не знал; но предполагал, что это и есть единомышленники и соратники, та самая команда, которая в свое время помогла герою одержать верх над злодеем. А Гарри Поттер, спустившись с трибуны, начертал для себя стул с противоположной стороны от Рики и Френка. Рассказ предстоял долгий…

– В тот год я учился на аврора, поступил на первый курс.

А Лорд Волдеморт согласовывал сам с собой последние детали нового плана. На этот раз все должно было получиться. Если кровные узы Гарри Поттера стоят на его пути – что же, неумно было бы не учесть это обстоятельство. Все, что стояло на пути Темного лорда, как он сам полагал, следовало убрать.

Уизенгамот не особенно прислушивался к герою. На трибунах вполголоса переговаривались, почтенный волшебник в пятом ряду протирал пенсне. В глазах Рики зал потемнел и словно отодвинулся: воспоминания Лорда в его сознании всплывали параллельно голосу дядюшки Гарри. Юноша решил, что не стоит этому сопротивляться; его сознание оставалось необыкновенно ясным и чистым.

– Тем летом я не встречался с моими родственниками и, признаюсь, не планировал этого в дальнейшем. Но наш осведомитель донес, что лорд Волдеморт включил в свои планы мою тетку.

Разумеется, с практической точки зрения смерть Дарсли была бессмысленна. Но Рики знал, что у Лорда был свой расчет. Тетушка Петуния мешала ему в течение многих лет. Было бы несолидно оставить без внимания этот факт. Лорд считал, что наказание для одних является уроком для других, своеобразной профилактикой. Он не планировал, однако, нападать на Гарри в ее доме. Разумеется, Поттер прибудет туда в числе прочих, когда все уже завершится. Возможно, повезет, удастся встретиться с врагом позже, если он будет возвращаться на метле один или в немногочисленной компании. Но особо рассчитывать на это не приходилось. Определенно, Лорд и представить не мог никакого осведомителя – он ведь никому не рассказал о своем плане.

– …Пришлось выставить их с дядей из дома. Якобы они выиграли путевки на горнолыжный курорт.

– Министерство оплатило, – внятно проворчал кто-то.

– Ложь! Я сам! – оскорбился Гарри Поттер.

– Какая чушь интересует людей, – пробубнил Эйвери. – Как не стыдно считать чужие деньги.

– Не отвлекайтесь, – попросил председатель.

– Как именно Вы узнали, мистер Поттер, что безопасности Ваших дяди и тети угрожает Темный лорд? – спросил министр.

«Нет, все-таки он поддерживает дядю Гарри», – подумал Рики.

– Меня предупредили… по нашим старым школьным каналам, – уклончиво ответил Поттер.

– Кто именно? – домогался министр.

– Профессор Малфой, – неохотно выдал Поттер. – Вообще-то, тогда он еще не был профессором, сидел дома и учился по книжкам.

«А папаша и Снейп ему наверняка помогали», – Рики не без оснований считал, что эта мысль возникла у многих присутствующих.

Для разъяснений вновь вызвали Малфоя.

– Я обратил внимание на вспышки колдовства в том районе. Единичные, словно кто-то аппарировал и чуть позже дезаппарировал. Не возле самого дома Дарсли, это было б слишком глупо и очевидно.

Темный лорд лично разведывал обстановку. Он не спешил. Дважды в неделю он тратил чуть меньше часа, чтобы выяснить распорядок в интересующей его семье. Об этих отлучках не догадывался абсолютно никто. Он закрывался у себя и, конечно, Упивающиеся смертью не смели беспокоить его в минуты уединения. Но, как оказалось, нашлись умы, способные помножить два на два.

Малфой как раз сообщил собранию, что мысль о возможном нападении Лорда на Дарсли возникла у профессора Снейпа, а председатель с сожалением констатировал, что указанный свидетель домогался права присутствовать на заседании, но ему отказали ввиду того, что по техническим причинам прошение задержалось. При этом он весьма недружелюбно покосился на Долорес Амбридж.

– Вы сообщили в Министерство? – поинтересовался Дигорри.

– Да. Но в Министерстве моим мнением не заинтересовались, – сэр Драко усмехнулся почти похабно. – Тогда, согласно нашему договору, я отправил сову Поттеру.

– Какой еще договор? – проворчал старик позади Амбридж.

– После школы мы знали, что Темный лорд не успокоится. Поэтому мы решили поддерживать друг друга в борьбе против него, – ответил ученый.

– Но ведь в то время Вы еще не могли знать, чья палочка производит магию, – влезла какая-то старая бабка с возвышения.

– Нет. Позднее подобные наблюдения легли в основу моего открытия, за которое мне присудили Орден Мерлина первой степени, – довольно напыщенно напомнил Малфой. С тем его пока и отпустили восвояси.

К собственному несчастью лорд Волдеморт, в отличие от Гарри Поттера, не знал о бестактном любопытстве, расцветающем в доме Малфоев. А Поттер без смущения сообщил Уизенгамоту, что его сходство с Волдемортом почти не оставило сомнений в том, каковы намерения врага. И он, разумеется, не остался в стороне.

– Многие мои одноклассники и прежние школьные товарищи выразили желание помогать. Они все, конечно, были заняты, начиналась зима, но все же находили время.

Рики помнил, временные затраты этих сподвижников намного превысили их ожидания. Прошла и закончилась осень. В воздухе запахло Рождеством. Для Лорда к этому блаженному периоду планировать гадость было истинным удовольствием. Собственно, приурочить убийство тетки ко дню рождения Гарри Поттера казалось ему еще лучше, но уж слишком долго ждать. Извращенная натура Волдеморта жаждала крови, но боялась в очередной раз попасть впросак. Он вел себя осторожно, очень осторожно.

– Мы составили план, – сказал Гарри Поттер.

К этому моменту интерес на трибунах значительно возрос. Некоторые переговаривались, но, несомненно, обсуждали при этом показания свидетеля Поттера. И, безусловно, одобряли то, что он в свободное от занятий время выяснял зловещие планы лица, посягающего на безопасность магического сообщества.

– Мы решили, для нас это будет хорошая практика, – смущенно добавил дядя Гарри.

Он явно не слишком хотел раскрывать детали своего плана, так что трибуны в едином порыве настроились на него, словно коршун, протягивающий когти к дичи. В итоге министру пришлось потребовать, чтобы Поттер высказался более конкретно.

– Мы сменяли друг друга, пили оборотное зелье и превращались в дядю и тетю, пока они отсутствовали. В доме постоянно находилось человек десять, мы, в общем, все предусмотрели.

Лорд, разумеется, досконально изучил расписание походов по магазинам, телепередач и визитов к соседям, а также прочих перемещений Дарсли. Он выгадывал подходящий момент, но с наступлением холодов они почему-то ограничивали свою активность домом, хозяин даже зачем-то перенес свой рождественский отпуск. Это обстоятельство показалось ему подозрительным и вынудило затаиться на неопределенный срок.

– Мы предположительно знали, когда он поблизости, но боялись спугнуть, – продолжал Поттер.

– Одну минуту! – потребовал Дигорри. Тон его был как никогда суров. – Кто это мы?

«Вот оно», – подумал Рики, вспомнив предупреждение Пита. Министр, несомненно, хотел верить дяде Гарри; и все же кто угодно мог внушить ему сомнения, и теперь он допытывался таких вот подробностей. Сам Дигорри, пожалуй, относил свою придирчивость на счет объективности.

– Список участников в деле имеется, – заверил его председатель. – Там числится около пятидесяти имен. Их огласить?

– Не надо, – проворчал министр, подметив, что заседатели в большинстве своем тут же принялись коситься на часы.

«Сэр Эрнст тоже там практиковался», – решил про себя Рики. Постепенно до него начало доходить, как рискует защита. Получалось, что все свидетели и даже дознаватели оказывались участниками давних событий, неизвестно как, с их точки зрения, связанных с тем, что расследуется сейчас. Неудивительно, что на министра и даже доброжелательно настроенных членов собрания эта мафия Поттера производила неблагоприятное впечатление. Он, Рики, тоже бы насторожился.

Вдобавок, у него создалось впечатление, что там было ползала. Солидный брат Рональда Уизли, явно пылая благородным негодованием, шикал на соседей. Леди Гермиона инспектирующим взглядом прочесывала зал, многие оборачивались на нее и умолкали.

Время шло. Постепенно Лорд пришел к выводу, что в праздники возможны всякие неожиданности. А вот потом главе семьи придется выходить на работу, и тогда лучше всего. Естественно, Волдеморт и не предполагал, что за ним следят, да притом те, кто вовсе не собирается ему помогать.

Гарри Поттер кратко констатировал, что его любимые родственники вернулись, очень довольные. Ему пришлось объясниться с ними, отчего их довольство жизнью основательно поубавилось.

«Так вот почему дом Дарсли всегда казался мне таким знакомым!» – воспоминания раннего детства, когда он приходил туда с Арабеллой, ожили в памяти Рики. Он знал все дальнейшее и в пересказе Гарри Поттера более не нуждался. Зато среди членов Уизенгамота пробудился прямо-таки нездоровый, с его точки зрения, интерес.

– Постепенно у нас накопились данные. Вспышки колдовства случались примерно два раза в неделю. Никогда по понедельникам и воскресеньям, – сообщил Поттер. – В честь дня святого Валентина ожидалась благотворительная распродажа. Мы были во всеоружии.

Слушатели на трибунах напрягались совершенно зря. К величайшему прискорбию Поттера и его сподвижников, лорд Волдеморт не воспользовался этим событием в жизни Литтл Уиндинга, чтобы нанести свой удар.

Зато Лорд подметил, что его предполагаемые жертвы вроде бы сделались немного нервными. Но он отчего-то не предполагал, что в их доме постоянно находится около пяти молодых магов с палочками наизготовку. Ведь продукты закупались в том же количестве, как всегда, да и возле окон появлялись только два знакомых силуэта. Про свои намерения он по-прежнему никому не говорил.

Дядя Гарри между тем излагал, какие у него возникли проблемы в связи со стажировкой на аврора. Он покаянно признался, что более не пытался донести деятельность своей команды до сведения Министерства. Тем временем наступила весна.

Зато лорд Волдеморт, наконец, определился. В этом ему помог внезапный грипп дяди Вернона, сразивший беднягу в несколько нетипичное время – в начале апреля. Он не сомневался, что Поттер сразу догадается, чьих рук дело убийство Дарсли, и придумал одну такую шутку, которая здорово его позабавила. Лорд вознамерился, выполнив свои намерения, открутить время назад. Почему бы не напасть в это же время, например, на аптеку в противоположном конце графства Суррей? Если повезет, Гарри тоже выйдет на практику, усмехался Лорд. Нет, это не помешает ему со временем помножить два на два, или друзья помогут, но все равно, Министерство не будет на его стороне в расследовании смерти тетки. Пусть это будет непросто доказать, надо думать, это позлит Поттера.

– Когда он вошел в дом – не таясь, через парадный вход, – в голосе героя зазвенело естественное возмущение, – дядю и тетю вывели через окно. Я вышел ему навстречу.

Надо сказать, изумленный поначалу Лорд обрадовался чрезвычайно. Появление врага все упрощало – ведь именно Поттер был единственной настоящей целью. Гарри остался верен себе – он имел глупость остаться с ним один на один.

Перед внутренним взором Рики смутные образы обозначились резче, чем это происходило в реальности, в более ярких красках. Это Поттер зря считал, что он один. В следующую секунду по обеим сторонам от него выросли двое рыжих парней и еще брюнет, да и за спиной, без сомнения, околачивался кто-то. Но Волдеморт не терял времени. Гарри тоже.

Лорд, однако, тоже не был лишен рефлексов и дернулся, чтобы заслонить ладонью грудь. Заклинание, прошедшее через палочку, только усилилось. Как в замедленной съемке наблюдал он все разгорающееся сияние, от которого уже не успел бы увернуться, даже если бы аппарировал. На его шее, на цепи висел времяворот…

– Но почему Вы использовали именно Империо? – в волнении выкрикнул кто-то.

– Я не знаю. Я хотел только немного покоя… Он мне так надоел! – ответил Гарри.

Последнее, что довелось увидеть Волдеморту – соперник, падающий назад, на руки своих друзей и сторонников.

– И Вы не погибли? – с сочувствием спросил председатель. Дядя Гарри помотал головой.

– Я уже некоторое время догадывался, что мой шрам сделал меня одним из хоркруксов Темного лорда, – сообщил Поттер, не особо реагируя на вздохи ужаса, покатившиеся по трибунам. – Так вот, после того, как его заклинание попало в меня, я даже не потерял сознание. Просто было такое странное ощущение. Как будто распороли два куска материи, которые долгое время были сшиты вместе и являлись одним платьем. Но совсем я пришел в себя минуты через три, – Поттер недоуменно провел рукой по лбу, а затем с некоторой наивностью уставился на трибуны. – И оказалось, шрама у меня нет.

Уизенгамот напрочь позабыл о всякой служебной дисциплине. Растревоженные колдуны и ведьмы вскакивали с мест, размахивали руками, а некоторые и прогуливались туда-сюда, наступая на ноги соседям по ряду.

– А Темный лорд? Что стало с ним? – требовало собрание, оставаясь прискорбно равнодушным к переживаниям героя.

Прежде чем продолжать, дядя Гарри испустил тяжелый вздох.

Рики же сделалось совсем хорошо, потому что воспоминания, относящиеся к Воллдеморту, на этом заканчивались, и начинались его собственные. Он очень хорошо помнил, как особа, именуемая Джинни Уизли, взяла его на руки. Она произнесла довольно кисло: «Что же, похоже, Дамблдор поступил в советники Всевышнего, и тот решил дать этому ребенку второй шанс». А затем с инициативной группой началось нечто поистине ужасное.

Пришлось подавить приступ хихиканья; Рики сделал вид, что закашлялся в кулак. Но на него никто не обращал внимания.

Дело в том, что мадам Петуния Дарсли не пожелала оставить без присмотра свой дом, пусть и атакованный темной нечистью. И в подходящий момент она сочла возможным вырваться от сопровождающих и туда возвратиться. Зная эту даму, Рики считал ее способной, в принципе, справиться с кем угодно, при помощи сковороды и предметов бытовой химии. Какое у нее было лицо, когда она обнаружила в холле красивую девушку с младенцем на руках!

– Теперь я понимаю, чем вы здесь занимаетесь! – вопила она, брызгая слюной.

В последующие двадцать минут выяснилось, что она не только невысокого мнения о моральных качествах племянника и его друзей, но и не удивляется, что при указанных качествах у всей компании нет денег на дешевую гостиницу. И только после этого тетушка распахнула дверь и велела убираться вон. Пристыженные герои, как ошпаренные, выскочили под проливной дождь, и помчались продолжать начатое дело под гостеприимным кровом почтенной старушки Арабеллы Фигг. Рики помнил, что ей тоже было не до них; она ждала гостей: Люси и Диего Макарони с маленьким Питом…

Рики вспомнились пунцовые, искаженные до неузнаваемости физиономии: Уизли, папаша Ральфа Ли Джордан, Малфой… «А он что там делал? Ну, ясно, надоело сидеть дома с любящими родителями».

Между тем Гарри Поттер сообщил уважаемому собранию, что его заклинание превратило лорда Волдеморта в маленького ребенка. О концерте его тетки, коим сопровождалось это событие, герой скромно умолчал. И однако, судя по цвету его щек, он об этом, несомненно, вспомнил.

– Как такое могло получиться? – пожелал узнать министр.

Для пояснений вызвали Малфоя, и на этот раз показания эксперта заставили Рики с любопытством вытянуть шею. Сэр Драко продемонстрировал тот самый времяворот, пришедший в полную негодность. Как оказалось, вещественное доказательство хранилось в отделе тайн. Рики прислушался к себе – но близкое соседство столь судьбоносной вещи не вызывало у него никаких чувств. Между тем эксперта заставили сократить изложение формул, которые объясняли, как именно время лорда Волдеморта было пущено вспять, и с благодарностью отправили его на место. Свидетельская трибуна вновь оказалась в распоряжении крестного отца Рики.

– Гарри, – неофициально заговорил Дигорри, – сообщи Уизенгамоту, что стало впоследствии с этим ребенком.

«Правильно, Гарри, делай грязную работу, – подумал Рики, с неприязнью покосившись на министра. – И все возмущение благородного собрания из-за сокрытия фактов обрушится на тебя». И он поклялся себе, что никогда не полезет в политику, и не будет добиваться чинов в Министерстве магии.

– Вот именно, – проворчала Долорес Амбридж, скрещивая на груди короткие ручки. – Я почему-то не помню, чтобы в Азкабане числился заключенный, пребывающий там с детского возраста.

Рики тут же усомнился в целесообразности своей последней клятвы. Если позволять таким вот гадючкам вершить дела в Министерстве, что же тогда будет?

– Разумеется, никто не отправлял малыша, которому не исполнилось и года, в Азкабан! – Гарри Поттер постарался показать все свое возмущение такой нелепостью. – Мы посчитали, что его воспитание требует серьезной ответственности. Его забрали приемные родители. Они магглы и хорошие люди.

– Они были предупреждены о том, кого берут? – холодно спросил дознаватель Макмиллан. Ответ на этот вопрос он, по мнению Рики, наверняка знал.

– Полностью, – кивнул Гарри Поттер. – Я знал приемную мать много лет, она жила по соседству, ее опекала Арабелла Фигг, сквиб. Их во все посвятили, иначе невозможно.

– Вы хорошо знали приемных родителей, говорите? – спросил министр.

– Да, – ответил дядя Гарри.

Из слов матери Рики знал наверняка, что это вранье.

– Можете ли Вы, мистер Поттер, сообщить Уизенгамоту имена этих людей? – спросил Дигорри.

– Могу, – пожал плечами Гарри Поттер. – Диего и Люси Макарони.

У Рики возникло ощущение, будто таким образом дядя Гарри съездил холодной мокрой тряпкой по физиономии почти каждого члена Уизенгамота. Толпа отпрянула в едином порыве.

Потом на него начали показывать пальцами, перешептываться. Но Рики было наплевать. Он вдруг почувствовал, что Диего и Люси Макарони – и в самом деле его настоящие родители.

Но его личное духовное просветление никак не спасло собрание от взрыва благородного негодования.

– Министр! Вы знали! Как Вы такое допустили? – неслось со всех сторон.

– Вечно шум из-за тебя, Макарони, – проворчал Френк.

– Надеюсь, – повысил голос председатель, – теперь Уизенгамоту ясна причина, по которой Упивающиеся смертью столь настойчиво стремились к обществу Ричарда Макарони?

При самом большом желании, он не сумел бы запугать уважаемое собрание еще больше. У магов, пожалуй, хватило сообразительности уяснить эту причину. Но в дальнейшем их мозги отказали. Даже перо назойливой репортерши зависло в бездействии, пока народ совершал дурацкие попытки трясущимися руками вынуть палочки.

– К порядку! – молоток председателя вновь задубасил по трибуне.

– Возьмите себя в руки! – прикрикнула леди Гермиона. Рики вынужден был признать, что педагогические способности у нее имеются – даже очень нервные люди послушались и притихли.

– Отвечая на ваши претензии, уважаемые коллеги, – Дигорри со своего места мог обозревать все собрание, и делал это довольно добродушно. – Нет в Министерстве магии такого закона, чтобы арестовывать младенца за грехи прошлой жизни. Гарри… мистер Поттер наблюдал за его развитием. Для этой цели он даже стал крестным отцом Ричарда.

– А я все думала, зачем… – послышалось бормотание Вриттер, адресованное самой себе. Ее перо вновь застрочило. Рики так и читал: «Ведь что мы теперь знаем о Гарри Потере? Как можно доверять здравому разумению колдуна, который сам признает, что получил мощным заклинанием по лбу?!».

Между тем к показаниям героя вновь прислушались. В подтверждение того, что в развитии необычного крестника не наблюдалось фатальных отклонений, свидетельствующих о дурных наклонностях, сэр Эрнст извлек очередной протокол. Это был список припадков неконтролируемого волшебства, которые обычно случаются в детстве с колдунами. Неудовлетворительная оценка, стертая из дневника, рассыпавшаяся резинка подруги, поддразнившей его… Со скрипом, но большинством голосов собрание признало, что биографии почти всех нормальных магов дублируют этот список, с некоторыми вариациями.

– Ума не приложу, что теперь делать! – жалобно пропищала ведьма средних лет рядом с леди Гермионой.

И, однако же, на лицах собравшихся читалось удовлетворение, точно такое, как наблюдал Рики на лицах соседок Арабеллы или итальянских бабушек, когда им сообщали свежие сплетни. Наконец-то Гарри Поттер рассказал, как у него исчез шрам!

– Пожалуй, Министерству никогда еще не выпадало чести судить Темного лорда, а тут он сам пришел! – хихикнула Вриттер.

Как ни странно, она не одна оказалась такой дурой.

– Как интересно! – по-идиотски восторженно воскликнула Долорес Амбридж. Для пущего эффекта она встала и приподнялась на цыпочки.

– Мистер Малфой представил отчеты по обеим экспертизам, – заявил председатель.

Рики вспомнились признания самого Малфоя, что ценные документы прошли редактуру у его супруги. А эксперт лениво выдавал свои малопонятные выкладки, и только под конец собравшиеся встрепенулись, когда он выдал:

– Таким образом, можно утверждать, что на данный момент личность Ричарда Макарони осталась полностью сохранна.

– Как же это может быть? – вновь прикинулась дурочкой Амбридж.

По лицу председателя было видно, что у него руки чешутся вышвырнуть ее из зала, однако это произвело бы нехорошее впечатление, поскольку услышать ответ на этот вопрос желали многие.

– Как ученый, имевший дело с различными конкретными случаями, – солидно заговорил Малфой, – могу утверждать, что подобные прецеденты практике неизвестны, соответственно, типичные реакции тоже неизвестны. Поэтому данный результат следует считать таким же вероятным, как и любой другой.

«Неплохо выкрутился», – отметил Рики. Ведьма казалась разочарованной.

– Мистер Малфой, – министр подался вперед, – если Вы заговорили о вероятностях, то можете ли дать гарантию, что мы никогда более не столкнемся с личностью Темного лорда?

Рики, да и никто другой не успел занервничать в ожидании ответа.

– Конечно, нет, – ни на секунду не задумался эксперт. – Как никто из здесь сидящих не может гарантировать, что его никогда не постигнет безумие. Поймите, ментальные трансформации…

Председатель веско закашлял, давая понять, что нет нужды пускаться в дебри магической науки.

– Министр хотел знать, – уточнил он, не спрашивая министра, – насколько Ричард Макарони может быть опасен?

– Опасен более, чем любой другой волшебник? – переспросил Малфой.

– Я не понял, что вы подразумеваете, – сказал председатель.

– Любой человек потенциально опасен, – пожал плечами профессор черной магии. – Ведь, в сущности, ничто не мешает нам сейчас поубивать друг друга, однако мы этого не делаем. Мое дело – исследовать факты, а не домыслы. Если судить по поведению Ричарда Макарони, у меня нет оснований предполагать, что он опасен.

Речь произвела впечатление. Рики готов был дать руку на отсечение, что аргументация принадлежит леди Гермионе. Ее одобрительный взгляд, устремленный на мужа, подтверждал это – так смотрит, нет, не художник на свое творение, а садовник на непослушный разросшийся куст, которому ему удалось придать относительно правильную форму.

– Вы пытаетесь убедить нас, что он безобиден? – возмущенно закричала Амбридж.

И тем самым развязала руки сэру Эрнсту. Ее излияния прервал отрывистый стук судейского молоточка.

– Все, довольно, – рассердился председатель. – Я неоднократно предупреждал Вас. Мисс Долорес Амбридж, покиньте зал заседания немедленно!

– Но я… – завопила та.

– …не можете дождаться времени, отведенного специально для высказываний заседателей, – отрезал сэр Эрнст. – Я рассматриваю Ваше поведение как вопиющее нарушение рабочей дисциплины. Если подобное повторится, я исключу Вас из состава Уизенгамота.

Эта перспектива ей совсем не понравилась, но сдаться так просто Амбридж не пожелала.

– Молодой человек, Вы не смеете! – зазвенела она. – Я гораздо старше Вас!

– Ну и что? Уизенгамот – это не парад маразма, – громыхнул на весь зал весьма престарелый чернокожий колдун, из тех авроров, которые прошлым летом заявились к Макарони и сообщили про побег из Азкабана.

Амбридж обвела глазами трибуны, из чего Рики заключил, что там находится достаточно представителей из команды Поттера, которые были бы просто счастливы дать ей пинка под зад.

Спускалась она медленно. Председатель терпеливо дожидался, пока она выйдет.

– Безобразие, – внятно пробурчал он, прежде чем возобновить заседание. – Никто из дознавателей не хочет больше задать вопросы свидетелю?

Замечание адресовалось Рональду Уизли, который до сих пор проявил себя очень мало. И тот не преминул заговорить.

– Меня интересует разница в образе мыслей, которая появилась после открытия. Не в поведении, за этим следили мои товарищи и я. То есть сравнительные данные между двумя экспертизами, той, что сразу, и полгода спустя. Что изменилось?

«Тоже репетировал», – почувствовал Рики, хотя вел себя Уизли очень естественно.

– Коротко, пожалуйства, по возможности, – добавил сэр Эрнст.

– Вначале сущность Темного лорда вступала в диалог. Некоторое время назад реплики прекратились, – ответил профессор.

– И в «разном», – произнес председатель, явно довольный тем, что усадил-таки Малфоя. – За пределами зала заседаний дожидается существо, пожелавшее дать показание. Так как данная сущность относится к классу духов, она не может считаться полноценным свидетелем. Тем не менее, по той же причине мы не вправе отказать духу в праве дать показания. Мисс Ланж, будьте любезны, пригласите привидение.

Обернувшись вместе со всеми, Рики даже привстал; менее всего ожидал он, что к разбирательству его дела будет привлечена Плакса Миртл, первая жертва Назойлика, о чем сэр Эрнст сообщил с должным пафосом. Полгода назад Рики, скорее всего, предпочел бы, чтоб ее не беспокоили; но теперь здравый смысл как-то вдруг возобладал над прочими соображениями. Миртл подмигнула ему. Она робела и нервно хихикала.

Пока ее допрашивали, Рики гадал, чьими стараниями она так хорошо подготовилась. Привидение Плаксы Миртл закатило настоящий спектакль, добросовестно расписав все заслуги Рики в Клубе Единства. Хвала Мерлину, про свой туалет она умолчала, но Рики все выступление просидел, как на иголках.

– Спасибо. Можете возвращаться в «Хогвартс», – отпустил ее председатель, поскольку никто не пожелал задавать плаксивой барышне дополнительных вопросов. – Что же, это все показания. Пора подводить итоги, леди и джентльмены.

«И это все?!» – ужаснулся Рики. Юноша уже привык к ходу заседания; казалось, пока оно идет, все нормально, он и думать забыл, что за этим должно последовать какое-то решение. Он почувствовал себя опустошенным, не в силах повлиять на то, что сейчас произойдет.

Заключительная речь сэра Эрнста не отличалась достоинством краткости. Напирая на все прегрешения Френка с бескомпромиссностью святого Петра, председатель призывал, тем не менее, учесть его юный возраст и дать новый шанс. Касательно Рики он и вовсе углубился в философию, но не забыл упомянуть, что в его действиях нет состава преступления. Вопрос с Сиреной Эйвери он предложил разрешить в рабочем порядке, и получил согласие сразу же.

Потом Френка признали невиновным большинством голосов по обоим обвинениям – «использование магии вне школы» и «предосудительные контакты с лицами, нарушившими закон». Все время, пока председатель разъяснял, что именно это означает, как-то: возможность продолжить обучение в «Хогвартсе» и прочее, Рики все сильнее напрягался.

– Кто за то, чтобы признать Ричарда Макарони виновным в нарушении Декрета?

Ни одной руки не поднялось в воздух. Рики был в шоке, потому что до него дошло: все те, кто сомневался в нем, точнее, в том, что Назойлик испарился, просчитали, что им не тягаться с большинством. При этом они побоялись, что Темный лорд, чего доброго, их запомнит.

Вопрос о его связях с Упивающимися смертью сэр Эрнст на голосование на вынес, ввиду отсутствия всяких доказательств подобных контактов.

Поскольку судьбу миссис Дуглас предпочли оставить на совести председателя, он же – начальник отдела магического правопорядка, можно было считать, что заседание окончено. Шевеление на трибунах яснее ясного давало понять, что эта мысль пришла не только в голову Рики.

– Есть ли еще предложения? – спросил председатель. И, когда все уже предвкушали маячившую впереди свободу, момент, когда можно сорваться с места и разбежаться по домам, он заявил: – У меня есть такое предложение.

Рики видел, что как минимум у половины присутствующих возникло желание его убить.

– В целях повышения благонадежности заменить изучение защиты от темных искусств на изучение трансфигурации.

Проголосовали единогласно.

«Ни один, – злился Рики, когда председатель объявил конец заседанию, – никогда, ни за что нормальный кентавр не станет принимать в этом участие!».

Разозлившись, он и не заметил бы, что судьбоносное заседание закончилось. Автоматически подчиняясь требованию Лауры «отправляйся немедленно наверх», он встал и помчался бы прочь, не разбирая дороги. Увы, дорога была всего одна.

– Макарони, ты чем недоволен? – окликнул его Френк.

Покинув зал заседаний, он перестал излучать почтительное раскаяние и позволил себе, наконец, засветиться от счастья.

– А что я должен делать, чтоб все видели, как я доволен? – съязвил Рики. – Плясать и петь «Аве Мария»?

– Да ну тебя! Все обвинения сняли, – Френк сладко зажмурился, и стал похож на самодовольного персидского кота. – Это надо же! Нет, все-таки наш попечитель мистер Поттер великий человек… А, понимаю. Ты хочешь ходить на защиту от темных сил?

Рики сам не знал, кто потянул его за язык.

– Не совсем. На самом деле, я не хочу посещать занятия МакГонагол.

– Помню твои прошлогодние истерики, как же, – фыркнул Френк.

Некоторое время они шли молча. Затем Френк вновь заговорил с заметной осторожностью.

– Интересуюсь еще раз! Когда ты спросил, почему она не вышла замуж… Темный лорд был с ней знаком?

«Ну, если ты больше не станешь мне с этим надоедать», – рассудил Рики, понимая, что Эйвери, раз забрал себе в голову, теперь так просто не отвяжется, и придется когда-нибудь что-то объяснять. Он резко и неохотно кивнул.

– Только не воображай всякую ерунду, – строго произнес Рики. – Лорд был в последнем классе, когда МакГонагол поступила в первый. Ну, может, во второй… помнится, какая-то ее подружка пострадала от василиска. Нормальная она была девчонка, ничем от других не отличалась. Непонятно, почему выбрала себе такую жизнь. Вот даже миссис Дуглас… – он осекся. – МакГонагол не была также и Упивающейся смертью. Волдеморт просто поинтересовался делами знакомой.

– Но она к тебе не расположена, – проницательно заметил Френк.

– А мне ее расположение безразлично, – сердито заявил Рики. – Мне предмет ее не нравится. А Темный лорд, между прочим, знал его не хуже, чем защиту от темных сил.

– Знаешь ли, Макарони, не тянешь ты на Темного лорда, – высокомерно бросил Эйвери.

– А я не претендую! – вспылил Рики, нажимая на кнопку лифта. Его надежда не ехать вместе с членами благородного собрания оправдалась: впрочем, они, скорее всего, не очень спешили, стремясь обсудить потрясающие новости.

В Атриуме репортерша Вриттер брала так называемое интервью у министра магии, а он настойчиво зазывал ее для беседы в отдел магического правопорядка.

– Разве вы можете доверять словам эксперта с сомнительным прошлым, особенно сейчас, когда есть вероятность, что Лорд вновь возродился? – интересовалась она.

– Не надо голословных обвинений, – отнекивался Дигорри.

– Разве вы не читаете «Пророк»? Гермиона Малфой – страшная женщина! Я-то все удивлялась, зачем ей понадобилось П.У.К.Н.И. Оказывается, она вербует людей…

– Уважаемая, давайте пройдем ко мне и спокойно все обсудим, – настаивал министр. Похоже, очередную порцию бреда он от нее уже принял и боялся, как бы уши в трубочку не свернулись.

Но, по счастью, она стояла довольно далеко от лифта, возле которого ожидала сразу замахавшая мальчикам высокая и прямая мисс Блумсберри; а голову Рита Вриттер повернуть не догадалась.

– Мне поручено проводить вас в кабинет мистера Люпина, – сказала мисс Блумсберри, нажимая на кнопку. – Мистер Поттер и некоторые другие члены Уизенгамота туда подойдут.

Снующая в Атриуме толпа не обращала на них внимания. Рики последовал за ней, не испытывая особых эмоций, зато Френк постоянно вертел головой, стараясь запомнить, что интересного есть в Министерстве.

Кабинет Люпина оказался просторным, с двумя окнами, показывающими разную погоду.

– Чаю? – осведомилась пожилая ведьма с таким гонором, что стало ясно: осмелься они ее затруднить, она их отравит.

– Спасибо, позже. Когда все придут, – сказал Рики, сияя любезной улыбкой.

С недовольством во взоре мисс Блумсберри предложила им присесть. Почти сразу появился бывший профессор Люпин.

– Будьте добры, мисс Матильда, пошлите срочную сову профессору Дамблдору в «Хогвартс». Сообщите только, что все в порядке, а остальное Гермиона расскажет сегодня же, – попросил он секретаршу и повернулся к школьникам. – Есть желание в дальнейшем связываться с Уизенгамотом?

– Что Вы, сэр, – вскинулся Френк. – Мерлин упаси!

Однако напускная, в чем-то чрезмерная легкость, не свойственная Люпину, заставляла задуматься, что не все кончено.

– Что не так? – напрямую спросил Рики, когда пожилая леди удалилась.

– Вас судили в полном составе, – пробормотал оборотень скорее себе, – и все это мне не нравится.

– Это из-за меня, – тихо сказал Рики.

– Но они не могли знать о тебе до заседания, – сказал Люпин. – Но, конечно, лучше, чтобы ты особенно не светился. А теперь – одно из двух: или Гарри появится здесь вместе с министром, или не появится вовсе, – добавил он.

– Почему эта вредная бабка так наседала? – спросил Френк.

Люпин неопределенно пожал плечами.

– Потому что она вредная, – ответил Рики. – Сэр, могу я теперь встретиться с моими родителями… до возвращения в школу?

На самом деле, ему очень хотелось теперь поговорить с отцом. Юноша чувствовал тоску от того, как они попрощались. От его летних чувств теперь остались только воспоминания, удивительные своей нереальностью.

– Боюсь, Ричард, что нет, – с сожалением ответил Люпин.

Пусть Рики и не ожидал ничего другого, но у него возникло неожиданно сильное желание, редко посещавшее его даже в детстве: кинуться на пол, лупить кулаками по ковру и вопить, пока он не добьется своего. «Надо же! Маленький мальчик хочет к папе!» – поддразнил он сам себя в воспитательных целях. И ему тут же захотелось послать себя подальше.

Люпин, должно быть, заметил на его лице следы внутренней борьбы, но от необходимости говорить успокаивающие глупости его избавило появление мистера Макмиллана. Тот пыхтел и отдувался, но скорее от возмущения, чем от спешки.

– Отвязались, но ненадолго! – заявил он. – Эта мерзавка уже собирает подписи на петицию, чтобы созвать новое заседание Уизенгамота!

– А кого судить хочет? – вежливо поинтересовался Френк.

– НАС! – выдохнул сэр Эрнст. – Тех, кто был в доме родственников Гарри, когда все это произошло. Она жаждет приписать нам заговор против Министерства. С того времени я тебя не видел, – обратился он к Рики.

Рики сдержанно кивнул, отнюдь не ожидая, чтоб глава департамента магического правопорядка взялся напоминать ему, каким он в детстве был маленьким и хорошеньким.

– Хорошо, что в твоем деле нет ничего такого, к чему можно прицепиться, – сказал Макмиллан. – Я запретил ведьме, заведующей архивом, выдавать какую-либо информацию о тебе. Но она и так не стремится к этому.

– Это бабушка Дика, – кивнул Рики. – Я знаю миссис Вэлсон. Что тебе не нравится? – обратился он к Эйвери, который сузил глаза явно неодобрительно.

– Для меня – ничего. Я на своем месте теперь могу только помалкивать, – ворчливо продемонстрировал чисто слизеринское мировоззрение Френк.

– Пока не просочится, но это ненадолго. Начнется сенсация, – проворчал сэр Эрнст.

Пинком раскрывая дверь, в комнату влетел Уизли.

– Ты готов? – обратился он к Рики.

Юноша вопросительно поглядел на присутствующих взрослых колдунов.

– Сегодня, Ричард, ты отправишься в Пристанище, – соизволил объяснить Люпин. – Мистер и миссис Малфой уже уехали. Лучше, чтоб они сегодня не маячили в Министерстве.

– А еще лучше, чтоб я не мозолил глаза Люциусу Малфою, – сказал Рики. – Знаете, он меня боится до смерти. Должно быть, надеется, что меня приговорят к изгнанию.

– Его бы устроило, если бы ты вечно работал языческим божеством в каком-нибудь храме на острове Пасхи, – кивнул Макмиллан.

Рики покосился на Уизли. И хотя перспектива сменить общество Мери и Рози на компанию Гермионы его не особо радовала, Рики подумал, что он, по крайней мере, встретится с Артуром.

– Тут тебе открытка, – сказал мистер Уизли и сунул парню в руку красивую картинку, изображающую заснеженный Хогсмид. Рики перевернул ее и вздрогнул, мгновенно опознав на обратной стороне почерк Селены.

«Рики, я поздравляю тебя с Рождеством и с Новым годом, мне казалось это неуместным, когда ты ждал слушания. Но теперь все позади, я рада за тебя. Я знаю, как это было для тебя важно. С пожеланиями всего наилучшего, Селена Олливандер».

Никогда еще она не писала таких коротких писем. Конечно, было приятно, что она вспомнила о нем, и все же было что-то в записке странное, нервное и на нее непохожее.

– Когда Вас попросили это передать? – обратился он к Рональду Уизли.

– Позавчера, а что? – насторожился на всякий случай аврор. – Девушка попросила отдать ее тебе, если решение будет в твою пользу. Что не так?

Слизеринец кивнул, скорее себе. Значит, она написала это заранее. Да, для Селены это был способ успокоиться, сделать как будто так, что все уже разрешилось.

– А если нет? – спросил Рики, чувствуя себя так, словно немного опьянел.

– Не валяй дурака, парень. Нет у меня другой записочки, – фыркнул мистер Уизли и поторопил его, потому что, по его расчетам, очередь возле каминов уже должна была иссякнуть.