Но Йоко Наруко, или дочь Курамы (гет)

Саске очнулся лишь тогда, когда на его лицо брызнули редкие капли алой крови. Он удивлённо моргнул и коснулся щеки, ощущая что-то мокрое, а после убрал ладонь, посмотрев на неё. Подушечки пальцев были красными.

Он подняв взгляд, и его глаза в удивлении расширились: перед ним стояла Наруко. Её спина казалась такой хрупкой и сильной одновременно, что мальчик потерял дар речи. А потом но Йоко подняла руку, выдёргивая из неё оружие Момочи. Кровь заструилась сильнее.

— Чего столбом стоишь? — зло спросила девочка. — Я не собираюсь каждый раз тебя спасать.

— Я… — рассеянно начал было он.

— Защити Сакуру и Тадзуну, а я пока разберусь с этим, — прервала его девочка.

Она удобнее перехватила катану в руке. Оба её глаза заалели, а черты лица заострились. Полоски стали ещё чётче, чем в повседневной жизни, а аура вмиг потяжелела, пропитываясь чем-то мерзким, ядовитым и кислотным. Таким, что сожжёт любую преграду на своём пути.

Саске услышал, как сглотнула Сакура.

А потом у неё начали расти самые настоящие лисьи ушки, рыжие-рыжие, с чёрными пятнышками на кончиках. Ногти заострились, превращаясь в когти, тело окутала рыжеватая, едва заметная чакра, а по ногам бил самый настоящий пушистый хвост.

Наруко была похожа на лисицу, такую же хищную и опасную. От неё веяло мощью: такой, которой Саске даже от родного брата не чувствовал. Будто… Будто но Йоко была самым настоящим демоном: опасным и смертоносным. И будто бы всё это время жители Конохи были правы.

А в следующую секунду девочка исчезла, сорвавшись с места, да так быстро, что Учиха даже глазом моргнуть не успел. Была — и нет.

— Похоже, она решила вас бросить, — усмехнулся Момочи, но в следующую же секунду отпрыгнул в сторону, ощущая болезненный спазм во всём теле.

Нукенин резко развернулся лицом к озеру. Какаши всё также находился в водяной тюрьме без возможности шевельнуться. А вот рядом с клоном Забузы стояла Наруко. Она держала клона за плечо, вливая в него свою дикую ядовитую чакру. В какой-то момент клон просто лопнул, подобно шарику, и капли воды упали обратно в озеро. Хатаке, оказавшись на свободе, не стал медлить, а побежал к Забузе, складывая печати.

Момочи чувствовал, что его каналы чакры горят. Было жарко и горячо, его тело будто изнутри разъедало. Но, несмотря на все болезненные ощущения, ниндзя даже глазом не дёрнул, лишь крепко сжал зубы и Обезглавливателем раскрошил жалкую каменную стену, созданную Хатаке.

А затем нукенин сложил печати. Хатаке мгновенно принялся повторять за ним, опережая на долю секунды благодаря своему шарингану. Две одинаковые техники столкнулись, водопадом обрушиваясь на землю. А затем ещё и ещё. Сакура вскрикнула: вода была ледяной. Саске поёжился, а Тадзуна смачно выругался.

Но всё внезапно прекратилось, будто буря затихла в один миг.

В воздухе просвистели две тонкие иглы, а после пронзили шею Момочи. Тот дёрнулся, не успевая сложить последнюю печать быка, и техника Какаши обрушилась на него водяной лавиной, погребая под собой.

Когда же копирующий ниндзя понял, что что-то произошло, он поспешил убрать лишнюю воду. Наруко была тут как тут. Настороженно присев рядом с нукенином, она коснулась его сонной артерии, прощупывая пульс. Его не было.

— Он мёртв, — известила всех но Йоко и подняла взгляд на ветку ближайшего дерева.

Там стоял высокий худощавый парнишка, если судить по фигуре. Его лицо скрывала маска Чистильщика Тумана — особого отряда в Киригакуре, который занимался выслеживанием нукенинов и их убийством. Однажды Наруко тоже выполняла подобную работёнку, после чего смело признала её не самой приятной.

— Я заберу его, — холодно сказал мальчик и приземлился рядом с Забузой. Между его пальцами были зажаты тонкие сенбоны.

— Оинин? — в тон ему спросила Наруко. — Поздно пришёл.

— Пришёл как смог. Я вас спас, а теперь мне пора идти. У меня было задание убить Забузу Момочи, и я его выполнил.

— Хорошо. Забирай его.

Но Йоко встала и отошла в сторону. Мальчишка подхватил тяжёлое тело Забузы, будто оно ничего не весило, взял его меч и растворился в воздухе, оставляя после себя лишь приятный запах каких-то полевых цветов.

Судя по комплекции юноша был не намного старше Наруко, но уже выполнял столь опасную работу, что заставило девочку лишь тяжко вздохнуть: в Кири всегда было плевать, сколько тебе лет или что ты думаешь. Тебе сказали убить — убивай. Сказали найти и пытать — пытай. И плевать, десять тебе лет или тридцать. Встал на путь шиноби, так будь добр его соблюдать.

Девочке не нравилось подобное отношение, а потому она была даже рада, что являлась шиноби Конохи, а не Кири. С другой же стороны, деревня Листа не была идеалом. Там, наоборот, слишком мягко относились к детям-шиноби: та же Сакура была типичным представителем ребёнка-цветочка, который никогда не задумывался о том, что на самом деле означает быть ниндзя.

Через пару секунд тишины Какаши слабо осел на землю, хрипло говоря, что этот бой измотал его: привыкнув к мирной жизни он оказался совсем не готов к пусть и короткому, но довольно тяжёлому бою с серьёзным противником.

— Мы поможем вам дойти, — сказал Саске, помогая учителю встать и становясь его опорой: Хатаке облокотился на мальчика почти всем весом. Собственные ноги подводили мужчину.

— Пойдёмте. Опасно здесь оставаться, — произнесла но Йоко.

Она вновь стала прежней: лисьи черты испарились, будто их никогда и не было, а глаз вновь обратно стал голубым, как у Кушины. Хатаке чуть улыбнулся: его ученица сейчас была так похожа на свою мать!

Они медленно шли в полной тишине. Спустя какое-то время Саске заменил Тадзуна, оказавшийся более крепким, чем мальчишка. Какаши, который чуть пришёл в себя, стал увереннее идти, но всё равно периодически спотыкался о камни на дороге.

— Кто такие джинчурики? — внезапно спросила Сакура, плетущаяся где-то в конце.

Наруко обернулась к сокоманднице, глядя на неё во все глаза, от чего девочке стало как-то неловко. Она попыталась отвести взгляд, приковывая его к пейзажу, но легче от этого не стало.

— Ты серьёзно? — вкрадчиво спросила но Йоко. — Возможно, я повторюсь, но ты уверена, что именно ты — лучшая ученица в классе?

— Можешь не отвечать на мой вопрос, — огрызнулась в ответ Харуно.

— Вообще-то я тоже не знаю, кто это, — внезапно заговорил Саске. — Какое отношение ты имеешь к джинчурики?

Но Йоко вновь посмотрела на дорогу перед собой, разворачиваясь обратно. Она никак не ожидала, что в академии будут умалчивать о самом факте существования в этом мире джинчурики. С одной стороны, это было хорошо: меньше вопросов, но с другой ужасно: дети выпускались необразованными, не зная всей правды об этом мире.

— Джинчурики — это люди, чьи тела не более, чем сосуды для биджу, — ответила Наруко. — Я джинчурики Девятихвостого. Тринадцать лет назад Четвёртый Хокаге пожертвовал своей жизнью и жизнью моей матери, чтобы запечатать во мне Кьюби.

Сакура поджала губы, а для Саске всё стало на свои места. Так вот, значит, почему жители Конохи так ненавидели но Йоко: они видели в ней Кьюби, а не ребёнка. Это всё объясняло, но никого не оправдывало.

Учиха вновь подумал о том, как же несправедлив этот мир.