Гарри Поттер и древнее проявление (гет)

Великим событиям — будь радостным или ужасным — всегда способствуют незначительные решения, действия, мотивы. Их принято приписывать к первопричинам и часто уподобляют комку снега, сорвавшемуся с горного пика. И вот теперь, в начале такой маленький и неприметный, он превращается в сметающую все на своем пути снежную лавину.

Так можно было бы сказать и про Гарри, принявшего решение дьякота о проведении обряда «Внутреннего озарения» вопреки установленному порядку познания. И ошибиться. Нельзя уподоблять человеческие решения со слепой стихией. Человеком как минимум руководит судьба. И она избирательна — это у нее не отнять.

Гарри закрыл глаза. Сейчас он сидел на полу, подобрав под себя ноги. Пытался исследовать собственное тело изнутри, почувствовать себя. Со стороны наблюдающий сказал бы, что Мальчик-Который-Выжил-и-Который-Не-Перестает-Выживать решил заняться медитацией, тронувшись рассудком от прочтения маггловских книг по магии, которыми обставлены книжные магазины всего мира.

В какой-то момент он и сам почувствовал себя глупо оттого, что сидя на полу, пытается рассмотреть что-то внутренним взором. Там ничего не было. Перед глазами мелькали темные точки.

Но в другой момент...

«Точки?» — переспросил кто-то второй. Словно проникнутая чужая воля, прорвавшая все барьеры человеческого мозга, новое знание вошло в него. Раскрыло разум как книгу. В картинках. Ярких и глубоких. Гарри даже не догадывался насколько много в черном может быть оттенков. Сколько может влезть в пустоту. Источник собственной Силы...

И эти оттенки он читал, словно вслушиваясь в змеиный шепот над ухом. Видел в таинственном языке себя, перед внутренним взором раскрылся целый мир. Он понимал, неизвестно откуда взявшимся знанием, что может прослушать и осмотреть каждый орган, контролировать ток крови в членах, ритм сердца, замедлить или ускорить дыхание. Мог, но не сегодня...

Сегодня он всматривался в темную пропасть, погружаясь глубже. Пытался разглядеть, что она хранит на глубине.

И разглядел. Это была некая область, кажется, в месте солнечного сплетения. Искорка, маленькая искорка тлела там. Это было оно. Место, в котором сплетаются энергетические центры, способное реагировать на любые магические колебания в ткани пространства. Его защитный медальон — интуиция.

Не зная, что делать, он отдался власти наития. И сразу представил ту, ради кого все выполнялось, кто послужила причиной всему творящемуся. Ему показалось, что сотканный из света и тьмы в воображении образ девушки протянул к нему линии энергии. Получив подпитку, тлеющий огонек начал разгораться. Сладостная дрожь пробежалась по телу. Ободренный успехом, Гарри потянул оставшуюся энергию в оживший огонек. Кажется, он поторопился. У него перехватило дыхание, судорожно напряглись мышцы. Он глотал воздух ртом. И контакт с внутренним миром прекратился.

— Гарри, — кто-то осторожно потряс его за плечи.

Он открыл глаза и облегченно выдохнул. Ему стало легче. Ему стало легко, и это не смотря на нежные и хрупкие руки Гермионы, лежащие на его плечах. Да, это должно быть так, потому что это не груз мира, так нуждающегося в нем.

— Гарри, ты себя хорошо чувствуешь? — девушка смотрела на друга и видела, какая блаженная улыбка заиграла на его губах. А ведь, зайдя в комнату, она застала его судорожно трясущимся и сидящим на полу, шепчущим что-то еле слышно — можно было разобрать, но не понять.

— Великолепно! — поспешил он ее заверить, вскакивая на ноги. Помог встать и ей, так нежно сидящей до этого на корточках напротив него, взяв за руки. — А что-то не так?

Гермиона сразу растерялась. Этот его взгляд, словно что-то выискивающий и оценивающий, мягкий и цепкий, но главное — становился таким, когда он смотрел именно на нее. И самое обидное, у Гермионы не было догадок — почему.

— Ужин стынет на столе. А ты все не спускаешься.

— Что ж, тогда пойдем, — Гарри отпустил одну ее руку.

Сейчас он не испытывал тех непонятных ощущений, которые возникали рядом с девушкой встречей назад. Однако почувствовал себя так, что это только начало, и ему еще предстоит прозреть. Лишь внутренний огонек размеренно вибрировал внутри, с которым не потерял контакт.

С этим необычным ощущением, засевшим в душе, он снова улыбнулся ей. И осторожно потянул к выходу. Но девушка, сделав за ним несколько шагов, одернула его.

— Гарри, что с тобой творится? — голос Гермионы был очень серьезным. Гарри несколько минут молчал, смотря в ее глаза. И только сейчас девушка ответила себе, осознав одно из изменений в Мальчике-Который-Дорог-Ей. Гарри никогда не мог удерживать взгляд на человеке, который смотрел на него в ответ. Словно он всегда стеснялся зрительного контакта. А сейчас?

— Со мной все хорошо, — спокойно ответил он, выражая всем своим видом, что не понимает Гермиону: о чем это она, собственно.

— Я знаю пять лет Гарри Поттера. Раньше этот мальчик не умел врать, но сейчас ты что-то упорно скрываешь. И скрываешь очень искусно, — Гермиона внимательно смотрела в глаза собеседника. Тот не думал отводить взгляд.

«Дайте подумать что». Точнее, подумать, чтобы не забыть все пункты из свитка под грифом «страшная тайна».

— Гермиона, с чего ты решила, что я что-то скрываю? Я заслужил твои подозрения? — Гарри попытался быть искренне удивленным. С Дамблдором, как ни странно, проще. Старик никогда не допытывается, даже если понимает, что собеседник его не до конца откровенен. Гермиона же будет докапываться до дна. Потому что она — его друг.

— Что ты тогда делал на полу с закрытыми глазами, шепча какую-то белиберду? — напрямую задала она вопрос. — Ты случайно летом не связался с каким-нибудь тайным обществом энергоманов?

Гарри поперхнулся. Одновременно его удивило предположение и то, что Гермиона произнесла это страшное слово «энергоман». Неужели она о чем-то подобном слышала?

— Каких энергоманов? — переспросил Гарри, упустив во внимании первый вопрос.

— Это люди такие, которые от безрассудства пытаются обрести магию в том, где ее нет. Они пытаются воспринимать энергию и использовать ее для своих целей.

— И? — Гарри стало интересно. Неужели кто-то еще способен вытягивать магическую энергию из окружающего мира.

— Что «и»? — надула губки девушка.

— У них получается?

— Самообман у них получается. Это глупость и пустая трата времени. Ты мне, собственно, не ответил на вопрос, — недовольно заметила Гермиона.

Он вздохнул. На мгновения опустил взгляд, лишь за тем, чтобы с загадочной улыбкой на лице ответить:

— Ты все равно не поверишь.

После этих слов он решился на безумный поступок. Рука плавно скользнула с руки девушки по вздрогнувшему телу: талии, низу спины и, перебирая пальцами, устремилась вверх. Гарри обнял ее за тонкие и нежные плечики.

И недовольная его ответом Гермиона так и не произнесла, что хотела. Слова застряли комом в горле. Ее лишь хватило на то, чтобы голова непроизвольно откинулась назад, мягкие и пышные локоны упали на плечи и руку Гарри.

— Пойдем, — прошептал он тихо ей в ухо, и Гермиона была не в состоянии сопротивляться его желанию, совершенно позабыв о том, о чем допытывалась мгновения назад. Девушка ведь не знала, что Гарри лишь исследовал собственные ощущения.

В сумраке, сгустившемся за кроватью, куда не попадал свет лютика, мутно желтым блеснули полузакрытые глаза. Блеснули и снова исчезли. «Странный ты человек, Г-а-а-ри, м-р-р».

Вечер закончился на ужине. Гарри и Гермиона за ним снова перешептывались, сидя рядом, чем и заслужили подозрительные взгляды Ремуса и теперь даже Тонкс.

Они шептались, собственно, о проведенном дне. О новых заклинаниях, которые прочитали в книге, о том, как бы их испытать на практике. И чтобы дом остался в целостности и сохранности, каким завещал его Сириус. Да и самим ненароком не пострадать от использования без надзора учителей чар, непредназначенных для студентов.

Гарри чувствовал неимоверное возбуждение внутри — огонек радостно вибрировал в груди. Но пару раз гриффиндорец перехватывал взгляд того же Ремуса и недоумевал: сегодня что, день подозрений его в чем-то? Но он, сейчас внутри эмоционально возбужденный, не знал, что объектом наблюдения Ремуса был вовсе другой человек. Гермиона, которая так и не смогла полностью свести обличающий румянец с лица.

Поужинав, Гермиона заявила, что собирается пойти к себе. Она устала и хочет спать. Гарри расстроился, он был полон энергии и амбиций, но ничего не сказал. Собственные мысли соглашались с ним, он был не прочь провести вечер с подругой и отработать несколько приемов из книги. Сегодня, собственно, Гарри снова убедился, насколько все-таки легко боевые и защитные чары ему даются. Вот и в материал из сложной книги вникал с первого раза и даже давал пояснения девушке. Как еще совсем недавно на занятиях АД. Мальчик-Который-Выжил не догадывался, как действуют его слова на слушателей в такие моменты.

— Гарри, ты определился с будущей профессией? — поинтересовался Ремус, когда они остались на кухне одни. Гриффиндорец крутил палочку в руках, смотря в окно, за которым быстро сгущались сумерки.

«Сегодня не будет звезд», — подумал Гарри. Без Гермионы стало тоскливо, а спать не хотелось. Внутренний огонек пульсировал, словно задыхаясь. Чуть помедлив, он ответил:

— Не уверен пока, про... Ремус. Но обучаться буду на аврора.

— Эту специализацию сразу в школе получить сложно... — напомнил бывший профессор.

— Да я в курсе, — отстраненно заметил Гарри и, не зная зачем, пояснил:

— Знаю, каким должен быть П.А.У.К. Мне профессор МакГонагалл рассказывала. И только благодаря ей я получил нужные С.О.В.

— Год был сложным для всех, — Ремус догадался, куда завели воспоминания сына его друга. — Ты можешь смело просить меня о помощи.

— Спасибо. Еще бы знать, кто будет в этом году учителем по Защите. Вы были самым лучшим из всех, — он продолжал смотреть в окно.

— Ты мне льстишь. Я не так много знаю в этой области. Профессор Дамблдор тогда меня пригласил, потому что знал, что я не мог найти работу. Сейчас такая благотворительность в Хогвартсе не позволительна. Вам нужен учитель, который действительно научит вас постоять за себя.

— Интересно, а кого пригласит директор на этот раз? — Гарри, наконец, посмотрел на мужчину, показав тем самым, что разговор ему на самом деле не безразличен.

— Думаю, пока он и сам этого не знает, — отметил мужчина. — Кого отрекомендует новый министр.

— Что?! — воскликнул Гарри, широко распахнув глаза. На лице моментально отразилась мучительная мысль: чем успел настолько не угодить Дамблдор новому министру? На душе стало сразу темно и противно. Огонек окрасился в черное. — Новая Амбридж?

— Нет, Гарри, — ответил Ремус, удивленный реакцией гриффиндорца. Зачем так сразу реагировать? — Новый министр не такой трус, каким был прежний. Он решителен и знает, чего хочет.

— Тогда зачем ему назначать своего преподавателя? — упорно хмурился Гарри, не понимая еще.

— Ты совсем не читаешь газет? — Гарри уклончиво покачал головой, нервно поглаживая палочку. — Министр утвердил новую учебную программу для старшекурсников Хогвартса. Теперь защита стала обязательным предметом, независимо от выбранной профессии. И учебные часы увеличены под нее вдвое.

— Почему министерский работник? — продолжал Гарри гнуть свою линию.

— Потому что в этом году вам будет многое позволено на уроках. Необходим правовой контроль со стороны Министерства, не смотря на то, что на территории Хогвартса это в компетенции Дамблдора.

— Ясно. Описано мудрено, но пришли к тому, с чего начали, — буркнул Гарри. Он встал и, ничего больше не сказав, покинул кухню. Пытаясь унять то темное, что вырывалось из глубин сознания. «Почему сегодня у меня весь день скачут эмоции!»

— Velare nox! — сотворил он заклинание, как только оказался в комнате. Клетку лютика окутало непроницаемое покрывало. Стало пусто и темно, и как будто даже холодно. В окно вливался синий мертвый сумрак. Клубившиеся на небе темные тучи погрузили округу в ночь не по времени.

Он лег, не раздеваясь. Ничком, завернувшись с головой в одеяло и лицом уткнувшись в подушку. Внутренний огонек тоскливо сжался. Жалость, как молния, прорезала сверху донизу его обостренную веру в... Во что?

— М-р-р...

— Оставь меня, пожалуйста, в покое! — недовольный и злой голос вырвался из-под одеяла.

— Умираешь, м-р-р?

— Да, — голос стал глухим.

Тишина немного повластвовала и прервалась.

— Умер, м-р-р?

— Нет, извини.

— М-р-р, ты извиняешься за то, что не умер?

Молчание.

— Или за несдержанность?

— За все понемногу.

— Вылезай, р-р-р. В таком состоянии нельзя засыпать. Появятся новые кошмары.

Лицо Гарри высунулось из-под одеяла. Глаза впились в темный потолок.

— Теперь объясни, какое блюдо ты съел, что твое настроение полностью переменилось? — Остроух запрыгнул на кровать и подобрался к лицу Гарри. Разлегся так, чтобы видеть глаза собеседника.

— Я вспылил из-за мелочи,— очень тихо начал Гарри. — Просто меня кольнуло темное предчувствие. Я чувствую это.

— И все, м-р-р?

— И мне стало ужасно тоскливо без Гермионы.

— Я запутался. Тебе неуютно с ней. Потом тебе с ней хорошо. Потом сразу ужасно плохо без нее. Не много ли эмоций для одной?

— Тебе лучше знать, — он повернулся к стенке, отворачиваясь от пронзительного взгляда. — Пожалуйста, оставь меня сейчас в покое. Обещаю, я проведу нужный обряд и не засну с такими мыслями. Но сейчас я должен в них разобраться.

— М-р-р, как знаешь, — Остроух одним прыжком прямо с кровати оказался на подоконнике. «Дичаешь».

Так Гарри пролежал очень долго. Неподвижно, с открытыми глазами. В этой неподвижности клубился целый ураган тяжелых и нестройных мыслей. Но потом пришел сон. Поле с ромашками...