На прочность (джен)

Весь следующий день Гойла била мелкая дрожь. Ему даже казалось, что у него началась лихорадка. Он истекал потом и задыхался, а на тренировке по квиддичу чуть не свалился с метлы. Крэбб всегда был рядом. Он ничего не говорил, просто шел с Гойлом плечом к плечу, и от этого становилось легче. Перед тем, как отправиться в выручай-комнату, Гойл отвел Крэбба в сторонку, чтобы не слышал Малфой, и сказал:

— Если я... не выйду больше из этой комнаты... ты скажи Джули, что я бы с радостью стал с ней... встречаться. Просто она неправильно меня поняла.

— Так и сказать? — Крэбб был очень серьезен.

— Так и скажи, слово в слово, — кивнул Гойл. — Обещаешь?

— Обещаю, — тихо сказал он и вдруг резко обнял друга.

— Ну, хватит телячьих нежностей! — Малфой подошел так неожиданно, что они оба вздрогнули и отскочили друг от друга. — Пора.

Крэбб принял Полиморфное зелье и сопроводил их на седьмой этаж, где они беспрепятственно попали в выручай-комнату. Комната была полна каких-то старых вещей. Они валялись повсюду, загораживая дорогу и мешаясь, но Малфой, не трогая их, медленно прошел в самый центр комнаты, к огромному старинному шкафу. Все сжалось в груди Гойла. Ему захотелось тут же убежать, спрятаться, как в детстве, за маму, но его ноги словно приросли к полу.

Малфой начал водить палочкой перед шкафом, произнося мудреные слова. Потом он остановился, перевел дух и рывком открыл дверцу. Достав из мантии яблоко, он поместил его внутрь, закрыл дверь и снова начал говорить что-то. Гойл стоял, не в силах оторвать глаз от происходящего. Липкий пот градом струился по его спине, рубашка промокла насквозь. Иногда ему казалось, что он может подбежать к Малфою, одним ударом вырубить его и самого засунуть в этот шкаф. Но одна мысль о том, что может сделать с ним Темный Лорд за попытку сорвать работу над его заданием, заставляла Гойла сильнее сжимать кулаки и ничего не предпринимать.

Малфой снова открыл шкаф. Яблоко лежало там же, где он его и оставил. Довольно фыркнув, Малфой откусил кусочек.

— А ты еще не заслужил, — грубо сказал он, повернувшись к Гойлу, но тому и не хотелось никакого яблока.

Затем Малфой призвал откуда-то из глубины комнаты клетку, в которой удобно устроилась маленькая желтая канарейка. Он погладил ее по перышкам, а потом вдруг резко схватил и сунул в шкаф, тут же закрыв дверь, чтобы птица не смогла вырваться на свободу. «Как мы с Винсом», — уныло подумал Гойл и тяжело вздохнул. Малфой тем временем снова начал совершать манипуляции палочкой, подкрепляя их непонятными Гойлу словами.

Снаружи послышалась возня, и Малфой резко остановился.

— Пойди узнай, что там у Крэбба, — приказал Малфой. — Только без глупостей.

Гойл подошел к двери. Со стороны замка все стихло. Он прислушался, и до его слуха донеслись приглушенные голоса:

— Значит, это из-за тебя меня все время наказывают, — этот голос Гойл узнал сразу — он принадлежал Джули.

— Н-н-нет... — заблеял Крэбб тоненьким голоском Глории. — Я тут в первый раз вообще...

— А я-то тебя считала своей подругой!

— Я случайно тут оказалась, говорю же тебе! — Крэбб старался изо всех сил.

— Какая же ты двуличная! — злобно сказала Джули, решив, по-видимому, что это Глория все время притворялась ею.

— Это не так! Поверь мне! — взмолился Крэбб, который явно не хотел неприятностей для Глории.

— Даже не проси! Ты мне больше не подруга! — в коридоре послышались быстро удаляющиеся шаги: видимо, Джули убежала.

— Ну, что там такое?! — нетерпеливо спросил Малфой.

— В норме все, — вяло доложил Гойл, и блондин в очередной раз открыл шкаф.

Из распахнутой дверцы на него вылетела желтая канарейка и, облетев комнату, уселась на самом верху кучи хлама, заливаясь переливчатыми трелями.

— Отлично! — Малфой зловеще потер руки, и Гойл содрогнулся. — Теперь твоя очередь. Слушай. Если все получится, ты окажешься в магазине у Боргина и Буркса. Скажи Боргину, чтобы он отдал тебе кое-то для меня — он знает. Тебе понятно?

— А если не получится? — опасливо спросил Гойл, нервно сглатывая.

— А если не получится, то придется в следующий раз брать Крэбба, хотя ему, тупице, не хотелось бы это доверять.

— Но в первый же раз...

— Хватит болтать! — рявкнул Малфой. — В первый раз я просто хотел наказать его, чтобы не совал свой нос, куда не просят. А теперь — полезай живо в шкаф! — и он направил на Гойла свою палочку.

Гойл на ватных ногах шагнул в нутро шкафа, как в бездну. Устроившись там, он увидел, как Малфой закрывает дверцу, и зажмурился, готовясь к долгой и мучительной смерти.

Но ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Посидев немного в шкафу, Гойл нерешительно открыл дверцу. И оказался в магазине у Боргина и Буркса. Он понял это сразу — однажды он заходил сюда с отцом. За широкой витриной вальяжно развалился сам мистер Боргин. Зажав в зубах дымящуюся трубку, старик что-то писал, то и дело почесывая пером лысый затылок. Возле него стояла маленькая черепушка, клацкающая челюстями. Ее глазницы то вспыхивали желтым светом, то потухали.

Гойл кашлянул, привлекая внимание старика. Богрин оторвался от своей писанины и с интересом уставился на Гойла.

— Мистер Боргин... — нерешительно начал Гойл, но старик перебил его.

— Господин Гойл! — склонился он в учтивом поклоне.

Гойл обескураженно изобразил что-то похожее — он не привык к такому почтительному обращению.

— Так, значит, мистеру Малфою удалось починить этот шкаф, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Боргин.

— Да, — неуверенно кивнул Гойл. — И Малфой просил, чтобы вы передали ему со мной одну вещь...

— Да-да, конечно! Сию минуту! — Боргин снова поклонился и исчез в подсобном помещении.

Гойл вылез из шкафа и расправил плечи. В магазине, кроме него и старика, никого не было. Черепушка продолжала клацать зубами, и Гойлу стало любопытно, зачем она это делает. Он подошел поближе, но стоило ему посмотреть в ее глаза, как они вспыхнули алым пламенем, и Гойл отшатнулся, чуть не разбив зеркало, висящее на стене. Зеркало в ответ наградило его презрительной усмешкой.

Наконец, Боргин вернулся. В руках у него было нечто, завернутое в очень дорогой бархат изумрудного цвета.

— Вот, — заискивающе сказал старик, — это для мистера Малфоя. Специально придерживал.

— Спасибо, — Гойл взял сверток.

Некоторое время он колебался, но потом снова влез в шкаф. Боргин, не переставая отвешивать поклоны, закрыл за ним дверцу.

И снова ничего не случилось. Немного посидев в шкафу, Гойл толкнул дверь и увидел довольную физиономию Малфоя. Не говоря ни слова, тот выхватил у Гойла сверток и спрятал в мантию. И только потом помог ему выбраться из шкафа.

— Пошли отсюда, — умиротворенно сказал он. — Я устал, как вол.

«Устал он, — подумал Гойл. — А я, типа, прохлаждался все это время!»

Увидев их, Крэбб радостно заулыбался Гойлу. Гойл подмигнул ему — настроение его резко улучшилось, и вся процессия двинулась к подземельям Слизерина.

— Плачу по тройному тарифу, зайки! — радостно сообщил Малфой, когда они оказались, наконец, в спальне. — Надо как-то закрепить мой успех!

Крэбб только покачал головой, аккуратно сворачивая синюю ленту Глории — он уже принял свой исходный облик. Гойл курил уже третью сигарету подряд, не обращая внимания на презрительно сморщенный нос ведущего здоровый образ жизни Малфоя. Но блондин ничего не говорил ему, понимая, видимо, через что Гойлу пришлось пройти. А Гойл чувствовал, что родился заново.