Triquetra (гет)

It looks like Christmas

Christmas in hell!

Pennywise “Christmas In Hell”

Время летело с невероятной скоростью. Не успели хогвартские ученики оглянуться, как уже наступили долгожданные рождественские каникулы. И впервые за все годы учёбы Гарри собирался провести их не в школе: он уехал вместе с друзьями в дом крёстного.

Несмотря на надвигающийся праздник, штаб показался ему непривычно пустым, так как члены Ордена всё ещё пребывали в командировках. Однако юношу удивило присутствие в доме магглы, более того, оказавшейся кузиной Сириуса. Гарри уже видел её издалека, перед отправкой в Румынию.

Удивлены оказались и близнецы Уизли, заскочившие в Штаб одним декабрьским днем и столкнувшиеся с незнакомой девушкой в коридоре третьего этажа.

— Куда это мы направляемся? – поинтересовался Фред.

— Гуляем, – осторожно ответила Эстель и отвернулась с твердым намерением убежать от незнакомца.

— Эй, не бойся, мы не кусаемся! – как из-под земли перед девушкой вырос ещё один рыжик. Или это был тот же самый? Эстель растерянно обернулась.

— А, вы близнецы? Зачем же меня так пугать! – выдохнула она с робкой улыбкой.

— Я Фред, – представился первый. – А это Джордж, – добавил он, указав на брата. – А ты кто?

— Эстель. Я... – она запнулась и наморщила лоб, – как же это называется... сквиб, точно!

— Сквиб? – близнецы переглянулись. – Что ж, сквибам у нас почет, – улыбнулся Джордж.

— А также слава и уважение, – добавил Фред. – Конфетку хочешь?

Эстель пожала плечами и взяла протянутую желтую карамельку.

— Спасибо, – но едва только она успела почувствовать лимонный вкус, то превратилась в большую красивую канарейку. Близнецы покатились со смеху. Но через несколько минут, когда последние перья Эстель выпали, они были обескуражены слезами в глазах разыгранной девушки. В них было столько обиды невинного ребенка, над которым подшутили взрослые ребята, что Фред растерялся, а Джордж подошёл к девушке ближе и приобнял её за плечи.

— Ты чего? Это же просто шутка!

Эстель скинула его руки и сердито взглянула на Джорджа.

— Если у вас такие шутки, то мне и подумать страшно, что вы делаете взаправду! Вы же знаете, что я беззащитна и ничем не смогу ответить! Я подумала, что навсегда останусь канарейкой! Представляете, что я почувствовала?

— Страх, со скрежетом ползущий по твоей спине, – отозвался Фред.

— Ужас, накатывающий волной и пожирающий твои внутренности, – добавил Джордж.

— Тоску по простым человеческим слабостям, – продолжал Фред.

— И мысль: рожденный ползать – летать не может, – закончили они хором.

Эстель пару секунд молчала, а потом не выдержала и рассмеялась.

— Господи, на вас двоих невозможно сердиться!

И вправду, невозможно, потому что буквально через несколько дней Эстель и Джордж были чуть ли не лучшими друзьями. Но не все встречи в Гриммолд-Плейс были для неё так приятны. Рэму пришлось минут двадцать успокаивать девушку, со страхом рассказавшую, что столкнулась с вампиром: «Кожа бледная, глаза темные, нос такой хищный...» На деле вампир оказался Северусом Снейпом, от которого Эстель потом шарахалась ещё с неделю.

За день до сочельника Эстель с утра пораньше ушла вместе с Сириусом-псом, которого она постоянно сравнивала со своим Блэком, настолько они были похожи. Сириус очень привязался к новоприобретённой сестрёнке, поэтому сам вызвался стать её опекуном. Им необходимо было пройти через финальную стадию бюрократических заморочек, после чего Эстель официально стала бы членом семейства Блэков.

— И я дам тебе свою фамилию, – сообщил Сириус.

Девушка махнула рукой.

— Да зачем, Сириус? Меня устраивает и Норвуд...

— Я так хочу, Эстель. Хоть наш род и не представляет из себя ничего хорошего, но я хочу, чтобы ты получила все свои законные права.

Эстель опустила глаза.

— Просто... мне кажется, что я как-то предаю своих приемных родителей. Они ведь вырастили и любили меня.

Сириус ободряюще положил руки на плечи кузины.

— Эстель, ты не предашь их, пока любовь к ним будет жить в твоём сердце.

Но вся бумажная волокита должна была пройти в маггловском мире и обязательно в присутствии Сириуса.

— Это же небезопасно! – восклицал Люпин. – Появление Сириуса в Лондоне, пусть даже и маггловском, – не слишком удачная идея.

— А магглы тут причём? – возразила Эстель. – Они же не знают про Абзакан.

— Азкабан, – поправил Сириус и невесело усмехнулся. – И они меня знают, поверь. Ты разве не помнишь, что было три года назад? «Разыскивается: сумасшедший маньяк Сириус Блэк».

Эстель нахмурилась, напрягая память, и вскоре удивлённо приподняла брови.

— А ведь правда, как я могла забыть! То-то мне твоё имя показалось знакомым… Но во всех этих офисах людям нет дела до всяких якобы маньяков, поверь мне!

— А я опять же повторю, что это безрассудно! Авроры могут быть везде... – гнул своё Рэм, но Блэк прервал его на полуслове:

— Лунатик!

— Что? – огрызнулся Люпин, и одновременно с ним удивлённо отозвалась Эстель.

Сириус сначала ничего не понял, а потом расхохотался.

— Отлично, двое лунатиков нашли друг друга! Слушай, Луни, мы будем осторожны, о’кей? – не дожидаясь ответа, Сириус превратился в пса. Эстель завороженно наблюдала за процессом, а потом, нехорошо улыбаясь, подошла к Блэку с поводком в руках. Пёс обречённо заскулил.

* * *

Вернулись оба Блэка, как говорится, усталые, но довольные. Эстель попросила Рэма о разговоре в кабинете, чтобы рассказать кое-что «по секрету».

— Я остановилась, чтобы купить журнал, уже расплатилась, а рядом заметила бабульку с ребёнком и подала ей сдачу. Она меня задержала и отдала вот это, – Эстель вытащила из кармана круглый алмазный кулон на светлой цепочке.

У Рэма округлились глаза.

— У нищенки оказался алмаз?

Эстель увлечённо кивнула.

— Вот-вот, я спросила её об этом. А она сказала, что недавно во сне ей явилась девушка-ангел и сказала, чтобы она должна отдала кулон девятой встречной девушке в канун Рождества. И она сказала, что он настоящий и очень старый.

— Странно, – пробормотал Люпин.

— Но это ещё не всё. Когда я вертела кулон в руках, мне почудилось, что в камне я увидела орла. А потом он исчез.

— Рэм! – послышался голос Сириуса с порога. – Там вернулись Кингсли и Эммелина.

Люпин кивнул и, взглядом извинившись перед Эстель, вместе с Сириусом направился в зал собраний. «Странные дела происходят, – подумалось ему. – Мне в кулоне видится барсук, ей – орел...» Но достигнув дверей зала, Люпин отогнал назойливые мысли и зашел внутрь.

Эстель осталась одна в кабинете. Она прошла к массивному столу в надежде найти что-нибудь почитать. Но на столе лежали лишь пергамент и перья, к которым она никак не могла привыкнуть. Но под одним из свитков она увидела раскрытую тетрадь с записями на латыни. Девушка мысленно возликовала и опустилась в кресло, буквально проглатывая строчки.

«Ведьма Тевто раскрыла мне тайны, которые знал только страшный мне Сменобраз. Когда-нибудь потомок мой узнает, что он проклят Смертью. Это ужасная, вредоносная сила. Если проклятый убьёт живого человека, то она вырвется и принесёт смерть тому, кого любит проклятый. А любить он будет отчаянно и беззаветно, но безнадёжно...»

На этом запись обрывалась. Эстель пробормотала:

— М-дэ, – и пролистнула тетрадь дальше. Следующая запись на латыни звучала в стихах, но в переводе получался какой-то сумбур:

«Великие строители вложат души свои в лучшие творения земли – самоцветы, о которых поколениями будет идти молва; в глубине их будут видны благородные звери; через тысячи лет они соберутся вновь, двое на двое, разрушение и мир. Смерть породит лишь смерть, но живительный огонь принесёт всем спасение».

Брови Эстель сами собой поднялись, но тут её окликнули из коридора. Девушка поспешно запрятала тетрадь под гору свитков и выбежала из кабинета, столкнувшись с Джорджем.

— А я тебя ищу, звезда моя, – сообщил Джордж.

— Снова хотите превратить меня в канарейку? – нарочито подозрительным тоном поинтересовалась девушка.

— На этот раз я планировал испытать на тебе Пингвиньи Леденцы, – на полном серьёзе заявил Уизли.

— Меня уже предупредили, что из рук рыжих близнецов ничего брать нельзя, – в тон Джорджу ответила Эстель.

Через несколько секунд молчания они оба разразились смехом и направились на кухню.

* * *

С самого утра следующего дня Гарри мучило необъяснимое, смутное чувство. Мерлин знает почему, но ему казалось, что сегодняшний день не принесёт хороших новостей. И позже ему бы хотелось отдать всё, чтобы это предчувствие не оказалось верным.

Первая половина дня прошла в предпраздничной суете, ничего не предвещало беды. Но она всё-таки пришла. Около четырёх вечера появился Артур Уизли.

— Люциус Малфой и Лестранги сбежали из Азкабана, – объявил он, едва оказавшись в камине.

Сидящие на кухне маги дружно охнули.

— Там же оставались верные Министерству дементоры! – воскликнул Сириус.

— Их становится всё и меньше, поэтому узники и смогли сбежать, – развел руками Артур.

— А не удалось проследить за их перемещением? – спросил Рэм.

— В Азкабане не установлены аппарационные датчики, поэтому нет. Сейчас в тюрьме усиливается охрана, накладываются дополнительные защитные заклинания, но факт остаётся фактом: теперь побегов можно ждать в любой момент.

* * *

Но как бы то ни было, портить праздник из-за Пожирателей Смерти не хотелось никому. Около полуночи все обитатели двенадцатого дома собрались за одним столом и готовились произнести добрый тост в честь Рождества. Эстель сидела рядом с Рэмом. К празднику она вытащила из чемодана своё лучшее (и единственное) платье – черное, с открытой спиной. Тёмные волосы она собрала красивой сиреневой заколкой, а на шею надела алмазный кулон. Словом, когда она спустилась вниз, несколько раз теряя равновесие на каблуках, встречающий её Люпин был весьма впечатлён. Рэм положил в карман пиджака малахит матери. Он не совсем понимал, зачем делает это, но ему сейчас хотелось почувствовать с ней хоть какую-то связь.

Когда пришло время разливать вино по бокалам, Рэм подал один из них Эстель, и от соприкосновения пальцев оба почувствовали, будто по их телам пропустили электричество. За эти несколько секунд Рэму показалось, что он видит пылающий клинок, слышит раскат грома и чувствует холодное прикосновение серебра, опаляющее кожу. Эстель отдёрнула руку и смущённо поблагодарила. Рэм, в свою очередь, опустил глаза и уткнулся взглядом в её алмазный кулон. «...от союза двух хранителей Самоцветов родится дитя, которое принесёт либо мир, либо хаос», – вспомнилось ему. Люпин пораженно отвернулся и попытался привести бешеный поток мыслей в порядок. Малахит и алмаз, барсук и орел, Хаффлпафф и Равенкло... быть того не может...

Пока Рэм пораженно осознавал, что он на самом деле выяснил, вино было налито, бокалы подняты и одновременно с их звоном раздался громкий хлопок. Посреди комнаты появилась Тонкс, сгибающаяся под тяжестью тела Чарли Уизли.

В первые мгновения никто не знал, как реагировать. Только у Гарри в мозгу пронеслась одна мысль: «Предчувствия его не обманули...». А близнецы, оказавшиеся к молодой волшебнице ближе всего, бросились к ней на помощь. Вместе они опустили Чарли на пол.

— Он ведь не мертв? – слабеющим голосом спросила Джинни.

Тонкс взглянула на окруживших её людей и отрицательно помотала головой, не в силах говорить. Старшие Уизли бросились к сыну, Молли начала ронять слёзы, а Артур растерянно взглянул на девушку.

— Что случилось?!

Тонкс всхлипнула.

— Не молчи, ради Мерлина! – хором взмолились Фред и Джордж.

Нимфадору усадили на стул, и она начала свой рассказ:

— Мы возвращались из таверны, где праздновали Рождество. И вдруг прямо перед нами аппарировали трое Пожирателей! Мы сначала растерялись, а когда в нас метнули первое заклинание, сразу стали защищаться. В Беллатрикс попал Телобинт, поэтому её муженёк решил ретироваться под шумок. А на Малфоя я успела наложить Анти-Аппарационное заклятье. Он не сдавался, почти сумел попасть в нас смертельным лучом, и Чарли пришлось тоже произнести Аваду. И...

— И?! – хором произнесли все.

— Он попал в Малфоя, убил его. Но за несколько секунд до конца Малфой успел выкрикнуть какое-то проклятье. И Чарли упал, как подкошенный. Я подумала, что он умер, но пульс прощупывался.

— Что за проклятье? – быстро спросил Сириус.

— Не знаю, но звучало оно, кажется, так: «Dedo sua mortis».

Слушатели вопросительно взглянули на Люпина. Тот соображал.

— По-моему, это проклятье Переноса Смерти. Люциус понял, что не спасется и «передал» Чарли часть своей смерти. Это заклинание используется редко, но оно всегда действенно. После наложения заклятья человек может выжить только 3 дня, 3 часа и 33 минуты.

— Но ведь есть какое-то контрзаклинание? – прошептала Молли.

Люпин задумался.

— Не думаю. Заклинание необратимо.

Рон крепко прижал плачущую Джинни к себе. Но тут Люпин спохватился:

— Подождите, нет, есть способ! Необходимо обычное Пробуждающее зелье, но настоянное на особом редком камне... таафеите.

— Вы шутите? – Гермиона побледнела. – Его же невозможно достать. Эти камни есть только в Китае и Шри-Ланке, да и стоят баснословно дорого!

— Деньги найдутся, – негромко заметил Сириус.

— Давайте перенесём Чарли в комнату, – предложил Фред и на пару с Джорджем подхватил брата, осторожно вынося его из комнаты. Все Уизли поспешили за ними. Тонкс понуро сидела на своём месте. Рэм подошёл к ней и положил руку на плечо.

— Ты ранена, – констатировал факт Люпин и пробормотал Заживляющее Заклинание. Царапина на предплечье Тонкс затянулась. Девушка вопросительно взглянула на стоявшую рядом с Сириусом незнакомку.

— А кто вы? – поинтересовалась Тонкс.

— Эстель, – и после секунды колебаний та продолжила, – Блэк.

Рэм быстро объяснил Тонкс происхождение Эстель.

— А откуда ты узнала о магии? – спросила Тонкс.

— Если в двух словах, то я видела, как на Рэма напал вампир...

— ...и спасла мою шкуру, – вставил Рэм, с улыбкой глядя на Эстель.

— Да, – просияла девушка. – А потом мы с Рэмом подружились, и он так много рассказал мне о магии!

— И ты привёл её к нам в дом? – поинтересовалась Тонкс.

— Тонкс! – шепотом одёрнул её Люпин, а Сириус вступился:

— Я благодарю небо за то, что в нашей семейке появился редкий человек, не испорченный блэковским воспитанием.

— А этот рыжий парень... он твой друг? – решила сменить тему Эстель, обратившись к Тонкс.

— Да, – не смогла сдержать улыбки Тонкс, – он классный, – словно испугавшись собственных слов, она прикусила язык и уткнулась в плечо Рэму, вновь всхлипнув, а тот успокаивающе поглаживал её по спине.

— Я, наверное, пойду, – тишину нарушил голос Эстель, и затем торопливый стук каблучков. Нимфадора украдкой посмотрела на оппонентку и надменно улыбнулась, встретив с трудом сохраняющий сочувствие взгляд Эстель. Сириус с удивлением отметил совершенно несвойственную Тонкс спесивость. А когда Люпин обернулся, то лишь взглянул вслед быстро удаляющейся Эстель.