Империя прилагается (гет)

Марк.

Они напали внезапно. Хорошо, что я никогда не расстаюсь с коротким засапожным ножом. Только благодаря ему и зеркалу, которое отразило первого противника я среагировал вовремя: поднырнул под высокий замах длинного тяжелого меча и всадил нож в печень первого нападавшего, для верности провернув его влево. Следующий просто не успел отреагировать — он умер, так и не поняв, что его убило. В третьего слева я метнул свой нож и перехватил чужое оружие — тонкую обоюдоострую рапиру предыдущего покойника. Нож вошел в горло и пробил его насквозь. Последний пытался бежать, но слишком торопился и потерял в дверях несколько роковых секунд. Он умер, унося рапиру в мозжечке. Впрочем, его оружие — неширокий и недлинный сбалансированный клинок — было мне более удобно. Идеально вернуться в свою комнату и обзавестись обычным вооружением, но не сейчас.

В правом коридоре и на боковой лестнице слышались приглушенные крики и лязг оружия. Значит, скорее всего, стычки происходят по всему дворцу. Нужно пробиваться к императрице. В том, что придется именно пробиваться, у меня не было ни малейших сомнений. Ведь все нападение происходит явно не из-за моей скромной персоны. Ближе всего — на лестницу. Выглянув, я увидел внизу Рика и двух его ребят, которые успешно сдерживали семерых нападавших, прикрывая невооруженного Яна. Быстро перепрыгнув через перила, я оказался за спиной у последнего противника и резким движением меча перерубил ему шейные позвонки. Следующий обернулся, услышав хрип за спиной и получил удар меча в правый глаз. Дальше мы просто и незамысловато вырезали уцелевших, попавших в наш маленький капкан.

— К императрице!

— Поздно, — покачал головой Ян. — Я видел, как ее уносили на нижние ярусы.

— Кто уносил?

— Отпусти рубашку, — Ян разжал мои пальцы и отряхнулся. — Откуда мне знать?

— Ее состояние?

— Без сознания, но никаких внешних повреждений заметно не было.

Я задумался. Лезть сейчас на нижние ярусы в таком составе — просто самоубийство. Мы не знаем ни числа напавших, ни их вооружения, ни, собственно, на каком из подвальных этажей нужно искать госпожу. Неясна и раскладка с внутренней охраной дворца. Словно прочитав мои мысли, Рик сказал:

— Охрана приняла первый удар, но даже не успела поднять тревогу. Лишь ненадолго задержала продвижение врагов. Думаю, на этот момент выжили единицы. В коридорах, насколько мы видели при отступлении, мелкие стычки. Работают наши — личная охрана императрицы. Все идут к выходам из дворца, как это и предписывает порядок действия в подобных ситуациях. Думаю, мы сможем найти прорвавшихся в течение ближайших трех суток на месте рандеву.

— Что ж... — решение давалось мне нелегко. — Придется отступать, оставляя императрицу в руках врагов. Я думаю, что их цель иная, нежели тривиальное убийство. Если хотели бы убить — сделали бы это сразу. Значит, у нас будет хотя бы пара дней на подготовку ответного удара. Или диверсионной группы. Будет зависеть от того, сколько наших людей сможет вырваться из дворца. В стычки не вмешиваемся, уходим тихо.

Это нам почти удалось. Уже почти у выхода в небольшом коридоре к кладовым около кухни мы услышали лязг оружия и сдавленные проклятия нескольких голосов. Я дал знак остановиться. Какая-то из наших групп выбрала тот же путь. По шуму попробовал оценить общее число людей. Выходило — человек шесть-восемь. Я показал на себя и Рика, потом на Дика и Нортона. Это значило, что мы пойдем волной — сперва из-за угла в коридор выметывается первая пара, убираем двоих противников и резко прижимаемся к стенам, Дик с напарником, на поясных сумках которых я приметил метательные ножи, убирают самых шустрых, которые среагируют достаточно быстро и обернутся лицом к нам. Потом снова «танцуем» я и Рик. Такой расклад был неизбежен ввиду слишком узкого коридора, в котором с трудом могли развернуться двое бойцов. Полезь мы большим числом, обязательно мешали бы друг другу. Что, собственно, и произошло с нападавшими. Это я увидел сразу, как только мы с Риком скользнули за угол. Двое против пяти. Я почти не ошибся с раскладом. Даже жаль, что так мало противников. Ближних мы сняли без заморочек. Еще двое легли от ножей. Последнего быстро уложили оборонявшиеся. Кстати, у этих ребят под ногами уже лежала пара тел, явно не имеющих шансов продолжить наслаждаться жизнью. Неплохо. Кто это у нас? Ого! Нежданная покупка госпожи — братишки-близняшки!

— Приветствуем Вас, — робко и неуверенно отозвался один из них. Ребята по-прежнему не опускали оружия. Это правильно, меня они видели лишь несколько раз. Отчего бы доверять?

— Вот что, расшаркиваться некогда. Решайте быстро: или вы идете с нами и четко выполняете мои указания, или выбирайте свою дорогу.

Близнецы молча переглянулись, словно советуясь, а потом тот, что здоровался, ответил:

— Мы идем под вашим руководством, уважаемый Марк.

Вот как, у ребят, значит, неплохая, я бы сказал профессиональная память. Нужно будет в более спокойной обстановке пообщаться с ними поближе. Как-то я упустил из виду их проверку, они все это время были в лазарете. Я коротко кивнул:

— Займите места в центре отряда рядом с Яном.

Они не стали перечить. Это хорошо, значит, приучены к дисциплине.

Так мы и вышли на неширокий двор, примыкавший к кухне. Из него за территорию дворца вела небольшая калитка. Именно через нее торговцы приносили свежие продукты на продажу. У распахнутой настежь дверки лежали тела четверых охранников — все мертвы. Значит, прорыв в здание шел с помощью кого–то из своих. Он убил охрану, а потом открыл нападавшим двери. Видимо, этого кого-то охрана неплохо знала, я заметил, что они даже не вытащили оружия. Разбор полетов будет потом. Сейчас же я аккуратно выглянул в калитку, оценив опасность для нашего передвижения. Улица была пустынной. Потому я сделал знак: идем парами. Каждая следующая — прикрывает предыдущую, последнюю прикрываем все.

Так мы передвигались на два квартала вглубь от дворца. Потом я приказал убрать оружие — незачем привлекать к себе повышенное внимание. Ближайшее место сбора — небольшой гостиный двор на самой окраине города с названием «Дубовая ветвь». Ее хозяин — человек нашей службы безопасности. О том, что он работает на императрицу, не знал никто, кроме меня и Артура. Правда, список мест рандеву был наизусть выучен всей сотней личной охраны императрицы, но в преданности этих людей сомнений не было. Вспомнив карту города, я взял немного левее.

— Куда идем? — спросил один из близнецов.

— Не важно.

— Я не в том смысле, — с досадой скривился он, — Мне не нужен адрес. Просто — мы знаем, куда идти?

Я внимательно посмотрел на него:

— Да.

— Ну и хорошо, — пожал он плечами.

— А вы неплохо владеете мечом. Откуда навыки?

— Мы гладиаторы. Бывшие, — невесело улыбнулся он.

— Ты Нэд?

— Нет, Нэд — это он. Нас легко различить на самом деле. У меня шрам на левой щеке. Не очень заметный, но если специально смотреть — видно, — он демонстративно повернулся ко мне профилем.

— Почему «бывшие»?

— Хозяин немного не рассчитал, выставляя нас на ринг в один день. В результате нам пришлось сойтись в паре друг против друга. Победил он, — Лэд кивнул на молчаливого брата. — Зрители требовали моей смерти, но брат не смог. Хозяин уплатил огромный штраф. Потом избил, когда немного пришли в себя — продал на рудники. Там было совсем нерадостно. Пытались бежать, но глупо попались. Остальное вы знаете.

— Не «вы», а «ты»,— поправляю его. — Я такой же раб.

Оба близнеца недоверчиво улыбнулись.

— Мне что — клеймо показать?

— Не стоит. Просто что бы там у вас на плече не стояло, но вы — командир. И приближенный госпожи. Для того, чтобы это заметить, не нужно ничего, кроме обычной наблюдательности.

Разубеждать их мне не хотелось, тем более, что среди нечастых машин, следовавших на невысокой дозволенной скорости, я внезапно увидел знакомый дворцовый номер — одно из авто императрицы. Мелькнула и безжалостно была запихнута в дальний уголок сознания надежда, что ей все же удалось каким-то невероятным способом вырваться из западни. Но в машине явно кто-то из своих. Потому я, недолго размышляя, выхватил с пояса Дика метательный нож и резко бросил в направлении заднего стекла. Оно было бронированным и потому, конечно, не пострадало. Но неожиданный звук привлек внимание пассажиров, и автомобиль плавно пристроился у обочины. Дверь водителя чуть приоткрылась, оттуда выглянул Артур. Он узнал меня и жестом попросил подойти.

— Марк? Что вы тут делаете? — удивился он.

— Значит, ты ничего не знаешь?

— О чем? Что–то случилось?

— Кто с тобой? — я просунул голову в салон и, привыкая к приглушенному свету, рассмотрел пассажиров.

— Приветствую! — коротко кивнул старым знакомым.

— Вы знаете друг друга? — удивился Артур.

— Есть такое дело, уважаемый, — мягко улыбаясь, ответил Бальтазар. — Если вам будет интересно, объясню позднее.

Артур согласно кивнул. При этих людях можно было чувствовать себя спокойно. Я коротко доложил диспозицию. Лица у всех стали серьезными и напряженными.

— Странно... Когда я уходил, охрана была на месте, и с Элей все было в порядке, — произнес Артур.

— Все меняется, а кое-что, как выяснилось, стремительно, — заметил Волант.

— Мы будем рассуждать?! И ничего не делать? — воскликнул Ричард.

— Странно, что это волнует вас, уважаемый, — Бальтазар с неодобрением взглянул на молодого аристократа. — Что-то я не замечал вас среди поклонников императрицы.

Юноша покраснел, но, зло сверкнув глазами, поддел графа: — Как точно заметил господин Волант, все стремительно меняется.

— Будет вам, дорогой Ричард, никто над вами не смеется. И, конечно, мы все окажем императрице обещанную поддержку. Правда, мы и предположить не могли, что она понадобится так скоро. Вот что... — Бальтазар ненадолго задумался. — Марк, приходите сегодня вечером часиков в одиннадцать ко мне в городскую резиденцию. Через боковой вход. Ну, ты знаешь. С собой кого-то возьмешь?

— Да, Рика.

— Я предупрежу охрану и слуг. Вот там посоветуемся и поработаем над планом совместных действий. Думаю, что к этому времени у вас будут предварительные данные о том, сколько ваших людей живы.

Я коротко кивнул, соглашаясь. Вообще-то я уже сейчас мог дать примерную раскладку по численности, поскольку хорошо знал всех своих ребят. Но не стоит спешить — лучше дождаться вечера. Во истину, это удача, что Бальтазар и Волант свободны. Значит, мы в большей степени, чем ранее можем опереться на подполье. Это уже сила и вполне реальный шанс вернуть дворец в кратчайшие сроки и с минимальными потерями. Я захлопнул двери, и машина неторопливо тронулась своей дорогой. Мы же продолжили наш путь.

К вечеру стало ясно, что нападавшие очень неплохо подготовились и, скорее всего, располагали точной информацией об охране дворца и расположении постов. Мои прикидки относительно вырвавшихся из западни людей потерпели полное фиаско. На явках собралось не более пятидесяти человек — половина от всего численного состава дежурной охранной сотни. Казалось невероятным, что пятьдесят опытных бойцов не смогли пробиться на свободу. Я ждал до последнего, но в десять тридцать вечера вынужден был в сопровождении Рика отправиться в дом Бальтазара.

Охрана была предупреждена, и нас без лишних слов проводили в небольшой круглый. Отличное место — четыре выхода, отсутствие лишней мебели и просматриваемых для стрелков окон — просто идеальное для тайных собраний. Кажется, мы были последними. Я удивился, увидев полный состав руководителей подполья. Мне кивнули, как давнему знакомому и указали на свободные места. На наших собраниях ко всем относились подчеркнуто одинаково, независимо от социального статуса и благосостояния. Если вначале я чувствовал себя довольно стесненно (многие из собравшихся представляли высокие аристократические фамилии Атлантиды), то после вполне освоился, и теперь с улыбкой наблюдал за внутренними метаниями Рика. Ничего, пусть привыкает.

— Все на месте. Еще раз приветствую Вас, господа. — Бальтазар был строг и серьезен. Он успел привести себя в относительный порядок, но следы пребывания в тюремных подвалах все еще были заметны.

— Мы тоже рады видеть Вас с господином Волантом живыми и в добром здравии, — добродушно улыбнулся чуть полноватый субъект с простым лицом. Этого человека звали Феликсом — единственный имперский князь во всей нашей компании. Его внешность была весьма обманчивой. Под напускным добродушием скрывался неординарный ум, цепкость в ведении дел и жесткость принимаемых решений. Бальтазар благодарно поклонился.

— Я собрал вас по очень важному делу. Важному и настолько срочному, что оно не терпит отлагательств. Как вы, должно быть, уже наслышаны, императрица не только сохранила наши жизни, но и полностью восстановила утраченный статус. Кроме того, в приватной беседе мы получили предложение принять самое активное участие в процессе преобразования существующей политической и социальной системы Империи. Для начала — путем вхождения в Малый императорский совет.

— «Мы», уважаемый Бальтазар, следует понимать, как Вы и господин Волант? — уточнил Феликс.

— Не совсем так. Императрица предлагает нам шесть из десяти мест Совета.

— Нам?

— Нашей организации.

В зале поднялся чуть слышный ропот.

— Значит, ей известно о нашем существовании? Несмотря на всю осторожность? — возмущенно воскликнул рыжеволосый высокий мужчина — граф Патрик.

Бальтазар поднял руку, требуя тишины.

— Позвольте объясниться, господа. В ходе приватной — я подчеркиваю, что наши слова никто не слышал, — беседы я и барон Волант поняли, что императрица приступает к формированию особой группы людей, на которую намерена опираться в планируемых ею преобразованиях. Было бы непростительной глупостью отдать такой шанс другим. Потому я принял единовластное решение и сообщил императрице о том, что такая группа людей уже существует и готова оказать помощь в решении ряда вопросов. Если вы считаете мои действия неверными — вы вправе отказать в этой поддержке. Но я, барон Волант, а так же любезно присоединившийся к нам виконт Ричард эту поддержку императрице оказать намерены. — Думаю, все присутствующие примут свое решение прямым голосованием в конце заседания, — уточнил Бальтазар.

Это сняло многие вопросы. По крайней мере, все успокоились, и восстановилось подобие прежнего порядка.

— Однако, после нашего отбытия из дворца, там произошел ряд событий, которые требуют незамедлительных организованных действий и нашего организованного участия. Думаю, что об этом лучше расскажет кое-кто другой. Прошу вас, Марк.

Я предполагал такое развитие событий и заранее подготовил краткую информацию. Сказать, что события прошедшего дня удивили присутствующих, значит, не сказать ничего. Гвалт, который поднялся после моего краткого выступления не шел ни в какое сравнение с последовавшим за известием о том, что императрица в курсе существования подполья. Только те, кто был осведомлен о нападении, оставались спокойными.

Феликс дал на обмен мнениями даже меньше, чем я ожидал. Ровно через три минуты он резким ударом кулака о столешницу завоевал внимание присутствующих и, не повышая голоса, сказал:

— Очень похвально, что всех вас так волнует судьба Империи. Я думаю, что всем присутствующим ясно, что мы говорим именно об Империи, а не об участи самой императрицы. Хотя бы потому, что одно тесно связано со вторым, и последствия внезапной смерти единственной представительницы правящей династии или узурпирования власти новым лицом каждому известны и крайне нежелательны. Следовательно, вопрос о необходимости срочной поддержки группы личной императорской охраны в нападении на дворец обсуждению не подлежит.

— А Вы сами, дорогой герцог, не хотите взойти на престол? Ведь Ваш род имеет на это косвенное право! Нам всем было бы удобнее, если императором станет наш человек.

Я напрягся, такого я не ожидал. Если сейчас они примут это решение, нам с Риком и Артуру отсюда не выйти живыми. Феликс хищно улыбнулся.

— Не хочу, дорогой Патрик. И всем остальным хотеть не рекомендую. Совсем не сложно захватить власть — гораздо труднее ее удержать. И вовсе невозможно ее удержать без серьезных экономических и территориальных потерь для Империи. А управлять разоренным огрызком, населенным проклинающими тебя за глаза людьми? Увольте! Для таких поступков меня слишком хорошо обучали. Смена власти не обсуждается! — припечатал он жестким тоном, не допуская возражений и дальнейшего обсуждения темы.

Я тихонько выдохнул.

— Уважаемый Марк, сколько ваших людей живы?

— На тот момент, когда я уходил на собрание, в нашем распоряжении был пятьдесят один человек.

Артур посмотрел на меня в крайнем изумлении.

— Всего? — потрясенно спросил он.

— Да. Я надеюсь, что подойдут еще люди. Все же, это была сотня отлично обученных бойцов. Но, думаю, не более десяти человек.

— С кем же тогда мы столкнулись?

— В первую очередь, с изменой, Артур. По моим наблюдениям и выводам, нападавшие знали о расположении стационарных постов охраны и действующих передвижных пикетах. Кроме того, на некоторых постах большая часть охраны не успела воспользоваться оружием. Я думаю, никому из присутствующих не нужно объяснять, что это означает.

— Конечно, нет, уважаемый, — согласился Бальтазар. — У вас есть конкретные предложения относительно наших совместных действий?

— Да. Пока собирались мои люди, мы с Риком разработали на ваш суд два возможных плана.

Через полчаса обсуждений был выбран вариант, который удовлетворял даже придирчивого Феликса. Однако, на сбор и вооружение основных ударных сил опять требовалось проклятое время! Казалось, что в моей голове тикают минуты часового механизма смертельной бомбы, взрыв которой будет означать мою собственную смерть. С момента нападения я совсем не мог есть — в горле стоял тугой ком, который просто не пропускал пищу, и только иногда, когда совсем пересыхали губы, с трудом я проталкивал в себя несколько глотков воды. Я так волновался, что с удивлением увидел, что листы бумаги с планом, протянутые Феликсу, мелко дрожат. Это была дрожь моих рук. Кажется, Рик заметил мое состояние, потому что в его взгляде была видна неприкрытая тревога. Я попробовал улыбнуться ему. В настенном зеркале вместо улыбки отразилась какая-то мучительная гримаса.

— Успокойтесь, Марк, мы успеем, — мягко одернул меня Феликс. Он всегда был очень наблюдательным человеком и сейчас правильно понял мое волнение. — Ее не убьют сразу. Эти три дня у нас есть. Если вам интересно мое мнение, то я, на месте организаторов захвата, попробовал бы сделать положение узурпатора правомерным. Добиться этого можно только двумя способами: либо «добровольное» отречение императрицы от власти в его пользу, или женитьба на императрице и провозглашение супруга полновластным императором. Естественно, второй путь выгоднее, так как всегда найдется группа несогласных с отречением, а это снова внутренняя война и потери. Насколько я знаю характер императрицы, быстро она не сдастся. Я думаю, что в запасе у нас даже не три, а верных семь дней. Но мы уложимся в три! — быстро добавил он, заметив, с каким отчаянием я взглянул на него, услышав о неделе. С трудом разомкнув снова пересохшие губы, я хрипло заметил:

— Лучше быстрее. Характер императрицы несколько изменился. Я вовсе не уверен в том, что она выдержит грамотное давление.

— Что вы подразумеваете под грамотным давлением? — уточнил Феликс.

— Физическое воздействие, — слова с трудом дались мне.

— То есть, вы считаете вероятным, что к ней применят пытки?

Оставалось только согласно кивнуть.

Эльга.

Я пришла в себя от холода. Вокруг меня разлилась лужа не очень чистой воды. Мокрые волосы облепили лицо, и я дрожащей от холода рукой, убрала их наверх и за уши. Потом открыла глаза, огляделась. Судя по обстановке — подвал. А судя по его наполнению — у меня ооочень большие неприятности. Кроме моего тельца, живописно располагавшейся в центре, у противоположной стены на единственном стуле, вольготно закинув ногу на ногу, сидел никто иной, как Председатель Малого Совета... Как там его имя? Кажется, Артур называл. Аврон, Аврелий? Не важно. У двери — пара нехилого телосложения охранников — значит, я под арестом? Уточним.

— Как это понимать, любезнейший? Видимо, я неважно себя почувствовала и столь оригинальным способом вы решили оказать мне помощь? — приподнимаясь из лужи, как можно непринужденнее поинтересовалась я.

Мдя, а самочувствие и впрямь не особо... Голова малек кружится и ноги дрожат. Может, лучше обратно — в водичку? Но не при этом типе — не дождется! Кажется, выражение «сесть в лужу» сейчас очень применимо ко мне не только в переносном смысле.

Он отвратительно улыбнулся:

— Помощь? Хе-хе, можно сказать и так. Дорогуша, (меня передернуло от такого обращения) думаю, тебе (он нарочно подчеркнул тыканье — вот урод!) точно очень нужна помощь. Например, в управлении большим и сложным государством. Такой красивой женщине нужен рядом сильный и умелый мужчина. Тогда она сможет заниматься тем, что ей интересно: балами, выездами, новыми платьями и украшениями. А все сложности и неинтересные бумажки возьмет на себя супруг и император.

— И кто же этот благородный спаситель и помощник? — вежливо уточнила я, сгорая от ненависти.

— Он перед тобой, дорогуша! Разве ты меня не видишь?! — делано удивился он.

Что ж, теперь понятен весь расклад. И, кстати, очень ясен тот страх, который я заметила в этом мерзком субъекте во время приема — он просто решил, что стало известно о задуманном. Но почему я здесь? Где охрана, служба безопасности? Не думаю, что Марк или Артур позволили бы забрать меня просто так. Что происходит? Как мало сведений!

— Ваше предложение понятно. Полагаю, мне следует подумать над ним, взвесить все «за» и «против». Вы же понимаете, любезнейший, что такие решения не принимаются сразу? Так что соблаговолите проводить меня в мои покои. Мне необходимо переодеться ко второй части церемонии.

— Думаю, тебе не стоит торопиться — второй части не будет, поскольку все гости уведомлены о внезапном плохом самочувствии императрицы и уже разъезжаются по домам. Тихо, мирно и спокойно разъезжаются. А подумать ты можешь прямо здесь (он криво ухмыльнулся)— и сейчас!

— Вот, значит, как... — протянула я. — А если императрица не согласится?

Он внезапно вскочил со стула, в два шага преодолев разделявшее нас расстояние, грубо, больно схватил меня в охапку, прижав к своей груди и заплывшему жиром животу, и смачно впился губами в мои губы. Слюняво, мерзко и противно. Я попыталась отпихнуть его, но куда мне с моим весом и силами против этой туши! Он попытался раздвинуть мои губы и проникнуть в рот языком, но тут мой организм банально не выдержал: тело сотряс рвотный спазм, и его парадное одеяние приобрело довольно необычные новые украшения в виде полупереваренных утренних булочек с джемом. Он брезгливо оттолкнул меня и сморщился.

— Дерьмо! Вот дрянь! Да дайте же воды!

— Можете считать это моим ответом! — сплевывая тягучую слюну хрипло сказала я.

Он уже успел с помощью тряпки, воды и одного из охранников кое-как избавиться от моего «подарка». Потому, отпихнув старательного холуя в сторону, снова подошел ко мне и резко, не соизмеряя силы, отвесил пощечину. Голова мотнулась, я, потеряв равновесие, упала на пол. Снова в ту же лужу. Щека горела — наверняка останется след. Но, как ни странно, страха не было. Просто как-то противно казалось его бояться.

— Кстати, меня ни разу не ударил ни один мужчина, — медленно сказала я. — И это позволяет мне сделать вывод, что раз мужчины так не поступают, значит, вы, любезнейший, к ним не относитесь.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять изящное оскорбление. А потом он взревел и начал бить меня ногами — по ребрам, в живот... Я свернулась клубком, защищая руками голову... Потом — просто потеряла сознание.

Очнулась от очередной порции холодной воды. На этот раз лужа была окрашена кровью. Моей кровью. Тело била непроизвольная крупная дрожь — от холода и боли. Но я все же нашла в себе силы и вытолкнула через разбитые губы:

— Тот, кто бьет беззащитного — унижает себя.

Меня услышали, потому что следующий удар подкованного сапога пришелся по голове, и я снова провалилась в блаженную тьму.

Я пришла в себя от боли и холода. В подвале никого не было. Это хорошо, будет возможность хоть немного привести себя в порядок. Мое тело все еще лежало в луже на ледяном полу. Потому первой задачей стало сесть, встать и доползти до узкой каменной скамьи, которую я заприметила у правой стены. Это оказалось совсем не легко: вставать было не просто больно, а очень больно. Было трудно дышать, наверное, так должны болеть сломанные ребра. Пренеприятно, однако. Голова казалась чужой и ужасно тяжелой. Из опыта поднятия тела я поняла, что в ближайшее время ею лучше не качать. Еще не слушалась левая рука. Попытка воспользоваться ею закончилась острой болью. Трещина или тоже перелом? Хорошо хоть рука не правая. Я все же добралась до этой скамьи. Она тоже была холодной: камень — он и есть камень. Но хотя бы не мокрый. Хорошо, конечно, отжать одежду, но одной рукой сделать это нереально. Будем надеяться, что тепла моего тела все же хватит на ее самостоятельное высушивание. Я, стараясь не делать резких движений, осторожно прилегла на твердую ровную поверхность и свернулась комочком — так создавалась хоть какая-то иллюзия тепла. Хорошо, первую задачу будем считать выполненной. Теперь — анализ небогатых данных. Да, я понимаю, бедная головушка, что тебе плохо и больно, но надо, надо думать! Что мы имеем: сомнительное предложение замужества, я избита, никого рядом нет, и помощи тоже нет. Судя по тому, что я очень хочу пить и есть, прошло немало времени. Если до сих пор никто из принцев на белом коне не появился, значит, меня не ищут, а с Артуром, Марком, Яном и другими что-то случилось. Уж они точно бы меня нашли — с их то знанием дворца. Стоп! А отчего я, собственно, решила, что это дворец? Меня могли куда-нибудь перевезти, пока я была без сознания. Ум... как голова то болит! Нет, это дворец. Он сказал, что гости «уже разъезжаются» — значит, без сознания я была не долго. Этого времени не хватило бы, чтобы куда-то меня увезти. Значит что-то плохое случилось с ребятами. Это все из-за меня! Вообще у них со мной одни неприятности — сперва ранили Марка, потом я чуть не угробила Яна. и Артуру тоже из-за меня досталось! А теперь всех их, может, вообще убили! От обиды и боли я тихонько заплакала. Было жаль и себя и ребят. Причем, ребят почему-то жальче. Может быть, потому, что у меня все же были десятки лет прекрасной счастливой жизни, а у них ничего не было. Ну, разве что у Артура, но давно и недолго. Все, хорош носом хлюпать! Если так дальше пойдет, то и тут станет мокро и неуютно. Нужно искать решение. Даже если вас съели, есть два выхода! Попробуем найти два выхода. Первый напрашивается сам — не соглашаться с предложением этого урода. Скорее всего, меня в этом случае просто придушат. Умирать, честно говоря, не хочется. Жаль. Как то это направление печально заканчивается. Рассмотрим альтернативный вариант. Допустим, я принимаю предложение о замужестве. Тут веточка возможного развития событий многовариантна. Первое, что может быть — замужество состоится. Второе — я сумею сбежать и попытаюсь спрятаться. В первом случае после состоявшегося замужества опять много вариантов. Или меня оставят при троне ряженой куклой, фактически устранив от управления государством. Или меня снова убьют через какое–то время, достаточное, чтобы муженек крепко уселся на троне. Подстроить несчастный случай — не такая уж проблема. Все поскорбят и забудут. Ууу... как болит голова от всех этих вариаций. А ведь еще нужно определиться с правильным. Ужасно хочется пить. Я огляделась. Вот гады! Даже воды не оставили — пусто. Только лужа на полу, из которой я недавно выбралась. И вода в ней — грязная. Но пить хотелось очень сильно и, стараясь не обращать внимания на боль, я сползла со скамьи и, встав на четвереньки над полом, попыталась вытянуть разбитые губы трубочкой и собрать воду с самой поверхности лужи. Она была солоноватой от крови, немного пахла болотом, на зубах скрипел песок, но все же это была вода. И жажда хоть немного отступила. На голод можно было не обращать внимания. Пару раз в далекой земной жизни мне доводилось сидеть на диетах, и я знала, что через пару часов он притупится. Неторопливо (так я скоро в улитку превращусь) добралась до скамейки и на этот раз села на нее. Вернемся к нашим баранам. Пока я не приму решение, ни о каком отдыхе и сне не может идти и речи. Уже сейчас понятно, что шанс выжить есть. Но только в том случае, если я соглашусь принять предложение Председателя. Значит, в следующее его прибытие, а в том, что оно будет, я не сомневалась, нужно согласиться. А вот дальше — будем посмотреть. В идеале — сбежать и добраться к жрецу. Я примерно представляю себе, где это. Там взять кристалл и вернуться в свой мир. Да, возможно, переход и новое использование кристалла для меня не безопасно, но уж лучше умереть так, чем в холодной камере. Если сбежать не получится, можно попробовать убить муженька. Как я знаю, для прежней императрицы это вполне логичное поведение. Надеюсь, мне пригодится ее опыт и навыки. Случай, когда я становлюсь реальной женой ненавидимого мной урода можно даже не рассматривать. Меня от него просто тошнит — причем буквально. Итак, соглашаюсь — а там, как кривая вывезет! \"Авось, небось и как-нибудь\" еще никто не отменял. И я довольно улыбнулась.

Как выяснилось, решение было принято весьма вовремя — в дверях заскрежетал отодвигаемый снаружи засов. В открывшуюся дверь сперва вошли те же два охранника, а потом и мой мучитель. Я вежливо улыбнулась, чувствуя, как треснула подсохшая корочка, и от губы по подбородку побежала тонкая струйка крови. Председатель мрачно смотрел на меня, но не спешил приближаться и пока не проявлял агрессии. Самое смешное, что я его по-прежнему совсем не боялась. Вот уж не думала, что у меня полностью отсутствует инстинкт самосохранения. Впрочем, сейчас мерзавец был не один. Следом за ним вошел еще один мужчина. Среднего роста, крепкого телосложения. Недурственно одет — мне понравилось подобранное в его одежде сочетание цветов. По виду лет около сорока. Довольно приятное лицо с некрупным носом и красивыми глазами темного карего оттенка. Хорошая стрижка умело подчеркивала чуть седые виски, намекая на опытность. Весь его вид говорил о самодостаточности и, как ни странно, настораживал, вызывая подсознательную тревогу.

— Чем обязана вашему очередному визиту? — вежливо спросила я.

Председатель угрюмо ответил:

— Если уж я вам так не нравлюсь, то вот второй кандидат в мужья. Вибирай..те.

— Представь нас, — велела я.

Он передернулся, уловив в моем голосе тон приказа. Но снова не стал возражать. Неужели так благотворно на него влияет присутствие этого незнакомца? Хм... Тогда я, пожалуй, должна быть ему признательна.

— Даниэл Шахри, владелец школы рабов Крона, ненаследный барон Шахри, — коротко представил его Председатель.

— Отчего это школу Крона возглавляет господин Шахри? — удивилась я.

— Обстоятельства, — коротко поклонился Даниэл и вежливо осведомился:

— Вы желаете принять решение сейчас или предпочитаете несколько дней подумать?

От перспективы застрять в холодном подвале надолго меня охватил нешуточный ужас, и я довольно поспешно ответила:

— Лучше сейчас. Откровенно говоря, вы, господин Шахри, устраиваете меня больше.

— Отлично. Я почти не удивлен. Думаю, вы в этом случае не откажете мне в маленькой формальности? Ну, коли уж наш брак — дело решенное?

Я внутренне напряглась. Интуицию просто зашкаливало от беззвучного вопля: «опасность!».

— Поясните.

— Охотно. Дело в том, что удерживать трон формально — весьма утомительно. К тому же, как вы наверняка заметили по звучанию моего имени, я не принадлежу к аристократии. Будет странно и непонятно, отчего это у императрицы такой муж.

— И как вы предлагаете решить этот вопрос — присвоить вам наследный титул?

— Что вы! Слишком вызывающе, пойдут кривотолки. Ведь такой титул дается за особые, очень весомые заслуги, а таковых за мной нет, — развел он руками. — Наше решение намного проще и будет всеми понято именно так, как надо.

Он умолк, видимо, ожидая моих вопросов, но я решила, что показать любопытство — значит, проявить слабость. Подожду. Сам все расскажет. Он, между тем, подчеркнуто опечаленно вздохнул и продолжил:

— Решение, собственно, на поверхности. Ведь если императрица (тут глаза его сощурились, превратившись в две узкие бойницы) будет ждать моего ребенка, то ясно, отчего таков выбор супруга. Да и само мое положение на троне приобретает совершеннейшую законность.

— Что?! Да вы с ума сошли!

Они деланно рассмеялись.

— О, вовсе нет! Обещаю, дорогая, что вам понравится. Я довольно умелый любовник.

Я уже сумела прийти в себя после этого наглого заявления и вместо сердца заставила себя думать тем, чем и положено — головой. Потому ответила вполне спокойно и без лишних эмоций.

— И как же вы себе это представляете? Дети — не котята, за сорок дней не родятся.

— Разумеется. Оттого нам следует поторопиться. Это, кстати, будет хорошим способом скрепить наш договор и научит немного доверять друг другу.

— Боюсь, что для этого я несколько не в форме. Мой предыдущий «жених» имеет весьма своеобразное представление о том, как следует вести себя с женщинами.

Толстяк что-то тихо прошипел сквозь зубы, а я еще раз порадовалась, что с ним сейчас этот странный Шахри. Но вот ответ его меня весьма не обрадовал.

— Я уже говорил — я опытный мужчина. Даже в этом плачевном положении я смогу все сделать так, чтобы вам не было больно.

Мда... Ну и что тут сказать?! Опытный он видите ли!

— Скажите, а Камасутру случайно не вы написали? — невинно уточнила я.

Шахри задумался, а потом на полном серьезе ответил:

— Нет, что-то я такого названия не припомню. Вы меня, наверное, с кем–то путаете.

Я неприлично заржала и поплатилась за это болью в ребрах. Отдышавшись, заметила:

— Извините, лично к Вам — никаких претензий. Но даже ради спасения собственной шкурки я не торгую своим телом. Родить ребенка для меня, значит — любить его отца. А к Вам я не испытываю ровным счетом никаких чувств.

— Да что мы с ней разговариваем! — вызверился председатель. — Привязать к койке и весь вопрос!

Но Даниэл прервал его властным жестом.

— А вот до этого уже не опущусь я.

Он чуть поклонился и вежливо улыбнулся мне:

— Жаль. Вы мне всегда нравились. Давайте договоримся так: вы подумаете... скажем, еще три дня. А чтобы вам легче было принять решение, извините, придется обойтись без воды и еды (он с сожалением посмотрел на меня), и без медицинской помощи. Это должно ускорить процесс. Право слово, я хоть и не аристократ, но вовсе не животное, и мне неприятна вся эта ситуация. Просто другой выбор еще хуже. В первую очередь для вас. Три дня! — напомнил он, покидая мою камеру.

Ну, что, дорогая, все твои планы и рассуждения — перья на ветеру? Так оно обычно и бывает. Я горько усмехнулась — моей жизни, кажется, осталось совсем немного. Глупо все как-то... А, может, принять это его предложение? На секунду я даже задумалась. Но лишь на секунду! Нет, не для меня эти игры — слишком унизительно. И дело тут вовсе не в гордыне, а в обычной человеческой гордости. Трое суток голода — справлюсь. А вот с водой засада. Не уверена, что продержусь. Но нет другого выхода! Больше нет. Надо настроиться на самое худшее и беречь силы. Спать. Немедленно спать...

Снова этот город. И снова ни одного человека на площади. Только на бортике высохшего фонтана сидит та же странная женщина.

— Привет, — тихо здороваюсь и присаживаюсь рядом. — Спасибо за дар.

— Какой?

— Умение залечивать раны.

— Да не за что, — улыбается она. — Вообще-то это побочный эффект.

— Полезный. А еще чего-нибудь в том же роде ожидать?

— Не о том думаешь, — укоряет она. — Почему не попросила о помощи? Ведь сейчас она нужна тебе, как никогда.

— А чем вы тут поможете? — философски пожимаю плечами. — Вот — не оправдала ваших надежд?

— Глупый ребенок... — ее ладонь ласково накрывает мою руку. — Мы можем очень многое, почти все. А на счет надежд... Напротив, оправдываешь. Даже больше, чем мы могли надеяться.

— Если все можете, то сделайте что-нибудь! Я не хочу замуж и не хочу умирать.

Она смеется — голос колокольчиками — кажется слишком громким на пустынной площади.

— Могу кое-что предложить! — молодо и задорно улыбается она. Я с нетерпением и странной надеждой жду продолжения.

— Как на счет очень глубокого сна? Почти комы?

Честно говоря, я разочарована. Ожидалось чего-то большего. Она понимает и объясняет.

— Это многое даст. Ты перестанешь чувствовать боль, а тело станет твердым, как камень, и никто больше не сможет причинить тебе никакого вреда. В таком состоянии ты можешь провести без изменений не одну тысячу лет.

— Кажется, идея начинает мне нравиться.

Теперь я тоже улыбаюсь.

— А как все это устроить?

— На первый раз я тебя поведу. Уловишь суть и дальше, при необходимости, сможешь все делать сама.

— Хорошо, а обратно как?

Она задумалась ненадолго.

— Вообще нужно делать зацепки. На чей-то голос, или слово, действие. Достаточно зафиксировать: услышу голос такого-то человека, и представить при этом его образ, хранящийся в памяти, как можно более подробно — и очнусь. Так оно и будет.

— Угу! А если не услышу, то буду памятником! Отличная перспектива. Кажется, я уже начинаю не любить голубей!

Она смеется:

— Вот для этого и делают несколько зацепок. Как правило, все три сразу — голос, действие, отдельное слово. Как вариант, можно и запах. Но с этим сложнее: почти никогда не бывает двух идентичных запахов.

— Хорошо. Где и когда начнем?

— Сейчас, здесь. Устраивайся поудобнее на бортике фонтана — он достаточно широк для этого.

Я послушно ложусь.

— Закрой глаза, — командует она.

Странно — я закрываю глаза во сне!

— Расслабься. Будешь дышать, следуя моим указаниям. Не бойся. Твоему телу достаточно одного неглубокого вдоха в день. Остальное поступает через поры кожи. Непосредственно в кровь, минуя легкие. Вдох... Выдох...

Я послушно следую ее командам. В ушах появляется негромкий гул, похожий на шум морского прибоя. Сколько себя помню, всегда любила море. Мне кажется, что сейчас я даже чувствую его аромат, что еще чуть-чуть — и услышу резкие гортанные крики чаек. Но в мысли врывается чужая властная воля:

— Первая зацепка — голос. Вспомни человека, чей голос станет сигналом к пробуждению.

Я послушно вспоминаю. Пусть будет Артур. Он вселяет уверенность. Это именно то, чего мне сейчас так не хватает.

— Вторая зацепка — слово!

Слово... Что могут сказать те, кто не желает мне зла? «Вот она!» — нет, не то. «Жива?» — снова не то. «Прости!» — да, если они увидят меня такую всю из себя красавицу, то наверняка посчитают умершей. Может, извинятся, а может, порадуются? Ну да ладно — пусть будет так.

— Третья зацепка — действие!

Мое почти уснувшее сознание вовсе не стремится работать. Хочется покоя, встречи с морем, шума прибоя и ласкового тепла солнечных лучей. Но чужая воля по-прежнему не отпускает меня. И только для того, чтобы отвязаться, я шепчу — \"поцелуй\".

— Принято. Отдыхай.

Меня отпускают. Здравствуй, море...