Душевные смуты пациентки Грейнджер (гет)

Гермиона никак не могла прийти в себя и еще несколько дней не спускалась ни к обеду, ни к ужину, хотя ее самочувствие стало резко улучшаться. Она все время проводила за столом, усердно отвечая на письма из Министерства, и иногда — посредством каминной сети — общалась с кем-то из подчиненных, не желая прерывать работу из-за болезни. Привыкать к новой должности на расстоянии было трудно, но Гермиона приложила все усилия, чтобы занять себя работой и не думать ни о Люциусе, ни о разводе. Но если второе ей удавалось, то выполнить первое оказалось куда сложнее. Руки постоянно чесались схватить зеркальце и посмотреть, что делает старший Малфой, а воображение снова и снова возвращало ее к развратному до боли на губах поцелую.

На пятый день миссис Грейнджер-Уизли сдалась и, жадно вцепившись в зеркальце, открыла его... Люциуса там не было. Никого не было — пустота и ее собственное отражение. Гермиона не смогла сдержать стон разочарования и вдруг вздрогнула, услышав приятный знакомый голос:

— Значит, вы все-таки скучали по мне, — нахально улыбаясь, Люциус стоял на пороге ее комнаты в одном халате. Его волосы были распущены, пояс ослаблен.

— Ничего подобного! — Гермиона спрятала зеркальце в ящик стола. — Мне просто что-то попало в глаз.

— Может, я посмотрю? — с этими словами Люциус хищно облизнулся и сделал несколько шагов в ее сторону.

— Спасибо, не надо! — Гермиона присела, чувствуя, как становится жарко. Все эти приливы можно было бы списать на возраст, но...

— Тогда я, пожалуй, поцелую вас! — Малфой не собирался с ней спорить — просто взял двумя пальцами за подбородок и впился в нее губами.

Гермиона хотела воспротивиться, но Люциус слишком сильно сжал ее подбородок и слишком жестко входил языком в ее растерянный рот. Она знала, что к сорока годам желания женщины обостряются, но и представить не могла насколько. Она почувствовала себя сильной — именно сильной — и жаждущей гораздо большего, чем просто игра языков.

Однако Люциус не спешил, и Гермионе показалось, что он сравнивает ее с той, другой — молодой и по-детски красивой...

— Спускайтесь сегодня на ужин, — Малфой разжал пальцы, оставляя на ее подбородке красный след. — Будут подавать морепродукты — вы же любите их...

Отвратительно! Гермиона осталась одна, чувствуя, что последнее слово осталось не за ней. И это злило тем больше, чем дольше она размышляла о настое, подавляющем физиологические потребности. Кажется, там был бром... Образ Снейпа на мгновение возник в ее голове, стоило подумать о зельях, но тут же исчез, потому что министерская сова принесла письмо под грифом "Сверхсекретно".

Собираясь на ужин, Гермиона вовсе не хотела поражать никого из Малфоев внешним видом. Она оделась просто и даже успела рассудить, что отражения не было в зеркальце потому, что Люциус находился в одной с ней комнате. Наверное, снова наблюдал и заметил ее порыв... Все указывало на то, что, следуя понятиям гордости, нужно остаться в спальне и не идти на поводу у старого змея. Но Гермиона решила, что примет предложение, спустится и расставит точки над "i", дав понять, что не заинтересована в интрижке с Ловеласом Малфоем. Проходя мимо трюмо, Гермиона бросила взгляд на свое отражение. Как она постарела! Задержавшись, нашла мазь от морщин и нанесла ее на лицо. Это придало уверенности.

Именно так рассуждала она, ступая по каменным ступеням, ведущим в узкий коридор, за которым начинались общие залы. Портреты мирно дремали в рамах. Факелы горели ярко и как-то празднично. Сердце Гермионы билось часто, как перед выступлением в Визенгамоте. Женщина вспомнила, как на одном из первых слушаний в жизни она, защищая бывшего Пожирателя, сказала "Темный Лорд" вместо "Волдеморт" или, как тогда было модно, "Тот-Кто-Пал". Вот был конфуз...

Вдруг Гермиона услышала шорох голосов за одним из портретов. Собрание покойных Малфоев?! Она подошла ближе и заглянула в совершенно пустую раму.

— Так ты уже спал с ней?! — голос явно принадлежал Драко.

— Как сказать... — Малфой-старший, казалось, был недоволен.

— Значит, нет. Плохо, отец, плохо! Мы теряем время!

— Она мне в дочери годится!

— Скажи это родителям той двадцатилетней шлюшки, которую ты неделю назад объезжал, как кобылу!

— Кобылка, кстати, была чистых кровей! — заметил Люциус.

— А! Так дело в этом! — Драко недовольно хмыкнул. — А я думал, ты был в курсе, с кем связываешься, когда соглашался!

Гермиона похолодела — по всему было ясно, что речь идет о ней. Она напряглась и вжалась в стену. Больное плечо снова заныло.

— Слушай, это тут ни при чем! — голос Люциуса приобрел стальные интонации. — Не мешай мне — только тогда я смогу помочь!

— Так поторопись! — Драко возвысил голос. — Иначе вся моя заместительная терапия полетит в...

— Не смей выражаться!

— Дай мне результат, отец!

Гермиона была ни жива ни мертва от осознания услышанного. Заместительная терапия! Похоже, она серьезно недооценивала своего лечащего врача!

— Она не так проста, как другие, — голос Люциуса вдруг стал ниже. — Если будем спешить, можно все испортить.

— Да нельзя тянуть дольше! — Драко явно нервничал. — Скоро полнолуние! А это отличный шанс для Снейпа снова завладеть ее мозгом!

— Но ведь она считает его жестоким монстром! — парировал Люциус самодовольно. — Вряд ли она так просто поверит, что ни пророчества, ни инфаркта не было.

— Ты разве не знаешь Снейпа?! Он умеет убеждать! И тогда Грейнджер уже не спасти!

— А даже если и так. Что ты переживаешь?! Поттер заплатит в любом случае, и сполна!

— Не думаешь же ты, что я лечу ее ради денег?!

— А ради чего?

— А ты сам как считаешь? — пробурчал Драко угрюмо.

— Только не говори мне, что влюбился в грязнокроку! — голос Люциуса дрогнул, но Гермиона не заметила этого, вне себя от злости и осознания собственной глупости.

— Конечно нет! — ответил Драко надменно. — Я работаю с ней ради Ордена Мерлина! Они обязательно вручат мне эту безделушку, когда я опубликую труд по такому бесценному случаю! После излечения Лонгботтомов это произведет настоящий фурор!

— Хватит! — закричала Гермиона, не в силах больше слушать. — Хватит! Северус!

Ей показалось, что за пустой рамой что-то грохнуло, как будто упал стул, но Гермиона не обратила на такую мелочь внимания. Ноги сами несли ее обратно к лестнице и — вверх, только вверх, ближе к преданному ею профессору. Добежав до места, где каменные ступени сменялись деревянными, Гермиона остановилась, чувствуя, что задыхается, схватилась за плечо. Немного ниже послышались шаги и голоса Малфоев.

— Грейнджер, даже не думай! — тяжело дыша, хрипел Драко. — Еще пара пролетов, и я смогу запечатать выход на крышу этой чертовой башни!

— Миссис Уизли! — теперь голос Люциуса звучал вкрадчиво и печально. — Не стоит понимать буквально...

— Ненавижу! — заорала Гермиона, не желая слушать очередную ложь. — Северус, я иду!

И она снова ринулась вперед, сорвав с шеи душившее ожерелье. Наконец, достигла цели. Потянула на себя тяжелую дверь, как вдруг услышала громогласное:

— Коллопортус!!!

Вспышка последовала мгновенно, но Гермиона успела: резким движением выхватила из кармана злополучное зеркальце и направила в сторону преследователей, отражая заклятие. Стекло треснуло, задымилось, одна из балок под потолком надломилась от попавшего в нее луча, а Гермиона с пылающими безумием глазами выскочила на крышу. Остановилась и без страха взглянула вниз, в темноту. Шел дождь, больно хлестая по поврежденному плечу, и ей захотелось завыть, как волчице, — горько и протяжно. Но вместо этого Гермиона лишь обернулась на Люциуса, попытавшегося схватить ее, увернулась и без крика шагнула вниз.

— Грейнджер!!! — Драко опоздал. Все опоздали...

Гермиона летела, как птица, набирая скорость. Сейчас она увидит Снейпа. Бросится к нему и будет просить прощения до тех пор, пока его жестокое сердце не сжалится над ней... Закрыла глаза, раскинула руки навстречу земле, но вдруг — над самыми кустами — взмыла вверх и, вопреки желанию описав в воздухе дугу, мягко упала, лишь оцарапав руки и лицо об острые иглы шиповника.

— Северус... — прошептала Гермиона, придя в себя.

Любое движение приносило дикую боль, и она затихла, беззвучно заплакав. Все было потеряно. И не осталось той надежды, что теплилась в ней... Гермиона вспомнила, как в детстве упала с велосипеда. Она еще только училась кататься и, не послушавшись отца, решила ехать под гору. Набрать скорость не составило труда, а вот остановиться... Гермиона испугалась, нажала на тормоз слишком резко, переднее колесо заблокировалось, и незадачливая наездница полетела вперед, через руль... но не упала, а, чуть взлетев, приземлилась на траву. Стихийная магия — оберег детей, наделенных волшебными способностями. Оказалось, она срабатывает и во взрослом состоянии, если очень захотеть. И это был главный ответ на все ее вопросы: Гермиона не хотела умирать, а значит, рядом с Северусом ей не место. И все. Она снова закрыла глаза.