Ехидные драбблы и фики по Поттериане - 2 (джен)

Любителям святой Лили читать не рекомендуется.

Это просто очередное АУ автора.

Середина лета. Июль в Европе выдался как нельзя жаркий, так что огромное количество народа спасалось от изнуряющего зноя на островах. Тенерифе, Майорка, Канары... Ах да, еще были замечательные Балеарские и Ибица, но Снейпу очень нравился один небольшой островок на Канарском архипелаге.

Прошло уже больше десяти лет, как он скрылся из Британии, где его все считали мертвым, долгое время у него не было желания где-то осесть. Все время казалось, что кто-нибудь в толпе узнает и окликнет. Или это была его привычная шпионская паранойя... Он решительно не желал ни узнавания, ни бесед и задушевных разговоров, ни возвращения на опостылевшую родину-мачеху.

Однако оказалось, что не больно-то магической Британии и нужен сомнительный герой-шпион. Его предпочли забыть, хотя первое время общественность будоражили статейки и книжонки неугомонной Риты Скиттер, падкой до сенсаций, а ничто так не действует на людей, как темный демон, невесть каким образом оказавшийся на Светлой стороне. Оказалось, его могила попеременно, то утопала в цветах, то оказывалась разоренной ненавистниками, так и не поверившими в его причастность к стороне Дамблдора. Он также порадовался, что в старом доме в Тупике Прядильщика не осталось ничего ценного — его подожгли через неделю после публикации книги Риты «Как легко и просто стать великомучеником». А все Поттер, не умеющий держать язык за зубами! Так что останься он в Британии, его жизнь была бы крайне насыщенной и интересной, вот только Северусу хотелось покоя, покоя и еще раз покоя.

И он его нашел.

Так же, как нашел и семью.

Он встретил свою половинку на курортных островах Испании и ни разу не пожалел, что она не похожа на его несчастную первую любовь. Мерседес была черноглаза и черноволоса — очень похожа на него. Пословица «Муж и жена — одна сатана» как нельзя подходила им. Скорее всего, в Хогвартсе их так бы и прозвали. И у них уже была дочь четырех лет, которую Мерседес, вот ведь ирония судьбы, хотела было назвать Лили Бланка*. Снейп ни на секунду не поддался на уговоры и настоял на своем, и ребенка назвали Нив** — за чудесную белоснежную кожу. Северус не хотел ничего из прошлого: ни имен, ни названий и прозвищ, ни рыжих волос и зеленых глаз. Только белое и черное — две важнейшие категории его жизни, с которыми все легко и просто. И так оно и было.

Но, говорят, как ни убегай от прошлого, оно тебя догонит. Правда, встречи с ним могут быть разными, и случайное столкновение с человеком из детства не всегда бывает радостным.

Однако оно может быть весьма полезным и познавательным в плане рассеивания старых иллюзий и заблуждений.

Как-то жарким днем, придя на небольшой пляж в уютной бухте, где они с дочерью обычно купались, он услышал за спиной веселый смех.

Оглянувшись, Северус наткнулся взглядом на немолодую блондинку, пытавшуюся накинуть полотенце на мальчика лет семи, тоже белобрысого, с бледно-голубыми глазами, который яростно сопротивлялся. В конце концов, тот сбежал к лотку с мороженым и прохладительными напитками, стоявшему неподалеку, и женщина подняла глаза.

Это была сестра Лили, Петунья. Постаревшая, все такая же худая, но выражение лица довольное и счастливое. Она разительно отличалась от той девочки, которая постоянно сопровождала повсюду младшую сестру и от вечно недовольной женщины, третировавшей юного Поттера, которую он видел в воспоминаниях гриффиндорского остолопа на уроках Окклюменции.

Странно, но она узнала его моментально, несмотря на его непривычный вид: тонкие серые капри, легкая рубашка с тропическим рисунком и плетеные сандалии (где вы, где вы, черные летящие мантии!), волосы зачесаны назад и собраны в высокий хвост — самая приемлемая прическа в знойный день. Северус так и не смог остричь волосы — с короткой стрижкой он чувствовал себя не в своей тарелке — пришлось отрастить заново, но Мерседес, как ни странно, нравились они именно длинными.

Снейп хотел было сделать вид, что не узнает ее и проскочить мимо, однако иррациональное желание разговора заставило его подойти с вежливым приветствием. Они не виделись более тридцати лет, а ему казалось, что он поссорился с Петуньей только вчера. Она ничего не сказала, когда застала их с Лили в своей комнате, держащих в руках письмо из Хогвартса с отказом, только глаза наполнились слезами и губы задрожали. Ни язвительных насмешек, ни криков и угроз рассказать все родителям, только молчание и побледневшее лицо. Северусу было очень стыдно, но Лили потянула его за собой, они обошли стоявшую столбом Петунью и кинулись в сад, где долго и безжалостно смеялись над наивностью глупой маглы, решившей тоже стать волшебницей.

Все это промелькнуло в памяти Северуса, воспоминания больно кольнули сердце.

— Северус.

— Петунья. Какими судьбами?

— Приехала на отдых с внуком. Моя единственная радость! А что за маленькое чудо с тобой?

— Это моя дочь, Петунья. Нив.

— Боже, в твоем возрасте и такая маленькая девчушка! Снейп, а ты не торопился жениться.

— Да все как-то не получалось... — нехотя сказал Северус.

— Надеюсь, это не из-за Лили? — осторожно спросила Петунья.

Северус промолчал, не желая развивать разговор на эту тему.

Петунья тяжело вздохнула.

— Брось, Северус. Только не говори, что ты столько времени вздыхал и страдал по ней.

Только не после того, как она поступила с тобой...

Снейп дернулся.

— Она тебе что-то рассказала?

— Ну, в общих чертах... В основном, возмущалась тем, что ты, вися вниз головой, в грязных трусах, еще и оскорбил ее. Какая наглость с твоей стороны! Ах да, еще и пришел просить прощения, сделав морду кирпичом, прости меня за молодежный сленг, — усмехнулась миссис Дурсль.

Северус не поверил своим ушам.

— Она так и сказала тебе?

— Ну да, она в выражениях не стеснялась. Только напрасно думала, что я ей буду сочувствовать. А потом Лили сказала, что я всегда ей завидовала, и я еще пожалею...

Знаешь, Снейп, я тебя всегда ненавидела, но тогда... мне было жалко тебя.

— Тебе? Жаль меня? — недоверчиво переспросил Северус, устроившийся на соседнем шезлонге.

— Сначала я думала, что во всем виноват ты. Что ты нарассказывал ей баек о волшебниках, и она потеряла голову... Потом-то я поняла, что Лили просто эгоистка, считавшая себя исключительной личностью, а магические способности только усугубили ее манию величия.

Знаешь, она ведь младшая, ее родители любили больше, потому что она родилась недоношенной и слабенькой, у нее в детстве часто бывали проблемы со здоровьем, и поэтому все внимание уделялось ей. Я, как старшая, должна была постоянно быть с ней, присматривать, ухаживать и заботиться. Что я и делала, по мере сил. Но Лили скоро поняла, что запрещать ей никто ничего не может и не должен. А уж от меня ей слышать «не делай этого, не трогай, хватит играть, пора домой, родители будут беспокоиться» было и вовсе невыносимо. Да она практически и не слушалась. Сам ведь видел, еще в первую встречу.

— Я... я подумал, что ты просто вредная грымза. И что не хочешь, чтобы она подружилась со мной, — натянуто признался Снейп.

— А я и не хотела. И, признайся, я была права. Ваше общение, ваша, так называемая дружба, навредили всем: и ей, и тебе, и мне... хотя, она ведь все равно попала бы в Хогвартс, рано или поздно...

Они помолчали, думая каждый о своем.

— Тебе-то как она навредила? Ладно, я согласен, что я пострадал, что Лили, покинув магловский мир, умерла молодой, но ты-то... Ты же была счастлива со своей семьей.

Петунья откинулась на спинку шезлонга и грустно засмеялась.

— Знаешь, Снейп, а я не сержусь на тебя. Ведь если бы не ты, не было бы у меня сейчас этого чуда — моего любимого внука! И Дадли бы не было, а был кто-то иной, незнакомый ребенок, сын... Но я рада, что именно они у меня есть, ведь неизвестно, какими бы были дети от другого мужчины.

Было время, когда я ненавидела тебя смертельно, за то, что ты разрушил мою жизнь...

— Я? — опять изумленно воскликнул Северус. — При чем тут я и твоя семья? Я близко к вам не подходил.

— О, ты не подходил, согласна. Но твои зелья ударили очень сильно. Признаю, ты гениальный зельевар, тут спорить трудно. Ты мастер!

— Да объясни толком — каким боком тут я и мои, как ты выражаешься, зелья? Я не помню, чтобы...

— А я помню! И прекрасно, как будто вчера все случилось! — жестко сказала Петунья.

Хорошо, я вижу, ты действительно не в курсе. Что ж, просвещу тебя о делах давно минувших лет. Видишь ли, глядя на меня, нельзя сказать, что у меня было много поклонников, но помимо Вернона существовал один человек, которого я очень сильно любила. Мой одноклассник, Кларенс Стоун — спокойный, уравновешенный, очень обаятельный и умный парень. Мы начали встречаться весной, и он часто приходил к нам домой. Лили тогда было шестнадцать и она вовсю строили ему глазки. Кларенс относился к ней как к младшей сестре и не обращал внимания на ее ужимки и флирт, что казалось странным, ведь Лили всегда была намного привлекательнее меня. Но он... почему-то любил меня, и Лили это ужасно бесило. Как же, ведь она такая яркая, умная, наделенная исключительными волшебными способностями, в школе за ней ходят толпы поклонников, у нее даже имелся собственный паладин, да-да, это был ты, Снейп, и даже самые богатые и именитые маги добиваются ее внимания, а тут какой-то простак, заучка-экономист и ботаник, обходится с ней как с маленькой девочкой и уделяет все свое внимание ее унылой кляче сестре.

Естественно, ее чувство гордости было смертельно задето и она, не думая долго, решила добиться своего. Она понимала, что по-магловски, хихиканьем и кокетством, ничего не добьется, и применила средство из магического арсенала, догадайся, какое, Снейп.

Северус сидел, как громом пораженный. Он тут же вспомнил, как Лили просила его в конце пятого курса сварить мощное Приворотное, мотивировав это тем, что хочет подшутить над надоедливым Поттером, который вовсю распускал перед ней петушиный хвост. Дескать, чтобы он, наконец, отстал от нее. И он сварил, сварил от души, самое сильное и безотказное зелье, чистейшее, без малейшей примеси, гарантировавшее выпившему муки любви до самой смерти, без вариантов, ведь он был весьма заинтересован в результате. Только вот Поттер как бегал за Эванс, так и продолжал, а потом случилась та мерзкая история, после которой они поссорились навсегда.

— Что, Снейп, вспомнил? — усмехнулась Петунья, внимательно наблюдавшая за сменой выражений на его лице. — Знаешь, ведь ты действительно талант, только твои способности всеми использовались лишь в грязных целях, не так ли? План моей сестренки удался — Кларенс полностью переключился на нее, и она торжествовала, празднуя свою победу. До моих чувств ей не было никакого дела, она считала, что и эту выходку я ей прощу, как прощала до этого все остальное. Тогда я ушла из дома. Уехала к тете, закончила школу в другом городе, и там же поступила в колледж.

— Что же стало с тем молодым человеком? — спросил Снейп, почернев лицом. Он-то знал, на что способно его Приворотное, которое не разделено ответным чувством. Спросил, хотя точно знал ответ на свой вопрос.

— С Кларенсом? Ну, он быстро надоел Лили, ведь он не был красавцем, не богач, обыкновенный среднестатистический юноша. Она всего лишь хотела доказать всем окружающим и мне в том числе, что перед ней не устоит никто, а каким путем этого добиваться — неважно. Бедняга мучился, когда она выгнала его, и через полгода покончил с собой. Ему просто некуда было деть свои чувства, эмоции и большую, навязанную псевдолюбовь. Умер банально, бросился под автобус.

— А ты? Ты, наверное, проклинала меня? — глухо спросил Снейп, уставившись на лазурную синеву моря. Он не мог смотреть в глаза Петунье.

— Так и было. Я не могла видеть Лили. Не приезжала домой ни разу. Хотя нет, вру. Я побывала у родителей еще раз, через пять лет, привозила Вернона познакомиться. Но Лили и тогда не смогла успокоиться и чуть все не испортила. Ей как раз исполнилось семнадцать, и по магическим законам она имела право колдовать вне школы.

— Только не говори, что она и Вернона приворожила, — не выдержал пораженный в самое сердце вероломством школьной подруги Снейп.

— Нет-нет, она просто устроила маленькую пакость. Ведь Лили не могла не козырнуть своей исключительностью, это было, для нее, во всяком случае, возмутительно, то, что все внимание приковано не к ней, а ко мне. Она превратила бокал Вернона в крысу, прямо у него на глазах. Представь, в каком шоке он был. Как будто ей мало было лягушачьей икры у меня в пудренице и этих гадких скользких слепых червей в моих вещах, — Петунья невесело засмеялась. — Но, к счастью для меня, Вернон не был простачком, и слышал о волшебниках. У него имелись какие-то дальние родственники по этой линии, которые так же, как и Лили, считали маглов созданиями ниже себя. Само собой, он и его родители не горели желанием общаться с высокомерными колдунами. Он просто поставил условие, что мы никогда не будем общаться с моей сестрой, и я согласилась. Согласилась с большой охотой, потому что я видеть ее не могла! Ее самодовольное лицо, ее бесстыжие зеленые глаза, которыми она смотрела на меня, в которых не было ни капли раскаяния за то, что она сделала с Кларенсом, и потом с Верноном... Она писала мне потом, как ни в чем не бывало, но я никогда не отвечала на ее письма. Как ты думаешь, Снейп, могла ли я после этого относиться к ней, к ее семье и ее ребенку как-то иначе, чем относилась всегда? К тому же, после того, как она погибла вместе с мужем, уйдя в магический мир, после того, как мне подкинули ее ребенка и прислали письмо с угрозами от вашего этого... Дамблдора. Ведь мы с мужем не дураки, а Вернон узнал, что причиной смерти Лили стал именно ее ребенок. Дамблдор просто подставил мою семью под удар. В любой момент ко мне в дом могли вломиться черные маги и уничтожить нас всех. Я все годы жила в страхе, боясь за мужа, за своего сына, да за себя, в конце концов! Я не строю из себя героиню, я обычная магла, которая всего лишь хочет покоя! И после всего, что я натерпелась, мне пришлось еще двадцать лет бояться. Ты считаешь, мне все это нужно было?

— Я... Прости меня. Я никогда не предполагал, что Лили так поступит с тобой, — глухо проговорил Снейп, внимательно изучая свои руки.

— Да ладно, сейчас-то понятно, что и тебя использовали по полной, выжав все, что могли, и отбросив за ненадобностью. Но тогда, тогда я была зла на тебя, ненавидела и мечтала, чтобы ты умер в муках, — улыбнулась Петунья. — Просто с возрастом становишься мудрее и понимаешь, что чувствуя вечную ненависть, ты не живешь, а существуешь. Я поняла это, только когда родился мой внук. В тот момент, когда я взяла его на руки, я отбросила всю прежнюю жизнь как старую газету, забыла ее, забыла все, что в ней было плохого, и теперь живу, радуясь тому, что рядом со мной мое сокровище.

— Ты по-прежнему обитаешь в Литл-Уингинге? — спросил Снейп.

— Нет, что ты. После того, как ваши орденцы увезли нас, мы так и не вернулись обратно. Дом был продан нашим поверенным, а сами мы уехали подальше от Британии. Поселились во Франции, в Марселе, там Дадли закончил школу. Он ведь прекрасный боксер, что бы там кто ни говорил. Сейчас у него собственная спортивная школа, куча учеников, прекрасная жена, все, что нужно для жизни. Мы с Верноном живем рядом и воспитываем внука. Я счастлива.

— Я очень рад за тебя, Петунья. Сможешь ли ты простить меня?

— Не переживай, Северус. Ты давно прощен. Я ведь думала, что ты мертв, слышала краем уха, что ты умер как герой, — улыбнулась миссис Дурсль.

— Я на самом деле чуть не умер. Во всяком случае, предпочитаю думать, что тот Снейп, который наделал кучу ошибок, скончался. Вместо него сейчас респектабельный, не имеющий ничего криминального за спиной сеньор Энрике Борхес, — улыбнулся Северус, у которого словно камень упал с души. — И он очень рад, что встретил тебя здесь. Ты расставила последние точки в моем прошлом, и теперь можно закрыть его навсегда. И ты совершенно права — что бы ни было, всегда надо пробовать жить дальше и получать радость от того, что все в порядке, что все, кто тебе дорог, живы и здоровы и есть смысл в твоем существовании. Ну, тогда мир? — и он протянул Петунье руку.

Она, засмеявшись, ударила по ней ладонью.

— Глупо было бы враждовать из-за того, что было давным-давно. Говорят мудрые люди, что все что ни делается, все к лучшему. И посмотри — разве мы не получили самое лучшее, что у нас есть? Я — моего любимого внука, а ты — ненаглядную красавицу дочь. А главное — мы научились прощать и идти дальше. Больше мне ничего и не нужно.

— Да, кому-то требуется для счастья куча золота и весь мир целиком, а кому-то достаточно и одного маленького человечка, — улыбнулся Снейп. — А ты не слышала ничего о своем племяннике?

— Не слышала, и слышать ничего не хочу! Что-то мне подсказывает, что и тебе это абсолютно неинтересно, Снейп. Я хочу жить спокойно и свободно, и меня не волнует судьба этого вашего волшебного мира. В конце концов, он не принес мне лично ничего хорошего.

— Мне тоже, Петунья. Мне тоже, — задумчиво произнес Снейп, прижимая к себе Нив, которая, накупавшись, прибежала к отцу. — Кстати, как зовут твоего внука?

— О, у него самое лучшее имя в мире! Мой маленький, ненаглядный малыш Том...

(в этом месте следовало бы написать, что у Северуса упала челюсть, но так как это не стеб, увы, а драматическая драма, то я изо всех сил промолчу ))).

* — Бланка — белая (исп.)

** — Нив — снег (исп.)