Магия любви, или Большая счастливая семья (гет)

Очень неловко отказываться от приглашения в волшебную школу. Неловко втройне, если справа от вас сидит и безмятежно ест марципанки директор упомянутого заведения, только что объяснивший вам, кто были ваши родители и почему вы знамениты в магическом мире. Но Гарри не мог иначе. В письме из Хогвартса был постскриптум, сообщающий, что Гарри не будет одиноко в школе в любом случае, потому что — вот радость-то! — на должность ассистента школьного завхоза не далее как вчера была взята его родная тётя Петуния. Хотя тётя благодаря свадьбе сильно подобрела, Гарри не хотел выяснять, долго ли продержится эта доброта. Нет уж! В нежно-розовом искрящемся конверте из Академии магии Шармбатон содержался его шанс избавиться от любых Дурслей на большую часть года, и Гарри этот шанс упускать не собирался.

— Ну что, Гарри? — весело спросил профессор Дамблдор. — Шармбатон, конечно же?

Гарри смутился.

— Не стесняйся. Я, — тут Дамблдор понизил голос, — располагаю сведениями о твоей тёте и отлично тебя понимаю. Но видишь ли, тебя защищают чары, неосознанно наложенные Лили Поттер... для того, чтобы они действовали, тебе придётся — как ни парадоксально — проводить в Хогвартсе каникулы.

— А я думал, что я остаюсь с дядей Верноном и Дадли.

— О нет, для нормального действия материнской защиты ты должен жить с кем-то из её кровной родни. Скажем так: необязательно жить с ней круглый год, но ты должен считать дом Петунии — теперь это Хогвартс — своим домом.

— Ну ладно, — немного подумав, сказал Гарри. В конце концов, два месяца тёти Петунии (без дяди и Дадли) — это терпимо. К тому же в Хогвартсе как-никак тоже волшебства много, каникулы будут интересными... И Дамблдор там директором. — А тётя разрешит мне пойти на какие-нибудь курсы французского? Иначе я в Шармбатоне долго не протяну.

— Для иностранных студентов во всех школах магии есть Переводческие Пастилки — штука в день. Их действие месяца через полтора сходит на нет, но за это время тебя уже на специальных дополнительных курсах обучат достаточно.

— А что мне ответить на это письмо из Шармбатона? И как послать ответ? — вопрос был резонный, потому что и сыч, и неясыть улетели, едва Гарри успел взять у них письма.

— Напишу я, — заверил его Дамблдор. — У меня есть своя почтовая сова. Раз уж я сюда приехал, мадам Максим разрешит мне помочь тебе с школьными закупками.

В этот момент к столу подошли вволю нафотографировавшиеся молодожёны.

— Аргус, можешь быть спокоен, — сказал директор. — Гарри изъявил желание поступить в Шармбатон.

— Великолепно, — с непередаваемым чувством ответил завхоз.

Вскоре после этого все разошлись. Вернон Дурсль, ещё более надутый, красный и злой, чем обычно, забрал вполне довольного жизнью Дадли. Мисс Филч с лёгким хлопком просто исчезла — Дамблдор назвал это «аппарацией», мгновенным перемещением. А счастливая пара отправилась в магическую часть Парижа, квартал Ронсево, где их ждал отель «Дюрандаль» с номером для новобрачных. Дамблдор и Гарри, деликатно державшиеся поодаль, шли следом.

Чтобы попасть в этот самый Ронсево, требовалась, по сути, самая малость — пройти через крохотную, зажатую между двумя высотками зеленную лавку. Её никто, кроме волшебников, очевидно, не замечал, или замечал, но проходил мимо — потому что если с той стороны, которая была обращена к обычному Парижу, были разложены яблоки, персики и груши, то стоило шагнуть чуть вглубь помещения, и можно было увидеть кучу трав и плодов непонятного вида и происхождения.

Квартал Ронсево поразил Гарри своей многоцветностью. Хотя и простой Париж сложно назвать серым и скучным, здесь мальчика встретило подлинное буйство красок. Странной формы радужные дома на семиугольной площади, вымощенной зелёными и жёлтыми камнями, пронзительно-серебряные струи бесчисленных фонтанчиков, витрины магазинов, где виднелись старомодного вида различные мантии, сверкающие украшения, клетки с пёстрыми совами и ястребами... Глаза разбегались.

— Гарри, я тогда оставляю тебя с профессором, — обернулась тётя Петуния. — Он сказал, что для тебя в отеле отдельная комната. До завтра.

— До свиданья, тётя, — Гарри всё не мог привыкнуть к произошедшим с ней изменениям.

Новоявленные мистер и миссис Филч отправились к огромному особняку, расписанному батальными сценами, а Дамблдор потянул Гарри в противоположную сторону:

— Пойдём покупать тебе школьный инвентарь.

Следующие два часа Гарри предпочёл бы забыть. Дамблдор привёл его в магазин волшебных палочек некоей мадам Левиран, где круглолицая болтливая волшебница в пронзительно-розовой мантии заставила его пробовать, по её выражению, палочки. Одну за другой, одну за другой. Проба заключалась в том, что Гарри брал палочку (на его взгляд, они отличались разве что длиной) и делал взмах. В лучшем случае не происходило ничего, в худшем — разбивалось окно, которое мадам Левиран немедля чинила.

Кончилось всё тем, что Гарри внезапно оказался владельцем палочки, которую мадам Левиран сперва назвала бракованной.

— Пустышка, — объяснила она. — Сделана из омелы, я хотела туда вложить чешую василиска, да слишком мало вырезала изнутри дерева. Ни одна сердцевина не уместилась.

Но, как Гарри убедился сам, именно эта пустышка ему и подошла — он, едва взяв её, почувствовал, как тепло становится руке, увидел, как из палочки льётся ровный свет.

— Ну и ну! — воскликнула мадам Левиран. — В жизни такого не видела.

— А омела была обычная или магическая? — спросил до этого молча наблюдавший Дамблдор.

— Точно не магическая сама по себе, но, учитывая, что я нашла это деревце в Скандинавии недалеко от Дурмстранга, её вполне могло что-нибудь зачаровать.

— Конечно же! — энергично согласился директор. — Что ж, Гарри, идём за мантиями!

Падавший от усталости Гарри готов был спросить, а нельзя ли зайти за ними потом, но Дамблдор был непреклонен. К счастью, покупка мантий, книг и всего прочего не заняла и половины того времени, которое было потрачено на палочки. Вывалившись из последнего магазина с нахохлившейся болотной совой на плече (Дамблдор предлагал купить более редкого и красивого питомца, но уж очень Гарри пожалел печальную птицу, притулившуюся в углу клетки), мальчик вдруг спохватился:

— Подождите, сэр! Вы ведь на меня свои деньги потратили! Как же я отдам... у меня же даже карманных нет...

— У тебя есть наследство от родителей в банке «Гринготтс», — успокоил его Дамблдор. — Завтра с тётей и мистером Филчем в Англию на остаток лета отправитесь, там всё, что нужно, из банка и возьмём, и тебе на карманные расходы ещё на полжизни останется.

Гарри, тётя Петуния и мистер Филч улетели в Лондон на следующий день. Им пришлось лететь на одном самолёте с дядей Верноном и Дадли, но переваривавший вчерашние впечатления Гарри не обращал на это внимания и в приливе добрых чувств подарил Дадли купленную в Ронсево коробку искрящихся шоколадных конфет.

Судя по благостно-счастливому выражению лица Дадли, тот в последний момент немного изменил своё мнение о двоюродном брате.

Гарри пришлось сбегать, по инструкциям Дамблдора, в магический Лондон, он же Косой переулок (вероятно, названный в память о состоянии проектировавших его градостроителей). Там он зашёл в банк «Гринготтс» и в компании крайне неприятного вида гоблинов доехал до сейфа своих родителей на чём-то вроде вагонетки американских горок.

Сейф Гарри, мягко говоря, изумил. Горы золотых, серебряных и бронзовых монет! И это — деньги молодой пары, погибшей в двадцать один год! Неплохо живут волшебники... Он попробовал представить себе сейф Дамблдора. Представил только иллюстрацию из прочитанного в школьной библиотеке «Хоббита»: огромный дракон, лежащий на золотой горе.

— Ну давайте, мистер Поттер, берите наличные! — пробурчал сидевший в вагонетке гоблин. — Время идёт!

Вздрогнув — он совсем забыл о сопровождавших его гоблинах — Гарри поспешно рассовал по карманам монеты. Должок Дамблдору за школьные вещи (пусть Дамблдор очевидно не нуждался в деньгах, Гарри был от природы человеком честным), плюс двадцать золотых галлеонов на расходы. Если судить о том, что мистер Филч за один день в шикарном отеле потратил всего-то восемь сиклей, двадцати галлеонов в течение учебного года хватит за глаза и за уши.

По Косому переулку Гарри, конечно же, прогулялся — хоть и опасался заблудиться. В книжном магазине он познакомился с на редкость растрёпанной девочкой, своей ровесницей, которую звали Гермиона Грейнджер. За десять минут она умудрилась отбарабанить ему всю магическую историю Британии по одной из толстых книг, которые тащила под мышкой. Гарри мысленно поблагодарил Дамблдора за то, что он предупредил его о славе среди магов — поэтому, когда новая знакомая наконец-то удосужилась спросить, как его зовут, он ответил:

— Гарри. Я племянник Аргуса Филча.

— Очень приятно. А ты знаешь, что Филчи впервые упоминаются в восьмом веке, в так называемом Сборнике леди Вивьен...

Гарри ретировался. Юркнув в кафе-мороженое, он порадовался своей удаче. Если бы он пошёл в Хогвартс, эта особа была бы его одноклассницей!

Ему суждено было порадоваться об этом ещё дважды. В кафе он наткнулся на семью — родители и мальчик. Все трое одетые в дорогие элегантные мантии, это даже мало разбиравшийся в моде Гарри понял. Все трое светлоглазые блондины, и у всех выражение лиц такое, будто они императоры среди нищих. Как назло, мальчик Гарри заметил и познакомился — оказалось, зовут его Драко Малфой. Тут Гарри не то что на десять минут не хватило — он сбежал сразу, вежливости ради назвав имя и опять прикрывшись фамилией Филч.

А напоследок, уже на выходе из Косого переулка, Гарри увидел мага, вроде бы ведущего в Хогвартсе Защиту от Тёмных Искусств.

Ну что сказать? Гарри только начал знакомиться с миром волшебников, но он не думал, что преподаватель по такому предмету должен вечно заикаться и шарахаться от любой тени.

В общем, вернувшись в гостиницу, где обосновались на медовый месяц — до начала учебного года — тётя Петуния и мистер Филч, Гарри с порога заявил:

— Как же я счастлив, что пойду не в Хогвартс!

— А расходы? — тут же спросила тётя. — Между прочим, в Хогвартсе тебе бы всё выдавали бесплатно как родственнику сотрудников.

— Не бойся, Петуния, — сказал Филч. — У Поттеров в сейфе, если я не путаю, осталась кругленькая сумма.

— Правда? — заинтересовалась тётя.

— Да, — подтвердил Гарри. — Если хочешь, я попрошу гоблинов, чтобы тебя по договорённости какой-нибудь пустили...

— Вот ещё! — сварливо возразил Филч. — У нашей семьи, да будет тебе известно, четыре сейфа в разных отделениях «Гринготтса». Ещё не хватало, чтобы ты вообразил, будто я с Петунией из-за твоих денег связался!

Восхищённая этой благородной речью, Петуния порозовела и захлопала ресницами. В который раз за день Гарри удрал — на сей раз в свой номер. Его присутствие стало совсем лишним.

На следующее утро он, вспомнив об одной мелочи, снова сбегал в Косой переулок — только в банк. У гоблинов он обменял три галлеона из своих сбережений на фунтовые банкноты и остаток августа провёл замечательно, днём бегая по достопримечательностям Лондона, вечерами изучая французские и английские колдовские книги. Он узнал немало подробностей о Том-Кого-Нельзя-Называть, убийце своих родителей и величайшем тёмном волшебнике, и установил, что будет, если вместо заклинания трансфигурации металла прочтёшь заклинание трансфигурации дерева. Он вычитал кучу занимательных историй разной степени правдивости о четырёх Основателях школы Хогвартс и выучил наизусть имена мужей графини-чародейки Мелисанды, первой директрисы Шармбатона.

В общем, каникулы у Гарри впервые в жизни были очень плодотворными и пролетели быстро. Не успел он оглянуться, а тридцать первого августа уже уехали в Хогвартс Филч, Петуния и миссис Норрис — за ними прислали странную карету без лошадей. Тётя несколько раз повторила перед отъездом:

— Ты смотри, веди себя достойно! Ещё не хватало, чтоб тебя оттуда исключили и к нам отправили!

Надо отметить, что до этого Гарри не исключали из школы ни разу.

Утром первого сентября, не успел он собрать вещи, как к его окну подлетела белая лошадь с большими пушистыми крыльями. Гарри в ужасе огляделся по сторонам — нет, вроде никого рядом не было... Приглядевшись к лошади, он убедился, что по краю алого седла вышито название «Шармбатон».

Пока он бегал сдавать ключи от номера и кидал последние вещи в рюкзак, он опасался, не растает ли удивительная гостья в воздухе — даже на фоне событий последнего месяца крылатая лошадь над Лондоном выглядела совсем уж невероятно. Но она терпеливо его дождалась — и её вновь никто не заметил. Наверное, на шармбатонских посланцев накладывали какие-то скрывающие чары.

Гарри с опаской сел в седло — с верховой ездой он был знаком только по старым ковбойским лентам, которые любил иногда смотреть Дадли, потому что там много стреляли.

Но крылатой лошади умение наездника, видно, не требовалось. Она сразу взмыла в голубое утреннее небо, и, глядя на проплывающие внизу лондонские крыши, Гарри окончательно понял, что его жизнь изменилась полностью и навсегда.

Полёт длился уже час с небольшим, и Гарри устал следить за проплывающими внизу желтовато-зелёными полями и изумрудными массивами лесов. Обхватив шею лошади руками, он дремал, надеясь, что магия не позволит ему свалиться вниз.

Лишь когда холодный ветер в лицо утих, а движение ощущаться перестало, он проснулся.

Перед ним возвышался изумительной красоты золотисто-голубой дворец. С высокими остроконечными башенками, мраморными колоннами, узкими окнами, он не был похож ни на какое обыкновенное здание, а казался сошедшим прямиком со со страниц какой-нибудь книжки сказок.

Дворец окружала ограда с узорчатой решёткой. Огромные ворота были гостеприимно распахнуты, и перед ними постоянно опускались крылатые кони, несшие на себе учеников.

Гарри слез на землю и несмело пошёл к воротам вслед за группой степенно разговаривавших о чём-то юношей лет шестнадцати.

На входе всех встречала девочка, смотревшаяся на фоне дворца просто замечательно — именно такими Гарри представлял себе сказочных принцесс. Длинные белокурые волосы, светло-голубые проникновенные глаза, белая кожа, и в дополнение ко всему сверкающая лазоревая мантия.

— 'Арри Поттер! — всплеснула она руками, увидев его. — Сам 'Арри Поттер! Мы и не надеялись, что ты пойдёшь к нам!

Она протянула ему какой-то белый квадратик.

— Это пастилка-перевод, — пояснила она. — Мы все не очень хорошо говорим на английском.

Гарри, продолжавший смотреть то на переливающуюся мантию девочки, то на сияющую золотом арку над входом, проглотил пастилку, даже толком не распробовав её. Но эффект не замедлил сказаться — картавое бормотание вокруг немедленно стало простой и понятной речью.

— Добро пожаловать в Шармбатон, Гарри Поттер, — улыбнулась блондинка. — Я староста, меня зовут Флёр Делакур. Проходи, пожалуйста, в Главный зал.

И всё ещё оторопевший от новой волны впечатлений Гарри вошёл во дворец, где ему показалось, что он сейчас вконец ослепнет от царивших кругом блеска и искрения. Если бы Флёр, вошедшая следом, чтобы проводить в зал первокурсников, не взяла его за руку, он бы точно потерялся, не успев сделать и шагу.

Постепенно глаза привыкли, и Гарри понял, что их ведут по величественному широкому коридору. Под потолком висели громадные хрустальные люстры, окна пестрели разноцветными витражами, а на стене висели великолепные портреты прежних директоров. Портреты были живыми и приветственно кивали новым ученикам, но Гарри был в таком ошеломлении, что забывал этому толком удивиться.

В конце коридора он ожидал увидеть новую золотую арку, за которой находился бы тот Главный зал, о котором говорила староста, но коридор, как оказалось, заканчивался тупиком — зеркалом во всю стену в золотой раме.

— Это зеркало волшебное, — пояснила Флёр, отступить чуть в сторону, чтобы все первокурсники могли налюбоваться. — Оно скажет вам, на какой факультет вы отправитесь.

Гарри навострил уши. О распределении на факультеты Хогвартса он читал, там нужно было примерять старую шляпу кого-то из Основателей, а вот до соответствующей церемонии в Шармбатоне он дойти не успел. Значит, тут зеркало... А факультеты какие? Это он смутно помнил, из одной из книжек...

— Факультетов у нас пять, — сказала Флёр. — Элеганс, Эспри, Ботэ, Ноблесс и Мистэр. Зеркало решит, где вы подойдёте больше...

Французский язык Гарри знал мало, но названия факультетов разобрал — и скривился. Девчачьи они какие-то! Элегантность, Остроумие, Красота, Благородство и Загадка, тоже мне! И среди учеников что-то подозрительно много девочек, и дворец так сверкает и переливается, как женщинам нравится... Ещё не хватало! Может, лучше было бы терпеть тётю Петунию?

Он не додумал эту мысль до конца, а Флёр уже торжественно подвела его к зеркалу.