Удивительные приключения Бильбо, сычика-эльфа из Кунира, или Туда и Обратно (джен)

Пещерные совы долго стояли перед ходом и спорили. и наконец Торин произнёс речь:

— Настало время для того, чтобы высокочтимый Бильбо, проявивший себя за долгое время пути как превосходный компаньон, как сычик, исполненный отваги и находчивости, поражающими несоразмерностью с его небольшим ростом, и, если я могу так выразиться, наделенный запасом удачливости, который превышает обычный, отпущенный судьбой… Настало, повторяю, время для того, чтобы он оказал нам услугу, ради которой его включили в нашу Компанию, и заработал обещанную долю.

Вы уже знакомы со стилем Торина в исключительно важных случаях, поэтому не буду пересказывать его речь дословно. Он распространялся ещё довольно долго. Случай был действительно важный, но Бильбо овладело нетерпение. Он тоже достаточно хорошо изучил Торина и сразу сообразил, к чему тот клонит.

— Если от меня ждут, чтобы я первым вошёл в потайной ход, о Торин Дубощит, сын Трейна, да будут полёты твои бесконечны, — сказал Бильбо с раздражением, — то так и скажите! Я мог бы, конечно, отказаться. И так я уже вызволял вас дважды, а это в сделку не входило, так что кое-какую награду я уже заслужил. Но, как говаривал мой отец, «третий раз — самый главный». И пожалуй, я не откажусь. Я теперь больше верю в свою счастливую звезду, чем в былые времена. — Он имел в виду прошлую весну, перед тем как покинул родной дом, но ему казалось, что то было несчётное количество восходов назад. — Ладно, чтобы отвязаться, я согласен заглянуть туда разок. Кто составит мне компанию?

Он не ожидал, что раздастся хор добровольцев, поэтому и не был разочарован. Фили и Кили явно чувствовали себя неловко и переминались с лапы на лапу. Все остальные даже и не скрывали своего нежелания присоединиться к Бильбо — все, кроме старого Балина, вечного караульного, который очень привязался к сычику-эльфу. Он сказал, что во всяком случае зайдёт внутрь и, может быть, даже сделает с десяток шагов, чтобы в крайнем случае было кому позвать на помощь.

Что я могу сказать пещерным совам в оправдание? Что они были намерены щедро заплатить Бильбо за его услуги. Раз они взяли его специально для того, чтобы он делал за них трудную работу, то и не возражали, чтобы он её сделал, коли сам не против. Но они непременно выручили бы его из беды, как поступили уже в начале путешествия при встрече с желтодушками, когда у них ещё не было никаких причин быть ему благодарными. Что правда, то правда: пещерные совы не герои, а расчётливые птицы, превыше всего ставящие собственное благополучие; попадаются пещерные совы хитрые и коварные и вообще дрянные. Но есть и вполне порядочные, вроде Торина с Компанией, только не надо ждать от них слишком многого.

На бледном небе, запятнанном чёрными облаками, показались звёзды. Сычик-эльф юркнул в заколдованную дверь. Идти внутри Горы оказалось делом несложным. Это вам не крысиные низкие туннели и не корявые подземные ходы масковых сипух. Коридор в Горе был сделан пещерными совами в расцвете их могущества и мастерства: прямой, как по линейке, с гладким каменным полом и гладкими стенками, он шёл под уклон ровно и плавно, куда-то в таинственную черноту.

Через короткое время Балин пожелал Бильбо удачи и остался стоять посреди туннеля, откуда ещё виднелись неясные очертания входа в ход и, из-за особого устройства туннеля, шелестящий ухающий шёпот пещерных сов слышался совсем близко. Затем Бильбо достал свою замечательную крупинку и зажал её в лапе и стал красться по туннелю вглубь и вниз. Напуганный преувеличенно громкими отголосками эха, он превзошел себя самого в бесшумности и осторожности. Он дрожал от страха, из-за него же сжав перья так плотно, что казался малюсеньким совёнком, но в его больших глазах были написаны решимость и суровость. Ведь он был далеко не тот сычик-эльф, который вылетел когда-то из родного Кунира, забыв даже выполнить обязательный ритуал прощания с сагуаро!

«Вот оно, Бильбо, — сказал он себе, остановившись возле очередного поворота, за которым могла таиться любая опасность. — Ты по собственной воле увяз в этом деле по хвост, вот теперь и расплачивайся за свою глупость. Какой же я идиот! — твердил в нём отнюдь не полный жажды приключений голос. — На что мне сдались сокровища змея? Если бы я мог проснуться и очутиться не в этом проклятом туннеле, а в своём сагуаро! Да пускай бы сокровища оставались здесь на века вечные!»

Поскольку это был не сон, то он и не проснулся, а продолжал идти вперёд да вперёд. Наконец очертания входа исчезли, Бильбо остался совсем один в темноте, не добавлявшей уверенности. Впрочем, полностью пасть духом Бильбо не успел: вскоре сделалось светлее. "Может, у меня галлюцинации? Я вижу впереди свет", — подумал он.

Так оно и было. Странный свет разгорался всё ярче, и в туннеле становилось всё светлее и светлее с каждым шагом. Бильбо начал красться ещё тише, медленнее — яркий свет не только не обрадовал его, но и напугал. Ведь где-то здесь была огромная змеюка! Бильбо дрожал, ему слышался какой-то пульсирующий шум, похожий на мурлыканье гигантской кошки. Вскоре Бильбо безошибочно узнал храп крупного зверя. Впереди, в серебристом свечении, кто-то спал. Бильбо на момент приостановился. Но только на момент — и сразу двинулся дальше. Это был самый мужественный поступок в его жизни. Бильбо одержал настоящую победу над самим собой перед лицом неведомой опасности, подстерегающей его впереди. Итак, после короткой остановки Бильбо двинулся дальше. Вообразите себе теперь такую картину: Бильбо доходит до конца туннеля, до отверстия приблизительно той же величины и формы, что ход в Гору, заглядывает туда; перед ним открывается сокровищница древних пещерных сов, некогда обитавших здесь, — самая нижняя пещера у самого основания Горы. Там темно, границ огромной пещеры не видно, можно лишь догадываться о её величине и о трудолюбии сов, которые смогли выдолбить настолько большую пещеру; вблизи же на каменном полу, в островке тёплой застоявшейся воды, лежала тёмная громада. И эта громада — Смауг!

Исполинский чернильно-синий змей лежал и крепко спал. Из пасти его вырывался жуткий дребезжащий звук, который дрожью отдавался в желудке Бильбо. Под его туловищем, плоской мордой и толстым свернутым хвостом, со всех сторон от него, скрывая пол, высились груды драгоценностей: золото в слитках, золотые изделия, самоцветы, драгоценные камни в оправе, жемчуг и серебро, отливающее красным в этом багровом свете. Бильбо никогда в жизни не видел столько драгоценностей. Впрочем, в Кунире они никому особо были не нужны. Сычики-эльфы не были такими же алчными до сокровищ, как пещерные совы, хотя никогда не отказывались от какой-нибудь красивой вещицы или монетки, которую они, конечно же, использовали для украшения сагуаро. Сейчас же Бильбо интересовали не деньги или какие-нибудь красивости, а огромный змей, который их охранял.

Смауг спал на боку, свернувшись в сияющий чешуйчатый диск; сычик-эльф видел снизу его длинный живот, в который вдавились драгоценные камни и золото от долгого лежания на богатом ложе. На ближайшей к нему стене смутно поблескивали разнообразные боевые когти, на полу рядами стояли большие кувшины и сосуды, вмещавшие несметные богатства.

Сказать, что у Бильбо захватило дух, будет слишком слабо. Пожалуй, в этом мире не найдётся слов, чтобы выразить всё удивление и восхищение Бильбо. Он даже не мог представить великолепия подобных сокровищниц, да и страсть пещерных сов к золоту, не дающему ни пропитания, ни тепла, была ему чужда. Но сейчас душа его прониклась восторгом; словно околдованный, он застыл на месте, забыв про страшного стража.

Он глядел и глядел и не мог оторваться, потом, словно его влекла какая-то сила, двинулся вперёд. Крупинка неприятно кололась (и как он раньше этого не замечал?). Бильбо остановился, неуклюже приподнял лапу и посмотрел на неё. "Выкинь, выкинь!" — зашептали в голове незнакомые голоса, но капли разумности ещё не покинули Бильбо. Он крепко сжал крупинку, на мгновение закрыл глаза, сосредотачиваясь, и вновь направился вперёд, стараясь не обращать внимания на неудобства. Он прокрался к куче сокровищ. Над его головой спал змей, страшный и грозный даже во сне. Бильбо быстро мотнул головой из стороны, схватил небольшую вещицу, похожую на золотую миску с ручкой, и со страхом бросил взгляд наверх. Смауг шевельнул кончиком хвоста, громко выдохнул сквозь расширившиеся ноздри, храп зазвучал по-иному…

Бильбо ринулся к входу в туннель. Но змей пока не проснулся, просто теперь ему снился другой сон. Маленький сычик-эльф мчался по длинному туннелю, как никогда раньше не мчался. Сердце его стучало, лапы дрожали, он до боли сжимал миску клювом и мысленно твердил: «Ай да я! Теперь они увидят! Так, значит, я больше смахиваю на пузатого малыша, чем на сыщика? Пусть-ка попробуют повторить это!».

Но никто и не думал этого повторять. Балин был счастлив видеть сычика-эльфа живым, изумлён и ничуть не меньше восхищён. Он ободряюще курлыкнул и вывел Бильбо наружу. Была ночь, облака застилали звёзды, Бильбо прилёг возле серого камня и закрыл глаза. Он переводил дух и наслаждался свежим воздухом, не замечая, как взволнованные пещерные совы хвалят его, ерошат его перья на спине (что, как известно, было знаком искренней привязанности у всех разумных сов) и обещают услуги всех членов своих семей из поколения в поколение.

Пещерные совы всё ещё передавали друг другу миску и с воодушевлением обсуждали, как обретут в недалёком будущем все свои сокровища, когда вдруг внутри Горы послышался глухой раскат грома, как будто рокотал потухший вулкан, надумавший опять извергаться. Страшный грохот, рёв и топот был такой сильный, что сказала под ними сотрясалась.

Пещерные совы сразу забыли своё самонадеянное бахвальство и съежились от страха, в момент став ниже и тоньше. Упускать из виду Смауга было рано. Если живешь бок о бок со зловредным старым змеем, изволь с ним считаться. Водяные змеи не умеют найти применение нажитому богатству, зато, как правило, знают каждую вещь наперечёт. Смауг не был исключением из правила. Беспокойный сон (в нем самым неприятным образом фигурировала какая-то неизвестная мелкорослая птица невиданной отваги, немного схожая с теми, на кого змей напал когда-то) сменился дремотой, потом змей вдруг пробудился. В пещере пахло чем-то незнакомым. Может быть, запах принесло в ту дыру? Хоть и маленькая, она всегда слегка тревожила Смауга. Он уставился на неё с подозрением. Отчего он не завалил её давным-давно? В последнее время ему даже чудилось доносившееся оттуда слабое шуршание. Он поднял голову и втянул воздух. И тут заметил, что исчезла миска.

Она пропала! Воры! Украли! Такого не случалось ещё ни разу с тех пор, как он поселился в Горе! Ярость его не поддаётся описанию; такую ярость испытывают лишь купающиеся в роскоши богачи, если у них внезапно пропадет вещь, которой они обладают давно, но которая не понадобилась им ни разу в жизни. Смауг попытался засунуть голову в дыру, потом заревел что было мочи и, втянув шею, пополз вон из логова по просторным туннелям горного дворца к главному входу. В голове у него сидела одна мысль: обшарить всю гору, изловить вора, растерзать и сожрать его! Смауг выскочил из Горы так стремительно, что вода в реке полетела во все стороны; разбрызгивая вокруг миллиарды ярких брызг, Смауг быстро пополз вверх по мягко наклонному холму — он был так огромен, что буквально через пару мгновений достиг вершины Горы и обосновался там, рыча от злости, бешено вертя головой. Пещерные совы услыхали страшный шум его тела, лезущего по камням, и вжались в стену, надеясь спрятаться от змеиных глаз, высматривающих врага.

Все они неминуемо погибли бы, если бы опять-таки не Бильбо.

— Скорей! — шепотом курлыкнул он. — В ход! В туннель! Здесь оставаться нельзя!

Они едва успели нырнуть в туннель и втащить свои пожитки, как Смауг, высовывая раздвоенный язык, спустился туда, где они были. Грозно рыча и шипя, он осмотрел скалы, нещадно круша их хвостом. Совы замерли, когда грозная морда змея оказалась совсем близко возле хода. Но тот был слишком хорошо замаскирован; Смауг напрасно раздувал ноздри, пытаясь понять, куда спрятались нарушители. Тем временем его рёв переполошил сновавших в небесах ворон. Их крики, раздавшиеся так не вовремя для их обладателей (и совсем кстати для сов!) привлекли внимание Смауга. Грозно взревев, змей втянул шею, свернулся, похожий на склизкий клубок, а потом выгнулся, сильный, как пружина — и ближайшая ворона, так беспечно спустившая ниже, издала предсмертные булькающие крики. Звонко хрустнули в наступившей тишине кости — и Смауг уполз, оставив после себя тошнотворный запах крови, лужи плесневелой воды и перепуганных насмерть сов.

— Больше ворон мы не увидим, — пробормотал Торин. — Вряд ли они будут дежурить тут после такого. Если Смауг заметит кого, спасения нет. А летать слишком высоко бесполезно — они ничего не увидят.

Пещерные совы мрачно закивали: они и рады были бы, что теперь не стоило ждать с небес атаки, но какой ценой это было достигнуто...

— Нам тоже не суждено там оставаться, — продолжил Торин, — разве только у нас возникнет охота взлететь в открытое пространство на глазах у Смауга.

Такая перспектива никого не прельстила. Они отползли подальше от хода и лежали так, пока в маленькую щель не заглянул бледный рассвет. Они дрожали всем телом, хотя внутри было вполне себе тепло и душно. В течение ночи они несколько раз слышали то нарастающий, то затихающий рев змея, исследующего внешние скалы Горы.

Старый Смауг знал, что сами по себе вороны бы не прилетели к Горе. На местных склонах давно не водилась живность; не было в предгорных водах и рыбы. Воронам нечего было здесь делать, если они, конечно, не выслеживали кого-то помимо добычи. Так Смауг догадался, что он у Горы не один, и теперь раз за разом прочёсывал склон с той стороны, откуда ему почудился чужой запах. Но ход в туннели, спрятанный в скалах и мхе, он не заметил. Тщетно Смауг обыскивал гору, наконец к закату злоба его остыла — и он отправился на своё золотое ложе спать и набираться сил. Грабежа он не забыл и не простил бы даже через тысячу лет, когда время обратило бы его самого в прах, но он мог позволить себе ждать. Неторопливо заполз он в своё логово и прикрыл глаза.

С наступлением ночи страх у сов немного рассеялся. Они поняли, что подобного рода происшествия неизбежны, когда имеешь дело с таким грозным и коварным хранителем сокровищ, и пока рано отказываться от задуманного. Всё равно им, как справедливо сказал Торин, пока не улететь отсюда.

Они долго обсуждали, как быть, но не придумали никакого способа избавиться от Смауга. Бильбо так и подмывало упрекнуть товарищей за то, что с самого начала эта проблема была слабым местом в их замыслах. Но тут, как свойственно попавшим в безвыходное положение, пещерные совы принялись брюзжать и укорять сычика за то, что поначалу им так понравилось — а именно, что он унес миску и слишком рано разозлил Смауга.

— А что ещё прикажете делать сыщику? — сердито ухнул Бильбо. — Меня нанимали не змеев морских убивать — это дело воинов, а красть сокровища. Я положил такое начало, какое мог. А вы ожидали, что я приволоку в клюве все богатство Трора? Уж кому жаловаться, так это мне. Вам надо было захватить с собой пятьсот сыщиков, а не одного. Дедушка ваш, конечно, заслуживает всяческих похвал, но вы-то не подумали ознакомить меня с размерами его богатства. Чтобы вынести все сокровища наверх, мне понадобилась бы не одна тысяча восходов, и то если бы я был в пятьдесят раз больше, а Смауг — кроткий, как пески пустыни в ясный полдень!

После этого пещерные совы извинились перед Бильбо.

— Что же вы предлагаете, мистер Бэггинс? — учтиво осведомился Торин.

— Если вы спрашиваете про то, как вынести сокровища, то пока не представляю. Несомненно, это зависит от того, насколько удачный оборот примут наши дела и удастся ли избавиться от Смауга. Вообще-то избавляться от змеев — не моя специальность, но я постараюсь сделать всё от меня зависящее. Лично я не надеюсь ни на что и хотел бы только добраться живым до дома.

— Ну, до этого ещё далеко. Что нам делать сегодня, сейчас?

— Хорошо, если хотите знать мое мнение, то мы должны сидеть, где сидим. Ночью ощутимо холодает, поэтому мы, вероятно, сможем выходить на воздух, так как Смауг снаружи быстро остынет, а это ему сейчас не выгодно. Но помните: к рассвету все должны возвращаться в туннель. А теперь я предлагаю вам следующее. У меня есть крупинка. Сегодня же ночью, когда Смауг, вернее всего, заснёт, я проберусь туда. Быть может, что-нибудь произойдёт новенькое. «У всякой змеи есть слабое место», — говаривал мой отец, но думаю, что он основывался не на личном опыте.

Пещерные совы, само собой разумеется, с энтузиазмом приняли его предложение. Они уже очень уважали маленького Бильбо. К полночи он был готов ко второй вылазке в логово змея. Если бы он знал побольше о морских змеях и их коварстве, то, может, и не был бы так уверен в себе и не рассчитывал застать Смауга спящим.

Снаружи мерно сияла луна, но в туннеле было темно, как ночью. Едва заметная полоска света из видневшегося хода вскоре пропала. Столь бесшумны были шаги Бильбо, что беззвучнее мог быть лишь полёт пухового пёрышка на слабом ветру. Он уже поздравлял себя, подходя к дальнему концу туннеля. Оттуда еле виднелся свет.

«Старина Смауг устал, спит, — подумал Бильбо. — Видеть он меня не может, слышать тоже. Не унывай, Бильбо!» Он не знал или же забыл о том, что зрение змей, особенно морских, совсем не похоже на то, коим обладали птицы. Кроме того, у змеев имеется весьма неудобное свойство — спать с приоткрытыми глазами, если что-то возбуждает их подозрение.

Бильбо заглянул в пещеру. Смауг, казалось, крепко спал и лежал, как мертвый, в темноте, свернувшись в кольца и положив голову на них. Бильбо только хотел спустить лапу на пол, как вдруг из-под опущенного века змеиного левого глаза блеснул тоненький разрез вертикального зрачка. Смауг только притворялся, что спит! Он наблюдал за входом! Бильбо отпрянул и ещё раз благословил Глаукса за крупинку, так кстати найденную в годах Пустошей. И тут Смауг заговорил:

— Ага, пожаловал вор! Я слышу твое дыхание, чувствую твоё тепло... Милости прошу, бери ещё, тут всего вдоволь, не стесняйся!

Однако Бильбо был не таким уж невеждой по части змеев. Если Смауг думал заманить его внутрь, то он просчитался.

— Спасибо, о Смауг Ужасный! — пропищал он. — Я пришел не за подарками. Я просто хотел взглянуть, так ли ты огромен и страшен, как рассказывают. Я не очень верил легендам, которыми нас пичкали взрослые.

— И как ты меня находишь? — спросил змей, невольно польщённый, хотя и не поверил ни одному слову Бильбо.

— Поистине песни и легенды далеки от действительности, о Смауг, Приносящий погибель, — ответил Бильбо.

— Для вора и лжеца ты очень воспитан, — заметил змей. — Ты, оказывается, знаешь моё имя, но мне твой запах, твоё тепло что-то незнакомы. Кто ты такой и откуда? Ты явно не из здешних земель.

— Я из горячих Песков, сменяемых Зеленью; мой путь лежал через горы, под горами и по воздуху. Я тот, кого никто не видит.

— Это-то я и сам вижу, — зевнул Смауг. — Но вряд ли это твоё настоящее имя.

— Я — Разгадывающий загадки и Разрубающий паутину, я — Неустрашимый Кролик. Меня избрали для счастливого числа.

— Прелестные прозвища! — фыркнул змей. — Но счастливое число не всегда выигрывает.

— Я тот, кто делает друзей отбросами, топит их и достаёт из неволи. Я тот, кто невредимым выходит из лап монстров, из воды, из-под земли, из неба.

— Что-то с трудом верится, — усмехнулся змей.

— Я — друг барсуков и гость орлов. Находящий крупинки, Приносящий счастье, Летящий над рекой, — продолжал Бильбо, очень довольный своими загадками.

— Это уже лучше! — одобрил Смауг. — Но не очень-то увлекайся! Придержи свое воображение.

Разговаривать с морскими змеями нужно именно так, когда не хочешь раскрыть свое настоящее имя (что весьма благоразумно) и не хочешь разозлить их прямым отказом (что тоже весьма благоразумно). Никакой морской змей не устоит перед соблазном поговорить загадками и потратить время на их разгадывание. Смауг не всё понял (в отличие от вас, вам-то известны все приключения Бильбо), но кое-что сообразил и, довольный, посмеялся в своей гнусной душе.

"Так я и подозревал, — подумал он. — Ясно, проклятое лесное зверьё задумало какую-то гадость. Презренные бесстрашные твари, зря я позволил им решить, будто уже не такой грозный, как раньше! Расслабились, расселились на реке, как у себя дома! Вот, дают приют презренным ворам... Кажется, пора мне нанести им визит!"

— Отлично, Летящий над рекой, — сказал он вслух. — Вижу, ты проделал большой путь. Ты, хоть и вор, но умеешь себя вести воспитанно и уважительно, поэтому я дам тебе полезный совет: не водись с пещерными совами, тебе же лучше будет.

— С пещерными совами? — переспросил Бильбо, притворяясь удивлённым. Сердце его застучало быстрее.

— Нечего притворяться! — обрезал его Смауг. — Кто-кто, а уж я знаю запах и вкус пещерных сов. Я чувствую их приближение, они где-то рядом, и я обязательно их поймаю. Ты же плохо кончишь, Летящий над рекой, если будешь знаться с пещерными совами. Так им и передай от моего имени.

Бильбо против воли сжался, плотно прижав к телу перья. Ему вновь захотелось оказаться как можно дальше отсюда — и не просто где-нибудь в туннеле, а далеко в родной пустыне Кунир.

— Ну что, хорошие денежки получил вчера за мою миску? — продолжал змей. — Ну, скажи честно? Как, ровно ничего?! Очень на них похоже. Они, стало быть, прячутся за твоей спиной, а ты за них отдувайся, тащи у меня всё, что плохо лежит? И чего ты из кожи лезешь? Тебе пообещали приличный куш? И не мечтай! Радуйся, если лапы унесёшь.

Бильбо стало очень и очень не по себе. Каждый раз, как зловещее сияние змеиного глаза, что шарил по пещере, попадало на него, он трясся от страха и его охватывало безотчетное желание выскочить на середину пещеры, откинуть от себя крупинку и во всем признаться Смаугу. В этом была ещё одна страшная способность морских змей — они могли влиять на чувства и желания тех, кто находился рядом. Недаром жители приморских земель часто поговаривали, когда речь заходила о каких-нибудь спятивших птицах: "Змей в голове копался". Собрав всё своё мужество, Бильбо ответил:

— Тебе известно не всё, о Смауг Могущественный, не только золото привело нас сюда.

— Ха-ха-ха! — расхохотался Смауг. — Вот и проговорился! Нас! Скажи уж прямо «нас четырнадцать», мистер Счастливое Число! Рад слышать, что у вас есть и другие дела в наших краях. Тогда, может быть, у вас ещё не всё потеряно. А тебе не приходило в голову, что украсть золото ты, может, и украл бы понемножку, лет этак за сто или больше, но далеко ли унес бы его? К чему оно на Горе? Или в лесу? Силы небесные! Ты ни разу не задумался, прибыльное ли это дело? Четырнадцатая часть — столько тебе обещали? А как доставить ее? А стоимость перевозки? А сколько уйдет на вооруженную охрану и налоги? Да и зачем тебе всё это золото, если ты не кузнец, не торговец и не страж Га`Хуула?

И Смауг громко захохотал. Душа у него была злобная и низкая; он знал, что его догадка недалека от истины.

Трудно поверить, но бедный Бильбо действительно был огорошен. До сих пор все его помыслы и силы сосредоточивались на том, как бы добраться до Горы и найти потайной ход. Он ни разу не задумался над тем, как вынести сокровища из Горы, а уж тем более, как доставить в Кунир свою долю. Сейчас у него возникло нехорошее подозрение: а что, если пещерные совы знают об этом важном моменте и втихомолку посмеиваются над Бильбо? Вот какое действие оказывают на неопытных речи коварных морских змей! Конечно, Бильбо следовало бы остеречься, но уж очень деспотичной натурой был Смауг.

— Я тебе вот что скажу, — Бильбо сделал попытку не поддаваться змею и остаться верным своим друзьям, — мысль о золоте пришла нам в голову не сразу. Мы прибыли сюда над горами и под горами, по воде и по воздуху для МЕСТИ. Ведь не можешь же ты не сознавать, о Смауг безмерно богатый, что твое богатство создало тебе много врагов?

Тут Смауг опять расхохотался, но как!.. От этого сокрушительного хохота Бильбо бросило на землю, а далеко наверху остальные совы прижались друг к другу, решив, что их товарищу пришёл безвременный и ужасный конец.

— Месть! — фыркнул Смауг и в порыве чувств хлопнул хвостом по воде, лужами собравшейся вокруг. Бильбо едва успел отпрянуть от потока, который сбил бы его вниз, прямо к змею. — Месть! Король Под Горой давно умер, а куда подевались его родственнички? Что-то я не вижу, чтобы они рвались в бой, чтобы свести со мной счёты. Властелин Дейла Гирион умер, его птиц я пожрал, как мелкую неповоротливую рыбёшку, а где сыновья его сыновей? Они и близко не смеют подойти. Я убиваю, когда захочу, никто не дерзает сопротивляться. Всех стражей прошлого я уничтожил, а нынче такие не рождаются. Тогда я ещё был молод и слаб, теперь я стар и могуч, могуч! — злорадно торжествовал змей. — Моя чешуйчатая броня вдесятеро крепче ваших боевых когтей, мои зубы — как острые пики, когти — как тонкий смертоносный хвост манты. Я тот, кого невозможно победить! Я — сама смерть!

— Я слыхал, — пискнул перепуганный Бильбо, — что змеи мягче снизу, а именно в области… в области шеи. Но у особы, столь основательно защищённой, всё, конечно, продумано.

— Твои сведения устарели, Летящий во тьме, — отрезал Смауг. — Сверху и снизу я покрыт бронёй из железных чешуй и твердых драгоценных камней. Никакие когти, никакой клюв не пронзят меня.

— Я мог бы сам об этом догадаться, — тихо ухнул Бильбо. — Поистине не найдётся равного Смаугу Непроницаемому. Кто ещё обладает столь великолепной чешуйчатой бронёй из бриллиантов?!

— Да, такая броня в самом деле большая редкость, — подтвердил Смауг, как это ни глупо, весьма довольный. Откуда ему было знать, что сычик-эльф уже в прошлый раз успел заметить его редкостный наряд и теперь мечтал рассмотреть его поближе, имея на то свои причины.

Змей приподнялся, открывая шею и ближайшую к ней часть массивного тела.

— Смотри! — приказал он. — Что скажешь?

— Потрясающе! Восхитительно! Безупречно! Ослепительно! — восклицал Бильбо, думая про себя в то же время: «Старый болван! Да у тебя вон там, слева, дырка, голое тело торчит, как улитка из раковины!»

Высмотрев, что хотел, Бильбо решил поскорее убраться подобру-поздорову.

— Ну, не буду дольше задерживать Ваше Великолепие, — ухнул он, — и лишать вас столь необходимого отдыха, — он сделал шаг назад и стремглав бросился по туннелю, стараясь оказаться от змея как можно дальше.

Рассвет орозовил склоны Горы, когда наконец сычик-эльф выбрался из туннеля. Молча он забился в укромный уголок, поджал под себя дрожащие лапы и уставился в пол в полном изнеможении. Пока Бильбо приходил в себя, друзья всячески старались его ободрить. Они жаждали услышать рассказ о Смауге, особенно о том, почему тот устроил такой страшный шум и каким образом уцелел Бильбо.

Но сычик впал в состояние нервное и озабоченное, и мало что удалось из него вытянуть.

— Так что там случилось? — не отставали упорные пещерные совы. — Рассказывай же!

И Бильбо пересказал разговор с змеем — зря, что ли, он туда ходил?

— Если хочешь знать, то, на мой взгляд, ты очень неплохо вышел из положения, — подбодрил его Балин, когда нервный рассказ Бильбо подошёл к концу. — Выяснил кое-что очень полезное и остался жив, а этим мало кто может похвастаться, кому довелось перемолвиться со змеем. Нам, возможно, ещё очень пригодится прореха в чешуе этого старого прохвоста.

Его слова сообщили разговору новое направление, и все принялись обсуждать, как убивали змеев в жизни и в сказках, разного рода колющие и режущие удары когтями, клювами, удары снизу, сбоку и сверху, всякие приемы, уловки и военные хитрости.

В продолжение разговоров Бильбо глядел на удлиняющиеся тени, и его тоска и дурные предчувствия всё усиливались.

Наконец он прервал товарищей:

— Я убежден, что оставаться здесь весьма небезопасно, да и какой смысл сидеть тут? Тут холодно, светает, и я могу поклясться, что змей исследует наше укрытие ещё раз. Смауг знает теперь, как я проник в его логово, и, уж будьте уверены, догадается, куда ведет туннель. Он разнесет вдребезги наш склон, чтобы отрезать нам доступ внутрь. А если при этом раздавит нас, что ж, тем больше порадуется.

— Какие мрачные мысли, Бильбо! — ухнул Торин. — Почему же Смауг не заделал ближний к себе конец туннеля, если не хочет нас допускать? Мы бы услышали, если бы он его закрыл.

— Не знаю, не знаю. Наверное, сперва хотел меня заманить туда во второй раз, а теперь отложил на утро или не хочет портить свою спальню. Не спорьте, прошу вас. Смауг может появиться в любую минуту. Единственное наше спасение — забраться поглубже в туннель и спрятаться в его закоулках.

Он говорил так горячо, так отчаянно хлопал крыльями, что пещерные совы послушались его, зашли внутрь, но медлили уходить от хода. Им не хотелось покидать более-менее обжитое местечко: из туннеля несло неприятной сыростью и плесенью. Тем более что и снаружи, и внутри всё было тихо. Они долго сидели недалеко от светлого хода и продолжали беседовать. Разговор зашел о гадких намеках змея относительно пещерных сов. Лучше бы Бильбо никогда их не слышал! Как хотелось ему верить сейчас товарищам, которые клялись самим Глаусом, будто действительно не задумывались о том времени, когда отнимут у змея сокровища.

— Мы знали раньше, что попытка наша будет рискованной, — объяснил Торин, — знаем и теперь. Но я уверен, что у нас будет достаточно времени обдумать, как поступить дальше, после того как мы завладеем богатствами. Что касается вашей доли, друг мой Бильбо, то, уверяю вас, мы бесконечно вам благодарны, и вы сами отберете для себя, что захотите, как только будет что делить. Я понимаю ваше беспокойство по поводу доставки, допускаю, что проблема сложна, ибо с течением времени здешние края не стали безопаснее, скорее наоборот, но мы вам непременно поможем и возьмем на себя часть расходов по перевозке золота. Хотите верьте, хотите нет!

Здесь разговор обратился на сами сокровища и на отдельные вещи, которые запомнили Торин и Балин. Пещерные совы тотчас оживились. Их рассказы наполнились чудными вещами: когтями из крепкого железа, украшенными драгоценностями кубками, жёрдочками из чистого золота... Бильбо слушал все эти разговоры вполуха. Колдовская притягательная сила сокровищ уже не действовала на него. Он сидел ближе всех к двери и ловил малейшие звуки снаружи и из глубины туннеля.

По мере того как рассвет красил горизонт, Бильбо нервничал всё больше.

— Уйдёмте глубже! — умолял он. — Мне всё время чудится змей, мне страшно. Тишина пугает меня больше, чем вчерашний грохот. Уйдёмте глубже, пока не поздно!

Что-то в его голосе заставило пещерных сов внять его просьбе. Торин тихо ухнул, призывая всех к порядку, и совы гуськом отправились в темноте подальше в туннель. Плесневелый запах сгустился, туннель стал более шершавым и склизким. Совы, нервничая от того, как тихо попискивал Бильбо, выбрали небольшую каменную площадку среди узких извилин и кое-как разместились на ней, съёжившись. Бильбо забился в одну трещину с Балином, и пожилая сова успокаивающе пригладила клювом его торчащие на макушке пёрышки.

Они оказались далеко от хода, и свет зарождающегося утра перестал доходить до них.

Внезапно страшный удар обрушился на склон Горы, точно стая хагсмар атаковала их, круша всё на пути смертоносными дьявольскими крыльями. Скала загудела, стены в туннеле затрещали, камешки и песок посыпались на головы замерших в ужасе сов. Что произошло бы, если бы они не ушли так глубоко, боюсь и вообразить. В ярости Смауг разносил скалы, дробил камни бешеными ударами своего огромного хвоста; всё под этими мощными ударами превратилось в кашу, на долину обрушилась лавина обломков.

Смауг, оказывается, украдкой выбрался из логова, тихо прополз мимо реки, незаметный в неясных сумерках, и затем медленно и тяжело, как огромное каменное бревно, забрался на склоны, думая поймать врасплох кого-то на западной стороне и найти дыру, через которую пролез вор. Когда он никого не нашел и не увидел дыры там, где рассчитывал, то впал в дикую ярость и начал крушить ненавистный склон.

Разрядив таким образом свою злобу, Смауг немного утихомирился и решил, что с этой стороны беспокоить его больше не станут. Теперь оставалось осуществить ещё одну месть.

— Летящий над рекой! — фыркнул он. — Ты же мелкий, как моя чешуйка — значит, останавливался где-то передохнуть, за раз тебе реку не облететь! Значит, пользовался помощью этих гадких тварей, что населили берега. Ничего, они ещё меня увидят и пожалеют, что посмели забыть, кто тут настоящий хозяин!

Змей резво спустился с Горы, дополз до реки с уже светлеющей водой, и зайдя в неё, устремился на северо-запад, в одном ему известном направлении.