Другой (гет)

Драко был безумно рад окончанию первой учебной недели. Отношения с друзьями после того, как они прочли письмо, стали теплее, но он то и дело замечал, как они с жалостью смотрят в его сторону. Приходилось притворяться, что Драко ничего не замечает — ссориться снова ему не хотелось.

А еще их четверку постоянно доставал первокурсник с камерой. Вообще-то этот Колин бегал только за Гарри: спрашивал как у него дела, задавал вопросы по поводу учебы, просто сто раз кричал «Привет!». Но страдали-то от этого все. Драко однажды предложил зачаровать его, как Невилла на первом курсе с помощью «Петрификус Тоталус», но идею, к сожалению, никто не поддержал.

Ложась в пятницу вечером спать, Драко всем сердцем надеялся проснуться не раньше обеда. Но, когда во дворе все еще было серо, а солнце даже не думало подниматься, его разбудил полубезумный шепот; какой-то старшеклассник стоял над кроватью Гарри и тряс его за плечо.

— Тренировка! Вставай, Гарри! — шептал он. Драко узнал Оливера Вуда, капитана гриффиндорской квиддичной команды.

Гарри только что-то бормотал. Драко вытащил из-под головы подушку и метко бросил ее в сторону друга.

— Вставай, или я зачарую твою метлу, и она сбросит тебя на следующем матче, — пригрозил Драко. Голова раскалывалась, хотелось спать. Что ему ответили, он уже не услышал — уснул.

Через полчаса его разбудил Рон. Драко скинул с себя одеяло, потер красные от недосыпа глаза и сказал:

— Как я вас всех ненавижу.

Рон только засмеялся. Он уже был одет и сидел на кровати, зашнуровывая ботинки. Рядом лежала перемотанная колдовским скотчем волшебная палочка.

Драко переоделся, аккуратно причесал волосы — игнорируя смешки Рона, конечно, — и спустился с ним в Большой зал. Там их уже ждала полная сил и бодрости Гермиона. В руках она держала очередную книгу Локонса. Драко уселся рядом с ней, но ничего есть не стал. Завтракал только Рон; Гермиона же просто складывала бутерброды на салфетку.

— Отнесем это Гарри, — объяснила она.

Солнце уже поднялось, но над травой все еще был туман. Драко, зевая, брел позади друзей, мечтая о теплой постели. Но на квиддичном поле было пусто и тихо. Гермиона подошла к трибунам, положила сумку на лавочку и оглянулась.

— Неужели они закончили? — спросила она.

— Вуд не мог так рано их отпустить, — ответил Рон. — Фред и Джордж говорили, что с каждым годом все безумней и безумней. Давайте лучше подождем.

И они сели. Вокруг было тихо, только птицы пели, да вдалеке шумел Запретный лес. Драко прикрыл глаза, но Гермиона толкнула его локтем в плечо, указывая на раздевалки: оттуда шло семеро человек в алой форме. На плечах они держали метлы. Драко вспомнил про свой Нимбус 2001 — метлу он взял с собой в школу, но быстро спрятал ее под кроватью. Конечно, Драко показал Нимбус одноклассникам и очень радовался, слушая завистливые реплики Симуса или видя, как Рон осторожно гладит древко. Драко хватило и этого.

Команда вышла на поле. Рон что-то спросил у Гарри, тот только отрицательно покачал головой. Они послушали Вуда — тот яростно размахивал руками — и наконец взлетели.

Драко взял у Гермионы один бутерброд, проголодавшись из-за этого ожидания. Тренировка грозилась быть долгой и скучной для тех, кто в ней участия не принимал. Рон попросил у Драко волшебную палочку и разными способами пытался привести свою в порядок. Он, конечно, ничего сделать не мог. Гермиона же, как всегда, открыла книгу и полностью ушла в чтение. Доев бутерброд, Драко закрыл глаза и пытался отвлечься от всего этого.

Он задремал, но вынужден был проснуться почти сразу — что-то рядом с ним оглушительно трещало.

— Что ты делаешь, Рон?! — Гермиона прошептала какое-то заклинание и еле-еле утихомирила разгоравшийся на трибунах огонь. — Ты хотел нас всех сжечь?

Драко вырвал у него из левой руки свою палочку. В правой Рон держал собственную, которой, видимо, и пробовал колдовать. Пробовать спать снова было бесполезно: команда медленно снижалась. Тренировка была закончена, солнце поднялось высоко, и стало слишком жарко. Ребята спустились и побежали к Гарри, но их опять опередил Колин: с камерой в руках он несся к команде сломя голову. Драко фыркнул, Рон закатил глаза.

— Подождите, — попросил Гарри, — я переоденусь и приму душ.

— Мы будем ждать тебя у входа, — ответила Гермиона.

Втроем они подошли к ступенькам и уселись на них — поверхность уже нагрелась солнцем. Мимо них прошла команда Слизерина, спешащая на свою тренировку. Их капитан — Маркус Флинт — был довольно неприятной личностью. Драко познакомился с ним на одном из ужинов, и беседа их складывалась не очень. Все закончилось тем, что Флинт обозвал его мерзким гриффиндорцем и будущим предателем крови. Отец же, конечно, во всем обвинил Драко и на неделю запретил выходить из комнаты: еду и воду ему приносил домовик.

— О, Драко, какая компания! — воскликнул кто-то из команды. Все захохотали и пошли дальше.

— Не обращай внимания, — сказала Гермиона.

— Я и не обращаю! — огрызнулся расстроенный Драко.

Они замолчали.

Гарри подошел к ним в компании близнецов и Колина, который, идя сзади, все фотографировал. Желание заколдовать его только усилилось, и Драко почти вытащил палочку; лишь угроза заработать наказание в первую же неделю учебы остановила его. Гурьбой они ввалились в Большой зал: бутерброды, которая Гермиона припасла для Гарри, съел Рон еще на поле, а команда-то была голодной.

Драко смотрел на счастливчиков, которые явно проснулись всего десять минут назад.

Большой зал был полупуст; за столом учителей сидели только Хагрид и Флитвик. Драко следил за облаками, которые медленно плыли по небу, и думал, чем бы ему сейчас заняться. Скучные мысли прервали вездесущие слизеринцы, которые в последнее время словно его преследовали.

Это была Пенси в компании Милисенты и Крэбба с Гойлом.

— Доброе утро, — протянула Пенси.

Драко промолчал, только сжал кулак, спрятанный в кармане мантии. Остальные гриффиндорцы хмуро посмотрели в их сторону, но промолчали: правила не запрещали общаться в Большом зале с другими факультетами.

— Уизли, смотри, — Милисента бросила на стол газету и опрокинула кувшин с соком. Жидкость залила столешницу и начала капать на пол. — Это, Поттер, и тебя это касается…

Гарри и Рон склонили головы над газеткой. Там, внизу, был написан большой заголовок «МИНИСТЕРСТВО ПРОВЕЛО ОБЫСК». Драко заметил фамилию Уизли и понял, что это связано с заколдованным автомобилем, на котором прилетели друзья. «Значит, не один мой отец в этом году терпел Министерство», — подумал Драко отвлеченно.

— Уходи, — попросила Гермиона, — твоя помощь нам не требуется. Мы и сами в состоянии прочитать газету, а ты, наверно, специально показываешь, что вообще что-то читаешь?

Пенси покраснела. Драко знал, что она лучшая на Слизерине, но Гермиона была лучшая на курсе, и это всегда уязвляло Паркинсон, для которой целью в жизни являлось внимание и похвала людей. Но ее отметки по учебе, конечно, были далеки от Гермиониных.

— Тебя, — прошипела Пенси, — тебя, мерзкая грязнокровка, вообще никто не спрашивает! Я не собираюсь разговаривать с тобой, как какая-то предательница крови!

Гермиона не обиделась, как ей следует: она не знала, что значат только что произнесенные слова. Гарри тоже смотрел, ничего не понимая. Но все гриффиндорцы, которые сидели за столом, разгневанно закричали. Фред и Джордж поднялись, Рон воинственно размахивал своей палочкой.

— Как ты смеешь! — звучало отовсюду. — Заткнись!

И только Драко понял подтекст, положенный в слова Пенси. Она все это время смотрела на него, ее губы растянулись в подлой усмешке точно на словах «предательница крови». Все это было представление. Все это — для него. Ей приносило удовольствие любое унижение только потому, что когда они еще не ходили в школу, все родители расхваливали его. «Ах, Нарцисса, у тебя прекрасно воспитанный ребенок, — как-то сказала миссис Паркинсон его маме. — Настоящий аристократ!» Неужели Пенси настолько зависима? Она хочет быть выше других и только.

Драко оторвался от размышлений: Рон, который поднимался, нечаянно задел его рукой. Гермиона попыталась его остановить, но Рон только взмахнул рукой.

— Ты еще пожалеешь!

— Конечно, Уизли, — изобразила испуг Пенси. — Заколдуй меня и сразу же отправишься домой, к мамаше.

Слизеринцы ушли. Гриффиндорцы еще долго обсуждали их слова, но вскоре в зале опять стало тихо, слышался только звук вилок, стучавших о тарелки. Гермиона салфеткой вытирала разлитый по столу сок.

— Так что значили ее слова? — спросила она будто невзначай. — Я, конечно, поняла, что это оскорбление, но…

— Это значит… — Рон замялся и украдкой посмотрел на Драко. — Это значит, что ты магглорожденная. Некоторые волшебники — вроде Паркинсонов — считают таких людей… плохими. Недостойными. Они думают, что чистокровные лучше всех.

— Это омерзительно! — воскликнул Гарри.

— А она что-то сказала про предателей крови, — добавила Гермиона. — Что это значит?

Рон засмеялся. Драко не было так смешно.

— Это про меня, наверно, — сказал Рон. — Моя семья — в частности, отец — вполне неплохо относится не только к магглорожденным, но и к самим магглам. Мой отец их фанат. Паркинсон явно имела это в виду.

Гермиона посмотрела на Драко; он ответил ей так же. «Наверно, — подумал, — наверно и она заметила, что в тот момент Пенси смотрела на меня».

* * *

Вечером Гарри и Рон собирались идти на отработку. Гермиона следила за ними со своего кресла, расположенного у самого камина. Рядом с ней высилась кучка книг, на коленях лежал пергамент, исписанный мелким почерком.

— Только подумать, — ныл Рон, — мыть кубки в компании с Филчем! Да он меня изгрызет всего.

— Я бы с тобой поменялся, — сказал Гарри. — Мне предстоит отвечать на письма поклонников Локонса!

— И поделом вам, — сказала Гермиона.

Драко засмеялся. Он писал эссе для Макгонагалл и был рад всему, что могло его отвлечь.

Ребята ушли, а Гермиона, которой мешал шум в гостиной, предложила пойти в библиотеку. Драко согласился. Вечером в коридорах было особенно людно: кто-то возвращался с дополнительных уроков, кто-то с доработок или ужина. Из-за полыхающих факелов на стенах бегали пугливые расплывчатые тени.

Только в библиотеке как всегда было тихо. Мадам Пинс редко когда допускала тут беспорядки. Гермиона набрала на полках нужных книг и заставила Драко отнести их к столу. Они уселись рядом с окном, и он мог смотреть на заходящее солнце. Гермиона зажгла свечу и открыла первую книгу. Капля воска упала на пол; Драко поскреб ее ногтем.

Через некоторое время Драко заметил, как буквы начали бегать по пергаменту; он устал, и ему было сложно сосредоточиться. Формулы и заклинания перемешались в его голове во что-то непонятное.

— Как думаешь, — спустя пару часов спросила Гермиона. — Как думаешь, Гарри и Рон вернулись с отработки?

— Наверно, — ответил Драко.

Сначала они пошли в зал наград. Оттуда, под гневным взглядом Филча, и под шипение миссис Норис еле-еле выполз Рон. Лицо красное и в поту, руки все еще судорожно сжимают тряпку.

— Знаешь, — сказал Драко, — если ты плохо сдашь экзамены на седьмом курсе, то легко сможешь заменить Филча. Просто почаще зарабатывай наказания: практика никому не помешает.

Рон скрестил руки на груди — тряпка оставила мокрый след на мантии — и сердито фыркнул. Втроем они отправились на поиски Гарри, который, скорее всего, должен еще сидеть в кабинете Локонса. Теперь коридоры пустовали, и Драко знал: еще немного, и наступит час, когда студентам запрещено гулять вне гостиных.

Им навстречу бежал Гарри. Бледнее обычного, он прижался к стене.

— Вы слышали?!

— Что слышали? — спросила испуганно Гермиона.

— Голос! — Гарри разнервничался еще больше. — Он хочет… убить! Прислушайтесь!

Драко фыркнул.

— Ты устал. Успокойся.

— Да, Гарри, Драко, наверно, прав, — сказал Рон. — Я тоже скоро начну слышать всякие голоса…

Но Гарри никак не мог успокоиться. Они пошли к башне, и, хотя он перестал говорить про голоса, Драко видел: усталость — это не объяснение для него.