Имя на салфетке (гет)

Моника повернулась на спину и потянулась всем телом, щурясь в лучах заходящего солнца и прислушиваясь к такому невероятному чувству полной расслабленности. Прогулка, массаж, а потом долгий, чувственный, обстоятельный секс… Это было как возвращение домой, только лучше. И самым странным было даже не то, что она годами не позволяла себе полноценный отдых, а то, что это казалось ей таким нормальным. Обыденным. Даже необходимым. Конечно — они же теперь родители…

А ведь она была к этому готова. Точнее она видела, как это случается с другими, не раз и не два замечала признаки чужой опустошенности, подавленного, а иногда и депрессивного состояния. Но только не у себя. Ей почему-то казалось, что уж она-то непременно справится, сможет успевать везде и всегда — если приложит еще чуть больше усилий. В конце концов, ей всегда нравилось соревноваться с самой собой и ставить рекорды. А то, что радости в ее жизни становится все меньше, а раздражения все больше — так это просто обычная взрослая жизнь. Ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться.

Моника вздохнула. Да, кажется, ее собственный мозг обвел себя вокруг пальца.

— Все хорошо? — сонно спросил задремавший было Чендлер.

— Все прекрасно, любовь моя, спи, — она повернулась на бок, глядя на мужа с улыбкой.

— Кто тут говорит про сон? — он приоткрыл отяжелевшие веки. — Я сейчас немного отдохну и… потом… мы с тобой…

— Непременно, — тихо сказала Моника.

Она погладила его по плечу, затем взяла его ладонь и подложила себе под щеку. Не прошло и минуты, как дыхание Чендлера углубилось и выровнялось. Моника тоже прикрыла глаза, но сон не шел. Ей вспомнился прощальный вечер, который они устроили для Джо два дня назад. До последнего она не была уверена, кто на него явится. Фиби обещала быть, но не знала, сумеет ли пристроить детей.

«В крайнем случае, возьму их с собой, — сказала она. — Но, честно говоря, я бы предпочла провести хотя бы один тихий вечерок в кругу друзей».

Моника сказала, что прекрасно ее понимает, а сама попыталась вспомнить, когда в последний раз они собирались все вместе, за дружеским столом...

За несколько крайне коротких разговоров по телефону и Росс, и Рейчел ясно дали понять, что хотят побыть наедине со своими мыслями и совсем не готовы к встрече друг с другом. Моника прекрасно понимала обоих, но это не мешало ей чувствовать себя никчемной подругой и сестрой. Раньше они пришли бы к ней в первую очередь, но за последние годы многое изменилось. И оставалось только надеяться, что с этим еще можно было что-то сделать.

В конце концов, когда, неловко переглянувшись, они уже усаживались за стол, пришла Фиби. А вместе с ней и Росс. И это был самый теплый момент за вечер. Они обнимались, улыбались, обменивались ничего не значащими новостями, они были почти счастливы. Даже Росс, вопреки ожиданиям Моники, не выглядел окончательно разбитым. Уставшим и задумчивым — да. Но не сломленным.

Позже неловкость вернулась. Когда кто-то вскользь произнес имя Рейчел или же наоборот — запнулся и не произнес. Повисло молчание, а потом Джо с присущей ему прямотой хлопнул Росса по спине и сказал:

— Мне очень жаль, дружище, правда.

Росс кивнул.

— Да, мне тоже.

Фиби заговорила о детях, и до конца ужина больше никто не поднимал эту тему. Но каждый из них — Моника была в этом почти уверена — каждую минуту помнил о том, что Рейчел нет с ними. И это было куда хуже их давнишней поездки на лыжный курорт. Тогда они были юны, легкомысленны и умели забывать. И несмотря ни на что — они были вместе. Они были семьей. А сейчас Моника не могла отделаться от странного, преследующего ее образа. Она думала о броши, которая досталась ей от прабабки. Прекрасная брошь из самоцветов, потерявшая один из камней. Она по-прежнему была хороша, играла на солнце и привлекала взгляд, но он неизменно, раз за разом, задерживался на пустующем месте.

Позже они разбрелись по гостиной. Джо что-то рассказывал Фиби, Чендлер с Россом расположились на диване. Какое-то время Моника просто сидела и переводила взгляд с одного лица на другое, а потом поднялась, чтобы пойти за десертом.

Росс пришел вслед за ней на кухню спустя несколько минут, и она просто молча обняла его.

— Ты случайно не знаешь, каково максимальное число разводов в книге рекордов Гинесса? — неловко пошутил он.

Слабо улыбнувшись, Моника покачала головой.

— Мне так жаль, Росс…

Он кивнул и уперся руками в столешницу, глядя перед собой.

— Знаешь, может брак это не мое, мм? — сказал он, горько усмехнувшись и покачав головой. — Бывает же, что человек очень любит, например, петь, но у него нет ни слуха, ни голоса. Может это мой случай?

— Перестань, — сказала Моника, мягко потрепав его по плечу. — Вы с Рейчел рискнули… и проиграли. Так бывает. Теперь, по крайней мере, вы оба знаете, что вам нужно что-то совсем другое.

— Если честно, Мон, я понятия не имею, что мне нужно, — на лице Росса была написана обреченность. — Знаешь, Рейчел приревновала меня к одной коллеге… Но на самом деле я давно понял, что мои отношения с женщинами с работы тоже ведут в никуда. Джули, Чарли, Дани. Все они замечательные, но ни одна из них никогда не значила для меня столько, сколько значила Рейчел. Но и с Рейчел мы стали совсем чужими. И я не понимаю как… куда… — он запнулся, и Моника крепко обняла его за талию, прижимаясь лбом к его плечу.

— Не думай об этом. Не думай об этом сейчас. А когда придет время, кто знает, может быть тебе вообще надо что-то совсем другое. Что-то… третье.

Росс взглянул на нее с сомнением и промолчал.

Вскоре Фиби засобиралась домой, и тогда Моника с удивлением узнала, что Росс временно живет у нее. И порадовалась этому. Россу сейчас нужен был кто-то родной и близкий, и в то же время способный развеять его тоску. В этом Фиби не было равных.

Когда они уехали, Моника, Джо и Чендлер еще посидели какое-то время. Джо обещал звонить им почаще, они обещали заботиться друг о друге и непременно навестить его в ближайшие несколько месяцев. Им было хорошо и уютно, но Моника, как и Чендлер, не могла не замечать внутреннего беспокойства Джо.

— Скажи… — Джо замялся, но все же решился задать мучивший его вопрос, — у Рейчел все в порядке? Ну, то есть я понимаю, что порядка тут никакого быть не может… Но за последние три дня мне удалось поговорить с ней минут пять от силы.

— Что ж, я немногим удачливей тебя, — призналась Моника. — Но завтра мы собирались встретиться. Надеюсь, наши планы не сорвутся.

— Передай ей… передай ей, пожалуйста, что я за нее волнуюсь. И хотел бы встретиться до отъезда.

Моника ответила ему внимательным взглядом и кивком.

На следующий день они действительно встретились с Рейчел. Подруга осунулась, под ее глазами залегли темные круги, кожа словно бы истончилась, обтянув скулы.

— Ох, Рейч, — Моника крепко обняла ее, чувствуя, как рассеивается без следа смутное недовольство, которое она испытала, узнав, что именно Рейчел стала инициатором разрыва.

— Все нормально, Мон, правда, мне уже лучше.

Моника предпочла промолчать. Они сделали заказ.

— Знаешь, на днях я решила заехать, проведать тебя, — вспомнила Моника, — но ваши соседи сказали, что не видели никого уже несколько дней.

— Да, я остановилась у Джил.

— У Джил? — недоверчиво переспросила Моника.

— Да, в какой-то момент я поняла, что это идеальный вариант, — усмехнулась Рейчел. — Она не такая язва, как Эми, но при этом ей точно так же плевать на все живое вокруг. Три дня она делилась новостями о своей личной жизни и показывала все свои обновки за последние пару месяцев. А когда я сказала, что развожусь, она ответила: «О, мне так жаль, дорогая. Как думаешь, хороший шопинг мог бы поднять тебе настроение?»

Моника невольно фыркнула.

— И что ты ответила?

В ответ Рейчел вытянула обутую в нежно-молочный сапожок ногу.

— Отличное приобретение, — сказала Моника, но ее делано бодрый тон не обманул Рейчел.

— Я просто поняла, что не смогу обо всем этом думать прямо сейчас, — сказала Рейчел. — Не могу говорить об этом, не могу… пфф, — она провела руками по волосам и отвернулась, пряча слезы.

Моника поспешно накрыла ее ладонь своей.

— Прости, — сказала она. — Я понимаю. Просто мы волновались. И я, и Чендлер… и Джо.

Взгляд Рейчел заострился на мгновение, а затем она перевела его на тонкую ножку бокала.

— Да, жаль, что я не смогла прийти на ужин, — только и сказала она.

— Ну, Джо очень хочет увидеться с тобой до отъезда, — Моника не сводила с нее пристального взгляда.

— Не думаю, что это хорошая…

— Рейчел, что происходит? — перебила ее Моника. — Вы оба ведете себя странно… неужели, когда ты оставалась у него, что-то…

— Нет! Нет, — уже спокойнее сказала Рейчел. — Что за глупости? Просто мне сложно сейчас общаться с кем бы то…

— Чушь, — не поверила Моника. — Джо один из лучших твоих друзей, и я помню только один раз, когда вам было неловко вместе. Когда он признался тебе в любви.

— Поверь, уж он точно не признавался мне в любви, — раздраженно бросила Рейчел и почти сразу поняла свой промах. Глаза Моники удивленно расширились. — Нет, Мон, послушай, я просто хочу сказать…

— О боже…

— Нет, нет. Это… это просто не важно. Мы давно не виделись и действительно в первый момент мне показалось, что… Но это не важно, как я и сказала. Все это не имеет никакого отношения к…

— Ты сказала ему?

Рейчел какое-то время молчала, а потом невесело посмотрела на не спускавшую с нее глаз подругу.

— В некотором роде. Мы выпили, и я заявила, что мне нужно кое в чем признаться… Я и сама не знаю, что именно собиралась сказать. Но, в любом случае, он не захотел это услышать.

— Его можно понять. Вы с Россом его друзья… Он просто испугался.

— Или не захотел ставить меня в неловкое положение, — Рейчел пожала плечами. — Так или иначе, я собираюсь уважать его выбор.

Моника долго молчала, методично размешивая мартини на дне бокала, а затем в упор посмотрела на Рейчел.

— Я знаю, что всегда предостерегала тебя от отношений с Джо, но после всего… серьезно, ты что, не в себе?

Рейчел замерла от неожиданности.

— Неужели ты считаешь, что это может быть правильно? После всего? — недоверчиво спросила она.

— Я не знаю. Но я думаю, что жизнь вообще очень сложно уместить в эти два слова — правильно и неправильно. А недавно это стало для меня еще очевиднее.

— О чем ты?

Дальше они говорили о Монике, потом о детях, о дальнейших планах Рейчел на жизнь и о Россе. И только уже расставаясь, Моника снова вспомнила о Джо. Она взяла руки подруги в свои и сказала то, что Рейчел и сама прекрасно знала: «В понедельник Джо улетит на полтора года в Европу. Мне кажется, он заслуживает того, чтобы лично услышать твое “Прощай"».

Моника придвинулась ближе к Чендлеру. Ей оставалось только благодарить небеса за то, что в ее жизни не случалось таких выборов, что их любовь оказалась взаимной и крепкой. Но она так хотела им всем счастья… почти так же сильно, как прижаться к боку любимого и выспаться за все эти прекрасные, мучительные, перевернувшие ее сознание и вконец вымотавшие годы.