Четвёртая сторона треугольника (гет)

В тот день, шестого ноября, должно было произойти сразу два события. Одно из них было совершенно неважным с ангело-демонской точки зрения, но в моём доме означало сотрясение основ, сдвиг с мёртвой точки, судьбоносный поворот. Все, кто имел какое-либо отношение к нашей семье, краем уха услышав об этом, порывались похлопать в ладоши и тут же сконфуженно делали вид, что просто потирают руки. Это придавало им, в частности, тёте Даше, какого-то ехидного злорадства.

А сейчас вы покрутите у виска пальцем, потому что вышеупомянутое эпохальное событие было всего лишь предстоящим Лёшиным свиданием.

Он стоял перед зеркалом в прихожей, душил себя галстуком и вертел головой то в одну сторону, то в другую, оценивая своё отражение с разных ракурсов.

— Ты мне как дефуфка скафы, — пробубнил он, не вынимая изо рта булавку. — Фсё это и прафда так вафно?

Я стояла в дверях и с удовольствием наблюдала за его попытками завязать галстук.

— Девушки знают, что парни не привыкли следить за своей внешностью так же тщательно, как они сами, — сказала я. — Поэтому, увидев юношу в выглаженной белой рубашке, с уложенными волосами, в начищенных ботинках, они понимают, что небезразличны. А это мило и трогательно.

На самом деле я говорила словами Марины. У самой меня в таких делах опыта было меньше, чем у хомячка. Но больше, чем у самого Лёхи.

— Я не хочу быть трогательным, — буркнул брат, избавившись наконец от булавки. — Я хочу быть брутальным.

— Тогда тебе надо было поспать подольше, чем четыре часа, — я с жалостью взглянула на его чуть опухшее лицо с красными белками глаз.

— Уснёшь тут... а знаешь... я до последнего надеялся, что всё сорвётся, — неожиданно признался Лёха, отступив от зеркала на пару шагов. — Что эта твоя Маринка куда-нибудь уедет, что я заболею или ещё чего-нибудь. Зачем оно мне надо?

— Не глупи! Ты прошёл уже такой долгий путь! Выиграл столько битв... с самим собой! Финал уже близко! И ты хочешь сдаться, когда до цели осталось сделать единственный шаг?

На Лёху, чьё личностное становление прошло в окружении компьютерных игр и супергеройских комиксов, пафос всегда производил должный эффект. Плечи распрямились, глаза блеснули.

— А и правда. Кто знает? Может, она не такая уж и... ну ты поняла.

— Она замечательная. И потом, она моя подруга, а ты же доверяешь моему вкусу?

— На свидания ты с ней не ходила, если я, конечно, всё о тебе знаю...

— Ой, шутник от бога, иди давай уже отсюда. У тебя десять минут на то, чтобы добраться до Рябинкина.

Учитывая, что до улицы Рябинкина было добрых двадцать минут езды, стоило забеспокоиться, но ведь речь шла о Лёхе.

— Кажется, я действительно не успею! — радостно сказал он. — Опаздывать настолько уже некрасиво, поэтому я просто позвоню Марине и скажу, что...

— Что в качестве извинения будешь гулять с ней в два раза дольше, чем планировал, — отрезала я. — Топай, и чтобы я тебя до десяти вечера не видела!

Отобрав у Лёхи расчёску, я сунула ему в руки куртку и в буквальном смысле вытолкала его за входную дверь.

— Эй, хоть ботинки дай! — тут же донеслось оттуда.

Я хихикнула, выставила за порог ботинки и тут же закрыла дверь на засов, отрезая нерешительному Ромео единственный путь к отступлению.

У меня было замечательное настроение. Спустя столько лет моя лучшая подруга наконец-то добилась своего, а брат, хоть и казался букой, готовым продать всех девчонок в мире за новый "плэйстейшн", на самом деле тоже смутно предвкушал нечто новое, что могло бы при удачных обстоятельствах вылепить из него нормального человека. Не могу сказать, что хорошо разбираюсь в людях, однако Лёха всегда был для меня открытой книгой, тем более что у нас с ним довольно много общего.

А ещё я радовалась тому, что в этот день должен был вернуться Дима.

* * *

Проводив брата, я начала неторопливо собираться сама, попутно думая, что стоит рассказать Диме при встрече и о чём ему знать не следует.

Ванька, напуганный до заикания, был представлен Арсению как "слишком много знающий" и временно поселён у него же. Ангел связался со своим начальством и получил ответ, что оперативная группа бойцов более высокого ранга уже послана в город и квартира находится под усиленной охраной. Даже в магазин Арсений ходил исключительно сам, и то не раньше, чем приходила жившая неподалёку Анна. Ваньке казалось, что он очень значительная персона, представляющая главную фигуру в игре Света и Тьмы. В действительности пареньку просто не посчастливилось оказаться не в то время и не в том месте.

Родители Вани, как мне показалось, отнеслись к временному переселению сына равнодушно — отчасти потому, что он и до того часто уходил ночевать к друзьям, а отчасти из-за собственной занятости. В отличие от сына-бездельника, умеющего в совершенстве только мечтать и рисовать собственные фантазии, старшие Демьяненко работали на каком-то металлургическом заводе в несколько смен и сами практически не бывали дома.

На следующий день после переселения я решила заглянуть к однокласснику в гости — конечно, согласовав удобное время с Арсением. Однако, когда ангел открыл дверь, меня охватило стойкое ощущение того, что рады мне тут менее чем нисколько. Одет Арсений был в растянутые спортивные штаны и фартук, завязанный поверх белой майки, в руке держал деревянную лопатку с шипящими на ней каплями подсолнечного масла, а на лице имел хмурое и замотанное выражение.

— Скажи хоть ты ему, чтобы он поднял задницу со стула и шёл помогать, — вместо приветствия буркнул он. — А то на диету посажу ко всем даймонесским чертям. Попрошу Анну купить ему сухарей и бутыль артезианской воды на двадцать литров.

— У него шок, что ты хочешь, — вступилась я за одноклассника.

— Да? Пририсовывать крылья супергероям на своих плакатах ему это не мешает.

Заинтересовавшись, я прошла в квартиру, сняла верхнюю одежду и заглянула в крайнюю комнату — центральная была немного побольше и принадлежала самому Арсению. В жилище Ваньки, как я и думала, был полный беспорядок. Одежда валялась повсюду — на полу, на диване, на дверцах шкафа. На фоне этого ровненько висящая на спинке стула рубашка выглядела настоящим образцом перфекционизма. Сам временный хозяин комнаты сидел, склонившись, над столом, и постукивал маркером о лист бумаги. Из больших наушников доносились переливы фолка.

— Да иду я, и минуты по... а, это ты! — улыбнулся Ванька, сняв наушники и обернувшись. — Проходи, садись на стул рядом. Сейчас дёрну Сеньку, чтобы он принёс тебе блинчиков.

— Если только из твоей порции! — рыкнули из кухни.

— Вот вредина. Как будто это я виноват в том, что за мной бегает отряд злобных демонов, мечтающих вытянуть из меня информацию, — мечтательно сказал парень. — Кстати, демоны, как люди, намного приятнее ангелов, — неожиданно выдал Ванька под конец. Я чуть не села мимо стула.

— В смысле?

— Взять ту же Фесту. Весёлая, общительная, живая. Красивая. А этот угнетатель, — Ванька раздражённо дёрнул плечом, — только и знает, что "туда не ходи", "там не сиди", "то постирай", "это вымой"... А я занят, между прочим.

Я краем глаза взглянула на лист бумаги, лежавший перед художником. Он был наполовину прикрыт локтем Ваньки, но на другой половине виднелись чьи-то длинные чёрные волосы и кусок тёмно-синего крыла.

— Ясно, — тактично ответила я. — Всё спокойно? Никто не объявлялся?

— Вроде нет. Сенька говорит, мол, и не сунутся, пока он рядом, — помрачнел одноклассник. — Но я в это не особо верю. Ему ещё за Владом приглядывать надо. Не поселишь же нас здесь всех вместе.

— За Владом весь Даймонес не охотится.

Щёки Вани порозовели. Несмотря на страх и постоянную тревогу, ему до сих пор льстило ощущение важности собственной персоны.

— Кто их разберёт, этих ангелов. Вечно пытаются спасти всех, путаются, ругаются, а от этого только хуже получается. Убрёл его Влад куда-то со своей Женькой, а теперь он на мне срывается, голодом морит.

— Да на, проглот! Приятно подавиться! И ты, Кать, тоже ешь, пока он тебе про меня ещё больших небылиц не наплёл, — послышался сзади голос Арсения. Ангел поставил перед нами большую тарелку с блинами, на самом верху которых стояла чашечка с мёдом и чайной ложкой, и удалился обратно на кухню, бормоча что-то о беспросветных лентяях.

* * *

Воспоминание об этом заставило меня невольно улыбнуться. Выглаживая свежевыстиранную блузку, я посмотрела на часы. До выхода оставалось почти сорок минут.

Да, наверное, о Ванькином переселении, равно как и об охоте на Фесту, я должна Диме рассказать. Случилось и ещё одно событие, довольно загадочное. Утром мне на телефон пришло сообщение от незнакомого номера. Оно гласило: "Я возвращаюсь в город. Со мной произошло кое-что важное, вашим ангелам стоит взглянуть. Это "кое-что" — человек, и он прилетает вместе со мной. Если сможешь, встреть нас с ним в аэропорту в семь часов. Корнел."

Сначала я удивилась. Перечитала сообщение несколько раз: может, оно и не мне вовсе? Может, он перепутал мой номер... но с чьим тогда? Фесты в стране давно нет, и он это прекрасно знал. Арсений? Маловероятно. Или он хотел написать Анне?

Пока я раздумывала, вдогонку первому пришло и второе смс.

"Нет, Катя, ты всё правильно поняла. В аэропорту в семь."

Тут же у меня в голове зазвучал недовольный голос Фесты:

"Будь осторожна, а то знаем мы свиданки с Корнелом. Боевой анжельский отряд по всему периметру не помешает."

Но ни к Арсению, ни к Анне обращаться мне лишний раз не хотелось. В конце концов, если бы Корнел хотел ангельского эскорта, он бы и написал им. И потом, вытаскивать Ваньку из дома небезопасно, а о том, чтобы оставить его без прикрытия, не могло быть и речи. К тому же, должна же быть и от нас с Димой какая-то польза? Я уже всё рассчитала: мы встретимся с Димой в пять, где-нибудь перекусим, поговорим, а затем съездим в аэропорт за Корнелом и его таинственным другом.

До выхода оставалось пять минут. Я, уже полностью одетая, доставала из сумки ключи, когда мой телефон зазвонил. Я взяла трубку, даже не обратив внимания на определитель номера, будучи совершенно уверенной в том, что это Дима.

— Я выхожу!

— Куда?— растерянно спросил голос, который определённо принадлежал не Диме. Родион!

— Не... неважно. Я приняла тебя за другого. Зачем звонишь?

— Невежливая ты какая-то.

Держа телефон у уха одной рукой, другой я неловко дёрнула за замочек сумки, и "собачка" осталась у меня в пальцах.

— Да блин! Что за такое!

— Пока цензурно, но эмоциональное состояние далеко от идеального, — озабоченно заметил Родион. — Всё в порядке?

— Да! Абсолютно! Прости, это не из-за тебя. "Молния" сломалась.

— Убедительно. Чем занимаешься?

— Ужин готовлю, — моментально соврала я и осознала две вещи. Первая: упоминать Диму в разговорах с Родионом мне до сих пор ужасно не хотелось. Вторая: я ощутимо проголодалась.

— Не хочешь встретиться?

— Прости, я... что? Зачем? — все мысли в голове разбежались, как обезумевшие тараканы.

— Просто поболтать, по-дружески, по-семейному, можно сказать. Сходим в кино, угощу тебя чем-нибудь дорогим и калорийным. Можем заглянуть в гости к Ивану с Арсением. Кстати, Влад, — который нас встречал и проводил к ангелу, это же Влад был, да? — задолжал мне пятьсот рублей. Сказал, что ему позарез надо, не хватало на подарок подруге. Я дать-то дал, ибо добрая душа, а вот спросить, когда вернёт, забыл как-то. Хотелось бы этот вопросец уточнить.

— Хочешь, я тебе номер Влада дам?

На пару секунд в трубке повисло молчание.

— Да что с тобой? Если по какой-то причине не хочешь меня видеть, так и скажи.

Замечательно. Что я скажу? "Ты прости, Родион, но всё слишком сложно. Ты мне хоть и дальний, но всё же родственник, и твоё поведение меня смущает вдвойне. И это при том, что у меня есть друг, который без пяти минут мой молодой человек. Приезжает он сегодня, и лучше бы ты смылся из моей жизни хоть бы на этот день, иначе я буду постоянно путаться в собственных мыслях и грызть себя, не понимая, за что."

Как же я не люблю всё, что нарушает мой внутренний порядок. В сложившихся обстоятельствах логика и здравый смысл — почти всё, что у меня осталось. Порой мне казалось, что среди этих демонов, ангелов и людей я — единственная адекватная личность. Мне нельзя это потерять, никак нельзя, не сейчас.

— Именно сегодня я занята. Надо уборку сделать, приготовить ужин, почитать по химии что-нибудь...

— Спорю на всё состояние моей семьи и на карьеру братьев, что о химии ты вспомнила только сейчас.

— Оно и плохо. Я всё ещё обычный человек, ученик школы, которому в ВУЗ предстоит поступать.

— Как хочешь. Тогда я перезвоню тебе завтра, — сказал Родион и положил трубку.

Я опаздывала на две минуты. Я защёлкнула сумку, проигнорировав сломавшийся замок, выскочила за дверь и запуталась пальцами в ключах, стараясь успокоиться. Зачем он снова ворвался в мою упорядоченную систему, заставляя меня теперь идти к остановке быстрей, заставляя меня завязывать шарф быстрей, заставляя меня дышать быстрей? Ненавижу торопиться. Скорее бы он уехал, правда.

Думаю, всё Троемирье разделяло в тот миг моё желание.

* * *

— Ну, как ты?

Этот вопрос мы задали друг другу одновременно, ещё не успев отдышаться от быстрого шага и видя на лице другого отражение собственной смущённой улыбки.

Дима выглядел свежим, отдохнувшим, даже почему-то загоревшим, несмотря на то, что на дворе стоял ноябрь, а ездил он далеко не в Таиланд. На плече он придерживал большую синюю сумку, наводящую на соблазнительные мысли о подарках.

— Я вообще отлично! — первым ответил он. — После всей этой фантасмагории поездки по миру отлично отвлекают.

— Даже с учётом похищений критами?

— Криоттами, — уточнил Дима. — Это было дело нескольких часов, да и закончилось благополучно. Знаешь, я даже думаю, что этот Эльтерно мог бы стать нашим союзником.

— С чего ты это взял?

Мы медленно шли по проспекту Ленина, одной из центральных городских улиц. По бокам мелькали вывески маленьких магазинчиков и кафе, а на верхних этажах геометрически неправильных зданий переливались электрическим светом эмблемы бизнес-центров, финансовых компаний и банков.

— Если я что-то и понял после общения с Матвеем и Фестой, так это то, что тёмный не всегда означает неправильный. Смотри сама: Корнел и Феста объединяются с Матвеем, Анной, Арсением — а всё потому, что против них играет что-то большое и совсем уже непонятное. Странные времена — странные союзы.

— Рассуждаешь так, как будто всю жизнь прожил среди них.

— Кто не учится быстро, тому ловить здесь нечего, — заметил Дима. — Магии в нас ни капли, зато мы можем использовать нашу логику.

— И что? Хочешь сказать, ты предлагаешь обратиться к этим... существам?

— Хорошо бы посоветоваться с тем, кто в этом разбирается.

— Сегодня прилетает Корнел, — сказала я. — Он написал, что с ним будет ещё кто-то.

— Значит, Корнелу ты доверяешь?

— Ну... Феста бы доверилась.

— Даже я заметил, что она... э-э... субъективна в этом вопросе, — усмехнулся Дима. — Зайдём сюда?

Мы спустились в одно из кафе — подобно многим в этом районе, оно было совсем маленьким, увешанным маленькими , похожими на ёлочные игрушками, веночками и деревянными талисманами, — взяли по чашечке кофе, чтобы согреться, и уселись за овальный столик рядом с окном. На улице снова начал идти редкий, похожий на манную крупу снег.

— Да, — продолжил Дима, помогая мне снять куртку, — конечно, у Корнела стоит спросить, тем более что он и сам с новостями, но...

— Ты уже сам связался с этим Эльтерно, или как его там, — догадалась я и нахмурилась. Для обыкновенного человека Дима позволял себе слишком много самостоятельности в подобных делах.

— Я намекнул ему, что знаю, в чём причина нарушения баланса во времени.

— Почему ты у меня такое трепло! Знала бы, не рассказывала!

— Не кипятись, я же не сказал ему, кто конкретно в этом виноват. Просто попытался вытянуть больше информации о том, что, как он сказал, у него украли. Вообще очень смешно было. Ты бы видела, как я там в приличном и чистеньком немецком парке чертил ножом пентаграмму, бормоча на латыни с жутким акцентом... Кажется, один случайный прохожий всё же заметил, чем я занимался, и пробормотал с ужасом что-то типа "Oh, dieses Russischen!.." Мою национальность с потрохами выдавала надпись на толстовке.

Я засмеялась.

— Обычное развлечение русских на отдыхе, что они хотели?

— Мда... Вот, а когда его величество соизволил телепортировать ко мне, тогда мы и побеседовали. Кажется, он пытался залезть ко мне в мозг, чтобы вытянуть инфу, но у него ничего не вышло, — уверенно сказал Дима.

— Почему?

— Не знаю. Я сразу это почувствовал и закрылся от него. Сам не понимаю, как это вышло, но лицо у него было очень удивлённое. А теперь о том, что я от него узнал: чёрный треугольник — артефакт из Даймонеса. Кажется, с помощью него там стирают маленьким демонам память после того, как отнимают их у родителей. Если верить Эльтерно, это одно из назначений. О других как демонам, так и криоттам известно только то, что они существуют.

— А белая половина?

— Фиг её знает. О ней я Эльтерно не спрашивал. Единственная информация, которую я выдал ему в обмен на сведения о чёрной части, это то, что весь Треугольник находится под охраной ангелов и ему и думать нечего её получить. Он вроде как и не особенно удивился. Пожелал удачи, сказал, если что, обращаться к нему за помощью...

— Ты! — внезапно громко всхлипнул кто-то у соседнего столика. — Ты... обещал... не можешь...

Плакала девушка, лет двадцати пяти на вид, русоволосая, тоненькая, почти анорексичная. Она стояла над сидевшей за столом парочкой — молодым человеком, имевшим крайне растерянный вид, и бойкой стройной брюнеткой.

— Ли.. Ли-за... — с усилием произнёс юноша. Я, как могла, старалась не подслушивать чужой разговор, но что-то в происходящем меня насторожило.

— Я не верю, наверное, вы ошиблись. Да и я ошиблась, знаете, у меня ужасная память на лица, — забормотала Лиза, едва ли понимая, что говорит.

Юноша медленно, как будто в трансе, провёл ладонью по лицу. Черноволосая соседка беспокойно повернулась к нему.

— Юра, всё хорошо, — вкрадчиво пропела она, — я рядом.

Дождавшись, когда Юра отнимет ладонь от лица, она обхватила его за шею и страстно поцеловала. Лиза растерянно икнула, глотая слёзы. Мне и Диме, сидевшим позади, было отлично видно, как с кончика указательного пальца брюнетки соскользнула алая искра и пробралась Юре за ворот. Он отстранился и взглянул на Лизу снова — твёрдо и холодно.

— Девушка, в чём дело? — спросил он. — Если вы и правда не различаете людей, так хотя бы имейте такт, что ли.

Лиза попятилась, спотыкаясь о диваны и дрожащим голосом извиняясь перед ними за это. Наткнувшись спиной на ручку входной двери, она широким движением рукава вытерла лицо и вышла на улицу. Через окно было видно, как она в растерянности стоит снаружи и смотрит на вывеску. Качает головой. Отходит. На миг прижимает ладонь к глазам. Опять качает головой и останавливается.

Дима взглянул на меня.

— Демон на задании? — тихо спросил он. Я кивнула. Было похоже на правду.

— Может, мне стоит...

— Нет. Мы ничего не можем сделать. Так всё устроено. Такие у них задания.

Краем глаза я видела, как демонша, оставившая Юру в покое, со скучающим видом крутит соломинку в бокале. На лице у неё была написана невыразимая тоска. Ей и самой-то этот Лишённый нужен, как пингвину лыжи.

Конечно, это не оправдание, и вообще ничто не может быть оправданием хладнокровному перелому чужих судеб. Тем более что эти двое наверняка представляли для Тьмы определённую опасность и могли сделать для человечества нечто очень важное. А я? А что я? Я и учёбу начала забрасывать, и помочь в приближающейся войне ничем не могла. Я сказала Диме правду: мы, люди, не могли сделать совсем ничего.

* * *

— Просто отлично! — хрипло выкрикнул Арсений. — А если так?

Он поднялся с пола, закрылся крыльями, спрятавшись за ними, как за щитом, и высунул наружу одну правую руку. По ней обманчиво мягкими и тёплыми волнами разливался свет. Юноша-швед, которого Корнел привёл в квартиру ангела и представил как Эрика Юнссона, с сомнением пожал плечами.

— Ты же на ногах не стоишь, — заметил он. Созданный Арсением межлингвистический барьер позволял как нам понимать его язык, так и ему самому разбирать то, что говорили мы.

— Я сказал: давай!

Эрик вытянул свою правую руку — она не светилась, по ней не пробегало никаких волн, не мелькало искр, одним словом, это была обыкновенная человеческая рука. Тем, что делало её опаснейшим оружием, являлись маленькие наручные часы, мирно тикавшие на ладони.

Не отрываясь, швед смотрел на циферблат и хмурился. Его брови подёргивались. Я, как и остальные, стояла на безопасном расстоянии, но когда губы Эрика зашевелились, мне захотелось оказаться как можно дальше отсюда. Желательно, на другом континенте.

Оттуда, где мы стояли, циферблат было не разглядеть, однако я готова была поспорить, что минутная стрелка часов задрожала и рванулась назад. По воздуху пробежала бесцветная рябь, а в следующее мгновение Арсений, не сумев сдержать крика, оказался подброшен в воздух и растянулся на полу.

— Как ты это делаешь? — уже в десятый раз восхищённо спросил Ванька. Не то чтобы он был наибольшим трусом из всех нас... просто на шкафу сидеть и в самом деле удобнее.

— Я просто представляю, — скромно ответил Эрик. — Вижу в своей голове, как он спотыкается и падает. Трудно объяснить... Я обманываю себя, рисуя фальшивые воспоминания. Говорю: вот так оно и было две минуты назад! И часы делают так, как мне нужно.

— Меняя не только время, но и пространство, — пробормотал Арсений, потирая ушибленный при падении локоть. — Против этого нет приёмов. Я выставлял любые щиты. Мог бы, конечно, ударить по нему, но часы бы защитили его.

— А я говорил, — негромко заметил Корнел. Демон, единственный из всех, не жался у двери, а полусидел-полулежал на диване, лениво поглаживая бархатную обивку.

— И давно ты в себе открыл эту способность? — спросила Анна. Девушка-ангел, и прежде имевшая измученный вид, теперь выглядела откровенно больной. Несколько минут тому назад, столкнувшись с Арсением в коридоре, я шёпотом спросила у него, не знает ли он, в чём дело.

— Чувства. Не находят ни ответа, ни выхода, — туманно пояснил ангел. Я перерыла в памяти всё, что знала об анжельцах, и предположила:

— Матвей?

— Думаю, да. Но она об этом никогда не говорит. И советую не спрашивать.

— Ей надо вернуться домой, здесь ей физически плохо!

— Правда? Скажи ей об этом.

Больше к этой теме мы не возвращались.

Тем временем Эрик помог Арсению подняться и сам сел на диван рядом с Корнелом, вопросительно взглянув на последнего.

— Я не сделал ничего неправильного? — с тревогой спросил он. Корнел успокаивающе кивнул шведу:

— Он же сам напросился. Зато теперь мы знаем, — продолжил он, обращаясь уже ко всем, — что блоков против этого одарённого юноши нет не только у демонов, но и у ангелов. Ещё у меня есть смутное чувство, что Эрик не один такой. В конце концов, неспроста всё Троемирье так зашевелилось. С той стороны просачивается нечто, — он неопределённо дёрнул плечом, — и оно даёт потомкам синмагов силы, которых у них быть не должно.

— Но зачем? — спросила Анна.

— Война? — предположил Ванька, спрыгивая со шкафа. — Их готовят выступать против кого-то?

Вечно у него какие-то эпические фантазии, то Феста-супергерой, то это...

Однако Арсений, к моему удивлению, неохотно кивнул.

— Я тоже так думаю. Надо связаться с Коллегией. Дела принимают очень плохой оборот.

— А что будет со мной? — прервал его Эрик. — Вы что, оставите меня здесь?

В его голосе прозвучало сомнение. Ещё бы, в его глазах почти все мы ещё дети — за исключением, пожалуй, Арсения, который по человеческим меркам был младше его максимум на год-другой.

— Придётся. В Швеции и даже в Питере присматривать за тобой сложновато. Мало ли что ты натворишь со свежеприобретёнными способностями? А пока что мы избавимся от всех часов в доме. Для твоей же безопасности,— ответил ангел.

Неожиданно Корнел потянулся и встал с дивана.

— Мне пора. В дороге я получил сигнал SOS, ну, если можно так сказать, от своей знакомой. Надо бы с ней встретиться.

— Эта знакомая — не Феста? — с интересом спросил его Ванька. Корнел мельком взглянул на него, как на маленькое жужжащее насекомое.

— Нет. А напоследок, Эрик, покажи-ка свои способности ещё раз. Но не на мне. Разбей вон ту вазу...

— Эй! — воскликнул Арсений.

— ... и склей её. Причём на часы постарайся не смотреть. Представляй их мысленно и делай то же самое.

Все тут же уставились на послушно кивнувшего Эрика, который завёл руку с часами за спину и закрыл глаза. Видимых движений он не делал никаких, но казалось, будто он покачивается, как тонкое дерево на сильном ветру.

Мы ждали, затаив дыхание и искоса поглядывая на несчастную обречённую вазу. Прошло около минуты. Ничего не происходило.

— У вас что-то не так? — с любопытством поинтересовался Дима, только что притащивший из кухни пакет с апельсиновым соком и большую грушу.

— Не выходит! — простонал Эрик. — Пространство отказывается меняться! Его будто зацементировали!

— Бывает,— посочувствовал Дима и откусил кусочек от груши. Арсений посмотрел на него первым. Затем, что-то почувствовав, к нему повернулись Анна и Корнел. Последними замолчали перешёптывающиеся Ванька и Эрик.

— Что?

— У меня появилось смутное подозрение. Это могло бы многое объяснить... А ну пошёл отсюда, — сказал Арсений.

— В каком смысле?! — возмутился Дима, но я уже начала понимать, в чём дело, и ответила ему, легонько подтолкнув в плечо:

— Выйди из комнаты. А Эрик попробует ещё раз.

Когда Роднев послушался, Эрик ещё раз попытался разбить вазу, и у него это получилось безо всякого труда. Правда, при этом швед так нервничал, что осколки вазы разлетелись по всей комнате, словно от взрыва гранаты. Лицо Арсения просияло. Он позвал Диму обратно в комнату и приказал Эрику восстановить вазу. У того ничего не вышло.

— Ну что, теперь догадался, почему криотты приняли тебя за синмага? — спросил ангел у Димы.

— Не-а.

— У всякой силы должна быть противоположность. Если у демонов это ангелы и наоборот, то при появлении разрушительных антипространственных сил у синмагов не могло не возникнуть антипода. Того, что могло бы сохранить порядок во времени и пространстве. Людей, оберегающих правила и логику Внешнего мира. Тех, кто не творит магию сами по себе, но сводит на нет чужое вмешательство...

— Таких, как я, — закончил Дима. — Нейтрализаторов.